Ивану Антоновичу Ефремову посвящаю!

Автору бессмертного романа ,На краю Ойкумены'

 

В

этот

ядреный

февральский

день, два

давнишних приятеля-

Геннадий и

Максим гуляли в парке.

Не спеша бродили они по заснеженным аллеям...Яркое солнце,пронзая своими

лучами танцующие в воздухе снежинки,

создало сегодня удивительную картину уральской зимы.

Снег поскрипывал у друзей под ногами,как живой...Изредка,с какой -нибудь

ели,срывался лавиной сугробик снега, и долго потом снежная пыль витала в

прозрачном воздухе,искрилась тысячами огоньков,словно подожженная

солнечными прицельными выстрелами.

Не побоявшиеся мороза люди гуляли здесь, любуясь чистым уголком живой

природы, вдыхали живительный воздух, не отравленный бензоидным угаром.

 

-Ну,что? КаковО дышится тебе здесь? По глазам вижу-нравится!

Хоть ты и не любитель зимних прогулок, -спросил друга Максим.

- Да,Макс, не дурственно,надо признать -отвечал Геннадий.

- Этот древний ,Харитоновский' парк, -раскрашивал далее Максим,- излюбленный

островок для неравнодушных горожан.

Он, словно мыс ,Доброй надежды' в море отчуждений.

Смотри,смотри - Божий храм,рядом с парком! Золотые кресты горели на

солнце...фигурные шапочки куполов высоко вознесли их в розоватую голубизну

зимнего неба. Геннадий задумчиво посмотрел на эту

крестовоздвиженскую,охваченную морозом и солнцем небесную феерию....затем

изрек: - Все ходишь в церковь,брат? Молишься?

-Да, хожу, скромно отвечал Максим, - даже сынок мой шестилетний Данька,

полюбил вместе со мной посещать ,Святую пристань'.

Затем, внимание друзей переключилось на парковую ротонду, с десятью белыми

колоннами. Это архитектурное сооружение, сохранившееся со старых времён,

распологалось на островке, в центре небольшого прудика, в данный момент,

конечно ,замерзшего,покрытого льдом и снегом.

Оригинальный,ажурный мостОк с арочками вел всех береговых желающих под

купол этого древнего пантеона.

- Пойдём, друг мой, постоим под белой колоннадой, предложил Максим.

- Конечно,посетим это чудо МАкси, - согласился Геннадий.

И они тронулись по мостику...и вот, друзья уже у знаменитой ротонды...

Вдруг, две молоденькие девушки с фотоаппаратом,внезапно появились из за

стройных колонн. Перекрестные, заинтересованные взгляды тут же скрестились

шпагами в морозном воздухе. Своеобразная безмолвная дуэль продолжалась

несколько секунд...затем Максим нашёл тропу слов: - Здравствуйте девушки!

Гуляете? Давайте вместе! Может вас сфотографировать?

.....Сигарету хотите? - Забросал Макс вопросами и предложениями любительниц

морозных прогулок.

- Да! Щелкните нас вдвоём,пожалуйста,- отвечала,протягивая фотоаппарат,

невысокая кареглазка с чёрными локонами,непокорно выбивавшимися из под

большой меховой шапки. Вторая сероглазая красотка с раскрасневшимися

щечками и малиновыми губками застенчиво улыбалась, одаривая попеременно

Гену и Макса своим светлым взглядом, в котором смешались озорство юности и

понимание женской сути бытия земного.

После фотооперации,в которой неплохо разбирался Геннадий, девчонки вдруг

замахали руками кому то вдалеке. Посмотрев в том направлении,друзья увидели

двух парней, приближающихся походами молодых самцов. Не успев познакомиться

с нашими героями, девушки, радостно смеясь, оставили их и побежали в обьятия

прибывших. Кареглазая девчонка,оглянувшись, помахала ручкой на прощанье

друзьям...лёгкие искорки сожаления играли в глазах ее золотистыми блестками.

 

Максим сказал печально: -Ну,вот! Так все обещающе начиналось.

- Не судьба,брат, -отвечал ему друг.

Послонявшись меж колонн, Макси шутливо произнёс: - И в энтом беломраморном

лесу... брожу я цельный день....И они снова принялись скитаться по аллеям зимнего

парка, посматривая на редких прохожих, отгадывая их мысли и желания по глазам.

-А знаешь,Гена -проговорил после некоторой паузы Макс, - эта

кареглазая,черноволосая девчушечка всколыхнула в тайнике моей души одну

давнюю

любовную историю. Послушай, брат, я тебе ее расскажу.

Первый раз я увидел эту деву на уральской турбазе ,Черданцево',- повёл рассказ

Максим, - стояла ,добрая' зима -лыжная погода. Все ,туристы' и я в том числе,

упражнялись по лесам, отрабатывали коньковый ход.

