В саду было шумно. От лампы деревья казались пышными, а их листья – вычерченными золотым контуром. На свет слеталась мошкара, мелкие насекомые бились о горячее стекло и обсыпались на скатерть. Со стола уже убрали, остался только чай и корзина с плюшками. Николай отодвинул стул, встал, откашлялся и сказал:

- Товарищи, попрошу внимания!

Все оставили разговоры и уставились на него.

- Советский человек не может провести субботний вечер в праздном безделии. Нам нужен предмет для плодотворной работы разума. Предлагаю решить задачу. Кто «за» - поднимите руку. Танечка, а вы «против»? Почему не поддерживаете коллектив?

Танечка – это девчонка в голубом ситцевом платье с рюшками, которая сидит как раз напротив Шуры. Она, опустив глаза, ковыряла липовым листком скатерть перед собой, почувствовав на себе взгляды всех остальных, покраснела:

- Я люблю литературу.

Шура заерзал на стуле и начал ощупывать карманы, будто что-то потерял. Таня посмотрела на него и еще больше покраснела.

- Но если все решили, то…

-…нет, я тоже не хочу.

Николай повернулся к Шуре.

- А ты почему отказываешься? Товарищи, у нас в коллективе обнаружились двое, выступающие против общественного мнения и точных наук!

Ребята взорвались хохотом.

- Ну что ж, предоставим им свободу творческого развития личности и предложим индивидуальное литературное задание, дабы не дать им уклониться, по крайней мере, от всеобщего труда. Кто «за» - поднимите руку. Единогласно!

Молодежь явно оживилась. Все пододвинули стулья поближе к столу, устраиваясь поудобней. Николай попросил вынести из дома бумагу и карандаши.

- Итак, товарищи, задача такая. Возьмите лист бумаги и запишите в столбик три числа

111

777

999

Готовы? Таня и Шура, пока можете это не писать, вам мы другое задание предложим.

- Да! Вот Витя вам сейчас такое литературное завернет!

- Саня, ну тише! Потом! Слушай сейчас задачу, - возмутился Сергей.

- Так… Записали? Теперь зачеркните шесть цифр так, чтобы оставшиеся числа составляли вместе двадцать.

Ребята с азартом взялись искать решение. Ниночка склонилась над столом в окружении еще четверых и, покусывая карандаш, что-то объясняла. Сергей и Саня спорили, вырывая друг у друга листок с заданием. Саня отхлебнул чая и начал опять доказывать:

- Нет, ну посмотри сам, также четыре числа остается. А у нас их всего девять. Стало быть, убираем пять!

- Так я же не цифры здесь считаю, а числа. Ты что не видишь, тут одно число!

- Ребята, отвлекитесь на минуту от жарких споров. Мы забыли о двух товарищах, не вовлеченных в творческий вихрь. Кто может предложить острую литературную проблему для Татьяны и Алексея, тонких ценителей искусства в нашем коллективе?

- Витя, ты скажи что-нибудь.

- А почему я? Что я могу задать?

- Ну ты же у нас главный литературный критик. Ты любишь стихи декламировать, отрывки разные… Придумай что-нибудь.

- Товарищи, у Виктора творческий ступор. Вопрос предлагаю я.

- Ну, давай, - все затихли в ожидании.

- Я предлагаю следующее. Пусть Таня и Шура напишут каждый по четыре слова и поменяются листочками. Задача: составить четверостишье, использовав в каждой строчке по одному слову.

- Нет-нет, давайте по-другому. Мы придумаем им четыре слова, а Таня и Шура составят по две строчки с этими словами так, чтобы стих был со смыслом.

Николай подошел к Виктору и спросил:

- Какое ты говоришь слово?

- Слово? Пусть будет «вечер».

- Нина, твое слово -…

- Мое слово – «вальс».

- Отлично, подключаем музыкальные термины, Саня –

- «Мелодия».

- Принято! Ребята, вы записали? И последнее слово предлагает Сергей. Просим!

- «Обман».

- Хорошо. Всем спасибо за приложенные творческие усилия. Продолжим интеллектуальную разминку.

Все снова загалдели, рьяно споря друг с другом. Под шум диспута Нина снова всем разлила чай.

Таня порвала липовый листок и взяла в руки карандаш. На лбу появилась чуть заметная морщинка. Танечка медленно выводила слова на бумаге, пытаясь что-то придумать. Шура отошел в тень, спрятал руки в карман и будто бы сильно заинтересовался тычинками на душистой звездочке сирени.

Таня написала:

В тот вечер в старом парке при свете фонарей

Играли вальс старинный, и в сумраке ветвей…

Шура перегнул листок пополам и передал Николаю.

- Готово! – заорал Саня, хлопнув по столу листком с решением.

- Товарищи, Александр Котелков готов с решением сложнейшей и актуальнейшей задачи века. Внимание!

- Друзья, после длительных умозаключений я пришел к выводу…

- Мы пришли к выводу, - уточнил Сергей.

- Да, верно, мы пришли к выводу, что следует в первой строке зачеркнуть первую цифру, во второй – все три, и в третьей – первые две. Получаем: 11+9=20. Ч.т.д., как говорится.

Нина захлопала, и все остальные подхватили, восторженно вскакивая со своих мест. Николай крикнул:

- Товарищи! Товарищи, это еще не все. Таня и Шура представляют на суд публики стихотворение. Гм-гм, - он откашлялся, - у ребят было четыре слова: «вечер», «вальс», «мелодия», «обман». Вот, что у них вышло:

В тот вечер в старом парке при свете фонарей

Играли вальс старинный, и в сумраке ветвей

Мелодия казалась знакомой и чужой,

Обманом оказалась к тебе моя любовь.

