Двое закадычных друзей сидели на открытой веранде кафе. Одинокий саксофонист на маленькой эстраде вплетал свои импровизации в ненавязчивую фонограмму. Вечерний бриз доносил с реки прохладу, покачивая гроздья сирени. Настроение было самое благостное, располагающее к философским размышлениям. Они допивали по третьей кружке пива и вели беседу о загадках мирозданья. - Все же я верю, что мы не одиноки во Вселенной, - говорил Вадим, писатель и журналист, поглядывая на фигуристую официантку в коротеньком медицинском халатике с откровенно расстегнутыми двумя верхними пуговицами. Кафе «Хромоногий Сильвер» арендовало кусок подвального помещения и маленький садик у Института травматологии и пользовалось популярностью в известных кругах благодаря медицинским атрибутам оформления. Стулья были изготовлены из костылей, в вип-зоне возле столов стояли кресла-каталки. Вместо пепельниц на столах красовались плевательницы, а пиво подавали в кружках Эсмарха. - Жаль только, - продолжал Вадим, - что разумные инопланетяне не дают о себе знать. - Потому и не дают, что разумные, - парировал его друг Дима, биолог и человек строгих академических взглядов. – Вот ты думаешь, почему на Земле нет других разумных видов кроме человека? - Почему? – тупо спросил Вадим, отрывая взгляд от удаляющейся официантки. - Потому, что неандерталец съел питекантропа, а кроманьонец съел неандертальца. Вот и не с кем поговорить человечеству. - А лошадь? - Что лошадь? – не понял Дима. - Невзоров же доказал же, что лошади читать умеют, - пояснил свою мысль Вадим. - Даниэля Дэфо читать меньше надо! - Ну, ты же не будешь спорить, что лошадь умная, - не сдавался Вадим. – У нее мозг больше, чем у человека. - У слона мозг еще больше, а у кита вообще ума палата. Только не создали они цивилизацию, ничего не построили, не изобрели. - Ага, по твоему способность строить – признак интеллекта? Птички гнезда строят, муравьи – муравейники, пчелы вон соты какие по всем законам математики лепят! Чего же они не стали разумными? - Они разумны в определенных пределах. Причем настолько разумны, что в XIX веке всерьез обсуждался вопрос о государственном устройстве муравейников и ульев. А теория коллективного разума до сих пор популярна в определенных кругах. - Ну да, один муравей – тупица, руководствующийся примитивными инстинктами, а колония – это разумный организм. Так где же граница между разумом и инстинктом? Скажи мне, как биолог, - допытывался Вадим. - Вопрос, конечно, интересный, - Дима вошел во вкус и собирался прочесть своему другу-журналисту маленькую лекцию. – Помнишь такого французского энтомолога Фабра? - Да, в детстве читал, занимательные истории из жизни насекомых. Правда, подробности не помню. - Так вот, Фабр пытался как раз выяснить, разумны насекомые или их действия ограничены инстинктом. Для этого он ставил остроумные эксперименты, изучая реакцию насекомых в разных обстоятельствах. Например, живет во Франции крупная оса сфекс, которая для своего потомства заготовляет «живые консервы» - парализованных кузнечиков. Выкопает такой сфекс норку, а потом отправляется на охоту. Ему нужно найти и одолеть большого бескрылого кузнечика эфиппигера. Сфекс его жалит в ганглии брюшной нервной цепочки, а потом парализованного тащит по земле за усы к своей норе. Вот тут то его Фабр и поджидал. Сфекс, перед тем как ему кузнечика в норку затащить и отложить на него свое яйцо, норку должен проверить, - вдруг какой муравей или паук туда забрался. Сфекс в норку, а Фабр ножницами хвать, и отчекрыжил кузнечику усики! Вылезает сфекс, а ухватиться не за что. Помучается, помучается бедолага, да и отправляется за новым кузнечиком, бросив добычу на пороге своей норы. Вот тебе и ограниченность инстинкта! Прервался привычный порядок действий, и насекомое встало в тупик. - Неужели все так безнадежно? – поразился Вадим. - Ну, не