1

Я запомню эту дату, зарублю её себе на носу.

28 марта, 2003 года, выведу я полудетским почерком на клочке тетрадного листа. А под датой напишу: День, Когда Я Все Поняла. Потом я зажгу на кухне пахнущую медом с лавандой желтую тонкую свечку и осторожно опалю края листика, так что они станут слегка каштановыми и волнистыми, а в воздухе запахнет событием. Я засуну записку в Тору, открыв её наугад и наугад прочитав из неё. Свечка медленно истечёт крупными восковыми слезами, отбрасывая мятущиеся тени на потолок и стены. Сумеречный свет от чахлого пламени будет пробираться, крадучись, к потолку, легкий ветерок из раскрытого окна подхватит колеблющийся дымок и унесет в ночь, вверх, к загадочному живому глазу луны и затем, наверное, дальше вверх, в самое ухо моего еврейского Б-га. Но я, все же, постыжусь написать в той записке всю правду: сегодня, на стыке пятницы с субботой, мне открылось, какою дурой я была весь предыдущий год!

 

Пару дней назад я купила сынишке бинокулярный микроскоп, почти как настоящий. За целых двести шекелей. Все для того, чтобы мой сын мог удовлетворить свое детское любопытство. В магазине, в очереди у кассы, я вдруг вообразила, как запихиваю под микроскоп всех, кого я так хотела раскусить. Да, кого угодно, кроме настоящего преступника. Его я даже не заподозрила. Простофиля! И ещё, я с дотошностью вытаскивала разные бесполезные сведения из всех, кто, по моему мнению, был способен рассеять туман в моей голове, не подозревая, что истина лежит в полушаге от моей кровати.

Невзирая на приближающееся начало субботы, я позвонила моему религиозному следователю, думала, что теперь-то мне поверят. Куда там. Он заметно раздражился и повторил, что полиция закрыла дело за отсутствием состава преступления и ничего нового ему не прибавить. Ну, а то, что я чего-то, непонятно чего, боюсь, что ж, это объяснимо, с дамочками такое случается.

Прошло больше трех месяцев с тех пор, как Володя покончил с собой, месяц, как полиция закрыла дело. Повесился у себя в магазине, не оставив даже предсмертной записки. Никакого объяснения его поступку нет. Не верю. Я слишком хорошо знала своего мужа, чтобы поверить в самоубийство. Володя был патологически мнительным. Это было смешно: здоровый, высокий, сильный - не помню, чтобы когда-то подхватил хотя бы насморк - он мыл руки по сто раз на день и спал на диванчике в гостиной, когда я кашляла или чихала. Его преследовал вечный страх болезни и смерти. И вместе с тем, Володя был жизнерадостный мужик, любивший в первую очередь себя, а потом уже все остальное: рыбалку, компанию друзей, пиво, спорт и секс. Нет, не мог такой человек, как Володя, вдруг взять и засунуть голову в петлю. Его убили. Я с содроганием представляю себе, как кто-то, кто был заинтересован в Володиной гибели, силой заставил его подняться на нестойкую табуретку в заставленном хламом "кабинете" - по сути, в подсобке - и...

Какие причины бояться за себя?

Недавно меня – я выскочила с работы на почту, чтобы оплатить счета за квартиру – у самой кромки тротуара сбил мотоциклист и умчался. Я тогда подумала, мол, это несчастный случай, а мотоциклист – трус, испугавшийся ответственности. Теперь понимаю, все было спланировано. Я и раньше кожей спины чувствовала: за мной следят. Особенно в последний месяц. Но сегодня узнала КТО ОН. Они убрали Володю и теперь хотят добраться до меня. Потому что я слишком много знаю. За это ведь убивают, не так ли?

 

2

 

Дело закрыли, а на следующий день я уже звонила Паше. Причины подозревать его были. Когда их с Володей совместный бизнес развалился, Паша остался должен нам деньги. Володя мне, конечно, как-то называл эту сумму, проблема в том, что я не помнила, какую именно. Очень много, это всё, что знала. Володя считал меня полной дурой в делах и был прав. Если кто-нибудь вздумает читать эпитафию над моей могилой - если меня всё же убьют - он с трудом упустит из речи три мои основные черты: рассеянность, близорукость и неумение приспособиться к сегодняшней жизни.

Паша с Володей открыли в свое время магазин, собирали компьютеры и продавали их. Называлось это громко: компьютерный бизнес. Собственно, какой там бизнес! Так, сарай, в котором пылились остовы старых компьютеров и слепые черные, экраны. Они искали связи и склады, где можно купить подешевле и клиентов, которым весь этот хлам можно было сбыть подороже. И те и другие были в дефиците. Так что в магазине вечно пахло пылью и убытками. Познакомились они благодаря Нелле, жене Паши. Володя и Нелла из Москвы, когда-то учились в одном классе, и - бывает же такое - встретились случайно в автобусе, в Тель-Авиве. Мы пригласили Неллу с мужем в гости, они пригласили нас, а потом наши мужья открыли так называемый бизнес.

Я – коренная томичка. После свадьбы Володя хотел меня увезти в Москву, хотел, чтобы мы жили с его мамой. На переезд я не согласилась. В Томске у меня был домик, хоть и с удобствами во дворе, но свой. Родители умерли рано, переписав дом на меня. Мой родной брат жил тогда в другом городе. Это сейчас мы все в Израиле. Дом в Томске продали, он не стоил многого. Что касается квартиры в Москве, Володя перед отъездом её сдал, а мама его в Израиле.

