В этот погожий зимний вечер посетителей в таверне Митчелла собралось столько, что столов и стульев хватило не на всех, и народ толпился возле стойки, попивая ром и обсуждая события прошедшего дня.

Хильда находилась в благодушном настроении, и вместо привычного ворчания таверну временами оглашал ее заразительный смех. Однако он тонул во всеобщем гуле и веселом настроении, захватившем всех присутствующих. Даже дядюшка Саттон тихонько посмеивался, привычно щурясь на трепещущие лепестки пламени, нашедшие себе пристанище в массивном камине.

Поводом к такому столпотворению послужил кузнец Ван Копер, который праздновал свою помолвку с красавицей Люси. Люси, которая находилась в центре всеобщего внимания, частенько заливалась краской, когда очередной комплимент в ее адрес озвучивался настолько громко, что к нему присоединялись все присутствующие.

Оркестр, состоящий из жителей поселка, которые хоть как-то могли извлекать звуки из музыкальных инструментов, радовал посетителей веселыми мелодиями. Людей нисколько не смущал непрофессионализм исполнения – желающие танцевали с удовольствием, и веселье грянуло еще больше, когда молодые вошли в круг.

Ван Копер снискал себе славу удачливого молодого человека и прекрасного мастера, а слава о его силе шла настолько далеко, что, бывало, появлялись желающие померяться с ним силами из мест, о которых в Бурге толком и не слыхивали. Но результат, на радость жителям поселка, был всегда в пользу кузнеца – и подковы он ломал быстрее, и груз поднимал такой, что был не под силу другим, да и в борьбе равных ему не находилось. Даже сейчас мужчины, забавляясь борьбой на руках, с опаской поглядывали на здоровенные лапищи Ван Копера. Однако от схватки с кузнецом никто не отказывался, и очередной проигравший, потирая руку, заказывал выпивку на всех. Одним словом, веселье было в самом разгаре. Все чаще взоры подвыпивших посетителей обращались к Саттону, но тот всячески отнекивался от предложений рассказать что-нибудь душещипательное.

Пока публика находила себе другие развлечения, но через пару часов Саттон уже не знал, куда прятаться от предлагаемых ему бокалов вина со специями.

Люси, девушка-красавица, кроме всего прочего имела еще и светлую голову, поэтому она решила уговорить дядюшку. Она попросила Хильду приготовить вина и, взяв еще дымящийся напиток, направилась к Саттону.

- Ну же, дядюшка Саттон, - почти промурлыкала Люси, присаживаясь около старика и подавая ему стаканчик, - расскажите что-нибудь! Вы же не можете отказать мне сегодня...

Саттон понял, что стакан с дымящимся вином и настойчивость прекрасной Люси сделали свое дело, поэтому он смущенно улыбнулся и потянулся за вином.

В это время двери с треском распахнулись, и в таверну вошло что-то невообразимое. Словно демон преисподней из клубов морозного воздуха появился двигающийся мохнатый ком. Может быть, виной всему было подогретое спиртным воображение поселенцев, но с появлением нового действующего лица в таверне все замолчали и обратили свое внимание на посетителя. Даже танцоры застыли в нелепых позах.

Лишь только дверь захлопнулась и морозный воздух стал оседать, мохнатый ком стал превращаться во вполне человеческую фигуру, закутанную в пушистую шубу грязно-серебристого цвета. Большой накинутый на голову капюшон был настолько огромен, что в первый момент показалось, что прибывший не имеет ничего общего с человеком.

Люси, увидев вошедшего, тихонько ойкнула и выронила стакан, пролив содержимое на пол и немного испортив при этом внешний вид сапог дядюшки Саттона. Ван Копер поспешил к своей любимой и стал рядом с ней, закрыв Люси своим телом.

- В чем дело? Я что, прервал Ваш праздник? Ну, тогда простите великодушно! – голос незнакомца оказался низким, глубоким и даже приятным.

Владелец шикарной шубы скинул капюшон с головы одним движением. Некоторые женщины, находившиеся в зале, вскрикнули и без памяти попадали на руки своим мужьям и кавалерам. Мужчины же вздрогнули и неосознанно проверили рукояти ножей, чтобы чувствовать себя увереннее.