совсем, - успокоил его Дмитрий, - Из сорока сфексов, с которыми Фабр проделал свою злую шутку, один все же догадался затащить кузнечика за ногу. Если бы не было среди сфексов гениев, они давно бы вымерли. *** На Чха Ть, охотник Озерного племени, вторую ночь сидел в засаде у норы хвостомета. Нора была на сухом склоне, поросшем кустарником и редкими деревьями, метрах в двухстах от берега озера. Возвращаться домой без добычи ему было никак нельзя. Зачем только он привел в свою пещеру эту вздорную бабу Штоп Ты Здох?! Сколько не принеси мяса, все ей мало. Вот, говорит, сосед наш Пшол Сам Вон из нижней пещеры – настоящий охотник! И семью кормит, и вождю десятину отдает, и о соседях не забывает. Мне, говорит, намедни сахарную косточку подарил! Уйду к нему третьей женой! Ну и пусть катится! Этот Пшол Сам Вон – здоровый бугай, зато дубина стоеросовая. Двух слов связать не может, только и знает: «Пошел ты! Пошел ты!». На Чха Ть еще себя покажет, только бы повезло! Снизу раздался треск сучьев и звук осыпающихся камешков. На Чха Ть затаил дыхание и вжался в ствол дерева. Хвостомет пятился задом, таща тяжелую добычу за хвост. Все же эти хвостометы до жути похожи на людей – плоская голая морда с круглыми глазами, пятипалые конечности и привычка передвигаться на задних ногах. Если бы не мускулистый хвост, покрытый иглами с парализующим ядом и совершенно жуткий способ размножения, их вполне можно было бы записать в родственники человечества. Хвостомет оставил добычу на пороге норы и полез внутрь. - Вот так всегда, - думал На Чха Ть, - проверяет логово, прежде чем затащить жертву и отложить на нее яйцо. А потом завалит нору камнями и пойдет другую строить. Пройдет девять месяцев, и вылезет из норы молодой хвостомет, отъевшийся на парализованной, беспомощной пище. Брр, жуть какая! Нужно немного терпения. Дождаться, пока хвостомет удалится, сделав свое дело, раскопать нору, вытащить парализованного водяного быка и аккуратно срезать с него зеленое ребристое яйцо. А потом проткнуть копьем шею быка и выпустить кровь с токсином. Я мясе жертвы яд хвостомета не опасен. Пусть На Чха Ть не такой сильный и ловкий, как другие охотники, но только он придумал, как отнять добычу у хвостомета, не подвергая себя риску в смертельной схватке. Тем более, что хвостометы живут группами и даже подают друг другу какие-то сигналы. А может, они разумны и могут говорить? На Чха Ть задумался, припоминая все, что было ему известно о хвостометах. Да нет, тупые животные, всегда действуют по шаблону. Даже со своей добычей поступают как по заведенному. Подкарауливают в темноте, выстреливают иглами и тащат к норе за хвост. Всегда за хвост. Странно, как он раньше об этом не подумал. А что, если быку отрезать хвост? – пришла ему в голову безумная мысль. На Чха Ть бесшумной тенью выскользнул из-за дерева и остро отточенным костяным ножом отсек хвост водяному быку. Хвостомет долго не показывался. Наконец из норы высунулась его перепачканная глиной морда, а глаза подозрительно осмотрели окрестности. Он подошел к туше быка и наклонился к своей добыче. Пошарил передними лапами в том месте, где должен быть хвост, а потом недоуменно поднял их к глазам. На его морде отразилось неподдельное разочарование. Он пошевелил пальцами с круглыми подушечками на концах и принялся ощупывать свою добычу. Хвостомет кряхтел, сопел, испускал жалобные стоны и обходил быка со всех сторон, надеясь найти пропавший хвост. Промучившись с полчаса он отправился к озеру за новой добычей, оставив быка в полном распоряжении На Чха Ть. Дело пошло на удивление быстро. К утру На Чха Ть завладел тушами трех быков, оставив бедного хвостомета в полном изнеможении сидеть у входа норы с высунутым языком. Дома его ждал полный триумф. Куски отборного мяса лежали в центре пещеры на подстеленной шкуре, а вокруг сгрудилось все племя. Вождь