Центр старого города. В самом его сердце стоит большое шумное кафе, где в полутемном призрачном углу прячется маленький столик. На деревянный пол неуклюже ниспадают тяжелые драпированные шторы малинового цвета. На круглых столиках бледно кленовые скатерти, словно здесь загостилась сама осень. Солонки, салфетки… В общем все как и везде и все совсем не так.

И моя маленькая черная сумочка, гордо стоящая на соседнем стуле.

Остывал чай. Все тот же зеленый с жасмином, как и в прошлый, и в позапрошлый и еще много-много прошлых раз, что я бывала в этом кафе. Здесь вообще мало что менялось. И если вы хоть раз испытывали потребность ощутить постоянство жизни, то вам непременно следовало заглянуть сюда. Ведь даже если вы оказывались не в состоянии оценить всех кулинарных изысков этого местечка, то, по крайней мере, точно понимали, что вы есть и все еще живы…

Мягко теребя нить жемчуга на шее, я иногда с интересом смотрела в окно. Никаких отсутствующих взглядов. Только не здесь и не сейчас. Мне было важно ловить каждый жест и каждый вздох всего, что меня окружало. Я не пряталась от мира, как можно было подумать, заметив меня за этим самым отдаленным столиком во всем зале. Ведь у меня не было причин прятаться от всего мира сразу. Иначе бы я замуровалась в четырех стенах, отключила телефон, который к слову все равно уже давно перестал звонить (но я бы его все равно отключила, для полного ощущения важности принятого решения), забралась под одеяло и долго плакала в подушку, не замечая, как нежно и певуче опадают лепестки со стоящих в вазе орхидей.

Нет. Все было не так. Поэтому я вытащила из шкафа желтое шелковое платье, окутала себя ароматом любимых духов и вот я здесь, за этим самым столиком в этом самом кафе и стараюсь быть незаметной для человека, сидящем неподалеку. Закинув ногу на ногу, небрежно сдвинув галстук на бок, он сосредоточенно склонился над разложенными на столике листками бумаги. Время от времени он затягивался сигаретой и выпускал нестройные колечки дыма.

Слабый табачный аромат крадучись добирался до моего столика, будил старые воспоминания и, оставляя толику жизни в моих волосах, исчезал где-то в пространстве зала.

Мне же хотелось рассеяться вместе с ним, чтобы, обретя власть свободы, закружиться в этом замкнутом пространстве и выскользнуть в щели приоткрытого окна, и слившись с вечерним воздухом, стать чем-то иным. Тем самым мириадом запахов и смогов, что всюду наполняют города.

Мы жили странно. Наша «любовь» всегда откладывалась на завтра. Ведь она казалась тем, что может подождать. А работа, встреча со знакомыми, командировки, - можно ли было их отменить? Стараясь быть всегда понимающей и сдержанной, я не позволяла ему видеть меня в плохом настроении, всегда встречала улыбкой, шутила, искренне сопереживала и радовалась успехам. А он умел сопереживать другим. Умел ценить других, делать им комплименты, напоминать о своем существовании и ждать встречи с ними. Ждать так, как я ждала его и так, как никогда меня не ждал он. Ему казалось нормальным провести вечер в кресле с любимой газетой, нежели поговорить со мной. Разумеется, я удостаивалась краткого рассказа о прошедшем дне, иногда даже вопроса о моих делах. Этого считалось достаточно.

И вот в один из апрельских вечеров я решила, что этой «любви на потом» быть больше не должно. Глотая слезы вперемешку с тортом, я сидела перед телевизором и сама себя поздравляла с очередным днем рождения. А потом встала, прошла в спальню, закинула первые попавшиеся вещи в большую дорожную сумку и ушла навсегда.

Искал ли он меня? Да, но лишь чтобы больше не найти. Говорил ли привычные слова? Да, но лишь чтобы больше я не позволила ему сказать не слова. Пытался ли вернуть? А разве можно вернуть то, что никогда не обретал?..

Уверенным движением он стряхнул пепел и затянулся. Дым. То, что есть всегда, то, что под рукой, но то, что тебе никогда принадлежать тебе не будет. Да, это именно то, чем я всегда была.

Да, я всего лишь дым от его сигареты…