Нелле на вид лет сорок, на деле она ровесница Володи, ей тридцать два, на пять лет старше меня. По лицу, плечам и рукам, и, наверное, по всему её коренастому телу бегают крупные, рыжие, как муравьи, веснушки. Голова курчавая и тоже рыжая, забита всякой дрянью: сверхъестественными способностями, мистикой, курсами какой-то рейки и астрологическими прогнозами. Этим Нелла зарабатывает на жизнь. Когда-то во время родов, ей переливали кровь и заразили гепатитом С, какой-то жуткой формой желтухи, самой опасной. Об этом она рассказывает охотно, взахлеб, потому что, как считает, именно вместе с гепатитом С и перенесенными в вонючем советском роддоме страданиями в неё влилась мудрость из космоса. Она мне неприятна.

Ну, что за манера, за чашкой кофе с пирожными - это в первую же встречу - во всеуслышание заявить, что "с моей острой сексуальной неудовлетворенностью надо что-то делать, иначе будет поздно"?! При своем муже и, особенно, при Володьке. Она готова была мне в моей "проблеме" помочь. Ясно, Нелла просто испытывала меня, как потенциального клиента. Но этот дурак Паша, её муж, вдруг стал ржать, мне подмигивать, Володька насупился… Я попыталась замять разговор. Кончился тот вечер нашей с Володей ссорой. И я не уверена, что Нелла все это не подстроила нарочно...

 

Мне противно было им звонить и просить о встрече. Кроме того, в глубине души я знала, разговоры с Пашей бесполезны. К телефону подошла Нелла. Она выразила соболезнования по поводу … Добавила в спич, как в суп, мою загубленную сексуальность…

Паша пришел, когда Темка, сын, уже спал. Я приготовила для Паши растворимый кофе фирмы Элит, плюс три ложки сахара, плюс что-нибудь приторно-сладкое. Две Пашины слабости – сладкое и женщины. Я старалась ему угодить хотя бы в сладком в тот вечер. Но все равно, когда я ему сообщила, что Володю на самом деле убили, ложка с тортом замерла у его рта, челюсть отвисла. Он поперхнулся и покрутил пальцем у виска. Улыбку смыло с лица, как пыль дворником, с ветрового стекла.

- Глупости, - отрезал он, - У Володьки не было врагов, которые его решились бы замочить. Ты – не в себе, кисонька.

- Скажи, Паша, ты Володе должен какие-то деньги, не так ли? Ты их вернул?

При этих словах красивое, полноватое лицо Паши как будто даже осунулось, васильковые глаза наполнились подозрительной влагой.

- Сонюшка, солнышко мое. Я о тебе, кстати, не так давно вспоминал. Вот только вчера собирался звякнуть, а ты уже позвонила. Ну, ты же знаешь, как я к тебе отношусь! - Паша смотрел честными глазами прямо мне в глаза.

Я моргнула.

-Как ты ко мне относишься? – спросила я, и голос мой слегка дрогнул, хоть я и старалась удержаться…

- А ты не знаешь, лапушка? Будь я тебе должен хоть что-то, разве не вернул бы? У тебя нет денег? Хочешь, одолжу.

- Спасибо, не надо, - буркнула я. – Просто мне кажется, что Володю мог замочить кто-нибудь, кто, например, должен ему деньги.

- Ах! – Паша в ужасе схватился руками за свои щеки, выбритый до синевы подбородок задрожал, - Что ты говоришь, Соня! Ты хочешь сказать, что Я УБИЛ ВОЛОДЮ?!

Я замялась. Почему-то стало ужасно стыдно. Что я за человек? В тот момент все мои подозрения насчет Паши показались глупостью. Ну, разве Паша, лучший Володин друг и честный парень, мог не вернуть долг, если бы он существовал?

 

3

Ян – мой друг, не Володин. Мы познакомились давным-давно, Темке было семь дней, и у него вдруг поднялась температура. Ян - детский врач, работал в том отделении больницы Тель-а-Шомер, куда мы с Темкой попали. Я знаю, что Яну нравлюсь. Ян мне тоже всегда нравился, чуть-чуть. Но не настолько, чтобы...

Я позвала Яна в мой любимый ресторанчик в старом Яфо, туда, где каждую субботу по вечерам звучит восточная музыка, маленький смуглый еврей в вязаной кипе играет на скрипке и рыжая стройная цабра с осанкой примадонны исполняет танец живота. Голова её величаво поднята, одна рука на затылке, другая на бедре. Плоский смуглый живот оголен, в пупке серебряное колечко.

"Йаля-а!", - кричат зрители, разгоряченные вином и едой. Вихрь танца выхватывает их из-за столиков и влечет к рыжей предводительнице. Совсем молоденькие девочки задорно вихляют попками, их парни неуклюже топчутся рядом, дамы постарше смешно трясут телесами. Музыка и движение захватывают меня. И я представляю вдруг, что рядом сидит не Ян, а Он, тот, в кого я весь год была тайно влюблена. Алеша. На нем белая вышитая рубашка с открытым воротом, каштановые волосы откинуты небрежно назад. Я, зажмуриваю глаза и вижу, как Алеша ведет меня в центр зала. Все вокруг оборачиваются. Большой, похожий на медведя Алеша танцует в присядку рядом с задорной цаброй. Мелькают в танце маленькие бедра юных израильтянок, облаченных в коротенькие юбчонки или плотно облегающие джинсы. Тонко подведенные восточные глаза стреляют смехом…

В моей жизни Алеша появился в апреле, 2002 года. Володя был ещё жив. Я иногда влюблялась, слегка, раз семь за семь лет моего замужества, что не мешало мне оставаться мужу верной, никто из "моих любимых" ничего не узнал об этом.

