Возможно, я не виноват… Я говорю «возможно». Но давайте с начала. Он был у меня первым. Надо ли объяснять, что это значит? Это значит, что я не знал, как он поведёт себя в тех или иных обстоятельствах и как мне себя с ним вести. Поэтому я просто появился в тот момент, когда, по моему мнению, было ещё не поздно. Появился в традиционном полупрозрачном виде. - Не надо! - сказал я ему. Он вздрогнул, уставился на меня несколько испуганно, в замешательстве выронил изо рта незажжённую сигарету. - Ты кто, … ? - хриплым фальцетом спросил он. К сожалению, воспитание не позволяет мне воспроизвести его слова полностью. Возможно, я некогда был профессором. Или кисейной барышней. Или… но неважно. Важно, что моей задачей было отговорить его совершить то, что он задумал. - Не делай этого, - повторил я как можно мягче, но стараясь, чтобы это звучало твёрдо и убедительно. - Иди на… ! - снова нецензурно ответил он и перенёс одну ногу через ограждение крыши. Я понимал, что человек находится в ужасном состоянии, что для него в мире сейчас так чудовищно безнадёжно и мрачно, как не может быть в преисподней, и готов был простить ему грубость, хотя внутренне меня снова передёрнуло. Пожалуй, далее я буду заменять некоторые его выражения более приличными. - Я могу помочь решить тебе твои проблемы, - спешно выпалил я. - Да ну? - прищурился он. - И Светку вернёшь? - Могу попробовать… я не умел врать, а способа решить задачу ещё не придумал, но, видя, что мой подзащитный демонстративно наклонился вперёд, спешно добавил: - Верну! - Слышь, ты можешь нормально, по- человечески выглядеть? Потом мы шли по предутреннему парку. Пахло свежестью, муравьями и немного тухлятиной. Спрятавшаяся кукушка накукукивала бесконечные года - я с ней договорился. - Тебе ещё жить да жить! - убеждал я. - Не веришь? Вон, послушай кукушку. Он скривился, сплюнул в туман и закурил. Как только я принял человеческий облик, мне открылось наслаждение чувствами. Запахи, звуки, ощущения вызывали восторг и бодрили новизной. Только мой спутник сильно портил впечатление. - Ого! - воскликнул он в тот миг, как я обрёл плоть. - Баба! - И тут же бесцеремонно обнял меня за талию. «Что вы себе позволяете?!» - хотела воскрикнуть кисейная барышня внутри меня. Но всё-таки моей целью было хранить… э-э… клиента, и я попытался взглянуть на него другими глазами. И увидел его другого. Жалкого, мелкого, никчемного, сплошь дрожащего от озноба. С неясным рябым лицом, в измождённой замшевой куртке с протёртыми почти до дыр локтями. Я понимал, что ему нужна поддержка. Нужна помощь. А кто ещё мог ему помочь? - А ты ничего! - Он прижался ко мне плотнее, больно надавив пальцами под рёбра. - Как тебя зовут? - У нас нет имён. - Я безуспешно попытался отстраниться - Тогда я буду звать тебя Веркой. Не очень понятно, почему он увидел меня в образе женщины. Да, душа бесполая, но я привык обращаться к себе в мужском лице. Однако облика как такового мы не имеем и чаще всего являемся в том виде, каким представляемся в воображении человека. Что лишний раз говорило о том, в чём нуждался этот мужчина. В женской любви и заботе. И мой долг - помочь по мере сил и возможности. Я вздохнул и попытался снова насладиться прелестями летнего утра, несмотря на мучительную близость немытого тела с резким запахом табака. - Выпить бы! - На границе старых городских кварталов тело наконец-то отцепилось и двинулось к ближайшим мусорным бакам, поворошило их содержимое и победно вернулось с полунаполненной бутылкой - я постарался. Очень быстро опустевшая тара полетела в кусты, а мой спутник зашвыркал носом и вдруг повис на мне и уткнулся лицом