Не удерживай то, что уходит,

и не отталкивай то, что приходит.

И тогда счастье само найдет тебя.

 

Омар Хайям

 

Было странное состояние. Я видела больничную кровать. На ней женщину лет тридцати пяти, свернувшуюся калачиком поверх одеяла и уткнувшуюся лицом в подушку. Подушка, давно мокрая от слез, заглушала ее прерывистые рыдания. Вот она оторвала голову от подушки, свесила ноги с кровати и села, став похожей на маленькую сгорбленную старушку. Взгляд ее при этом был отрешенным, обращенным внутрь себя.

Вот она опять заплакала, но ощущения - боли, обиды, отчаяния – испытала я.

Нет, я не умерла и не сошла с ума. Просто мое сознанию отвергало то, что это Я лежу на кровати, что это Я плачу, что это Моя душа так невыносимо болит и кричит о помощи.

В палате было пять кроватей. На двух из них лежали женщины после операции, с бледными лицами и со странными устройствами, состоящими из пластмассовых трубочек и стеклянных баночек, в которые стекала кроваво-желтая жидкость. Смотреть на это было невыносимо больно.

Две другие кровати занимали женщины, в глазах которых еще теплилась надежда - избежать участи первых, и они сновали по палате, готовые к любой услуге, вплоть до уборки судна.

Я была пятой. Обидней всего было то, что первые две были за чертой, а вторые – еще надеялись обмануть судьбу и отодвинуть черту. И только я была на черте. На той черте, которую возможно называют страшным судом, потому что сегодня днем доктор откровенно сказал это страшное слово – рак, и назначил день операции - завтра. И с той минуты мое тело и сознание разделились, потому что в голове как дятел застучал всего один вопрос: «Почему я»? Иногда этот вопрос звучал по-другому «За что»? Мне думалось, стоит найти ответ на этот вопрос, и этот пожирающий меня зверь исчезнет, испариться.

 

Если ворошить прошлое, то в нем нет ничего особенного – с отличием окончила школу, потом институт, устроилась на работу. С успехом двигалась по карьерной лестнице. Всегда активная, борец за правду и справедливость, слишком самостоятельная. Да и красотой Бог не обделил. Многие молодые мужчины обращали на меня внимание. Но я долго не могла встретить мужчину своей мечты, потому что слишком многого от него ожидала. Я ждала сильного мужчину, но по закону притяжения противоположностей, ко мне притягивались только слабые. А подчиняться слабому, я не могла и не хотела. Вообще, современная амазонка. Хотя где-то в глубине души я была нежной и романтичной и вся эта воинственность была, скорее всего, защитным средством. Какая женщина не хочет прислониться к сильному плечу? Только к тридцати годам, я начала понимать, почему у меня нет полноценного секса с мужчиной, почему близость с мужчиной у меня ни разу не вызвала ощущение полета, почему я ни разу не испытывала шелест «бабочек в животе». Да и могло ли это произойти с женщиной, которая боится довериться мужчине.

И вот я здесь в этой больнице, одним только названием, наводящей ужас на людей. Говорила же мама - «живи по-божески». Эх, мама, мама, как бы я сейчас начала жить по-другому, но знать бы как?

А, может все значительно проще, может и не надо ничего менять, не надо ни в чем разбираться. Уж, если пошло по наклонной вниз, так пусть идет до конца? На каком этаже находится палата? На шестом? А здание, кажется, девятиэтажное? Проникнуть на девятый этаж, открыть окно в коридоре и вниз……

А если сразу не умрешь? А если останешься инвалидом на все жизнь? Кажется, я повторяю слова доктора. Что еще сказал этот человек, для которого женские трагедии стали обычной ежедневной работой: «Да, в моей практике были и такие случаи, и к болезни, добавлялось еще увечье».

 

Веселая мелодия из того мира, который я только что задумывала покинуть, прервала мои суицидные мысли. Я не сразу поняла, что звонит мой сотовый телефон. Затуманенными от слез глазами читаю имя абонента: «Андрей». Тут же резко отключаю телефон и сама удивляюсь своей решительности. Находясь между жизнью и смертью, быстрее начинаешь соображать, что в этой жизни твое, а что надо отпускать не жалея.

