Домик на окраине леса накрыла метель. Его низкие окошки безвольно утонули в снегу, даже не пытаясь отмахиваться ставнями. Черепичная крыша покорно прогнулась под снежной шапкой, опасаясь закончить свою «возвышенную» жизнь на уровне земли. А вот дубовая дверь, с прибитыми однажды, ради шутки, оленьими рогами, отважно «бодалась» с завирухой, не пуская её на порог.

 

Внутри дома было тепло и пахло топлёным молоком. Дрова в печи почти догорели, и румяные молочные пенки окончательно передумали убегать из остывающего казанка.

Лесной Кот макнул лапу в молоко, облизал её и промурлыкал:

- Жир-рное, сладкое, а не в радость! И где это Лесник запропастился? Ведь говорил ему: снежный ураган надвигается, так – нет, помчался тянуть из полыньи какого-то неудачника.

Кот вздохнул и взялся за дело: провёл веником по полу и затолкал мусор под ковёр, поймал на лету моль и съел её, поточил когти о спинку стула, заглянул в мышиную нору и, усмехаясь, прошептал: «Слышу-слышу, шу-шу-шу!»

 

Не найдя скатерти, он застелил обеденный стол белым пододеяльником, поставил в квадратную дырку посредине праздничный канделябр и зажёг свечи.

- Не понял, мне что, ещё эту колючку наряжать? - воскликнул он, уставившись на ёлку-малышку в деревянной кадке. - А я ведь всего-то зашёл чокнуться чашкой молока и пожелать радости в Новом году!

 

В поисках новогодней мишуры он заглянул в комод, под кровать, за штору и даже в печное поддувало, но нигде её не обнаружил.

- Гм-мм, - задумчиво пробормотал он, выуживая из шкафа длинный серый носок.

Кот повертел находку, растянул, скрутил рулетом, вывернул вокруг резинки несколько раз и повесил на еловую ветку:

- Будешь шариком!

 

На деревянную ложку он красиво повязал цветастую кухонную тряпочку и отправил туда же:

- Будешь куколкой!

Следующими украшениями для ёлки стали - гроздь калины, луковка с зелёным ростком и большая сушёная груша.

 

Лесной Кот заулыбался, замурлыкал и довольный собой, улёгся на диван. Он надеялся, что хозяин дома вот-вот придёт – усталый, озябший, с покрытой сосульками бородой, с обветренными руками и инеем на ресницах. Кот представил, с каким восторгом Лесник увидит, что избушка натоплена и прибрана, молоко не убежало, мыши помалкивают, а ёлка – само загляденье, нарядная, как никогда!

Кот сверкнул своими изумрудными глазами и с блаженством уткнулся носом в уютную бархатную подушку.

 

* * * * *

 

Метель долго ещё кружила над лесом. Напоследок, прежде чем уснуть на озёрном катке, бросила она по ветру свой белоснежный лебяжий веер. Снеговей подхватил его и, играючи, растрепал на тысячи невесомых волшебных пёрышек - полетели они на все четыре стороны, а самое маленькое опустилось в тёплый дымоход избушки Лесника.

 

Вот тут и произошло чудо: ёлка от прикосновения пёрышка звонко чихнула, а все игрушки, придуманные Котом, попадали на пол и чудесным образом преобразились.

Носок превратился в круглого серого щенка Шарика, ложка – в веснушчатую девочку Лушу с красиво повязанным цветастым платком на голове, гроздь калины рассыпалась на дюжину алых мячиков-попрыгунчиков, луковка изогнулась в стрелецкий лук с горькими зелёными стрелами, а сушёная груша оказалась сухонькой, но очень бедовой бабушкой Агриппиной.

 

- Идём выручать хозяина! - решительно сказала старушка, вешая на плечо лук и складывая в колчан за спиной слезоточивые стрелы.

- Гав! – одобрительно тявкнул Шарик.