грудь. - Верка! - зашептал он жарко и слюняво. - Не бросай меня! - и добавил, почуяв мою нерешительность: - А то я за себя не ручаюсь! Так скулит слепой кутёнок, ищущий вымя мамки. Беспомощно, отчаянно тоскливо. Редко кто в силах равнодушно взирать на терзания беспомощного существа. Вот и моё сердце не выдержало… Из мебели в «однушке» обитали только тахта и пузатый телевизор. Он не работал - свет отключили за неуплату. Пахло пылью и тараканами, хотя о еде на кухне напоминала лишь гнутая сковорода. В целом жилище вызывало такую же неприязнь, как и хозяин. И жалость. - Почему, почему?.. - колотил он кулачками подушку - серую, ощетинившуюся иглами свалявшихся перьев, без наволочки. - Почему одним - всё, а другим - хрен? Чем я хуже Абрамовича? Скажи, Верка, - вдруг повернулся он ко мне, - разве я не достоин щастья? Так и сказал - «щастья» - и снова заплакал, а я гладил его по спине и не знал, что придумать в утешение. Гладил, пока он не заснул. Наверное, сон ― единственная отдушина в его бесцельной жизни. - Светка… - Во сне он причмокивал и улыбался, обнимая облезлую заплаканную подушку. - Светка, сука… - (А что? «Сука» - литературное слово.) Светка оказалась монументальной, как Родина-мать, и старше своего бывшего возлюбленного на верный десяток лет. Она ещё спала в этот ранний час, а сон её охранял мужик выдающегося телосложения. Ручища нынешнего возлюбленного без остатка накрывала левую Светкину могучую грудь и неспешно колыхалась в такт счастливому дыханию. Я проник в безмятежный Светкин сон в образе своего клиента. Нет, сначала я побрился, причесался и даже сбрызнул подмышки одеколоном «Шипр», давно и напрочь опустевший пузырёк которого завалялся в тёмной ванной, но запах-то остался. - Какого хрена припёрся?! - Светка во сне угрожающе сдвинула брови и нависла надо мной в ночнушке, уперев руки в бока, и оттого похожая на массивную рассерженную букву «Ф». - Мало ты мне жизнь попортил? Я хотел сказать, что люблю её, что изменился, что готов всё начать сначала, что жить без неё не могу и прочую чушь, встать на колени и вымолить прощение, но Светка заворочалась, заметалась в постели и рывком вернулась в явь и села, уткнувшись невидящим взором в стену. - Ну ты чё, Светик? - окликнули её недовольным баском. - Суббота же. - Ты спи, спи, - обернулась она. - Кошмар приснился. - Ну, тогда пошли пить чай. - Пружины облегчённо скрипнули, избавившись от гнёта двух грузных тел. - Тварь. Мелкая дрожащая тварь. - Она баюкала в руках чашку, и слёзы время от времени волновали остывший напиток. - Я ведь жалела его, на руках носила, сопли вытирала, думала, человеком сделается. А он… Одно слово - алкаш. Больше года прошло, а он всё снится, не даёт счастья простого женского испить… Гигант с добродушным лицом растерянно заглядывал в свой стакан и только всё сжимал и разжимал не по-доброму чудовищные валуевские кулаки. В комнате захныкал младенец. - Ой, Васенька проснулся! - Древний материнский инстинкт подбросил Светку с табуретки, и она, на ходу попадая в тапки и запахивая халат, бросилась к дитю. - Вставай! - бесцеремонно ткнул я в плечо своего клиента. - А? Что? - встрепенулся тот, ошалело вертя головой. - Пойдём! По дороге я внушал, что нам нужно срочно разбогатеть. - Нахрена? - вяло сопротивлялся мой спутник. Понимая, что вернуть Светку шансов нет, я говорил, что без денег щастья не видать, зато с деньгами - любая кинется к его ногам. И не только сука Светка. Говорил, и сам себе верил. - Чем ты хуже Абрамовича? - выкинул я последний козырь. Возле киоска валялась купюра - на неё мы купили билет. Мне не удалось найти выигрышный в моментальной лотерее - всё- таки я не ясновидящий, поэтому пришлось взять «Русское лото». Не успел я опомниться, как шесть цифр оказались перечёркнуты. 