Я же пакет утром выкинула? Не сумочку, как в прошлый раз, а пакет, точно помню, что он в бак пустой бухнул. Так чего же он сейчас возле бака сидит и на меня смотрит? Нет, реально похож издали на неведому зверушку. Мой пакет, из Икеи, а веник сломанный вроде хвоста торчит. Наверное, бомжик какой покопался, хорошо, вроде внутрь не лазил, а то у меня там штуки не очень приятные, типа прокладок использованных. Компромат!

 

Поэтому я компромат снова в бак закинула и домой пошла. Пакет не бухнул, значит, бак не пустой уже. Оглянулась ещё, мало ли. Может, он втихаря за моей спиной снова выпрыгнет. Не выпрыгнул.

 

Дома бардак, потому что… потому что! Потому что одна живу, как тот пакет возле бака, некому обогреть, приголубить. Щас, ага! Не дамся! Плавали – знаем. Два случайным образом выбранных из всего стада экземпляра оказались козлами, вывод: вся партия мужиков – козлы. Контрольная закупка называется.

 

Поэтому дом для меня всего лишь место, где можно протянуть ноги. То есть вытянуть. А когда на работе ты не главный бухгалтер, но за главного бухгалтера, то дома только ноги протянуть и хочется. Не до порядка.

 

А ещё чаёк, душ, сериальчик… Банально? Я банальная тридцатилетняя девушка. Мне банально требуется отдохнуть перед завтрашней битвой с отчётами. И бананы.

 

Так, не поняла! Я же пакет выкинула. Два раза. А чего он тогда снова возле бака сиротливо сидит и меня поджидает? Чуть ли не веником виляет. Слушай, пакет, не до тебя сейчас, на работу опаздываю. И я почти не останавливаясь опять зашвыриваю пакет в бак. Оглядываюсь. Хвост торчит из бака. Сегодня среда? Значит, мусорка приедет. Пока, пакет!

 

Да что ж это такое?! Опять сидит, веником поник. Заглянула в бак. Пустой почти. Почему же мусорка тебя не забрала? Красивый, наверное. Пожалели. Знаешь что, иди нафиг! Хочешь – сиди, а мне смерть как хочется ноги протя… это… вытянуть.

 

У подъезда я оглянулась. Пакет вроде как подвинулся ближе, будто за мной рвануть вознамерился. Глюки? Ёлки, когда же отпуск?

 

Ночью проснулась от шума. Капли по подоконнику стучат, ветер в ветвях шумит. Проснулась и заснуть не могу. Почему-то представляю свой пакет. Одинокий, промокший под дождём. Ёлки, фигня какая-то…

 

Шлёпки нацепила и в халате в подъезд выползла. Спустилась. Это я вообще? Я бухгалтер, почти главный. У меня дважды два всегда четыре. Не, если директор прикажет, то хоть десять, но обычно – четыре. А пакет пожалела…

 

Мокрый ветер помог распахнуть подъездную дверь. А пакет вот он – у крылечка. Замёрзший, скукожившийся. Сирый и убогий. Веник совсем поджал. Заходи – говорю. Он что-то топчется, мнётся, на ступеньку забраться силится, но не может. Эх… Взяла его за шкирку. Ну, за ручки. Домой принесла. Поставила на кухне. В уголок. Он не шевелится, боится. Не дрожит даже. И не дышит, кажется. Совсем на щенка бездомного похож. Вон сбоку порвано – как будто рот. Голодный, наверное. Интересно, чем питаются мусорные пакеты?

 

Я в ведро заглянула, шкурку от банана нашла. Положила перед пакетом. Не ест. Может, не освоился ещё. Ладно, пойду досплю часок. Даже полтора.

 

Утром пакет сидел в том же месте, но выглядел лучше. Увереннее, что ли, смелее. Да и обсох, кажется веник даже чуть подзадрал. Банановой шкурки не было. Ну вот, молодец! Хороший мальчик! Давно бы так.

 

Я ему блюдечко поставила, в него корку засохшую поломала. Воды не стала наливать, на работу пошла. Вечером вернулась – нет корки. Блюдца тоже нет, а пакет довольный, разве что веником не виляет. Как-то хорошо стало, приятно. Всё-таки кто-то ждёт тебя дома, от этого и дом милее. Живее.

 

Ночью проснулась от грохота на кухне. Свет включила, гляжу – пакет ведро мусорное опрокинул. Думаю – да он же голодный! Я ж его вечером не кормила. Взяла тогда, всё из ведра прямо перед ним вывалила. Утром посмотрела – чисто. Нет мусора! Даже ведро будто вылизанное.