В этот раз дела обстояли много хуже, потому что я влюбилась в... буковки. Алешу я ни разу не видела. Ну, только на фотографии. Познакомились мы в Интернете, оба любим авторскую песню, у меня есть сайт, я пишу песни и немного играю на гитаре. Я ничего не сообщила ему о своих чувствах. Все ждала, может быть, он сообщит о своих. Но этого не произошло. Наверное, он в буковки, как я, влюбляться не умел.

Когда Володи не стало, мне было даже совестно за свою дурацкую влюбленность. Я вдова. И должна чувствовать только одно: сожаление по поводу гибели мужа. И немедленно прекратить эти штучки, прекратить быть влюбленной. Если бы я могла...

Алеша был единственным светлым пятном для меня после смерти Володи. Ему я доверила, как и Яну, свои подозрения насчет Володиной смерти и сказала, что приложу все усилия, чтобы найти убийцу. Мне нужно было кому-то выговориться...

 

- Что будем заказывать? – спросил Ян. И я очнулась.

Мы сидели за столиком, по-прежнему играл на скрипке маленький еврей в кипе.

Я некоторое время смотрела отсутствующим взглядом на Яна. Интересно, многое ли он смог прочесть в моих глазах?

Потом заказала шашлык, а Ян рыбу. Мы выпили немного вина. Я пьянею быстро. Поэтому когда Ян подлил мне во второй раз, я вылила всё содержимое моей рюмки ему в рюмку. Иногда бываю страшно благоразумна, просто сама себе удивляюсь. Я выпила ровно столько вина, сколько потребовалось, чтобы не чувствовать себя скованно. Мне надо было рассказать Яну о разговоре с Пашкой…

- Я был свидетелем. Паша дал Володе долговую расписку. Он должен был вернуть деньги в течение года. Был там ещё один парень, он может подтвердить мои слова. Правда, парень живет в Москве, Я его видел впервые и имени не запомнил. Он приезжал в Израиль по каким-то своим делам. Но если ты найдешь расписку, там его фамилия и имя.

- Я и без второго свидетеля тебе верю.

Ян кивнул и добавил:

- И в той расписке фигурировала солидная сумма – 30 тысяч долларов.

Достаточно денег, чтобы убить человека?

 

4

Я не собиралась опять надоедать Паше с расспросами. Но на следующий же день после встречи с Яном, в самый разгар моей переписки с Алешей отказал модем. Алеша только и успел, что написать: "Будь там поосторожнее, Соня", - и связь прервалась. Естественно, я занервничала. И позвонила Паше. А к кому мне ещё звонить? Ведь мой комп собирал он и запихнул туда самый дешевый хлам, все уже по разу ломалось.

Этот шмок, Пашка, пришел после того, как я чуть не оборвала все телефонные провода у них в доме, а Нелла раз десять бросала трубку.

 

- Мне неудобно тебя беспокоить и лучше бы компьютер работал без твоего частого вмешательства, - как можно дипломатичнее сказала я.

Паша, улыбаясь игриво, ответил:

-Разве ты не хочешь меня больше видеть у себя, Сонюшка?

Он нежно потрепал меня по затылку, но когда рука его скользнула вниз и задержалась у меня где-то пониже спины, я еле сдержалась, чтобы не двинуть ему между ног. Он обзывал меня сладкими и липкими прозвищами, ел сладкий торт, причмокивая, и долго курил на балконе, рассказывая что-то про стриптиз и смеясь над своими анекдотами. Я должна была оказывать гостеприимство, курить и смеяться вместе с ним, временами непринужденно сбрасывая его лапу с моей...

"Черт с ним. Переживу", - зло думала я, "Лишь бы он уже уселся за компьютер"

Я поняла, с ним что-то случилось. Но не сразу врубилась. Лишь потом сообразила, Нелла доигралась. Муж её столько раз слышал о моей невостребованной сексуальности, что, наверное, проникся "сочувствием". Если бы они знали, как мне хотелось Пашу убить! Одним взмахом клавиатуры!

 

Да, когда он поменял, все-таки, модем – в третий раз за полгода - и Интернет заработал, я не выдержала. Ведь так и так хотела всё ему выложить. Я сказала Паше, что всё знаю про долг в 30 тысяч и про долговую расписку, знаю от Яна. Потребовала деньги назад. Но Паша только рассмеялся, прямо мне в лицо.

- Вот значит, оказывается, зачем ты меня к себе позвала, лапушка. А я-то думал... Уверен, - заявил он, ты даже не знаешь, где лежит эта расписка. Но дело даже не в этом.

И Паша сказал, что они с Беллой собираются в Канаду и там их ни израильская полиция, ни назойливая Соня не достанут.

- А насчет твоих подозрений, Сонюшка, чтобы ты спала спокойно, знай, у меня твердое алиби. За день до того, как Володя покончил с собой, мы с Неллой уехали к моей маме в Москву. И вернулись через неделю. Есть свидетели.

 

5

На меня наехали шестнадцатого марта, а двадцатого, в четверг я вышла из больницы. Продержали несколько дней из-за ерунды: небольшого сотрясения мозга и пары наложенных швов.