- Попрыгунчики, ко мне! – позвала Луша и оттопырила карман своей овчинной телогрейки.

 

Обнаружив в сенях три пары коротких широких лыж, спасатели надели их и мигом съехали с крыльца на твёрдый снежный наст. Дубовая дверь то ли скрипнула, то ли всхлипнула, кивая им вслед своими оленьими рогами, а лунный луч осветил для них извилистую линию предстоящего пути.

 

* * * * *

 

Лесник подтянул к полынье ствол спиленной осины и обмотал лося за подмышки толстым канатом.

- Давай, дружище! Двигайся! - прокричал он.

Но замерзший обессиленный лось лишь простонал в ответ:

- Стараюсь, да ноги не слушаются – оледенели, не чувствую их. Брось меня, а то и сам пропадёшь, ступай и передай лосихе моей, что любил я всегда только её и что наши дети – самые лучшие.

Лесник прикрепил концы каната к снегоходу и сел за руль. Машина забуксовала, зарычала, заревела и, сантиметр за сантиметром, стала двигаться вперёд, вытягивая бедолагу из воды.

А тот потухшим взглядом глядел на высокие звёзды и еле слышно басил:

- Эх, многого не успел я сделать. Всё откладывал до лучших времён, а теперь что горевать? Вон уже вижу на небесах своих предков – соскучились, мчатся мне навстречу – встречают. Мои ж вы родные! А прапрадедушка улыбается, как всегда! Прощай, Лесник! Спасибо тебе и прости…

 

Лесник вытер рукавом пот со лба и, глядя в небо, рассмеялся:

- Так, я их тоже вижу! Только ведь не могут у нас с тобой быть одни предки, мои выглядели совсем иначе! Слышишь, бубенцы звенят? Это же Санта Клаус в упряжке северных оленей мчится вдоль млечного пути! Э-гегей, Санта, выручай!

 

- Никто вас выручить не успеет! – раздался хриплый голос и, из лесной чащи вышел седой волк.

Хищник зарычал, пригнул голову и, глядя исподлобья, стал приближаться, ведя за собой голодную стаю.

 

И вдруг, словно выстрел, тишину разорвал оглушительный лай:

- Гав! Гав-гав!!!

Все оглянулись и увидели, как с пригорка стремительно летит на лыжах круглый серый щенок. За ним, поднимая столбы снежной крошки на поворотах, зигзагами мчатся ещё двое лыжников – рыжая девочка в ярком цветастом платке и махонькая, сурового вида, старушка.

 

Бабушка Агриппина лихо затормозила, подслеповато прищурилась, натянула тетиву и выпустила в лесных разбойников одну за другой зелёные стрелы. Луша улыбнулась так, что ямочки заиграли на её пухлых щёчках, и скомандовала:

- Попрыгунчики, вперёд!

Упругие красные мячики ринулись в бой, с силой ударяясь о волчьи лбы и бока, а волки, не успевая отбиваться, заливались слезами от горького лукового сока.

 

Лесник, тем временем, всё давил на газ - ещё рывок, ещё, ещё…и вот, наконец, сохатый оказался на снегу, а тёмная водяная ловушка стала затягиваться ломкой корочкой из ледяных иголок.

 

А перезвон бубенцов приближался, становился всё громче и, наконец, удивительное северное сияние опустилось на верхушки зимнего леса. Качнулись синие ели, снежные сугробы полярными медведями окружили лесную поляну, а белые зайчата бесстрашно запрыгали навстречу золотой сверкающей упряжке.

Санта Клаус – румяный, весёлый, в необъятной красной шубе и расшитом снежинками колпаке, зычно крикнул своим оленям:

 

- Стремительный, Танцор, Скакун и Купидон,

Комета, Резвая, Гром, Молния и Руди!

Попали с вами мы в лесной прекрасный дом,

Где ждут от нас чудес медведи, зайцы, люди…

 

Пусть светлые мечты заполонят весь мир!