Немолодое уже, но гладко выбритое лицо незнакомца было начисто лишено волос, в том числе и на голове, блестевшей, словно отполированный набалдашник на трости старосты Бурга. Лицо гостя было, по-видимому, когда-то давно очень красивым, но сейчас его левая половина была изуродована то ли пожаром, то ли животным. Как бы там ни было, сине-красная, местами даже кровавая кожа, срослась непостижимым образом, открывая левую часть рта и выставляя напоказ прекрасные зубы. Глаз хотя и занимал положенное ему место, но был слеп, а глазное яблоко выделялось на сине-кровавом фоне мутным белым пятном.

Мужчина осмотрелся по сторонам и, обращаясь к присутствующим, произнес:

- Я понимаю, что мой вид может кого-то смущать, но местами кожа не заживает, - он осторожно коснулся левой части лица, - и я могу вымазать шубу в кровь.

Он неспеша, размеренно шагая по крепким доскам пола, подошел к одному из столиков, который освободился словно по волшебству, и присел за него, попутно рассматривая всех вокруг.

- Эй, чего шалишь?! – голос тетушки Хильды, казалось, придал смелости мужчинам.

- Никаких шуток, хозяйка, - ответил незнакомец. – Принеси-ка мне кувшинчик самого лучшего вина да мяса тарелку, что-то я проголодался.

С этими словами незнакомец бросил на стол увесистый золотой кругляш, который, глухо стукнувшись о доски, прикатился на край стола, над которым возвышалась тетушка Хильда. Та удивленно подняла монету, рассмотрела ее, попробовала на зуб и, спрятав в передник, поспешно удалилась на кухню.

Тишина, стоявшая в таверне, после ухода Хильды лишь изредка прерывалась потрескиванием поленьев в камине да перестуком пальцев неожиданного гостя по столешнице. В молчании прошло несколько минут. Затем незнакомец стукнул кулаком по столу, отчего на нем попадали кувшины и звякнули тарелки, и громко произнес:

- Я вот чего к Вам заглянул. Говорят, кузнец здешний силушкой недюжинной похвалиться может? Так я хочу с ним посоревноваться. Есть ли такой в вашем поселке?

Ван Копер молча вышел вперед и, стянув с себя добротную рубаху, обнажил свои огромные мышцы. Толпа одобрительно загудела, даже послышались редкие смешки.

- Ну, есть такой. Чего желаешь, красавец? – пробасил кузнец.

- Ого! – насмешливо произнес незнакомец, глядя на мощную фигуру. – Видать, не врут про тебя.

- А ты попробуй и узнаешь! – не остался в долгу Ван Копер.

Жители поселка осмелев заулюлюкали, некоторые даже стали делать ставки.

- Ну что ж, - произнес гость вставая и снимая шубу. - Вот и попробуем.

Сказать, что мужчина обладал выдающейся мускулатурой, значило бы не сказать ничего. Обладая немаленьким ростом, он был еще больше в ширину. Под шубой на нем до пояса не было надето ничего. Огромные мускулы волнами перекатывались под напряженной кожей и, казалось, жили отдельной жизнью. Незнакомец взял со стола металлический кубок и легко, словно он был бумажным, сплющил его. Вздох удивления пронесся по рядам присутствующих. Ван Копер в долгу не остался – он поднял брошенный на пол кубок, превращенный огромной силой в кусок железа, и так же легко и непринужденно выпрямил его, вернув ему прежнюю форму. Зал буквально взорвался криками.

- Говорят, у Вас на очереди зерно? – спросил незнакомец.

- Несите! – крикнул кузнец.

После этих слов загудел и закрутился в зале народ, освобождая места для состязаний. Через несколько мгновений вокруг незнакомца не осталось ничего. Одиноко стоящий в центре таверны стол только подчеркивал отношение жителей к противнику Ван Копера.

