Борис Алексеев

Испанские передвижники

(сборник рассказов)

 

Рассказ 1 «Ангелы-хранители»

 

- Гляди! - шепнула жена, - Гляди же!

Я влип в иллюминатор.

- Ого! Ничего себе... - ответил я, комкая расплющенные о стекло губы.

 

...Наш аэробус летел над Балканами. Кто-то дремал, кто-то поглядывал в иллюминатор и доедал предложенный завтрак. Я с характерным звуком "уу-уц" отдавил от холодного иллюминатора губы, оглядел салон и тронул руку жены - "Чума! Это же невозможно не видеть!"

 

Под крылом самолёта копошились, устраиваясь поудобней, два симпатичных безбилетника. У каждого к спине, поверх светлой розовой туники "крепились" два развесистых крыла. Это были реально ангелы. "Ангелов не бывает!" - возразила память, припомнив фразу из школьного учебника по природоведению. "Как так, - смутился я, - выходит, нас десять лет обманывали? Вот же они!.."

Два ангела о чём-то возбуждённо беседовали, встревоженные нашим вниманием.

- Что это они? - говорил один.

- Не знаю, - отвечал второй, с трудом удерживая равновесие в потоке встречного воздуха.

 

Жена посмотрела на меня и беззвучно прошелестела губами:

- Позови проводницу.

...

- Что случилось? - улыбнулась стюардесса в ослепительно красном Аэрофлотовском костюмчике.

- Да вот, - я указал на иллюминатор, - сами посмотрите!

- Да, очень красиво! - ответила та.

- Что красиво? - я бросил умоляющий взгляд на борт-проводницу, - вы что, не видите?

- А что я должна увидеть? - ответила та.

- Ну, этих, - мы с женой дружно прильнули к иллюминатору. Сверкающее на солнце крыло было привычно пусто...

- Вот видите! - ещё раз улыбнулась стюардесса.

 

Испания встретила нас ярким солнцем и огромным лазурным котлованом моря. Интересно, что бы сказал Андрей Платонов, рассматривая волны, набегающие на горячую охру берега? Может быть, так: "Борщёв наблюдал море. Оно выдавливало из себя лишнюю влагу, и тут же, пугаясь собственной смелости, пятилось назад и стонало от бессилия огромного тёмного организма перед светящейся природой разумной жизни..."

 

Сложив багаж в арендованную в аэропорту машину, мы весело помчались по гостеприимной испанской дороге в сторону городка Торревьеха. На одной из улиц городского предместья с названием "Ла мата" мы припарковали авто и отправились перекусить в ближайший ресторан. Когда же через полчаса вернулись, то... обнаружили, что корпус нашего симпатичного Ситроена щетинится разбитым стеклом левого заднего сидения.

Я заглянул через битое стекло и ужаснулся: сумка, в которой лежал ноутбук, планшет, а главное, портмоне с телефоном и банковской карточной, исчезла!

Нам удалось остановить проезжавшую мимо полицейскую машину и на ломанном русском объяснить случившееся. Увы, реакция испанских стражей правопорядка была ленива и неповоротлива, как сиеста. И хотя ограбление произошло только что, никаких перехватов предпринято не было. Долго и тщательно составлялся протокол, роль которого в нашей ситуации была явно неуместна.

Уже потом нам объяснили, что вор был наверняка марокканец, что Испания, увы, позволяет въезжать в страну африканцам, по большей части не имеющим определённого занятия, а частенько и с криминальным прошлым. От этой недальновидной политики плачут коренные жители, но более всех - наивные туристы.

 

- Гляди, мой совершенно расстроился! - всматриваясь в паутину улиц, сказал ангел товарищу.

- Да, что-то случилось. Моя аж потемнела, места себе не находит! - подтвердил второй.

- Странно! Вроде цел, невредим. Что ж так убиваться? Не понимаю!

 

Ангелы дружно расправили крылья и спланировали в предместье.

 

Я расстроился окончательно, как вдруг услышал за спиной голос неопределённого тембра, говорящий по-русски:

- Могло быть хуже.

Жена стояла метрах в пяти и перебирала уцелевшую на первом пассажирском сидении дамскую сумочку. "Не она, - подумал я, - тогда кто?"

- Поверь, могло быть хуже! Я знаю, что говорю, - опять шепнул голос, реально озадачив меня.

- Может быть... - ответил я мысленно невидимому собеседнику.

- Ты поезжай обратно в аэропорт, поменяй на фирме машину, справка из полиции у тебя есть, и забудь об этом. Вернёшься в Москву, купишь новый ком, вот проблема! - настаивал через плечо незнакомец.

Я поглядел на машину, потом на гибискус, высаженный вдоль бордюра и искрящийся на солнце вспышками оранжево-красных завязей.

