Поскольку мы с мужем перед великими преклоняемся, то в «Малое Пирогово» ехали с самыми серьёзными намерениями. Однако в нашей стране, как известно, везде есть место юмору, и в мемориальном комплексе – в том числе.

Маленькая историческая справка (советую не пропускать). В «Малом Пирогове» сохранилась усадьба, принадлежавшая сестре Льва Николаевича Толстого Марии Николаевне. Некогда эти земли находились в собственности семьи Темяшевых, бывших в родстве с Толстыми. У Толстых воспитывалась Дуня Темяшева, которую впоследствии Лев Николаевич изобразил в повести «Детство» под именем Катеньки. Уйдя в монастырь, Мария Николаевна уступила хутор дочери Л.Н.Толстого Марии Львовне. В «Малом Пирогове» бывали Тургенев и Фет. Здесь Л.Н.Толстой обдумывал «Хаджи-Мурата».

Зарядившись этой информацией, мы с мужем преисполнились к «Пирогову» вполне понятным пиететом… который несколько порастеряли за девять часов трудоёмкого пути. Преодолев пробки и растерянность перед малознакомой дорогой, мы с помощью своего объезженного Рено в кромешной тьме подобрались, наконец, к «Малому Пирогову». По совету энергичной и деятельной Татьяны Ивановны (организатора фестиваля поэзии и авторской песни), мой муж свернул после Карамышева и поехал «до упора». Впереди фары Рено высвечивали рытвины и ухабы, а по бокам – причудливую зелень, ополчившуюся на бестактных чужаков. Так как указатели на усадьбу полностью отсутствовали, мы продолжали ехать «до упора», пока не упёрлись в открытое поле. Портить поле муж категорически отказался – и, по его команде, усталый Рено повернул назад. Битый час мы тряслись по непроезжей дороге, пока не напоролись на юных полуночников. Молодые люди любезно направили нас по правильному пути – так, после девятичасовых мытарств, мы с мужем и с Рено оказались вблизи музея-усадьбы. Бросив машину на произвол судьбы, мы двинулись на огонёк костра, возле которого узрели бодрствующих бардов и ангела-хранителя музея Геннадия Леонидовича. Пока для нас с мужем ставили палатку, я обогатилась дополнительной информацией. Из разговора с бардами выяснилось, что Геннадий Леонидович непосредственно подчиняется директору «Ясной Поляны», обязанности которого исполняет супруга Владимира Ильича Толстого. Праправнук Л.Н.Толстого В.И.Толстой больше не может возглавлять «Ясную Поляну» и «Малое Пирогово», так как в мае сего года был назначен советником Президента Российской Федерации и в связи с этим весьма ограничен во времени.

Текущая проза сменилась текущей поэзией, которая, под звуки гитар, медленно потекла по историческому месту. Слегка ошалев от современной интерпретации русской истории, мы с мужем охотно углубились в спальные мешки, которые моментально расположили нас ко сну. Через три часа беспокойного сна мы дружно проснулись от резкого похолодания и, взявшись за руки, устремились в спасительный тёплый Рено – на глазах у мириад любопытных звёзд, бесцеремонно мигавших нам вослед.

Ещё через три часа меня разбудил настырный голод, а я – разбудила мужа. Мы выглянули из машины и увидели три близко расположенных здания, а именно: усадьбу, школу и людскую. Красно-бело-зелёная усадьба выглядела очень привлекательно. Неплохо смотрелась и людская. В этот ансамбль удивительно вписывалась школа, построенная в тридцатые годы ушедшего века. Окольными путями нам удалось узнать, что школа временно служит столовой, которая откроется к приезду основной группы бардов и поэтов. Подгоняемые голодом, мы устроили пикничок рядом с палаткой – с видом на речку и необозримые тульские просторы. Беря пример с французов, мы совершили сначала первый завтрак на пленэре, а чуть позже – второй – в школе-столовой, в компании с подъехавшими бардами и поэтами. Каша, приготовленная и поданная заботливыми и умелыми руками, показалась особенно вкусной и аппетитной.

Повеселев от сытной еды, мы с мужем отправились на прогулку в остатки господского сада. Там тоже не удержались – и полакомились историческими пироговскими яблочками. После чего из остатков сада мы перешли в остатки парка – чтобы лицезреть остатки немецкого блиндажа. Вместо мало интересного блиндажа среди впечатляющих клёнов мы обнаружили очень интересную личность с блокнотом в руках. Личность слонялась от клёна к клёну – в поисках толстовского вдохновения. Опасаясь спугнуть поэтическую душу, мы с мужем на цыпочках направились к Камню Хаджи-Мурата. Мемориальный камень, привезённый из дагестанского Хунзаха, представлял из себя двадцатитонную глыбу и был призван напомнить невеждам об интернационализме «глыбы» и «матёрого человечища». Тандем камня и суперсовременной металлической колючки вызвал во мне противоречивые чувства и подвигнул на дискуссию о предстоящем фестивале. Фестиваль намечался из двух частей: первая половина отводилась для бардовских песен, а вторая – для цыганских. Муж, всегдашний поклонник цыганского искусства, благосклонно отнёсся к обеим половинам. Что касается меня, то я полагала, что они не могут составить единое целое.

За прогулками и дискуссиями мы с удовольствием и пользой скоротали время до 16-ти часов. Все гости – они же участники – фестиваля собрались вокруг крыльца-сцены музея-усадьбы. Здесь были представлены разные возрасты, вкусы и направления. В течение первого часа нам было очень интересно, в течение второго – интересно и немного утомительно, в течение третьего – чрезвычайно утомительно. Отойти от сцены мы никак не могли, потому что я ждала своей очереди выступать, а муж – сопереживать. Под занавес фестиваля мы дождались своего звёздного часа. Я декламировала стихи, муж меня поддерживал, а слушатели аплодировали. После меня несколько блатных артистов выступили по третьему разу – и концерт благополучно завершился.

Получив грамоту участницы фестиваля, я начала улыбаться, а после наваристой каши – веселиться около костра. Вместе со мной всласть навеселилась и намусорила нынешняя горе-интеллигенция. Муж из солидарности составил нам компанию в ожидании цыганских артистов. Когда стало известно, что они не приедут, любитель цыган разочаровался в фестивале – и пошёл спать в машину. Я, как верная жена, последовала за спутником жизни и достаточно удобно устроилась на ночлег. Перед сном мы обсудили злободневную тему: почему фестиваль из очень мемориальной «Ясной Поляны» перевели в не совсем мемориальное «Малое Пирогово».

На следующее утро муж мне сообщил, что я напевала во сне. С песней мы отправились в школу-столовую, с песней из неё вышли, с песней же покинули «Малое Пирогово».

До сих пор напеваем под аккомпанемент дочери – с перерывами на еду и работу. В следующем году собираемся трио выступить на очередном малопироговском фестивале.