Под громкие крики в зал внесли десятка два мешков с зерном и аккуратно сложили их под стенкой. Двое пацанов, натужно кряхтя, притащили четыре длинных металлических штыря. С одной стороны штыри просунули в отверстия между бревнами стены. Ван Копер, подавая пример, положил себе на плечи противоположные концы, а на них жители положили что-то вроде деревянного настила. Незнакомец, криво улыбнувшись, подошел к Ван Коперу и положил штыри по примеру кузнеца. Два здоровых охотника положили один мешок сначала на импровизированный помост Ван Копера, а потом на помост незнакомца. Когда количество мешков на каждом из помостов достигло десяти, зал просто ревел – еще ни один из искателей славы силача не выдерживал больше восьми, а незнакомцу, казалось, все было нипочем. Кузнец кивнул головой, и ему положили еще один мешок. Он почувствовал, что наполнившиеся кровью мышцы готовы лопнуть. Кровь уже не стучала в висках, а давила такой неимоверной тяжестью, что Ван Копер практически ничего не видел. После двенадцатого мешка силы у кузнеца хватило только на то чтобы шепнуть:

- Все…

Односельчане ринулись снимать мешки, и кузнец, освободившись от непосильной ноши, как подкошенный рухнул на пол.

Незнакомец выдержал пятнадцать, а затем сжал штыри покрепче и поднял руки вверх. Простояв так несколько мгновений, он наконец бросил ношу – штыри со страшным грохотом пробили доски пола, вывернув наружу здоровенные щепки, а несколько мешков от удара лопнули, засыпав пол зерном. В зале боялись даже вздохнуть, взирая на невероятное проявление силы.

Незнакомец победоносно вскинул руки и смотрел на окружающих, которые опасливо жались к стенам. По его изуродованной щеке стекала струйка крови, она уже проложила себе дорожку по мощной шее и испачкала грудь. Он осмотрел зал и направился к Люси, которую била крупная дрожь. Слезы градом стекали по лицу Люси, она упала на колени и сложила руки в мольбе, обращаясь к незнакомцу, который сейчас был больше похож на демона, чем на человека, рожденного обычной женщиной.

- Надеюсь, ни у кого нет возражений насчет того, что победитель выберет себе приз сам? – обведя зал единственным зрячим глазом, спросил незнакомец.

Все мужчины, находившиеся в зале, только потупили глаза, не в силах что-либо противопоставить такой мощи. Незнакомец подошел к Люси и протянул ей руку:

- Сама пойдешь или мне помочь?

Все как завороженные смотрели на происходящую картину. Кузнец даже не смог подняться, чтобы защитить любимую.

- Она пойдет только с тем, кого любит, и только по своей воле! – голос Саттона словно гром среди ясного неба обрушился на таверну.

- Это кто там каркает?!! – взревел незнакомец, который не мог разглядеть Саттона, так как тот сидел на качалке спиной к монстру.

Одним прыжком незнакомец преодолел расстояние, отделявшее его от кресла, и рывком повернул его к себе. В мыслях жителей пронеслась мысль о том, что они больше не услышат сказок дядюшки Саттона, но мужчина с обезображенным лицом, который одолел непобедимого Ван Копера с невероятной легкостью, дико взвыл и отскочил от Саттона словно от прокаженного.

Его лицо побелело, казалось, даже из омертвевших тканей лица отхлынула кровь. Ничего не говоря, он схватил шубу и, обведя присутствующих ненавидящим взглядом, убрался восвояси так же внезапно, как и появился.

Саттон поднялся из кресла-качалки и подошел к Люси, присел рядом с ней и по-отечески ласково обнял за плечи:

- Ну же, девочка, успокойся. Он ушел и больше никогда не придет, хватит плакать.

Люси разрыдалась еще больше, уткнувшись в плечо Саттона. Старик только улыбнулся и осторожно погладил ее по голове.

Тем временем Ван Копер полностью пришел в себя и подошел к Саттону. Тот встал, легко поднял на руки Люси и передал ее в заботливые объятия кузнеца.

- Чего уставились?! – рявкнул он на односельчан. – Хильда! Вина мне, и не скупись на специи!

Саттон, как ни в чем не бывало, вернулся в свое кресло и, усевшись, начал усиленно на нем покачиваться, продолжая ворчать:

- Замаялся я с вами. Чуть что, так сразу: «Саттон помоги, Саттон спаси!..» - как дети малые.