Вчера оплатила просроченные счета, те самые. Сегодня решила, что пора положить их на место. А куда, на место? Володя был аккуратный, счета рассованы по папочкам. Я решила продолжить добрую традицию. Хотя знала, легко мне это не дастся. Правда, где все эти папки лежат? По закону подлости, перевернув вверх дном все шкафы в квартире, я нашла то, что искала к вечеру. Папка лежала в нижнем ящике платяного шкафа, предназначенном для обуви, в спальне, в полушаге от моей кровати. Я открыла этот ящик по наитию, потому что больше нечего было в доме открывать. Как странно, Володя выкинул всю старую обувь из ящика без моего ведома и положил туда документы. Я вложила оплаченные счета в папку с ярлычком "квартирные услуги". Но в том же ящике нашла ещё одну, на ней крупно выведено: "Магазин". Там, немного покопавшись, я нашла аккуратно подшитую долговую расписку, на 30 тысяч долларов, подписанную Володей, Павлом, Яном и - имя и фамилия очень разборчиво в скобках, рядом с подписью - Алексеем Тимофеевым. От неожиданности мои руки задрожали и папки, которые лежали на коленях упали на пол. Бумаги ворохом разлетелись по спальне. Я ползала по полу, изучая бумагу за бумагой. В конце концов, рядом с моей пяткой оказался лист с гербом Российской Федерации и печатью. Я поднесла его к глазам. Это был договор на продажу Володиной квартиры в Москве. Володя продал свою квартиру год назад и мне ничего не сказал. Я пошла искать очки. Покупатель – Алексей Егорович Тимофеев. Алексей Тимофеев подписывал долговую расписку, а Алексей Егорович Тимофеев купил Володину московскую квартиру. Тот, с кем я целый год общалась в Интернете, тоже Алексей Тимофеев. И отчество Егорович. Совпадение?

Не может быть таких совпадений. Тот, кого я считала другом, оказался предателем. Вот когда я поняла, что наезд был не случаен. Алеша Тимофеев. Почему он убил Володю? Непонятно. Ну, насчет меня все ясно: я ведь сама сказала Алеше, что буду искать убийцу, чего бы мне это не стоило. А так как он и есть убийца – неважно, осуществил ли он это своими руками или через наемных киллеров – я встала на его пути. На меня и сейчас охотятся. Меня всё ещё хотят убить. Как я этого не понимала раньше? И как он нашел меня? Ни адреса своего, ни номера телефона я не давала в Интернете. Алеша никогда не был у нас в доме, а Володя про него ничего мне не рассказывал. Долговую расписку они писали, скорее всего, в Володином магазине. И Володя, какие бы отношения у него не сложились со своим покупателем, не стал бы совершать нелепых, ненужных поступков. Зачем ему давать адрес офиса жены покупателю его квартиры? Наезд произошел у здания, где расположена моя контора. Значит, Алеша как-то узнал адрес моей фирмы. Как? Не знаю.

Я перестану общаться с Алешей по Интернету. Я не буду отвечать на его письма. Я предупрежу охранников внизу, в вестибюле нашего здания, что если высокий шатен, лет тридцати, вдруг вздумает меня искать, то я здесь уже не работаю. Уволилась. И нашей секретарше Нурит, она на телефонные звонки отвечает, я тоже накажу отвечать всем говорящим с русским акцентом, что Соня здесь больше не работает. Пусть, пусть крутят пальцем у виска. И охранники и секретарша. Мне плевать. Лишь бы он меня не нашел.

Да, я перестану отвечать на его письма. Электронная почта… Алеша знал мой рабочий e-mail. Я была такая дура, что дала в Интернете свой рабочий e-mail. Ну, да: sonia_к@haim .shlesinger.co.il. Берите все, кому не лень! И так как у моего босса, Хаима Шлезингера, есть сайт в Интернете, – а я ведь об этом прекрасно знала - в котором указан и адрес и телефоны фирмы... Да меня можно было легко вычислить через любую поисковую систему Интернета!

Вот тогда-то я и зажгла на кухне свечку, пахнущую лавандой и медом...

 

6

Надо же, встретила по дороге домой Неллу. Иногда это случается со мной, на остановке около мэрии. Нелле на другой автобус, она живет в Гиватайм, а я в Тель-Авиве. Но она, всегда, похоже, рада встрече со мной, рот её не закрывается, пока не перетрет все новости из космоса или, - это альтернативная тема - про своих бывших любовников. Меня всегда удивляла её способность откровенничать с первым встречным. Неужели такой псих-психолог, как Нелла, не чувствует, что она мне неприятна? Про Леню Корецкого я уже слышала в наши предыдущие встречи на этой же остановке. Нелла с ним "дружилась" до замужества, ещё в Москве, но, как я понимаю, она поддерживает дружеские связи почти со всеми своими бывшими, устраивает их судьбы и заботится он них. С Леней все просто, он тоже в Тель-Авиве.

- Слышала новость? – спросила меня Нелла, - Я устроила Леньку в Каньоне, в книжный магазин,– Нелла задумчиво посмотрела на меня и добавила, - Соня, ты имей в виду, эту фамилию и это имя нельзя упоминать у меня дома.

- Почему? - удивилась я, - Неужели Пашка тебя ревнует к бывшим поклонникам?

- Я с Леней встречалась и после замужества, милая.

- Ты что же, мужу изменяла?! - задав этот дурацкий вопрос - а он вылетел из меня раньше, чем я сообразила, что же спрашиваю – я почувствовала себя последней идиоткой. Ну, в самом деле, какое мне дело до Беллиных измен?