1, 2, 3, 4, 5, 6. - Ты что творишь?! - взбеленился во мне профессор. - Это же по теории вероятностей - совершенно нулевой вариант… - Не кипишуй, Верка! Самые фартовые цифры. Я в кино видал. Чтобы предотвратить мысли о Светке и попытки свести счёты с жизнью, дни до розыгрыша тиража мне пришлось провести с клиентом. Для этого требовалось поистине ангельское терпение, простите за каламбур. На работу его не брали, а если и брали, то очень быстро выгоняли. Тогда он вяло грозил кому-то кулаком и напивался. Почему-то деньги на спиртное и табак находились. Иногда он клянчил у магазина, иногда умудрялся взять «взаймы» у соседей. - Выиграю - отдам! - тряс он билетом перед их носами. То ли дар убеждения помогал, то ли деньги давали, лишь бы отвязаться. Он был напорист, мог часами ныть под дверью, пока не добивался своего. Бывало и я, сжалившись, подкидывал ему купюрку из кармана какого растяпы. А вот с работой у него сложилась взаимная неприязнь. Лейтмотивом жизни моего клиента шла фраза: «Ну почему одним всё, а другим ― нихрена?» Себя он считал несправедливо обиженным «другим» и почти постоянно жаловался на несчастную судьбу, а иногда хватал нож и направлял его себе в грудь. - Вот зарежусь, Верка, - говорил он нервно и с полным убеждением. - Ей богу, зарежусь! Поначалу я хватался за сердце и принимался всячески уговаривать его не совершать задуманное, но постепенно беспокойства утихли и только лишь обязательство выполнять работу заставляло меня не оставлять подобные сцены без внимания. Обычно после этого он совершенно успокаивался, но скоро снова впадал в уныние. Время до обогащения было тягостным, и лишь ожидание, в успех которого, впрочем, верил только я, несколько подслащало ситуацию. Помню, как я швырялся в барабане вместе с шарами со страшной силой. В сумасшедшей кутерьме огромных усилий стоило выловить нужные цифры. - Невероятно! - с пошлой фальшью и глупостью вскричал ведущий. - Один, два, три, четыре, пять и… девять! Невероятный случай в истории «Русского лото»! Да, увы, в истошной пляске шаров я перепутал девятку и шестёрку, однако полученного выигрыша и так оказалось достаточно для безбедного существования в течение нескольких лет. Я ликовал. Наконец- то хоть малая толика справедливости восторжествовала, наконец-то пусть одна несчастная судьба обретёт верную опору. К моему удивлению, деньги не пошли на оплату долгов. Поэтому свет так и не включили, а соседи по-прежнему смотрели выжидательно. Зато в доме появились два собутыльника. Они ужасно походили на хозяина. Не внешностью. Впрочем, о внешности я не могу сказать ничего ясного. Они выглядели как пустое место и в том числе пустотой и никчемностью своего существования составляли одну породу, один типаж отвергнутых жизнью персонажей. Лишь если начнёшь разбирать их черты старательно, то с удивлением обнаружишь, что они совершенно не близнецы. Но сначала я различал их только по картавости первого. - Знакомьтесь, это Верка! - гордо ткнул в меня пальцем хозяин. Собутыльники недоуменно уставились на то место, где я находился. - Пг̓овег̓ка! - заржал первый. - К нормальным людям белка приходит, а к нему - Верка, - подхватил второй и вытряхнул из стакана присохшую муху. Несмотря на вожделенное богатство, стол не ломился. Кроме привычной бутылки, на нём появилась разве что палка дешёвой пластиковой колбасы, ну так и раньше такая время от времени выискивалась среди просрочки в мусорных баках за супермаркетом. Однако хозяин выглядел довольным, улыбался и оживлённо подливал