Андрей явно был не из моей судьбы. Внешне красивый блондин с тонкими чертами лица, с голубыми глазами, но абсолютно пустой внутри, избалованный мамой сынок, не умеющий и не любящий работать, не умеющий заботиться не только о близких людях, но даже о себе. Зачем он вошел в мою жизнь? Как и когда я разрешила ему это сделать?

А произошло все банально просто. Когда-то с сестрой Андрея мы вместе учились в институте. Со временем дружба ослабела. Но вот однажды, мы встретились, как бы случайно, на улице, и она пригласила меня в гости. Когда я пришла, то увидела Андрея. Он приехал из другого города, после развода с женой.

Как бывает в подобной ситуации – выпили вина, посидели, послушали музыку. Андрей явно пытался ухаживать за мной. Потом попросил разрешения проводить до дома.

Весна, дурманящий запах трав и цветов, красивый мужчина рядом. А что если ...? Что если…?

Да, вспомнила. Я вспомнила, как пришла ЭТА мысль. Мысль отомстить с помощью Андрея тому, кто сильно обидел, кто нанес почти смертельную рану, которая постоянно кровоточила и не заживала.

Какая же я была глупая. Разве можно отвергнутую любовь лечить нелюбовью. Первое здание – уже разрушено, второе – никогда не будет построено. Господи, как все просто. Почему тогда эта мысль не пришла мне в голову?

Как я выглядела, когда познакомилась с Андреем? В глазах печаль, лицо, на котором явно прочитывалась просьба о помощи и жалости, за которые я готова была отдать «полцарства». А может полжизни или часть ее…..?

 

Зачем я опять плачу? Я должна быть сильной, если я хочу разобраться в своей жизни. А чтобы разобраться, надо вспомнить все, и даже то, что вспоминать мучительно больно.

 

А больнее всего вспоминать того, кто был в моей жизни до Андрея. Про него можно сказать – любовник- от слова любовь. Этот мужчина открыл мне глаза на отношения между мужчиной и женщиной. Отношения, в которых женщина попадает в зависимость от мужчины и эта зависимость не делает ее слабой (как я думала раньше), а возвышает. Я задышала полной грудью; весной и летом я с жадностью вдыхала аромат трав и цветов, зимой – я не могла надышаться снегом, который, оказывается, пахнет арбузными корками. А мир-то вокруг - цветной, а не черно-белый, потому что деревья зеленые, небо голубое, солнце оранжевое. И все это из глубины души каждый раз поднимало волну счастья и любви к этому удивительному миру, которой мне открыл Виктор.

Виктор пришел в мою жизнь, когда я, тридцатилетняя женщина, занимающая ответственную должность в крупной компании, уже почти потеряла надежду встретить мужчину своей мечты.

Все произошло в ресторане, куда меня пригласили подруги. Шикарное красное платье, красивая высокая грудь, соблазнительно выглядывавшая, может быть, из слишком открытого декольте; туфли на тонкой шпильке, не менее соблазнительно подчеркивающие стройные ножки - это была я. А если к этому добавить чувственные движения, летящие пряди рыжих волос при кокетливом взмахе головой. Где же ты, тот единственный? Вот я какая - « зимняя вишня»!

Энергия скорпиона, усиленная красным цветом платья, обещала страсть и чувственность. Пусть думают, что я легкая и доступная, а я то ведь знаю, что буду принадлежать только ему одному, желанному, верному. Я знала, если мне все же суждено его встретить, то у меня обязательно екнет в груди, прервется на мгновение дыхание и закружится голова.

И он подошел ко мне - черноволосый, кареглазый, чисто выбритый и элегантно одетый, уверенный в себе, уверенный в том, что я не посмею ему отказать. Мы кружились в танце, и в наших глазах, дыхании, сцепленных руках, движениях было столько откровенности, что слова оказались лишними. А имя у него было, какое – Виктор, что значит - победитель. Потом выяснилось, что он на пять лет моложе меня. Но это уже не имело значения, потому что с ним в мою жизнь пришло всё: любовь, страсть, безумный секс, духовная близость.