- Мать, может и в правду, хрен с этим компьютером? Пусть пользуется гад, ему же лучше!

- А карточка? Там же деньги! - взвизгнула жена и вдруг, посветлев, добавила - помнишь, как там у Рождественского: "...Руки целы, ноги целы, что ещё?.."

Мы улыбнулись друг другу.

- Ангел ты мой! - шепнул я на всю улицу.

- А ты мой! - тихо сквозь слёзы ответила жена и посмотрела в небо.

Стая любопытных испанских горлиц кружила над нами, горланя о чём-то на всю "Ла мату".

 

Рассказ 2 «Рассвет»

 

Мы проснулись и вышли на балкон. Невдалеке, за грядой парковых эвкалиптов шумело море. Ночь балансировала на самом краешке своего преимущества перед затаившейся зарёй. Тёмное, почти грозовое небо, как груда грязного мартовского снега, придавив горизонт, хранило тайну наступающего дня.

 

- Ну что, джин, тесна твоя бутылка? - смеясь крикнула жена с балкона.

- Ох, тесна! - ответила порозовевшая кромка облаков.

Облокотившись на парапет балкона, мы разглядывали полоску света, подъедающую, как зажора*, вялую требуху ночного сумрака. Вдруг тонкий, как игла, первый корпускул света прошил громоздкую массу и ворвался в небо, оповещая всё живое о приближении Солнца! Неповоротливый сумрак обмяк и стал проваливаться в море. Не тут-то было! Солнце расправило вдоль горизонта сверкающие золотом плечи и подхватило лучами тучные сгустки неба, как фантастических насекомых из школьных упражнений по природоведению.

- Да-а, космическая красота! - не сговариваясь, подумали мы, и стали торопливо собирать вещи.

 

По узкой, пересечённой корнями дорожке мы, как титулованные скороходы, споро зашагали к морю. Скорей, скорей увидеть красный диск солнца, поднимающийся над миром. До моря было недалеко. Миновав последний поворот, дорожка вывела на прибрежную косу.

Нас оглушил восхитительно однообразный грохот волн, набегавших на волнорезы. Проваливаясь по щиколотки в песок, мы подбежали к воде. Пенные брызги, как маленькие морские пепелы*, касались нас нежными пузырьками крыл, теряли форму и стекали, оставляя солёные дорожки.

- Будем купаться?! - смеясь, крикнула мне жена и показала рукой вдаль, на рябь из воды и красного солнца, зовущую нас на Пасхальное торжество наступающего дня!..

 

*зажора - первая весенняя вода, ещё не видимая под снегом

*пепела - бабочка (груз.)

 

Рассказ 3 «Белые барашки»

 

Гонит ветер по небу белое рунное стадо. Весело ему, ветру! Рыбака встретит - замочит пенными завитками. Удочку приметит в песке - сдёрнет, да унесёт в море. Ищи, рыбак!

 

Гляжу я на белое стадо и вижу: выстригает Бог-брадобрей из вереницы облаков причудливые формы небесной азбуки. Падают отрезанные руны вниз на плечи ветру. А уж он-то рад! Летит над морем и, как сеятель, эти белые руны разбрасывает. Мы-то визжим, хохочем, играем с гребешками волн, и того не ведаем, что их не волна принесла. С "Небесной парикмахерской" руно белое нам в руки упало.

 

Наверное, никогда не разглядим мы в нежных пенистых пепелах* моря признаки высоких Божественных Сил. Никогда не доверим себя этой незнакомой нежности, а будем каждый раз надменно по-Станиславски декламировать вслед убегающей волне: "Не верю!.."

 

Рассказ 4 «Карнавал»

 

В России каждый год просыпаются редчайшие природные явления. Например, чуть пригреет солнце, весёлые ручейки революционных настроений жадно подъедают накопившиеся за зиму сугробы народного "неудовольства". В Испании не так. Испанское солнце уравновешивает. Если какой-нибудь политик из Каталонии вдруг возвысит голос, его поведение не следует принимать всерьёз. Через пару часов наступит сиеста, он вкусно поест, уснёт, и всё успокоится само собой. Это же Испания!

 

Марсельеза зовёт французов на баррикады в любое время года. Чтобы угомонить бес-покойный лукавый прононс, требуется твёрдое монаршее слово Людовика 14-ого: "Государство - это я!" Бережливый немец сто раз пересчитает возможные личные убытки, прежде чем простится с Гретхен и отправится на сборный пункт. Или, к примеру, итальянец. Он как и испанец, утром кричит, днём спит или волочится за какой-нибудь красоткой, а к вечеру, устав от многочасового революционного напряжения, совершенно забывает о случившемся и спокойно попивает мартини в ближайшей ресторации под оглушительное шоу студийного телевизора.

И только русский мужик идёт до конца пока не потеряет всё.