- Изменяла и изменяю. И тебе того желаю, – холодно ответила Нелла.

Надо было прекратить разговор, я и так стояла уже вся пунцовая. Но такой её ответ вдруг задел меня.

- Спасибо, не хочу. Придержи твои добрые пожелания при себе, - сухо ответила я. Но тут же спохватилась, ведь так по-ханжески осуждающе звучали мои слова, – смущению моему не было предела - и потому я добавила, как будто обязана была сморозить ещё одну глупость:

- А я мужу не изменя-ала.

Нелла посмотрела на меня, как на настоящую дуру.

- Слушай, Соня. Ты… прям, как девочка, строишь из себя невинную. Ну, я тебе больше ничего рассказывать не буду, раз ты так.

Подъехали автобусы. Один за другим. Мне хотелось перед Беллой за что-то извиняться. Всю дорогу домой, уже на своей девятке, я обдумывала нашу беседу и никак не могла понять, почему мой язык иногда ляпает, прежде чем я подумаю. Мне было стыдно за себя, ведь выставила себя полной ханжой. Потом я подумала, почему некоторые женщины так легко и просто изменяют? А я, по-сумасшедшему влюбленная в Алешу, не могла даже сказать ему это, целый год. И я вдруг позавидовала Нелле, ей так легко дается то, на что я просто не способна. Разве в течение всей супружеской жизни мне не представлялись случаи изменить? Сколько угодно. Вот хотя бы Ян, бедный Ян, которого я превратила в свою подружку.

"Ладно, оставим эту тему, "- сказала я сама себе и добавила: "Лучше извинись перед Беллой за те глупости, которые она от тебя услышала. Тоже мне, ангел непорочный, Сонечка. Позвони Белле сейчас же, у тебя ведь есть номер её мобильного".

Я набирала номер, внутренне содрогаясь от неприятного предчувствия: объяснение ничем хорошим не кончится.

- Слушаю, - голос Неллы в трубке.

- Нелла, это Соня, - начало было я, - Понимаешь, я хотела бы…

Но Нелла даже не дала мне договорить. Она словно взбесилась. Рассвирепела. Наверное, её слышали все пассажиры в пятьдесят пятом автобусе, раз у меня в ухе так звенело от вопля. Мне пришлось отставить трубку в сторону, но все равно, я четко слышала её злой, шипящий голос:

- Ты, маленькая идиотка, дорогая Сонечка. Я никогда бы тебе это не сказала, но ведь напрашиваешься. Так знай, милая, что твой Володька тоже был моим любовником. Я ему нравилась еще, когда мы учились в школе. А уж когда мы встретились здесь, в Израиле, словом, сама понимаешь…

 

7

Охранникам и секретарше все, что надо я сказала ещё две недели назад. Но телефон зазвонил вчера. Естественно, к этому времени все забыли о моей просьбе. В том числе и я. Я строчила, как швейная машинка, без остановки, шеф дал срочную работу.

- Тебя к телефону, Соня, - сказала Мона.

Мы сидим втроем - я, Номи и Мона – в проходной комнате без окон. Воняющие пылью папки с делами навалены везде, на столах, полках и на полу в больших коробках. Тут и архив фирмы, тут и наше рабочее место. Летом холодно, зимой жарко. Из-за кондиционера. Я официально – стажер, и готовлюсь к экзамену по патентоведению, неофициально, секретарша босса или девушка на подхвате.

- Кто? – рассеянно спросила я.

- Мужчина. На иврите.

Я взяла трубку:

- Королева у телефона.

Некоторое замешательство и легкий шум на той стороне провода, как будто трубку передали кому-то ещё, затем пару секунд слышно было только чье-то дыхание. Наконец-то со мной заговорили, голос – низкий, хрипловатый и приятный. Говорили по-русски, и от волнения я не сразу поняла, что сказали.

- Соня, не кладите, пожалуйста, трубку. Это я, Алеша.

Сердце мое застучало в груди, будто было не маленьким птичьим сердцем трусихи, а отбойным молотком. Трубка выскользнула из противно дрожащих рук и повисла на проводе.

- Алло! Алло! Соня! – кричала трубка и, мне казалось, что она, извиваясь, как змея, поднимется сейчас по воздуху и прилипнет к моему уху намертво.

Я схватила трубку с таким омерзением, будто это была кобра, и бросила её на рычаг.

Телефон тут же затрещал вновь.

-Не берите трубку! - в ужасе закричала я, - Это ОН!

- Кто? Соня, что с тобой? Тебе плохо?

Я обхватила голову руками и сидела так некоторое время, не двигаясь, не слыша больше ничего вокруг. В голове звенело: бум-бум. Телефон звонил, будто через толстый слой ваты, девчонки по очереди брали трубку и растерянно, как попки, повторяли:

- Соня здесь не работает.

- Как не работает, она только что отвечала! – раздражалась трубка, - Передайте ей, пусть спустится в вестибюль. Там её ждут.

Потом я услышала:

- Бля!... твою мать! Пиз… - он матерился, господи! Ка-акой ужас!

- Ты – сумасшедшая! – шипели на меня Номи с Моной, - Нас выгонят с работы, спустись к этому типу, пусть прекратит сюда звонить.

- Возьми, наконец-то, трубку.

Я схватила трубку и закричала по-русски:

- Соня здесь не работает, ясно-о вам?

- Соня, не говори глупости, ладно? И не клади трубку.

- Откуда ты звонишь?

- Из вестибюля, Соня.