А эти ночи, когда после занятий любовью, после «полета к другим планетам», возвращаешься на землю, ощущаешь себя рядом с тем, кто был причастен к этому волшебству, утопаешь в волне нежности и на ее пике начинаешь говорить, говорить все, что есть на душе, без утайки, без прикрас. А тот, кто рядом - очень тонко тебя чувствует, и ты знаешь – то, что он сейчас скажет, будет продолжением твоих мыслей. И разговор льется и льется, открывая внутри все шлюзы, разрешая одной душе беспрепятственно прикоснуться к другой. Для меня тогда это состояние было выше самых изощренных движений в сексе. Это было таинство прикосновения душ.

Мы прожили в гражданском браке пять лет. Это не была тихая семейная жизнь. Это было похоже на действующий вулкан со словесными извержениями, с выбросами лавы в виде битой посуды, с пеплом, который покрывал виноватые головы. У Виктора была своя фирма. Он открыл для меня много нового не только в сексуальных отношениях, но и в бизнесе. Я научилась смотреть на людей и на мир его глазами.

Мне исполнилось тридцать пять. Делать официальное предложение о браке Виктор не спешил. А я хотела ребенка. Я просто бредила ребенком от мужчины, которым дышала, без которого не мыслила жизни. Но у ребенка должна быть полноценная семья - мать и отец. Стать матерью я была готова, а вот Виктор при разговоре о ребенке всегда старался сменить тему. И я стала ждать подходящий случай, чтобы первой, как Татьяна Ларина, сделать своему любимому предложение руки и сердца. И вот этот случай представился.

Был теплый солнечный летний день. Мы гуляли за городом в лесу. Я бегала по поляне, рвала большие крупные ромашки и складывала в букет. Он тоже иногда наклонялся, срывал понравившийся цветок, и протягивал мне.

«Давай, говори», - подзадоривал кто-то внутри. Может ребенок, которому так хотелось увидеть белый свет.

 

Как сильно сдавило в горле. Не продохнуть. Я что, опять плачу?

Сейчас я возьму себя в руки. Мне надо, очень надо получить ответ на вопрос «Почему я»? От этого зависит моя дальнейшая жизнь.

 

Я набралась смелости и начала говорить. С первых фраз стало ясно, что мое предложение было для Виктора неожиданным. Мне бы замолчать, но не тут то было. Меня несло как Остапа и о том, что он моложе меня, что дети скрепляют семью, что когда-то он обязательно захочет своего ребенка, но я уже не смогу его родить.

Я требовала ответ сейчас и немедленно. «Мы идем в загс? Да или нет?» Я была уверена, что наши близкие отношения дают мне право так с ним разговаривать.

Его «нет» прозвучало как удар грома, средь ясного неба. Я с трудом проглотила ком обиды, вдруг образовавшийся в горле. Неожиданный поворот событий, заставил изменить тактику. От напора и натиска не осталось и следа, куда подевались гордость и самолюбие. Но я решила все выяснить до конца.

Я была противна сама себе, но я плакала, просила и умоляла за себя и за то маленькое не родившееся существо, которого я не хотела оставлять без отца. Он же оставался непреклонным и упертым в какой-то своей, ему одному понятной, правоте.

Тогда я подумала, что глубина любви, похоже, измеряется глубиной боли, причиняемой одним человеком другому. Боль была такой силы, что даже природа на нее отреагировала незамедлительно. Набежали тучи, подул ветер, заморосил мелкий дождь.

Я плакала. Нет, я просто рыдала, уткнувшись в букет ромашек. Я прижимала к себе мокрые цветы, а от этого слезы текли еще сильнее. Ромашки жалели меня, я это чувствовала. А тот, кого я считала самым дорогим и родным, развернулся и пошел прочь от меня. Вот так по-мужски жестоко и резко.

 

Дождь на ромашковой поляне круто изменил мою жизнь. Виктор ушел от меня. Все оказалось очень просто: я больше не хотела жить без росписи в загсе, а он не хотел на мне жениться.