 

Но вернёмся в Испанию. Весна в Испании - необычайное время года! Ещё не подступило удушливое лето, а солнце уже подрумянивает горячий песок. Но море прохладное, купаются лишь смельчаки. В умах - блаженное ничегонеделание!

 

- Сегодня вечером в городе карнавал. Приходите, - сообщила нам русская дама, осевшая в Испании лет десять назад.

 

Наступил вечер. Мы подъехали к центральной набережной города, кое-как воткнулись в переполненную машинами стоянку и отправились на звук веселья.

Такого праздника мы увидеть не ожидали! Огромная километровая набережная была совершенно запружена людьми в ярких национальных костюмах, пьющих, поющих и танцующих. Повсюду в маленьких и больших походных ресторанчиках играли восхитительные вариации фламенко. Молодые красивые испанские женщины и костюмированные идальго исполняли одновременно сотни страстных танцевальных поединков любви. Глаза кавалеров, схожие с огненными зрачками быков, вращались в глазницах и испепеляли своих минутных избранниц. Женщины, как ночные лУны, то прятали глаза в веер, то вспыхивали, озаряя верного идальго сполохами любовного света. В такие мгновения руки танцора взлетали, как крылья, вверх, он совершал изящный круг, оглядывая "жертву" со всех сторон, и бросался вперёд, прижимая ладонь избранницы к своей щеке.

Танцевали все. Как юные испанские Ромео, пожилые горожане устремлялись к своим семидесятилетним возлюбленным, а прелестные бабушки замирали от страха, чуть не падая в обморок от обилия чувств (или воспоминаний), но затем, "восстав из пепла", трепали старенькими ручонками оборки своих невероятно красивых платьев и милостиво позволяли своим кавалерам любить их ещё. Маленькие дети, подражая взрослым, упоительно смешно совершали танцевальные па. Иногда они падали на руки счастливых мам, запутавшись в каком-нибудь повороте.

 

Жена подхватила меня за локоть и пальчиком указала на одну из танцевальных территорий, где средних лет танцор кружился вокруг больной синдромом Дауна девочки лет восьми-десяти. Девочка неуклюже перемещалась, ему приходилось буквально переставлять её, но с какой любовью к своей маленькой партнёрше совершал танцевальные "па" этот испанский идальго! Плотная толпа, окружавшая танцующих, хлопала им и сопровождала каждый поворот девочки одобрительными восторженными криками. Ни тени насмешки над вынужденным человеческим уродством (этакой снисходительной злобы от созерцания собственного преимущества), ни наигранного веселья мы не увидели ни в одной из сотен пар глаз, окруживших эту скромную танцплощадку! Музыка окончилась. Танцор поклонился своей танцевальной избраннице и изящно поцеловал ей руку. Девочка неуклюже улыбалась и жалась к мужчине. Она была счастлива. Её маленькое счастье представилось мне, как та самая рунная вершинка огромной волны человеческого добра, которая на моих глазах заплеснула территорию будущей счастливой жизни на Земле...

 

Уходили мы за полночь. Ветер музыки носился по тёмным каньонам городских улиц, пытаясь вернуть на набережную исчезающую в ночи толпу пританцовывающих горожан. Мы с женой так и не решились попробовать себя в настоящем испанском фламенко. Наша энергия ушла на восторженное созерцание чужого праздника. Впрочем, нет. В ту ночь мы стали добрее.

 

Рассказ 5 «Родина»

 

Как вы думайте, совершив мягкую посадку в столичном аэропорту "Барахас", прощаясь с русскими стюардессами и с упоением вдыхая настоящий испанский воздух, пропитанный взлётным керосином и множеством мелких токсичных материалов, мелькнёт ли в голове русского туриста коварная мысль "Я дома!"?

 

Или так: найдётся ли среди сотни пассажиров рейса "Москва-Мадрид" один настоящий русский парень, который глядя в глаза самой красивой стюардессе из бизнес-класса, скажет "Не прощаюсь!" и, как мужская репродуктивная клетка, деловито растворится в огромном организме аэропорта?

 

Да, мы покидаем Родину, не ведая ни сил любви к Отечеству, ни количества искушений, предстоящих нам на чужбине! Осерчавшие на житейское однообразие, мы бежим далече и там пытаемся начать новую благополучную жизнь. Поначалу радуемся сытой кормушке, забывая, что русскому человеку невмоготу изо дня в день (пока не кончатся деньги) жрать огромное кремовое мороженное после жирного плова. Невмоготу набивать рот, глядя украдкой в окошко на восходящее с востока Пасхальное Русское солнце...

 

Мать примет и простит блудную кровиночку всегда. Отец заплачет, по-стариковски неловко обнимет вернувшегося сына и созовёт гостей, чтобы разделить с ними отеческую радость.

Нам бы не опоздать! Слышите?