Все молчали. Шурино лицо покрылось розовыми пятнами. Таня отодвинула свой стул в темноту. Наконец Нина сказала:

- А по-моему, молодцы. Ребята справились…

- Справились, справились, - Витя вынул ложку из чашки и положил на стол. – Так сказать, есть тема и идея.

Николай вскочил на стул и протрубил: «Тум-турурум-тум-тум-турурум-там-та-а-а-а-а м-там-там-там».

- Раз у нас есть литературный пролог о танцах, то переходим к физическим упражнениям. Серега, тащи патефон! Объявляется вальс!

Стол с грохотом подвинули в сторону. Сергей, покачиваясь, осторожно опустил на него патефон. Ниночка уже стала в пару с Виктором и торопила Сергея:

- Ну что ты там копаешься? Давай, заводи!

Что-то заскрипело, хрустнуло, и зазвучала музыка, постепенно наполняя звуками сад. Казалось, мелодия разливалась по листьям и кустам, разгоняя тени и брызгая на траву. Кружились пары. Ниночка пылала разгоряченным лицом, заглядывала Виктору в глаза и что-то шептала. В сумраке белели ее лаковые туфельки, мелькая в волнах легкого платья. Николай с Саней дурачились и заливались смехом. Саня повязал на себя накидку со стула, изобразив бахромчатую юбку, и выплясывая по кругу. Николай с Сергеем просто заходились хохотом, глядя на него.

Танечка сидела на стуле, прислонившись к шершавому стволу дерева. Она запрокинула голову и смотрела на подсвеченные лампой листья. На каждом листке вырисовывались сочные прожилки, окрашенные светом в золотой цвет. На Таниных щеках качались резные тени, а в глазах плясали яркие отблески. Она долго сидела неподвижно и не заметила, когда подошел Шура. Он стоял за деревом, сцепив руки за спиной, и ковырял носком землю.

- Таня, разрешите вас пригласить.

Она вздрогнула, но ответила, не оборачиваясь:

- Я не танцую.

- А о чем вы сейчас думаете?

- Я ухожу домой.

- Я вас провожу.

- Нет. Я сама.

Танечка поднялась, расправила платье и переколола заколку в волосах. Николай заметил, что она собирается уходить, и попросил Сергея на минуту отключить патефон. Нина обиженно надула губки и посмотрела на ребят.

- Танечка, почему вы так скоро уходите? Останьтесь еще…

- Нет-нет, мне уже пора.

- Шура, проводи даму.

- Нет, я сама, - замахала Таня руками, оборачиваясь и подходя к калитке.

Шура уже открывал ее:

- Прошу вас.

- Благодарю.

Таня семенила по улице, сворачивая ближе к домам, и торопливо постукивая каблучками, подбегала по пыльному тротуару. Шура шел сзади и на него брызгала роса с кустов, когда Таня задевала их рукавами. У него уже промокла рубашка, и блестело лицо. Наконец он не выдержал и выдохнул:

- Таня, Таня, стойте. Я больше не могу, слышите! Стойте!

Она остановилась. Шура забежал вперед и посмотрел ей в глаза.

- Таня! Неужели вы так торопитесь? Я вас провожу, только прошу вас, давайте пойдем медленней.

Она ничего не ответила.

- Вы смотрите, какие звезды. Вы знаете их названия?

- Нет.

- Хотите, я вам скажу? Вон там горит…

- Наломайте мне сирени, - перебила она. – В этом году такая поздняя весна, так долго стояли морозные ночи. Я думала, сады никогда не зацветут.

- Почему же не зацветут? Обязательно зацветут. Вот, держите.

Шура сунул ей охапку сирени с таким острым и резким запахом, что голова шла кругом. Таня опустила в букет лицо и вздохнула от росистой свежести.

Уже начинало светать. Они дошли до Москвы-реки. Шура наклонился с моста вниз, вглядываясь в стальную воду, подпаленную рассветными лучами. Таня смотрела на него и перед ее глазами вставала картина.

Зима, сугробы. И за стволами деревьев прячется вихрастый краснощекий школьник в съехавшей набок отцовской ушанке. Он шел за ней до самого дома. А она не оглядывалась, будто не замечала.

- Танечка, вот мы с вами в школе были вместе, в институте теперь вместе учимся, а дальше?

- А что дальше? – ее лицо вспыхнуло жаром, как будто от рассветного солнца.

- Ну вот если я уйду в армию, вы будете мне писать?

Она потупила глаза и долго не отвечала. Потом сказала:

- Отведите меня домой.

- Пойдемте.

Они шли по мосту, и их шаги гулко обрывались в воду. Красная полоса солнца подожгла горизонт, стены Кремля вспыхнули розовыми сполохами, загорелись золотом колокольни, побежали блестки по дрожащей воде.

Таня вдруг остановилась и сказала:

- Подождите, мне холодно, давайте идти рядом.

- Давайте.

- Я так люблю рассветы над Москвой. Мне кажется, что здесь восходит солнце для всей нашей Родины. Особенное солнце!

- Да… А в это время под Москвой как раз замолкают соловьи. Вот который сейчас час?

Шура достал из кармана часы. Стрелки указывали на четыре десять. Четыре десять утра. Двадцать второе июня 1941.