Вот,представь, качусь себе один, по зимнему,безмолвному лесу...

Мечтаю, смотрю по сторонам...забрался,конечно подальше от людей.

Вдруг рыжий хвост ,брызнул' по сосне вниз, огневушка - белка что то пошарила в

снегу,заметила меня...и фьють обратно взлетела,спряталась где то высоко, в

зелёных хвойных иглах высоченной сосны.

Дятел, проснувшись задолбил в свои ,барабаны'...вон его красная головка ...вижу

,ударник' ритмично колотит клювом кору дерева, выискивает пропитание, бедолага,

не боясь получить сотрясение мозга. Слышу вдали приближающегося лыжника.

Если ты был когда нибудь в зимнем молчаливом лесу,брат, то запомнил,наверное,

его необычайную акустику. Очень далеко слышно спортсмена на подходе, в тиши

леса, особенно размеренные втыкания палок в снег...шуршание лыж по накатанной

трассе. Все ближе и ближе ко мне неизвестный. Я жду, чуть напрягся...

И тут-чудо! Она! Я сразу понял, что подкатывает ко мне девушка.

Яркий синий костюм выгодно обрисовывал ее стройную фигурку.

Вскоре,мы встали на одной лыжне,как говориться, ни пройти, ни проехать.

Стоим друг против друга, смотрим в глаза.

-Здравствуй, красавица, - решился я открыть счёт, - как тебе живется на нашей

земле грешной? Девушка-спортсменка улыбнулась,карие-вишневые глаза ее

тотчас засверкали в морозном воздухе добротой и нежностью.

Я сразу проникся...,попался'.........

Хорошо живу, -ответила она мне, облачка белого пара вырывались из

полуоткрытых губ ее, все лицо дышало здоровьем, молодой свежестью человека,

ведущего правильный образ жизни.

- Вот тебя встретила - разве это не подарок судьбы? - продолжала девушка.

- Так это прекрасно! Как я рад! При такой внешности ещё и умные мысли! -

Воскликнул я. - Давайте вместе кататься,предложил я, и развернув своё тело на

180 градусов, покатил рядом с кареглазкой, по белым целинным сугробам.

Уворачивался от встречных сосен,как мог....терпел ,сосновые наезды' ради

приятной спутницы моей. Познакомились. Зимнюю нимфу звали Ньора.

Ньора,Ньорушка,Ньорунчик...

Я много рассказывал ей о своих художественных изысках...буквально погрузил

деву в мир своих ,Далианских грёз'...Поиски фантасмагоричных пейзажей в

самоцветной яшме...говорили о литературе, любимых писателях. Ньора оказалась

умной и начитанной дамой, с хорошо подвешенным,стремительным язычком.

Вскоре, лыжня привела нас к зданию ,Черданской' турбазы. Я предложил девушке

пойти греться в мой номер.

- У меня, там есть бутылочка вина, -обещал я ей дегустацию.

-Ну,что ж, пойдём, Максим, согласилась она.

 

Как приятно было нам сидеть в тёплой,уютной комнатке и попивать марочный

херес.

За окном, тем временем, состоялась метель. Взбесившийся, непонятно почему,

ветер злорадствовал, бешено осыпая ни в чем не повинные сосны и ели снежными

хлопьями. Даже через окошко мы с Ньорой слышали, как зелёные исполины

протяжно стонут, поскрипывают мощными телами своими, проклянают

инквизитора-ветра. Мы с Ньорочкой непроизвольно потянулись друг к

другу...обнялись...губы наши встретились, заиграли в долгом поцелуе.

 

Приникнув к этим трепетным лепесткам я ощутил желание, которое заштормило во

всем моём существе в ту же минуту. Ньора была прекрасна! Вишнево-карие

глаза

ее были нежны и призывны, волосы растрепались и блестящим чёрным каскадом

падали на плечи. Она раскраснелась и тяжело дышала в моих обьятиях. Взяв руку

мою - положила себе на грудь...я с замеранием сердца ощутил упругую полноту

этих

холмов. Затем мы скинули не нужную нам одежду...

Ньора стояла передо мной обнаженная и очаровательная, свежая и чистая...

Я начал осыпать поцелуями ее податливое тело, эту нежную грудь, с маленькими

шоколадными сосочками. Она стонала в сладостном опьянении. Я и не заметил, как

мой основной мускул вошёл в ее мягкую и нежную бухту.

Совершая, такие нужные нам обоим движения мы мчались к цели...

 

Вскоре сознание моё заволокло туманом,сладость стала нестерпимой ...и молния

дикого наслождения пронзила наши ,корабли' одновременно.....мы громко кричали!

Пусть соседи по ,Чердани' знают как надо совершать предначертания зимнего леса.

