Минька проснулся от протяжного громкого мычания. Это надрывное "Му-у-у", – доносилось с улицы на разные лады. Приподнявшись, Минька в окошко увидел, как мимо дома проходили коровы с ласковыми огромными глазами, рогами и большими розовыми носами. Бабуля выгнала со двора свою корову Апрельку и та тоже громко, надрывно промычав, присоединилась к хуторскому стаду. За ней увязался, было, трёхмесячный щенок Балабон, но потом передумал и вернулся во двор.

Солнечный зайчик приплясывал в уголке Минькиной подушки и звал мальчишку на улицу. Старые, с облупившейся кое-где краской, ходики показывали семь часов. Распознавать время дед научил Миньку давно, ещё, когда ему было четыре года. А сейчас он уже почти взрослый и осенью пойдёт в первый класс.

По всему дому разносился кисловатый аромат опары. Минька вспомнил, что сегодня суббота и бабуля будет печь хлеб. Ещё вчера вечером она заводила опару для хлеба. Бабушка не просто замешивала опару, она колдовала над ней. Просеивая через сито муку, бабуля что-то нашёптывала.

- Бабуля, а что это ты нашептываешь? – спросил как-то Минька.

- Да так, квашню уговариваю, чтобы хлебушко у нас высокий, да пышный, да румяный получился.

Уже много позже Минька узнал, что уговаривала бабушка хлеб молитвами и добрыми словами. Минька услышал, как затрещали дрова в печке, пахнуло дымком, и стукнула кочерга на длинной деревянной ручке. Это бабуля, готовила угли в печи перед тем как отправить туда колобки из теста.Такого Минька пропустить ну никак не мог. Он быстренько вскочил и выбежал на кухню.

- А, пострелёнок, никак солнышко тебя разбудило. Погодь чуток скоро завтрикать будем.

На столе на противнях под чистыми белыми платками уже дожидались круглые колобки, чуть присыпанные мукой. Минька приподнял платок и ткнул в один из них пальцем. Бок у колобка был чуть-чуть липким и упругим. Минька хотел проделать то же самое с другим колобком, но бабушка не сильно хлопнула его по рукам полотенцем и отправила во двор умываться. Подставляя руки под холодные струйки колодезной воды, Минька, за невысоким штакетником увидел в соседнем дворе своего приятеля Серёжку. Тот деловито перебирал удочки.

- Минька! Айда на рыбалку! Говорят, за кривулей карась берёт страсть.

Минька зажмурился и намылил лицо. Тут же ему представился берег за поворотом реки, который все звали «кривулей». Маленький рыбак стоит в камышах, а на натянутой, как струна, леске трепещет большущий золотой карась. Ах, как же хотелось Миньке на рыбалку… Но тут же перед глазами, заслоняя собой речку, появилась большая краюха свежего, горячего хлеба с золотистой корочкой. Рот Миньки наполнился слюной и он, буркнув что-то невнятное в ответ Серёжке, пулей убежал в дом.

На кухне бабуля уже ставила противни с тестом в печь. Минька знал, что в это время нельзя было шуметь, громко разговаривать, бегать по дому, иначе запросто можно было схлопотать от бабушки полотенцем по спине. Очень Миньке нравилось наблюдать, как бабушка печет хлеб от начала до конца, и он не уходил из кухни до тех пор, пока она не откроет заслонку печи. Обожал он этот момент, когда бабушка вынимала хлеб из печи. Аромат стоял невероятно вкусный. Противни были, как сказочные открытые сундуки, из которых выглядывали сокровища - золотистые корки круглого пышного хлеба.

И вот он настал этот момент, которого Минька ждал всё утро и не соблазнился даже на рыбалку. Бабуля огладила каждый каравай руками, опять пришептывая что-то при этом. Потом взяла крайний каравай, отрезала ножом и дала Миньке краюху свежеиспечённого хлеба. Большущий кусок Минька еле удерживал своими маленькими ладошками. А бабуля ещё и полила этот кусок сверху янтарным мёдом. И вот с этим богатством Минька направился во двор. Только он хотел вонзить свои зубы в чарующий его кусок хлеба, как из-за штакетника раздался Серёжкин голос:

- Дай укусить, - и Серёжка перепрыгнул через забор.

Минька развернулся всем корпусом и отставляя локоть в защиту своего хлеба зло ответил:

- Не дам…

Ему было жалко - всё-таки свежий, горячий хлеб, который он так долго ждал, да ещё и с пахучим медком – это же лакомство, а тут только дай одному, другие враз налетят. Серёжка скривил губы, сморщил нос, видимо, чтобы было лучше понятно, и процедил сквозь зубы:

- Жадоба, жадоба…, - он перемахнул обратно штакетник и помчался к своему дому.

Минька вдруг услыхал недовольное «Ну и ну!..» своего деда, который сидел под навесом и чинил сбрую коня. Поняв, что сделал что-то нехорошее и, опасаясь недовольства деда, Минька решил быстренько ретироваться за ворота на улицу и там, на скамейке насладиться своим лакомством. Только он подошёл к калитке, как в голове пронеслась мысль:

- А вдруг на улице ещё кто-нибудь из друзей-товарищей попросит укусить драгоценный кусок…

Тогда Минька завёл руки с хлебом далеко за спину, изогнулся и высунул за калитку одну только голову, чтобы осмотреться… И тут… Он вдруг почувствовал, как кто-то дернул его за руки. Он быстро обернулся и увидел улепётывавшего от него со всех ног в свою конуру Балабона… Ещё не веря в случившееся несчастье, Минька выставил перед собой свои пустые руки. Он ошарашено посмотрел на руки, потом на урчавшего от удовольствия Балабона, который с громким чавканьем и удивительной быстротой уничтожал его драгоценное лакомство, и слёзы сами собой закапали с ресниц.

А из-под навеса раздался громкий хохот деда:

- Так тебе жадоба и надо! Молодец Балабон!

От таких обидных слов слёзы у Миньки полились ручьём… Дед подошёл к нему и положил тяжёлую руку ему на плечо…

- Запомни Минька, не поделиться с другом куском хлеба – тяжкий грех. Вот Бог в лице Балабона тебя и наказал… Так-то вот. Ладно, не куксись. Пошли со мной.

Они вошли в дом, где бабушка укрывала испечённый хлеб чистой холстиной, чтобы не зачерствел раньше времени.

- ну-ка Арина выдай внучку провианту, давай два куска, да побольше и медку, медку-то не жалей…

С трудом удерживая два больших куска хлеба с мёдом, Минька сразу направился в соседний двор, где Серёжка всё ещё возился с удочками. Увидев Миньку, Серёжка сердито повернулся к нему спиной и прошипел: «Жадоба» … Минька подошел к нему ближе…

- Серёжка, ты меня прости. На, бери кусок, а хочешь два возьми, только не называй меня жадобой…

Серёжка посопел, а потом вдруг убежал в летнюю кухню.

- Обиделся, - подумал Минька, тяжело вздохнул и хотел уже идти домой... Но тут из летней кухни вышел Серёжка с полной крынкой молока.

- Давай с молоком, так вкуснее, - и друзья уселись на скамью у штакетника. Потом они ели ароматный хлеб с мёдом, запивая его молоком, а ещё некоторое время спустя они мчались с удочками к «кривуле», каждый мечтая поймать самого большого золотого карася…