- Зачем ты приехал, Алеша? Ты сошел с ума? Я все знаю! Сейчас же звоню в полицию!

- В какую полицию? Зачем? Спустись вниз, надо поговорить.

- О чем? Ты хочешь мне рассказать, как убил Володю? Зачем ты это сделал?

- Что ты плетешь, дура!? Почему не отвечаешь на письма?- голос его стал совсем сердитым.

- Я – не дура! Я всё про ва-ас знаю, - ответила я дрожащим голосом, - Вы… Вы – предатель, Алеша. Целый год мне врали.

- Я тебе все объясню…

Алеша узнал мой рабочий адрес именно так, как я и предполагала, через поисковую систему Yahoo. Год назад Алеша приезжал в Израиль и был в Володином магазине. У Володи в "кабинете" висело на стене несколько семейных фотографий, на одной из них была я вместе с Володей и Темкой. От Володи Алеша и узнал, что я увлекаюсь авторской песней, и что у меня есть сайт. Да, он действительно все подстроил, вкрался ко мне в доверие. Только он никого не убивал. Про наезд он ничего не знал, а приехал, потому что сходил с ума оттого, что я вдруг перестала писать. Он сказал: "Просто сходил с ума". Да, эта фраза прозвучала так, будто была выдрана из какой-то дешевой мыльной оперы. Но именно она убедила меня. Я поверила.

А сегодня на работу позвонили из полиции. Они нашли мотоциклиста, который на меня наехал, нашли на третий день после наезда. Все, что случилось со мной, хорошо было видно с автобусной остановки, а там всегда толпится народ. Кто-то запомнил номер мотоцикла. Я всегда изумляюсь такой людской наблюдательности. Сама я, конечно же, не запомнила бы номер. Я его и сейчас не назову. В полиции знают и ладно. Главное, тот мотоциклист, юный и прыщавый, как я и предполагала, удрал действительно от страха.

- Почему мне никто не сообщил об этом раньше? – возмутилась я, - Ведь я звонила следователю, расследовавшему дело Володи.

На том конце трубки замялись и объяснили, что самоубийство никак не связано с наездом, тот следователь не в курсе. Потом они все же принесли мне извинения.

- И у вас пелефон был отключен, - оправдывалась полиция, - А к домашнему телефону никто не подходил.

Да, так оно и было. Я отключила мой мобильный и не подходила к домашнему телефону. В голове был хаос, мне не хотелось никого видеть и слышать. Так что, виновата была снова я. Стольких нервов мне стоило незнание.

 

8

Сегодня вечером мы с Алешей и Темкой отмечали Песах. Все тревоги позади, на праздничном столе маца, сладкое красное вино, жареный цыпленок, фаршированная рыба и хрен. Алеше понравился хумус, Темке он нравится давно. Так что рыбу с мацой ела одна я, а они наворачивали питы с хумусом и солеными огурцами. Есть мне не хотелось. В голове у меня застряла Нелла. Я и раньше подумывала о том, что мой муж мне изменял. Но не была уверена. Только ощущение, интуиция женщины. Сейчас я пыталась отгонять неприятные мысли, но они возвращались. Что-то ускользнуло от меня во всей этой истории с Неллой, что-то важное. Мне надо было что-то вспомнить, и этой мыслью я долго мучилась. Я не знала, что должна вспомнить и пожаловалась на свою память Алеше.

- Оставь всё, как есть, - посоветовал он, - Это было самоубийство.

- Но почему?

- Не знаю.

- Я чувствую, что-то упустила. Что?

… Мне не спалось. Алеша лежал рядом, на боку. Я прислушивалась к его ровному дыханию. Капала в ванной вода, урчал холодильник, тихо подкрадывалась ко мне темнота мелкими кошачьими шажками. Повернувшись на бок, я изучала Алешину спину, касалась губами его плеч, и тогда он ворочался во сне. Я встала, прошлепала босыми ногами по холодному полу на кухню, чтобы взять в аптечке снотворное. Я рылась в ящике в поисках снотворного, а наткнулась на упаковку какого-то лекарства с названием, которое мне ни о чем не говорило. Я его не покупала, точно. Сколько оно здесь лежало, и как я его раньше не заметила? Я выдвинула внутреннюю коробку из упаковки - внутри остались две ампулы с мутной жидкостью – инъекции. Остальные гнезда пусты. Что-то выпало из щели между упаковкой и коробкой, я успела подхватить хрусткий, пожелтевший лист на лету. Это была небольшая газетная заметка. Я прочитала её всю. Статья о гепатите С. Автор называл эту болезнь вторым СПИДОМ, передается она, так же как и СПИД, половым путем. Там ещё говорилось, что больные этой формой желтухи умирают, рано или поздно, от цирроза печени. Я перевернула листик и вздрогнула. На обратной стороне заметки нервным, так не похожим на ровный бисер, которым писал мой муж, но все же узнаваемым, его почерком, было написано: "Нелла, прости!".

Лечащий врач Володи подтвердил мои подозрения. С удивлением. "Вы - его жена? И ничего не знали о том, что муж болен гепатитом С? Сейчас, подождите минутку", - врачу потребовалось время, чтобы найти в компьютере нужные анализы, - "У вашего мужа обнаружили антитела в крови в январе, 2002 года. Да, он лечился год. Надо ли вам провериться? Конечно, странно, что муж ничего вам не сказал. Какая заметка? Глупости. Эта болезнь совсем не такая уж заразная, нет, не как СПИД. Я не знаю, что вы там прочитали. Приходите, пожалуйста, я всё объясню..."