в стаканы. Что ж, если это способ решения проблем, то почему бы и нет. По крайней мере, про Светку никто не вспоминал, никто не ныл и не приставал ко мне с риторическими вопросами типа «Неужто мой талант и мой душевный жар не заслужили скромный гонорар?» Я расслабился. В какой-то момент один из гостей достал револьвер. - Как договаг̕ивались! - Зашелестели купюры. - Ништяк! - Хозяин взвесил оружие в руке, покрутил барабан, потом вытряхнул пять патронов на ладонь, подмигнул мне и приставил дуло к своему виску. - Ты дуг̕ак? - Давай-давай! - Вдруг оживился второй. - Проверим толщину твоей кишки. Щёлкнул курок. Как мне показалось, оглушительно щёлкнул. В тот момент я почувствовал, что выражение «обливаться холодным потом» вовсе не фигуральное. - А ну, ещё! Слабо? Ещё один щелчок показал, что не слабо. И ещё один. Пара-тройка стаканов и моё присутствие толкали на подвиги. В барабане уже два патрона… три. А курок всё щёлкает. Четыре… Я кое-как успеваю подставлять пустую ячейку. - Спорим на пузырь! - Хозяин вставляет пятый патрон и снова крутит барабан. - Бг̕ось… - А давай! - Идиотский азарт уже не остановить. Щелчок… - Да он не работает! - Да? - Ехидно улыбаясь, хозяин направляет ствол на телевизор. Выстрел растворился во взрыве кинескопа. Обсыпанные пылью гости изумлённо переглянулись. - Ну, тогда за везение! - Стаканы бодро звякнули. - Ах ты ж падла! - Хозяин вдруг схватил пустую бутылку за горлышко. - Тебе бы только выпить! Каюсь, я не сумел помешать приезду полиции. Слишком занят был дракой. Зато мой клиент не получил ни единого удара! - Ну что ж, прощай! - сказал я в камере. - Как… прощай? - Он нашёл меня мутным взглядом. - Так. В моём присутствии больше нет необходимости. Где ты можешь быть в большей безопасности, чем в тюрьме? А тебе светит не менее восьми лет за хранение. - Не уходи… - он заплакал и попытался меня обнять. - Верка… Не бросай меня! Ну ты чё? Дура… Дура! - вдруг добавил с силою. - Я же люблю тебя! И тут я понял, что меня ждут восемь лет соплей и попрёков. Попрёков за то, что не сумел дать «щастья» тому, кто его «разве не достоин». Восемь лет унизительного прислуживания безмерно расфуфыренному эго. - Прощай… - повторил я с неясным чувством, по какой-то дивной причине не спеша уходить и в то же время страстно желая избавиться от своей болезненной привязанности. - Да пошла ты, Верка! - сменил тактику клиент. - А может, я сдохнуть хочу! Сдохнуть, понимаешь? У меня есть простое человеческое право сдохнуть! Какого хрена ты мне не даёшь?! Поэтому я и не виноват. Вроде бы… Ведь я вроде бы поступил в соответствии с пожеланием клиента. Ну и завгаром - ворюга и резина у автозака такая же лысая. Вот и всё. Где подписать? «С моих слов напечатано верно, мною прочитано». Правильно? Скажите, а что мне грозит? Как судьи решат? А судьи кто? А, ну да… Серафимы. Скажите, а очная ставка будет? Как, нет? Почему? Но я думал… Нет! Вы ничего не понимаете! Я же люблю его! Люблю, понимаете? Может, мы божественная пара, которых одна на миллион. И сколько мне его ждать? Да что вы знаете о вечности? О вечной надежде, вечном томлении… терзании. Какая душа способна спокойно забыть самое великое чувство? Хорошо… Я признаюсь. Так и запишите - я его убил. Точнее, подстроил аварию. Потому что не видел другого способа быть вместе. Когда он - там, а я - здесь. Вы никогда не поймёте, как невыносимо знать, что не можешь быть с ним там. Но можно же быть вместе здесь. С любимым - и в аду рай. Делайте что хотите, оформляйте чистосердечное, только дайте хоть одним глазком взглянуть на него! И Бог вам судья… | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