Опустошенные,но не совсем, опустились мы на шкуру белого медведя, каким то,

чудесным образом оказавшуюся на полу моего недорогого ,номерка'.

Я, не успокоившись,гладил подрагивающие от неостывшей страсти тело моей

подруги...прикасался губами к шейке, проводил языком по щечкам...целовал

ушки...и эти вишнево - коричневые очи,которые так нежно держали в ладонях

впечатлительную душу мою.

 

-Ну, Макси!- удивляешь ты меня своим медовым повествованием.

Надеюсь, набор стандартной эротики-это ещё не все? - Накапал немного яда на

уставший Максудов язык Геннадий.

 

Сразу сникший,немного Макс сказал:

-Царапнул по полировке наждачкой, да? - Эх, Геныч! Будет продолжение,

всенепременно, по Булгаковски, взбодрившись отвечал рассказчик.

-Предлагаю, продолжал он, - пойти ко мне домой, в тепло...хватит мерзнуть!

Возьмём коньячка,согреем сердца и тела ,дурной веселящей водой'.

- Согласен, - отвечал Геннадий, - пошли! Там, у камелька за доброй рюмкой ты

доскажешь мне свою зимнюю романтику. И не обижайся, брат на мою

прямолинейность. Высказываю своё мнение....ведь в жизни, так гладко не бывает.

Жизнь-лабиринтна...где размажет, а где и прихлопнет.

И вот, приняв в уши прощальный, колокольный благовест, друзья двинулись к

Максу домой.

Уютная квартира приняла,вскоре две творческие личности в свои тёплые руки.

Расположившись в креслах у электро-камина, с качественно выполненным

муляжем паутинчатых углей, посверкивающих в полумраке комнаты,Макс

продолжил свой рассказ.

После ,Черданской' зимней симфонии, мы с Ньорой ,музицировали' дуэтом. Я бывал

у подруги дома, она жила в общежитии от Шарико-подшипникого завода.

Перезнакомился с ее, такими разными подругами. Вместе посещали окрестные

рестораны, кинотеатры... в общаге, конечное дело устраивали изрядный балдеж!

Ньора, оставляла меня с ночевой у себя в двухместной комнатке, как то

договариваясь с соседкой о нашем интиме. Подруга моя была большой

искусницей по вызову

духа желания- my desire, лёгким прикосновением и даже взглядом, она заставляла

моего ,дельфина' нырять и плавать в любую нужную нам минуту.

Бывали и у меня в родовом гнезде. Родители благоволили к Ньорику.

Конечно, девушка хотела выйти за меня замуж. У нас

возникали противеречия по этому поводу.

- Мне только 21 год, Ньорушка! - говАривал я ей, - рановасто обрушивать на

себя,столь сложную структуру под названьем ,брак'!

-Жаль, - отвечала она, -не упрекая, не устраивая сцен.

Ох уж эта моя нерешительность! Пустые побрякушки отговорок.

Лишь пройдя через решето лет, я понял, что упустил любимую золотую рыбку.

Надо сказать, что Ньора любила внимание мужчин. Она и сама мне рассказывала

про своих бывших любовников. Эти истории в подробностях, очень обижали меня, я

мучился ревностью. А, все эти похотливые взгляды пьяных и трезвых мужиков в

ресторанах, где мы гульванили...и то, как Ньора расцветала от этих оценок!

Я, своим внутренним ангелом понимал, что она из породы женщин, не

принадлежащих одному избраннику. Менять любовников по жизни, видимо таков

был ее путь. А впрочем, как я могу судить человека! Ведь, если бы мы

поженились...

Кто знает... Куда унес бы нас поток времени?

Мой папа, познавший жизнь в разных ипостасях, откровенно поучал меня: - Я тебе

говорю, Максим, наплачешься ты с такой женой! Не надо в ,Загэс', -шутковал

папик.

А дело шло к тому, ведь я все больше влюблялся в Ньору. Понял, что люблю по

настоящему. В первый раз! На работе, только и думал о подруге своей...потерял

всякий покой,заболел неведомым недугом, словно внутри меня постоянно сочились

слёзы, обжигая душу и тираня бедное сердце.

- Я верю, я любим!

Для сердца нужно верить...

Нет, милая моя не может лицемерить.

Все непритворно в ней - желаний томных жар,

Стыдливость робкая,харит бесценный дар.

Нарядов и речей приятная небрежность,

И ласковых имён младенческая нежность.

 

- Цитировал я папе бессмертные строки Александра Сергеевича,

на что он отвечал мне словами Мопассана:- Кто женится по любви,сын мой, имеет

хорошие ночи и скверные дни.

-Однако, Макс, - сказал Геннадий,- какой поэтический диалог с родителем.

Продолжай брат.

И Макси раскатывал далее дорожку своего повествования...

