Давно это было. Жил в одном селении мужик, звали Елисей, охотой да рыбалкой промышлял, безбедно жил. Была у него жена добрая, ласковая да работящая. Жить бы им да жить в ладу и согласии, да сушила их печаль великая – детишек не было в доме. Решил однажды мужик к богам обратиться, да от ведуньи узнал, что про это его обращение никто из поселян знать не должен, иначе не ответят боги.

Нашел Елисей в глухом лесу поляну небольшую, но от деревов чистую, лишь трава шелкова росла. Поставил в самой середке этой поляны самолично вырезанного из березы капа бога Сварога. Смазал губы его жиром медвежьим, потом чистой родниковой водой. Положил у ног хлеб, в чистую тряпицу завернутый, и кувшин с водой, а еще полный туес ягод. Потом опустился на колени, достал из-за пазухи тряпицу, положил ее в траву, осторожно развернул и взял в руки человечка с ладонь ростом, сделанного из хлебных крошек, замешанных с водой, куда добавил несколько капель медвежьей и соколиной крови и растертую в порошок сухую рыбью чешую.

- Сварог, отец богов, - начал он говорить, - к тебе с просьбой обращаюсь, вот тебе мои дары. Ты и напоен, и хлебом да сладкой ягодой накормлен. Вот оставляю тебе еще в дар дитя.

Елисей кольнул себе острой щепой палец, капнул на фигурку и проговорил:

- Как кровью своей окропляю его, так и ты вдохни в него силу жизни и одари меня сыном.

После этого Елисей поднялся и, не оглядываясь, ушел с поляны. В шорохе трав душистых да листвы деревов высоких слышался ему шепот, но, помня наказ ведуньи, ни разу до самого дома не оглянулся.

А через положенный срок огласился его дом детским криком. Крепкого малыша послали боги Елисею. Всем поселением дали имя ему – Горыня. Рос сынок на радость родителям здоровым и сильным – в год мог поднять ведро с молоком и зараз выпить, да буханкой хлеба закусить, в пять уже с сохой управлялся, в десять с отцом на охоту стал ходить, да охотником оказался поудачливее отца. Всему селу охотничьим промыслом помогал. Родители на Горыню не нарадуются, не налюбуются.

Приходит как-то в начале весны в дом к Елисею староста селения, посидел о том, о сем хозяев порасспрашивал, взвару чашу выпил, а потом и проговорил:

- Пришла пора нашему селу посылать в Киев унота для дружины. Другого такого сильного как ваш Горыня, нет. А значит, на утренней заре пойдет он в Киев.

Пригорюнились Елисей с женой, да ничего не поделаешь, придется их сыну киевским дружинником становиться.

Попрощался Горыня с отцом, матерью да отправился в Киев. Долго ли коротко добирался, но пришел к воротам городским в сумерках вечерних. Постучал в ворота. Тишина. Никто ему не отвечает. Он в другой раз посильнее стукнул, ворота закачались, да и только. Обиделся Горыня, да как со всего плеча треснет по самой середке, створки аж в разные стороны разлетелись. Суета поднялась, шум, гам. Выбежали стражники, а вслед за ними из своего дома воевода, прям, лётом прилетел.

- Кто таков? Чего шум наводишь, да не где попало - в Киеве! – строго спрашивает воевода нежданного гостя.

- Я в дружину княжескую направлен, имя мне родителями данное Горыня, - отвечает Горыня, - а ночевать привык не под воротами, а под крышей.

Внимательно посмотрел воевода на будущего дружинника. Высок и статен парень, косая сажень в плечах, кулаки словно два молота, черные кудри на ветру танцуют. А в глазах голубых огонек горит. В душе порадовался воевода новичку, но виду не показал:

- Ступай вон в тот дом, переночуй, а завтра проверим, какой из тебя дружинник.

Наутро на городской площади народ собрался. Всем интересно было на испытания нового дружинника поглядеть. Привели Горыню, а воевода ему и говорит:

- Выставляю супротив тебя дружинника, что уже год служит. Борись.

Поглядел Горыня на противника, не долго думая, со всего маха двинул его в плечо, тот отлетел, словно мешок с соломой.

- Ладно, - говорит воевода и велит Горыне биться с дружинником третьего года.

Но и тот от одного удара свалился.

Позвал тогда воевода главного своего дружинника Дубыню.

Размахнулся Горыня, стукнул Дубыню в плечо, тот лишь головой качнул. От ответного удара Горыня на мгновенье духа лишился, но устоял.

Схватились за пояса противники, да никак один другого уложить не может. Долго боролись, пока Дубыня на одно колено не опустился.

- Славный воин из тебя получится, Горыня, а наставником твоим назначаю Дубыню, пусть научит тебя всем воинским премудростям, - сказал воевода и направился к своему дому.

Поглядел ему вслед Горыня и остолбенел, кровь в голову ударила, сердце застучало, как кузнецы по наковальне. На воеводином крыльце стояла девушка, станом тонкая да ладная, лицом красивая с косой, синей лентой переплетёной. Засмотрелся на девицу Горыня, и она в глаза ему взглянула и зарделась, что маков цвет.