Мой бедный муж трижды прошел биопсию печени. Володя сам настоял на лечении, и сам себе колол инъекции интерферона. Первое время его лихорадило, сильно выпадали волосы. Это побочные эффекты. Вероятность излечения двадцать пять процентов к ста, так сказал мне врач. Но антитела к гепатиту, увы, из крови не исчезли. Лечение ему не помогло. Хотя, в состоянии Володи не было и ухудшения. Врач предупреждал Володю, что лекарства малоэффективны и, в его случае, нежелательны, из-за побочных эффектов. Он не рекомендовал лечение. У Володи были все признаки нервного срыва, но состояние печени вполне стабильное. Врач ещё сказал, что Володя мог со своей болезнью прожить до ста лет.

 

9

Я ни разу ещё не видела, как плачет Нелла. Вначале, я просто обалдела. Железная Нелла, ненавистная Нелла. На кухне, где мы пили чай, было сумрачно. Вместо лампы дневного света, придающей всему казенный и мертвенный вид, я включила Темкин ночник, и теперь вокруг него висело желтое светящееся, будто живое, облачко. Где-то, как будто бы за холодильником, пели сверчки. Бела икала, а я поила её валерьянкой. Но валерьянка помогает, наверное, только кошкам. Я придумала нечто получше, поставила на стол бутылку вязкого миндального ликера.

Я позвонила Нелле сегодня рано утром, перед работой, боясь, что она сбежит куда-нибудь, и я потеряю день. Не дала ей, сонной, толком очухаться, понимая, что если не обрушиться сразу, инициатива перейдет в её руки.

Так что первое, что я спросила, было:

- Нелла, зачем ты это сделала?

- Что сделала? Сонька, ты опять со своими штучками? – закипела, было, она.

- За что ты убила Володю?

Ответом мне - её сопение в трубку. Затем, через долгую минуту, тихий, придушенный шепот:

- С чего ты взяла?

- Нелла, нам надо встретиться. Сегодня же. Это срочно.

- Когда?

- Я буду ждать тебя в семь вечера, Нелла…

А ведь я брала её на испуг. Утром я ещё ничего толком не осознала, просто вспомнила, что Нелла сама больна этой болезнью и сопоставила с тем, что узнала: гепатит С передается половым путем, и Нелла была любовницей Володи. И ещё это странное: "Нелла, прости!". Как это понимать? "Прости" в смысле "прощай"? Или "прости" в смысле "прости"? Если принять второе за аксиому, можно предположить, что Нелла заразила моего мужа гепатитом С преднамеренно.

Но утром я ещё не задавала себе всех этих вопросов, просто хотела взять Беллу на абордаж. И не ожидала такой сломленной реакции…

Нелла пришла ко мне вечером, подготовленная и агрессивная, решила, видно, взять меня моим же оружием, напором.

- Соня, ты мне уже вот где сидишь со своими глупостями! – заявила она с порога. Но вообще-то, было уже поздно. Её трюк не работал.

Я не стала показывать ей сразу ту заметку, а спросила:

- Нелла, ты знала, что Володя заразился от тебя гепатитом С?

Вначале она оторопела. Я увидела по глазам, её раздирает любопытство, откуда мне это известно? Ведь Нелла хорошо понимала, что если бы Володя мне хоть что-то рассказал о своей болезни, я бы с ней на остановках мило не беседовала.

Она ответила так, как я и ожидала.

- Нет, не знала. Володя мне ничего не говорил. Откуда тебе это известно?

- Последние новости от семейного врача. Он мне предложил провериться.

- Ну, что ж, проверься. Не думаю, что у тебя что-то найдут. Я же не заразила Пашку, он много раз проверялся. Я не заразила никого из своих любовников, - и добавила, - Оказывается, кроме Володи. Не представляю, как это могло произойти.

- Но ты ведь знала, что гепатит С передается, так же как и СПИД, через кровь.

Неужели не боялась заразить?

- Соня, у меня была неактивная форма. Я даже ребенка родила здорового.

- А может гепатит перейти вдруг в активный?

Нелла отвела взгляд.

- Да, может. Это произошло в прошлом году, врачи тогда предложили мне курс лечения, потому что у меня резко ухудшились печеночные пробы.

- И ты согласилась?

- Да, после долгих колебаний. Ведь шанс на излечение был так мал, двадцать пять процентов к ста, а побочные действия лекарств ужасны.

- Да, знаю.

Нелла воззрилась удивленно на меня, не ожидала такой информированности. И добавила:

- Представь себе, я вошла в число двадцати пяти процентов. Лечение мне помогло.

- Вот как? - я усмехнулась, - Ирония судьбы, зато Володю оно только ещё больше прибило, - Вы стали любовниками примерно в то время, когда обострилась твоя болезнь?

- Да, наверное.

- Почему же ты не сказала Володе, что можешь заразить его?

- Но ведь до того я никого не заражала. И потом, что ж я, не знаю, какой он у тебя мнительный?

- Он знал, что у тебя есть эта болезнь?

- Знал в той же мере, что и ты. Кому какое дело? Все знали. Знали, что я чем-то страшным переболела когда-то давно, вот и все.

И тогда я неожиданно спросила:

- Нелла, за что Володя мог просить у тебя прощения?

Нелла растерянно моргнула глазами, удивленно посмотрела на меня:

- Откуда ты знаешь? Он тебе что-то рассказывал?

- Да, - соврала я.

- Почему же ты все это время молчала?