Его ворчание прервалось с появлением Хильды. Она несла большой кувшин, источавший такой аромат, что все невольно принюхались. Саттон довольно улыбнулся и, кивнув головой Хильде, отпил прямо из кувшина.

Понемногу жизнь в таверне начала приходить в привычное русло. Сначала зал наполнили редкие фразы, затем случившееся уже вовсю обсуждали шепотом. А после того, как в таверну зашли запозднившиеся лесорубы, то им уже наперебой, перекрикивая и дополняя друг друга различными деталями, рассказывали о произошедшем случае. При этом рассказчики увлеченно тыкали пальцами в сторону металлических штырей, торчавших из стены и пола.

Во второй раз за вечер зал погрузился в тишину, когда в таверне раздался голос Саттона:

- Хильда, что за неповторимый напиток ты мне принесла?! Ты не можешь повторить?

Кузнец кивнул Хильде в знак того, что он платит, и тетушка уже через минуту несла Саттону дымящееся вино.

Когда кувшин оказался в руках у Саттона, он обратился к слушателям:

- Может, в знак благодарности кто-нибудь развернет старику кресло? Да и всем будет лучше слышно.

Его просьбу выполнили мгновенно, и Саттон, отхлебнув внушительный глоток вина, начал…

 

* * *

 

Когда-то очень давно, так давно, что память стерла множество событий с того времени, я служил юнгой на фрегате «Стремительный». По воле рока судно попало в подлую западню и было захвачено пиратами. Так как фрегат был большим судном, то пираты предложили тем, кто уцелел при захвате корабля, присоединиться к ним. Тех, кто отказался стать пиратом, оказалось немного. Непокорные быстро пошли на корм акулам, а для других началась новая жизнь. Так я стал юнгой на пиратском судне.

В течение нескольких лет мы вдоль и поперек избороздили всю Атлантику и побывали в таких местах, что я до сих пор не знаю, где они находятся на самом деле. А уж сколько добра мы награбили и сколько невинных душ загубили – не счесть.

Нашим командиром был знаменитый Пит Силач, который, кроме того, что был беспощадным к врагам и предателям, обладал достаточной долей чести и слыл высокообразованным человеком. Уж для меня так это точно – капитан умел читать и писать, а я не понимал в этом ничего совершенно и считал излишним. Прозвище свое он носил не зря – я собственными глазами видел, как он на спор оторвал от земли пушку, которую наши молодцы не могли приподнять вдесятером.

Однажды на одной из тайных стоянок в Африке к нам присоединился молодой матрос Стилдон. Этот энергичный молодой человек быстро снискал уважение и почет среди нас – пиратов. Он был безумен в бою, силен как тысяча чертей и мог выпить бочонок рома, оставаясь при этом на ногах. Но слава, так легко нашедшая Стилдона, также легко и сгубила его. Он начал засматриваться на место капитана и однажды, подговорив кучку отчаянных сорвиголов, недовольных железной дисциплиной, которую поддерживал Пит, попытался захватить «Милашку», как мы ласково называли свой фрегат. Но в самый последний момент что-то пошло не так, а, может, Пит всё знал и был готов к бунту – задумка Стилдона провалилась. Стилдон пытался было обратиться к пиратскому кодексу и вызвать Пита на поединок, но ему быстро и доходчиво объяснили, что поединок может быть назначен только в том случае, если его поддержат половина матросов. Короче говоря, Стилдону предложили на выбор несколько вариантов его дальнейшей судьбы. Он выбрал необитаемый остров. Его и взбунтовавшуюся часть команды высадили на небольшом островке вдалеке от торговых путей.

Как потом рассказывал один из этих несчастных, за которыми мы вернулись через десять лет, первый год прошел на острове достаточно спокойно. Мы оставили им кое-какие инструменты, и бунтовщики сумели немного благоустроить естественную пещеру, которую обнаружили на острове. Стилдон поначалу долго простаивал на берегу, вглядываясь в безбрежную даль океана, затем проводил на высокой скале все ночи, пытаясь придумать, как спасти положение. Затем он сошел с ума и стал предлагать пиратам покинуть остров, соорудив плот. Но это было невозможно, так как остров со всех сторон омывало сильнейшее течение, которое сносило все к гряде рифов, через которую не было возможности перебраться. Наш фрегат бросал якорь далеко от берега и к боту, переправлявшему людей, привязывали линь, с помощью которого бот мог возвратиться назад. Другой возможности выбраться с острова не было.