Стоит Горыня ни жив, ни мертв, вздохнуть боится.

- Что с тобой? – спросил товарища Дубыня.

- А кто это там, на крыльце, стоит… вся такая в синем, - еле смог выговорить молодец.

- А это, мил человек, воеводы нашего дочь Милослава, да только ты об ей не думай, не мечтай. Сговорена она. После жатвы свадьба назначена, - ответил Дубыня, обнял Горыню за плечи и повел в дом, где сам жил со товарищи.

Скоро только слово молвится, а для Горыни в обучении весна прошла, и лето пролетело. Стал воевода его в караул при воротах ставить, да князя киевского в походах сопровождать, и звать его стали все уважительно Горыня Елисеевич

Как-то раз отдыхал Горыня после ночного караула, слышит сквозь сон крики-причитания да плач. Вскочил да во двор выбежал. А там девки кучкой стоят и в голос ревут-причитают.

Когда разобрались, о чем девки-то толкуют, печаль затуманила взор Горыне.

Поутру пошли девки по грибы, Милослава с ними была. А за оврагом напали на них воины печенежские, да трех девушек похитили, среди тех дочь воеводина и окажись.

Воевода, было, с мольбой к князю кинулся, чтоб дружину послать, дочь выручить, но Горыня его остановил:

- Зачем всю дружину посылать? Девки ж говорят, печенегов мало было. Один пойду. Я в лесу как дома, с малолетства отцом приучен скрытно по лесу ходить. Выслежу хитников, верну тебе дочь, да и остальных девок приведу.

- Коли выручишь Милославу с подружками, так и быть, отменю сговор, за тебя ее замуж отдам, - знал воевода, что дочери его мил Горыня, не раз видел, как плакала она в своей светелке, его имя приговаривая.

Оделся Горыня по-легкому, как будто с отцом на охоту собрался, плащ на плечи накинул, чиры сменил на легкие лапоточки, спросил у девок, в какой стороне на них напали, туда и направился.

Следы, что девки в лесу оставили, он сразу нашел. Те ведь шли, не таясь – там ветку сломили, там траву примяли. Нашел Горыня и место, где напали на них. Корзинки да туеса с грибами побросаны, ленты да одёжи обрывки валяются.

С этого места Горыня стал другие следы смотреть – мужские, глубоко вдавленные, ведь нелегка ноша-то, живой человек.

Смеркалось уже, когда по-за кустами увидел он свет костра. Ни ветка не колыхнулась, ни птица не вздрогнула, не замолкла, так тихо подобрался к стоянке Горыня. Притаился за кустом, ветви раздвинул и видит – вкруг костра печенегов как пальцев на руке, да еще один, а в стороне на земле девушки связанные сидят, уже и не плачут бедные, смирились с горькой участью своей.

Печенеги и понять не успели, откуда беда пришла, налетел на них как ветер Горыня, всех положил силою кулаков своих.

Развязал девушек да предупредил, чтоб молчали, кто знает, может, еще близко печенеги были.

Потом оттащил убитых в овраг, костер затушил, на его место натаскал елового лапника, и велел бывшим пленницам спать, укрыв их своим плащом, а сам до утра охранял.

За всю дорогу до Киева ни слова он не сказал спасенным девушкам, а на Милославу глаз боялся поднять. И она печальная шла, как ни добивались подружки у нее, отчего грустит, не сказала, только изредка на спасителя своего с грустью смотрела.

Издалека стража киевская увидела их, за ворота люд высыпал, точно горох. Радости предела не было. А Горыня в толпе исчез, словно растворился. Ушел он в дом, где жил с другими дружинниками да спать завалился.

Воевода, узнав про то, велел не будить спасителя. Сам к князю пошел и все ему обсказал – и про похищение, и про спасение, и про свое обещание отдать дочь Горыне в жены.

Князь недолго думал, разрешил отменить сговор и поженить Горыню на Милославе.

Пока спал молодец, все к обряду приготовили, даже невесту обрядили. Тогда только вошел к Горыне воевода, разбудил его и сказал:

- Я слову своему хозяин, и князь вас благословил. Бери Милославу в жены, Горыня. Идем, все ждут.

Долго шумел свадебный пир, и счастливее молодых никого на том пиру не найти было. А после разрешил воевода Горыне родителей навестить, жену молодую показать.

А уж, какая радость была Елисею с женой, когда во дворе отцовского дома сынок любимый появился, да не один, а с молодухой! Все село на пир позвали и до утра гуляли.

Вернувшись в Киев, Горыня с княжьего благословения дом поставил. А когда первенец родился, забрал в свой дом родителей, внука первого нянчить и всех последующих.

Однажды на закате вышел на крыльцо сыновьего дома Елисей с внуком на руках и, глядя вослед солнцу, тихо сказал:

- Благодарю тебя, Сварог, за сына, за внука.

 

Кап – статуя

Унот – юноша

Взвар – безалкогольный напиток из свежих или сухих фруктов и ягод

Чиры - башмаки