В моей голове все перемешалось: любовь с ненавистью, обида с жалостью, гордость с желанием упасть на колени и просить его вернуться. От таких противоречий сильно болел низ живота. Я пыталась унять эту боль, но состояние униженной, обманутой и брошенной женщины, поселилось во мне надолго. Я была раздавлена, сломана, уничтожена. «Как он мог так поступить со мной, после того, что было между нами?» - В который раз спрашивала я себя, не находя ответа. А боль внизу живота не утихала.

Душа и тело начали враждовать. Душа не могла простить обиду, отчего сама же испытывала постоянную ноющую боль; а тело, не способное вести философские рассуждения, изнывало от желания слиться с его телом, испытать вновь жаркие объятия, волнение в груди, наслаждение прикосновения и проникновения. От этого состояния я, кажется, сходила с ума.

 

Мою боль оплакивала со мной осень, потом зима заметала снегом. А весной и произошло это знакомство с Андреем. В тот теплый весенний вечер и созрел этот коварный замысел – вышибить клин клином. Я знала, что Виктор все равно придет ко мне, потому что наша любовь, не смотря ни на что, была взаимной. Но амазонка вновь проснулась во мне. Мужчина, который отверг мою любовь, должен был увидеть меня с другим мужчиной. Не думая о том, что я программирую свою душу на грех, я отчаянно жаждала мести.

Конечно, он пришел. Я до мельчайших подробностей помню этот вечер.

Мы с Андреем были у меня в квартире и смотрели телевизор. Звонок в дверь. Я открываю. Виктор, как всегда элегантный: плащ нараспашку, черная рубашка с приподнятым воротом, одна пуговица расстегнута, в одной руке перчатка, другая в кармане плаща. Для встречи со мной он тщательно подготовился.

«Можно войти?»

«Нет», - сказала я. Ах, это долгожданное «нет», наконец-то, оно прозвучало, как реплика у артиста, у которого она всего одна единственная во всем спектакле. Как же долго я ее готовила!

«У тебя кто-то есть?»

Это еще один вопрос, который должен был прозвучать по моему сценарию. Отлично, все идет, как задумано. В его голосе тревога. Я ликовала. Вот она - сладость мести.

Ах, любимый мой, настал и мой день. Вот теперь я крою твое твердое «Нет», своим ликующим «Да».

Легкий след растерянности пробежал по его лицу, но он быстро взял себя в руки (он это отлично умел делать) и предложил: «Может быть, тогда выйдешь, поговорим?»

Я закрыла дверь и вышла на лестничную площадку. Бог мой, от его голоса, запаха, от его карих с хитринкой глаз, у меня на время перехватило дыхание, и я чуть не испортила свой же сценарий. Когда он протягивал ко мне руки, я шарахалась в сторону, как от электрического разряда, который мог лишить меня жизни.

Я едва справлялась со своими чувствами. Еще минута и я закрою глаза, уткнусь в его шею и будь, что будет. Но мой разум тоже не дремал, и даже в таком взволнованном состоянии, он все контролировал. Сейчас главным было то, что свершалось отмщение.

Смертный грех, который я осуществляла, рычал во мне как зверь. Я и не думала, что этот зверь испепелит не только моего обидчика, но, в первую очередь, меня. И кто мне мог подсказать, если я не верила в Бога.

Дверь из квартиры открылась в нужную минуту. Исполняя роль по моему сценарию (сам того не ведая) Андрей произнес: «Ты, скоро?»

Все. Спектакль закончен. Артисты покидают сцену. Занавес.

 

Так мы с Виктором расстались в очередной раз. Потом до меня дошли слухи, что его часто видят в нетрезвом состоянии, но ко мне он больше не приходил. С Андреем у нас ничего не получилось. Да я об этом знала с самого начала. От жил у своей сестры и только иногда заходил ко мне в гости. Чем больше проходило времени, тем сильнее я понимала, что люблю только Виктора. По ночам я мучилась от желания быть с ним, а днем я твердила себе, что все проходит – пройдет и это. Вот только боль в низу живота не утихала. Эта боль отрезвляла и возвращала в реальность.

 

Кажется, я уже не плачу, наверное, потому, что начинаю понимать причину, которая привела меня на больничную кровать. Я хотела жить по сценарию, который утвердила сама. Но кому-то очень могучему, там, наверху, это очень не нравилось, потому что я нарушила его законы.