Со временем Стилдону становилось все хуже, и он воззвал к дьяволу, чтобы тот помог ему. По всей видимости, тот откликнулся на призыв пирата, ибо на следующий день Стилдон голыми руками убил всех своих соратников и съел их сердца. Почему он оставил в живых того несчастного, которого мы нашли, осталось тайной, но, думаю, это связано с тем, что ему были необходимы жизни и сердца только тринадцати человек. Затем, дождавшись первого ужасного шторма, когда водяные горы обрушивались на скалы с яростью титанов, дождь не позволял видеть ничего дальше трех шагов, а молнии раскалывали небо пополам, Стилдон бросился в море на сундуке, в котором хранились инструменты.

Мы забрали последнего оставшегося в живых и благополучно отбыли дальше. В том, что эта история была не выдумкой сумасшедшего пирата, мы убедились в первом же порту. Вся команда праздновала возвращение на берег, для чего и заняла на три дня целую портовую таверну. Так вот, в разгар пьяного веселья в таверну вошел Стилдон. Он вел себя нагло и заявил, что никто из нас не останется в живых и убивать он нас будет по очереди.

Мы хотели его убить, но все попытки оказались тщетными – ни пули, ни ножи не могли причинить вреда Стилдону, а он голыми руками разрывал пиратов надвое. Тогда капитан предложил чудовищу взять его жизнь в обмен на жизни остальных. Стилдон в ответ страшно рассмеялся и сказал, что он заключил сделку с дьяволом только для того, чтобы уничтожить его. Некоторые из нас пытались покинуть таверну, но двери и окна не открывались. А Стилдон тем временем бросился на Пита, намереваясь быстро покончить с ним. Но Пит дал чудовищу настоящий бой. Сила сошлась с силой, и ставленник дьявола победил не скоро. В один момент всем показалось, что Пит победит – он схватил Стилдона за волосы и, прижав его голову к раскаленной решетке камина, протянул ею по прутьям несколько раз, выжигая кожу на лице до самой кости. Но человеческих сил Пита не хватило в борьбе с созданием преисподней – Стилдон распял капитана на стене таверны, использовав вместо гвоздей те самые прутья. Лицо чудовища после боя представляло собой кровавую маску, но он улыбался.

Перед смертью капитан проклял Стилдона, и слова, сорвавшиеся с его уст, я запомнил навсегда:

- Ты не упокоишься до тех пор, пока человек, чье имя я назову перед своим последним вздохом, не убьет тебя, и перед ним ты будешь беспомощен, словно младенец перед медведем. Будь ты проклят, Стилдон, за свою гордыню… И имя это…

Тут капитан Пит закашлялся, и горлом пошла кровь, но имя он все-таки сказал, и его слышали несколько человек, стоявших недалеко от распятого. Услышал его и Стилдон. Зло на нас взглянув, он погрозил всем кулаком и скрылся за дверью таверны.

После этого происшествия команда продержалась вместе еще некоторое время, а затем распалась, но тайну имени каждый хранил в своем сердце.

Волею судеб я попал на другой пиратский корабль, на котором провел достаточно спокойные годы своей жизни. Слухи о человеке, обладающим необычайной силой, изредка доходили до меня в течение нескольких лет, а затем я и вовсе забыл о случившемся.

 

* * *

 

- Так что это было за имя?! – обратился к Саттону Ван Голессон, который первый понял, что старик закончил свой рассказ. – И что стало со Стилдоном?

- Ах, да! – встрепенулся старик. – Капитан назвал имя… - Саттон поднял кувшин и залпом допил его содержимое.

Услышать имя в этот вечер в таверне не смог никто - кувшин вдруг выпал из ослабевших пальцев Саттона, и старик, не выдержав груза выпитого вина, заснул.