 

Вечером пришла, вижу – дверь на кухню приоткрыта. Пакет на месте, но вид у него какой-то шкодный. Я огляделась, ёлки! Это что ж, прибрано, что ли? Тут газета валялась – нету. Тюбик из-под клея на подлокотнике лежал – я туфель заклеивала – тоже исчез. И так далее.

 

Я левую ногу в тапку сунула, а правую не сунула, потому что второй тапки не было. Так – говорю грозно – куда тапку дел?! Пакет жмётся в уголке, мнётся, шебуршит что-то невнятное. Потом скорчился, задёргался, отполз. А на его месте тапка замусоленная осталась. И пульт от телевизора. Пульт, кстати, работать перестал.

 

Так мы с пакетом пришли к некоторому взаимопониманию, хотя я всё равно на всякий случай стала прятать ценные вещи. А пакет освоился, привык, перестал бояться. Теперь он подползает к дивану, когда я смотрю сериал, и ждёт шкурку от банана. Иногда, если я забуду, ненавязчиво тычется в колено. Мне всё чаще хочется его погладить. И я глажу. Он тогда ластится, как котёнок. Кстати, он заметно поправился за неделю, вырос.

 

Вырос настолько, что мне пришлось купить большой чёрный мусорный мешок. Пакет радостно занырнул в него, повозился и стал большим чёрным пакетом. Аппетит его возрос, и моего мусора стало не хватать. Пакет похудел, погрустнел. Хвостик-веник поник. Я даже с работы стала мусор тырить, но всё равно не хватало.

 

Как-то ночью мы пошли гулять. Согласитесь, странное зрелище – дама, выгуливающая пакет. Поэтому мы вышли ночью, озираясь. Пакет сразу поволок меня к мусорке, добрался до бака и принялся нетерпеливо подпрыгивать. Я снова поозиралась, поднатужилась и закинула пакет в бак. Он минут пять там хрумтел, чавкал, потом, довольный, кое-как перевалился через бортик. Ёлки, если так дальше пойдёт, то я его даже приподнять не смогу!

 

Так и вышло. Ещё недели через две мне пришлось заказать для пакета новую шкурку, навроде такого мини-чехла для автомобиля. Пакет уже не просто так в дверь проходил, ему приходилось втягивать бока и живот. И вот однажды…

 

Честно, до сих пор вспоминаю об этом с содроганием. Стою себе, чуть ли не главный бухгалтер, у помойки, пакетику кусочки полакомее выискиваю. Он же шкурки банановые любит. И вдруг за спиной хриплое: «Барышня!»

 

Я даже не успела обернуться, как провонявшая табаком грязная лапа зажала мне рот и почти главного бухгалтера поволокли в сторону тёмных кустов.

 

«Пикнешь – прибью!» – обдало меня перегаром, перед носом красноречиво щёлкнула выкидуха. Ещё секунда, и скрылся из глаз контейнер с радостно торчащим из него веником, но я так просто честь свою на поругание не отдам, изловчилась, цапнула лапу, дёрнулась, хватанула воздуха, чтоб заорать во всю глотку, но тут же получила под дых и сложилась пополам.

 

Грохнуло что-то на мусорке, затрещали кусты. «Чё за х…» – испуганно вскрикнули за спиной и отпустили. Я задыхалась, круги плясали перед глазами, в такт с ними, сотрясая землю, скакал пакетик, мелко вилял веником и виновато тёрся о плечо.

 

Через пару минут я пришла в себя и огляделась. Нападавшего не было видно. Куда же он делся? Свет фонаря еле-еле проникал под сень зелёных насаждений. Я опустилась на колени, стала шарить руками в траве. Нащупала выкидуху и ботинок. «Ты что, проглотил его, что ли?!» Пакет завилял интенсивнее. «А ну плюнь каку! Фу! Нельзя! Сидеть!» – я свалила в кучу все команды, что знала.

 

Пакет отошёл в сторонку, затрясся и начал издавать характерные звуки. Скоро его вытошнило мужиком. «А-а-а!» – заорал мужик и ужом уполз в кусты. Или, скорее, удавом, но по-ужиному шустро. А мы пошли домой мимо мусорки с опрокинутым контейнером.

 

И тут нам на пути попался сосед с собачкой. «С вами всё в порядке?» – озабоченно спросил сосед, а собачка породы швейцарский зенненхунд обнюхала пакет и завиляла хвостом. Пакет тоже потряс веником в ответ.

 

Домой мы шли вместе, наши питомцы радостно носились вокруг, а сосед рассказал, что случайно видел сцену моего похищения. «Я на кухню вышел водички попить, глянул в окно, а там такое! Сразу с Джеком побежал вас спасать».

 

Надо же! Есть ещё мужчины в русских селениях! А он вроде симпатичный. И холостой, кажется. И пакетику он понравился… «А может, чайку?»