Про паромы

 

Паромов нет надежней в мире,

тех, что в круизах плещут мне,

душой утопленной в сортире,

панамкой детской на волне.

 

* * *

 

Жизнь и праздник и расправа,

жизнь, как дохлый номер.

Человек, который справа,

тот недавно помер.

Лучше б снимок заурядный,

лица без имён.

Только с книгою, нарядный,

умерший Семён.

Жизнь забрасывает бредни,

смерть плетёт силки.

Он курил табак безвредный,

кашлял в кулаки.

Смерти что эта подстава?

Я же не о том.

Жизнь была вот та, что справа!

А стихи потом.

 

* * *

 

Ещё Христос не думал возноситься,

ещё пророки спали в неглиже,

когда с утра с яйцом своим носиться,

на Пасху стал дизайнер Фаберже!

 

Про Пасхальный звон

 

К толпе качнется гроб Господний!

Люд прост и черен словно галки.

Не дай им Бог из преисподней,

огня ТОГО от зажигалки!

 

Про уголек ожиданья

 

Колокола не зазвучали в песне даже,

тем более от церкви я далёк.

И в ожиданье гаснет, как на страже,

тебя не обогревший уголёк.

 

* * *

 

Пусть талантов мне много не дадено,

Но скажу, будто тоже поэт:

Штрудель Ком, берегите Аркадина,

Потому что таких больше нет.

Б Рубежов

 

* * *

 

Что, по сути, мне от жизни надо?

Я его лишь истиной влеком!

Чтоб устами человека из Канады,

прославлялся я и Штрудель Ком!

 

С праздником Песах!

 

Вдруг наигравшись в старых пьесах,

в новой вино пей, ешь мацу.

но не дави в себе на Песах,

раба, который вам к лицу!

 

Про слабый запах в рюмке

 

Ни шалашей тебе не надо, ни дворцов.

Это как слабый запах в рюмке вместо виски.

Пускай наша любовь сама, в конце концов,

живёт не с нами где-то без прописки.

Памяти Гагарина

 

Беспредельной славы вдруг надломил он ветку!

Он сказал: «Поехали», улыбнулся, но…

Вдруг за ним захлопнули золотую клетку,

ту, в которой никому жить не суждено.

 

Про полуостров

 

Мог москалям ли славный Крым,

быть дальше, чем с Плющихи тополь?

И сладок им отечеств дым,

и вальс танцует Севастополь.

 

* * *

Мне б тоже смазать карту буден,

плеснуть в читателей стихами!

Чтоб Днепр их тоже стал вдруг чуден,

как стих срифмованный лохами!

В стихах тетрадка - пепла урна,

там Музу пользовал любой!

А вам слабо жить без ноктюрна,

как и без флейты. Но с трубой!

 

Картежный дурачок

 

Я помню этот двор,

и лица из окна.

Неспешный разговор,

с бутылочкой вина.

Сосновая доска,

стол словно для гробов.

И радость и тоска,

окурки меж зубов.

И разовый стакан,

родней любой слезы.

А на столе - канкан,

шестёрки и тузы.

Грущу ли я о ком?

Но в прошлом семеня,

я помню дураком,

все делали меня.

…Сегодня конь в пальто,

в гостях, а с ним сверчок:

«Садись играть в лото,

картёжный дурачок!»

 

* * *

 

Каких две самых жгучих страсти,

в одной стране на удивленье?

Народ пришедший, какой масти,

и… хоровое пенье!

 

* * *

Я жил когда-то в маленьком Полесье,

среди полыни, ягод и полей.

Не знал ни лжи, доносов, ни репрессий,

пока не стал, наверное, взрослей.

Взрослей ли стал, или сменил часть света,

Мессия, где реальнее стрижей.

Где на горячем камне после лета,

следы Христа, евреев и ужей.

 

Про женщин в русских селеньях

 

А женщины нынче иначе,

мачо всяких видя в гробу,

живут. На ком надо - поскачут!

А надо так спалят избу!

 

Одинокое 8 марта

 

А мужик её в войне со шведом сгинул.

От него в прихожей - два рога.

Хоть бы кто ей эсэмеску скинул:

«С 8 Мартом, Бабушка Яга!»

И глядит она в окошко тупо….

«Барахлит здоровье…или ступа?»

 

* * *

 

Никем не признан он! Бежать от суеты,

несло его по крышам черепичным!

Потом под окнами и свечи и цветы,

и смерть банальная приёмчиком типичным.