Упалья Здуба ласково чесал На Чха Ть одной рукой за ухом, а другой рукой щипал за ляжку его жену. На поясе у него висел лучший кусок мяса. Пшол Сам Вон одиноко стоял в углу пещеры и болезненно переживал отсутствие внимания. На Чха Ть бросил ему сахарную косточку. Душа его пела от счастья. - Да пошел ты! – промычал Пшол Сам Вон, и бросился из пещеры. Штоп Ты Здох даже не посмотрела в его сторону. На Чха Ть ударил берцовой костью в бубен и все племя закружилось вокруг костра в Танце Удачной Охоты, взмахивая в такт хвостами волос, перетянутыми полоской кожи. Как известно, Удача – капризная дама и не позволяет долго водить себя за нос. Репутация удачливого охотника требовала регулярного подтверждения, а хвостометы, как назло, становились все осторожнее. Они, казалось, покинули пределы озера или попрятались в своих норах. На Чха Ть уходил все дальше от стойбища, петляя по сухим, поросшим кустарником склонам, где обычно рыли свои норы хвостометы. Уже неделю он не был дома, запасы сушеного мяса подходили к концу. Удача окончательно от него отвернулась. Возвращаться с пустыми руками было совсем уж неприлично, и уже возле самого дома он набрал на берегу черепашьих яиц, забив ими свою перекидную сумку. Возле пещер было подозрительно тихо. Не бегали ребятишки, не кричали на них сварливые мамаши, занятые монотонным женским трудом. И даже на сторожевой скале не увидел он силуэта дозорного. В сердце На Чха Ть вполз скользкой змеей страх. Неужели племя Лесных холмов нарушило клятву и напало на родное стойбище? На Чха Ть бесшумно прокрался по знакомой тропе ко входу в пещеру. Никого не было. Он вошел внутрь, а когда глаза привыкли к полумраку, оцепенел от жуткого зрелища. Его соплеменники лежали вдоль стен в позе эмбриона. Их лица были бледны, глаза закрыты, в пещере стояла могильная тишина. - Кто, кто это сделал?!! – из груди охотника вырвался вопль отчаяния. Он увидел свою жену лежащей на добытой им шкуре водяного быка. На онемевших ногах он подошел к ней и опустился на колени. Его руки гладили лицо, шею, и вдруг он ощутил слабое биение пульса. С бешеной надеждой охотник рванул одежду на груди жены и с содроганием отдернул руки, - между розовыми холмиками грудей пульсировало зеленое ребристое яйцо. Он попятился и обернулся на шорох. У входа в пещеру стоял хвостомет. Его глаза, глаза разумной и хитрой твари, казалось, с насмешкой глядели на охотника. На Чха Ть выхватил нож и с бешеным криком устремился на врага. Град ядовитых иголок, выпущенный взмахом мускулистого хвоста, остановил его движение и заставил замолчать навсегда. Хвостомет наклонился и, ухватив его за хвост волос, перетянутых полоской кожи, поволок вглубь пещеры. *** Журналист и писатель Вад-вин сидел на веранде летнего кафе, с которой открывался отличный вид на озеро. Ветерок доносил ароматы гниющих водорослей и помета водяных быков, настраивая на философский лад. Его собеседник, известный биолог-эволюционист Дми-вин, потягивал пиво и лениво ковырял в зубах хвостовой иглой. - Я верю, - говорил он, - что хвостомечество не одиноко во Вселенной. Когда-нибудь мы встретим братьев по разуму и пожмем им хвост. - Зачем же ходить так далеко, - отозвался Вад-вин. – А люди, эти чем-то похожие на нас создания, разве они не были разумны? - Возможно, они обладали зачатками разума. Наш великий ученый Дарф- вин, создатель дарфвинизма, утверждает, что если бы не люди, хвостомечество никогда бы не построило великую цивилизацию. Подумать только, интеллект хвостометов пробудился в ответ на коварные действия людей, которые стали отрезать хвосты у нашей любимой добычи! Правда, есть еще теория замещенного разума, которая утверждает, что наши эмбрионы, развивавшиеся в телах этих самых людей, заимствовали их интеллект. Но с моей точки зрения, это полная ерунда! | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