Кто ищет – пусть найдёт, кто с верой ждёт – дождётся!

Пусть в добрые сердца на век, а не на миг

Поселится любовь, и счастья свет прольётся!

 

Олени стали бить копытами и радостно восклицать:

- Подарки, подарки! У нас их припасено великое множество! Всем хватит! Все останутся довольны! С Рождеством! С наступающим Новым годом!

 

Санта раскрыл необъятный мешок, зачерпнул большой ладонью горсть игрушек и бросил её вверх, затем вторую, затем третью. В воздухе засверкали искры, полетели разноцветные шары и стеклянные бусины, закружились хороводы ажурных снежинок, медовых пряников и перламутровых сосулек, завертелись бурунами снежные вихри и, стремительно кружащаяся Метель вновь накрыла всё вокруг.

 

* * * * *

Лесной Кот сидел на морозном крыльце и с тоской глядел в непроглядную белую пелену. Он уже и блинов настряпал, и винегрет настрогал, и даже с мышами обсудил прогноз погоды и долгое отсутствие Лесника.

«Ну, и что? – мысленно оправдывал он своё общение с грызунами. - Мыши тоже беспокоятся и хотят встретить Новый год в кругу семьи! А без Лесника – это не семья! Это сиротство какое-то!»

Влажные глаза Кота заблестели ещё больше, и он с отчаяньем прокричал:

- Мя-яяя-у! Мя-яя-яяя-у!

В ответ раздалось:

- Ррр… гав!

- Лося уложим на кровати, а его супругу с детьми – в сенях!

- Бабушка Агриппина, да выбросьте вы, наконец, эту луковую стрелу. Она уже не понадобится – всё ведь хорошо закончилось!

- А Санта какой молодец!

- Волки нас надолго запомнят!

- Гав!

 

Лесной Кот вытянул шею и увидел, как к дому приближается снегоход, таща за собой гору лохматых веток. На них, укрытый необъятной красной шубой и присыпанный конфетти, лежал, непрерывно бормочущий благодарности, лось. За рулём сидел Лесник: усталый, озябший, с покрытой сосульками, бородой, с обветренными руками и инеем на ресницах, но очень счастливый - просто сияющий от счастья!

 

Дубовая дверь ойкнула от неожиданности. Отведя в сторону рога, она гостеприимно распахнулась настежь, ведь до Нового года остались считанные минуты, пусть все-все заходят… кроме Метели, конечно.

 

Метель всё поняла и, ни капельки, не обиделась, ведь натопленная изба для неё – хуже весны. Просто так, из женского любопытства она, обмахиваясь новым лебяжьим веером, заглянула в крошечный оконный просвет.

Она увидела ёлку-малышку в деревянной кадке, украшенную разноцветными шарами, стеклянными бусинами, хороводами ажурных снежинок, медовых пряничков и перламутровых сосулек. В печи потрескивал огонь, лось с блестящей гирляндой на рогах нежился в постели, покашливая и поправляя ватные турунточки в своём носу. Лесник держал в руках гитару. Лесной Кот пил молоко сразу из двух чашек, а мыши пищали наперебой, нахваливая блины.

Из шкафа в обнимку свисали два серых носка, радуясь, что разлука была недолгой. Деревянная ложка торчала из миски с винегретом, понимая, что в этом и есть её истинное предназначение. Проросшая луковка сидела в стакане с водой, мечтая отрастить длинный зелёный чуб. А сушёная груша и гроздь калины с блаженством плавали в прозрачном графине, вместе с другими сухофруктами, щедро отдавая в настой все свои витамины.

 

- С Новым годом! С новым счастьем! – пропела Метель и легонько стукнула по оконному стеклу, но в доме её никто не услышал.

Только дубовая дверь грозно выставила свои рога, оберегая мир и тепло большой и дружной семьи. А что удивительного? У каждого своя миссия, особенно в новогоднюю ночь.