В наших отношениях с Ньорой, имели место два поразительных случая

Телепатии. Представь, еду в трамвае, думаю, конечно о ней...вдруг, в голове-словно

приказ: - Немедленно покинуть транспорт и бежать куда то...вскрываю двери на

ходу, выпрыгиваю прямо на проезжую часть... и лавируя в гуще злобных машин

бегу на автобусную остановку - напротив. Чувствовал я, всем умом и сердцем, что

там ждёт меня любимая! И точно, стоит-смотрит....протягивает руки ко мне.

- Здравствуй Ньора! -Ору! Обьятия...поцелуи со слезами...Немного успокоившись,

сравнивали мысли до встречи, оказалось, оба усиленно рисовали воображением

милый образ перед глазами и вот к чему это привело - к телепатической партии

шахмат, где пешками были мы с Ньорой, а главным игроком кто то очень Высокий.

Подобный же случай произошёл на квартире моего знакомца-художника.

Все было пристойно...Речи -беседы, рассматривание последних полотен мастера.

Дружеская попойка - как, без неё. Девочки....Рок-н-ролл. Но - без Ньоры!

Да! Без Ньоры я здесь находился. Мне, вдруг стало невыносимо грустно,

извинился,ушёл. Бродил по городу, смутно догадываясь в душе о своей стрелке в

будущее. Чувствовал, надо двигать к Ньоре - зовёт! Безмерна была моя

радость,когда мы случайно встретились, близ ее общежития.

Приникли друг к другу березками на ветру, обнялись до боли.

После нежных поцелуев,не обращая внимания на глазеющий народ, мы поняли -

телепатия любви владела нами и в это раз. Не чудо ли!

-Да....Макси! Это интересно,-проговорил задумчиво Гена, - что же было дальше?

Лирик продолжал:- Жили, любили ... Ньора, не дождавшись от меня предложения

выйти замуж, завербовалась на далекий тихоокеанский остров ,Шикотан', что бы

трудится там на рыборазделочном заводе. Я опять не сделал решительно хода,

упустил птицу! Мог все бросить и уехать с ней, ослушавшись родителей, но не

сделал этого. Ньора упорхнула! Галактика бешено закачалась для меня...гудела и

стонала...повергая меня в уныние, тоску и очерствение впечатлительной души

моей.

Как я узнал, в последствии, жестокие предки, скрывали Ньорины письма от меня.

Так я и мучился...жил...ходил на работу,как робот.

Но время, как известно лечит.

Однажды, через много лет,Ньора вновь появилась на моём горизонте.

Так получилось, что мы встретились с ней наедине в квартире у понятливых и

тактичных друзей.

-Здравствуй милая Ньора! Я так по тебе соскучился,помнил всегда нашу любовь...

Твой образ - вишневые глаза, сладкие губы, маленькие бутоны грудей...

которые я так любил целовать, - обрушил, с порога поток слов я на

женщину,которую не видел больше девяти лет. Она почти не изменилась.

Была,все так же стройна и моложАва, небывалый ранее изысканный шарм

обволакивал ее загадочной лунной пеленой.

- Здравствуй Максим, - отвечала спокойно она, проходи...

В глазах ее карих я не увидел нашей прежней любви. Вежливое безразличие

колыхалось в этих, когда то полыхающих для меня очках.

- Зачем ты приехал? - Словно вопрошали они, бередить мою рану,да?

Но, я жестокий или глупый, все же смог растопить этот Ньорин Айсберг!

И так завёл женщину, что мы целовались и срывали одежду друг с друга,

как много лет назад - на ,Черданской лодке'.

- Ньора, милая Ньора! - Кричал я, - как же я люблю тебя! Всю жизнь мне суждено,

видимо мучиться, страдать, помнить!

Да...да...да....эхом отозвалась Ньора.

После этого свидания, я вновь заболел. Затянувшиеся угли, оказывается, только

тлели в сердце моём. И вот эта встреча сдула с них налет забвения и пожар

разгорелся. И опять я искал себе оправдания,опорожненные бутылки раскаяния

гремели в моей судьбоносной суме....до сих пор гремят....

Вот так то, брат Геннадий.

- Да, Максим! История, что называется - от души,- сказал Гена, когда

рассказчик,закончил своё повествование,тяжело дыша, разнервничавшись до слез.

- На, скорей выпей! Брат,сказал он и подлил другу в бокал вина. Помолчали....

Снег за окном кружил свои вальсы...Мороз разрисовал стеклянные холсты

причудливыми узорами и друзья задумчиво разглядывали фэнтези старого

сюрреалиста. Долго ещё сидели они у вздрагивающего электрическими

всполохами камина...пили коньяк, курили сигары, свёрнутые из крепчайшего

гаванского табака, делились воспоминаниями о туманных берегах прошлых

похождений. Качели памяти работали сегодня для друзей без остановки.