- Ждала, пока ты сама расколешься. Нелла, зачем ты врешь? Ты знала, что он от тебя заразился. Ты сделала это нарочно?

- Да.

И она заплакала.

И тут меня озарило:

- Нелла, я иду в полицию!

- Что ты им скажешь? Они тебе не поверят, - Нелла вытерла слезы.

Я встала из-за стола и направилась на кухню. Открыла ящик с аптечкой и вытащила из упаковки с интерфероном заметку про гепатит С. Я помахала ею перед носом Неллы.

- Ты подкинула моему мужу эту ужасную заметку про гепатит, когда он уже знал, что заболел! - заявила я, - Ты знала, что он очень мнительный и это его убьет. - Ты его сознательно убила.- Почему ты это сделала, Нелла? - затем я перевернула заметку обратной стороной и показала Белле надпись на обороте - А это ты видела? Он написал: "Нелла, прости!" За что он просил у тебя прощения?

Губы её мелко задрожали. Она смотрела с ужасом на желтый листок бумаги и тряслась.

- Да, да, да!- закричала она и впала в истерику, из которой мне пришлось вытаскивать её валерьянкой и ликером. Нелла рыдала, икала и говорила сразу.

- Я ненавидела твоего Володю! Я жаждала ему отомстить! Мечтала, если не заразить, то хотя бы напугать до смерти. Я знала, одна мысль, что он может этим заразиться, могла убить его. Я – хороший психолог, Соня, ты знаешь. Когда врачи мне сказали, что у меня обострение, я испугалась. Испугалась смерти. И вдруг эта случайная встреча в автобусе, с Володей. Я приняла это за перст судьбы. Почему-то я была уверена, что заражу его.

- За что ты его ненавидела?

- Я всегда считала себя уродиной. Когда он вдруг в восьмом классе обратил на меня внимание, я воспрянула духом. А Володька был такой, ну, не одной мне нравился, короче, - Нелла всхлипнула,- Была такая у нас, Людочка Фролова. Не сказать, чтобы красавица, но… Высокая. Гладкие, светлые волосы, она их ещё и обесцвечивала. Выщипанные брови. Развитая грудь. Мужикам такие, как она, нравятся. Ко мне и раньше в классе относились не особенно дружелюбно. А она, эта Людочка, организовала настоящую травлю.

- Зачем?

- А очень просто. Раньше она на Володьку внимания не обращала, а как начали мы с ним встречаться, он ей вдруг срочно понадобился. Знаешь как это: хочешь отбить парня, унизь при всех соперницу. Люда пользовалась авторитетом в классе, и владела искусством интриговать, как будто родилась с этим. Ей было просто организовать ребят на что угодно. Прикажи она им убить меня, и они бы убили...

Они загнали её на пустырь за школой, там было несколько девчонок и парней из класса. И они её избили. Они её унижали. Прижигали ей руки сигаретами. Говорили, что она должна терпеть, как партизанка. И смеялись. А она плакала и вырывалась. Держали её два парня. Людочка ударила её первая, по лицу, потом уж потянулись остальные. А Володя стоял и смотрел. И ничего не предпринял, чтобы защитить её. Он смеялся над ней вместе со всеми!

 

- Предательство Володи убило меня окончательно. Если бы он тогда хотя бы не пошел со всеми на тот пустырь. Но он пошел. И когда подошла его очередь, ударил меня, как и все!

 

Она ничего не рассказывала родителям. Она никому не могла рассказывать об этом. Просто на следующий день не пришла в школу. Да, она попыталась покончить с собой, выпила уксусной кислоты, её забрали в больницу. Но она не умерла. Болела долго и тяжело, да. На её долю досталось много страданий.

- Классная убедила родителей, что лучше всего забрать меня из школы. Она и не думала защищать меня. Вместо этого сказала, что я очень неуживчивая, тяжело нахожу общий язык с детьми. Всем им, в общем-то, не очень и влетело. А Людочка, та вообще вышла сухой из воды. С тех пор я никого из них не видела. Я им ничего не простила, Соня. И никогда не прощу. Да, я соблазнила Володю, мы были любовниками какое-то время, а потом я сказала ему о том, что он, скорее всего, от меня заразился. И да, я дала ему прочитать эту заметку. В ней далеко не все такая уж правда. Но печатное слово, это нечто, чему Володя всегда железно верил. Володя попался в ловушку. Он решил, что лучше ему покончить счеты с жизнью, чем мучиться мыслями о возможном циррозе и умирать от страха. Ирония судьбы, он, тот, кто так боялся смерти, полез в петлю. Я толкнула его на это. Одна только мысль, что у него есть эта болезнь, внушала ему ужас.

- Ты сказала Володе, что это твоя месть ему?

- Он сам догадался, - она громко шмыгнула носом, - Спросил меня об этом, перед самоубийством...

- И ты ответила...

-Я ответила, ДА. Я ОТОМСТИЛА...

 

Я представила себе ребят, окруживших некрасивую рыжую девочку на пустыре и Володю, стоящего в очереди, чтобы унизить её. И мне показалось, что это я там, на пустыре, держу круговую оборону. Это было ужасно, нет слов, чтоб описать то сожаление, ту боль, что переполнили мое сердце. И ещё, я считала, что знаю всё про самого близкого мне человека. Я ошибалась. Да, я рыдала на пару с Неллой, мы прикончили с ней ту бутылку ликера. Но и ликер не помог.

Нет, я не пойду в полицию заявлять на Неллу. Не смогу. Какой я ей судья?