 

********

В полусонном, полуобморочном состоянии прошли все последующие дни в больнице. А если быть точнее - целый месяц. Мне сделали операцию. Все прошло благополучно. Стадия была только первой. Теперь навалились новые переживания по поводу рецидива и изуродованного тела. Для женщины изуродованное тело - это трагедия не меньшая, а даже больше, чем сама операция.

Может, опять пришло время Андрея? А почему бы мне не схватится за него, как утопающему за соломинку? Какая все-таки у него роль – роль заменителя. Как заменитель сахара. И почему он на нее соглашается? Любит меня? Вряд ли. А то, что я его не люблю, я знала точно.

Не смотря на то, что я не отвечала на его телефонные звонки, он от кого-то узнал про операцию и несколько раза приходил ко мне в палату. Был ласковым и заботливым. В какой-то момент я даже не сдержалась и расплакалась у него на плече.

А когда мне разрешили вставать с кровати и я начала ходить, он предложил мне одеться и выйти на улицу. Я так глубоко ушла за время болезни в свои переживания, что прогулка по больничному двору была для меня равносильна поездке за границу. Я была благодарна ему за это, но не более.

Потом был следующий этап лечения – облучение. В эти дни я могла жить уже дома, а ездить в больницу только на процедуры. В беде человек часто начинает обращаться к Богу. В онкодиспансере это происходит со многими. Случилось и со мной. В свободное время (а его у меня было теперь предостаточно) я читала молитвы, наконец-то, прочитала Библию. Я училась жить заново. Я исполняла безмолвное решение страшного суда. Я училась прощать, любить, терпеть и многому тому, чему нас учить Господь. Вот для чего я оказалась на черте между жизнью и смертью – чтобы прийти к Богу.

 

Прошло полгода. За это время, я поправилась, вышла на работу. Жизнь продолжалась. Размышляя о наших отношениях с Виктором; вспоминая, дождь на ромашковой поляне, я поняла, что ничего в этой жизни просто так не происходит, а только по воле Божьей. Я поняла, что настоящая любовь ничего не требует, она просто или живет в тебе, или нет. А еще она может быть взаимной. И тогда – это счастье. Можно ведь было не упорствовать в своем решении идти в загс, а просто родить от него ребенка. Хотя и это могло не получиться без разрешения свыше.

Я поняла, что я неверно задавала себе вопрос тогда в больнице – "почему СО МНОЙ это произошло"? Теперь я знаю – его надо задавать так «ЗАЧЕМ СО МНОЙ ЭТО ПРОИЗОШЛО»? И я знаю, что с нами происходит только то, что ведет нас к Богу. А уж болезненной будет эта дорога или легкой – выбор делаем мы сами. По вере нашей и дается нам.

 

Однажды на работе раздался телефонный звонок. Я сняла трубку и замерла.

Виктор, взволнованным голосом попросил разрешения встретиться. Я согласилась. Зачем? Может, хотела понять – прошла обида или все еще сидит во мне и ждет момента опять нанести смертельный удар? А может, я просто хотела его увидеть.

Он назначил встречу в том же ресторане, где мы с ним познакомились. Музыка еще не играла, поэтому было тихо и немноголюдно. Бог мой, все было как прежде и совсем по-новому.

Выпив вина, мы долго говорили обо всем. Перебивая друг друга, мы спешили зачерпнуть из нашего разговора большими порциями - то возможность поделиться наболевшим, то желание понимания и прощения. Оказывается, он узнал от моих подруг о том, что я лечилась в онкодиспансере, о том, что я сейчас живу одна. Надо было видеть его глаза, чтобы понять, сколько сочувствия и сопереживания было в его словах. Он просил прощение у меня. Я тоже просила у него прощение. Мы оба чувствовали, что наша любовь, вопреки всему, продолжает жить.

Потом он придвинул свой стул к моему, наклонил ко мне голову и таким волнующим, знакомым и любимым до боли голосом, сделал мне предложение руки и сердца. Я подумала и согласилась, потому что знаю теперь, как дорого приходиться платить за отвергнутую любовь.

Я так устала быть амазонкой. Я просто хочу любить и быть любимой. А что будет впереди, дано знать только Всевышнему.