Восточный рынок, шумный и крикливый, как баба-хабалка, зазывает на все лады: кричит то гулко, контральто, то летит вверх сопрано, то пищит фальцетом.

Разноголосица, разноликость, разноцветье…

Вдоль грунтовой дороги, вытоптанной в красно-бурую пыль, слева и справа – торговые ряды, прячущиеся под мшанистой черепичной крышей.

Герка смотрит на всё это изобилие одновременно и робея, и восхищаясь: пирамиды зрелых, готовых вот-вот лопнуть, помидоров, с лоснящимися на солнце боками; аккуратные поленницы пупырчатых огурцов; зелень укропа с петрушкой, словно банные веники, туго перетянуты бечевой.

- Купи орех – станешь умнее всех!

- Кому курага? Вкусна да не дорога!

 

- Георгий, не стой столбом, подмогни.

Баба Рая расстилает на пыльную траву белый, выпаренный в баке с хозяйственным мылом, рушник. Вышитые по его краю петухи поблекли от многократных стирок и манипуляций со стороны хозяйки, и, судя по всему, остались на неё в обиде…

Сегодня рейсовый автобус сломался совершенно некстати, аккурат на полпути к базару, поэтому бабке с внуком места на струганых, потемневших от времени дощатых прилавках, не хватило. Придётся довольствоваться тем, что есть…

Герка вздыхает, отирая с бледного лица бегущие струйки пота. Буквально вчера он и не знал, что южное солнце может быть таким же щедрым, как этот восточный базар – раздавать тепло, краски, россыпь радостных искр направо и налево… Не-еет, в Геркином городе такого солнца отродясь не бывало!

 

Герка шумно вздохнул, послушно снял с затёкшей руки увесистую корзину. Вторую, чуть полегче, тащила на себе баба Рая. Эти замечательные корзины сплёл деда Лёша собственными руками. Каждый виноградный прут в корзине подогнан так ладно (без единого зазора) что кажется – воду можно носить из колонки!

Пока Герка осматривался, бабушка Рая выудила из необъятных недр дермантиновой хозяйственной сумки глиняную миску. Миска оказалась старой, потемневшей от времени, с надтреснувшим дном… Пожалуй, такой же старой, как сама хозяйка.

Сноровистыми пальцами баба Рая аккуратно, почти не дыша, сняла с корзины кипельный марлевый полог и улыбнулась… Герке, как ни странно, этот взмах руки напомнил о родном городе: точно также провинциальный волжский городок стряхивал со своих плеч белую зимнюю хмарь примерно в конце марта. Рыхлый, словно манная каша, снег стаивал нехотя, оттепели вновь сменялись короткими заморозками, и Герка, то ли от досады на запоздалую весну, то ли от злости на затянувшиеся морозы, неделями не выходил из дома. Только до школы и обратно…

 

- Сынок, сходил бы на улицу, - беспокоилась мать. – Целыми днями с книжками сиднем сидишь, глаза портишь.

- Ма, чего я на улице забыл?.. Вот «Робинзона Крузо» дочитаю, а там может и потеплеет.

- Лампу настольную хотя бы включи, совсем ведь зрение потеряешь. И так уже очки минус два… И в кого ты у меня такой уродился?

Герка пожимал плечами, снова углубляясь в чтение; мамка накрывала на стол; мирно тикали кухонные ходики.

- Вот закончишь школу, я сразу же отпуск возьму, и поедем мы с тобой к бабе Рае.

Мать своё слово сдержала: в последних числах мая обшарпанный вагон, со скоростью черепахи, увозил их туда, откуда каждую весну возвращались в родные пенаты перелётные птицы…

 

Бабушка, увидев внука после долгой разлуки, всплеснула руками:

- Батюшки-святы! Как же мой внучек вырос! В который класс идёшь, я что-то запамятовала…

- В седьмой, бабуль.

- Уже меня, почитай, в росте обогнал… Только бледный ты чевой-то, малокровный.

- Не гунди, бабка, - вступился дед Алексей. – На твоих харчах да на южном солнышке, да на фруктах быстро поправится.

Герка вспомнил, как много-много лет назад, когда вместо «Робинзона Крузо» он зачитывался сказками Корнея Чуковского, приехав в гости к бабушке и оседлав в саду ветку черешневого дерева, срывал сочные, брызжущие соком ягоды, а потом выплёвывал косточки так далеко, как только мог…

 

И вот теперь, стоя на базаре с двумя корзинами зрелой черешни, Герка мечтал только об одном: быстрее продать ягоду и вернуться домой, развалиться в тенёчке на гамаке, привязанном к стволу орехового дерева, с интересной книгой в руках.

Герка бы ни за что не пошёл на базар торговать ягодой (не мужское это дело!) если бы не баба Рая, которая посетовала на то, что ей тяжело нести корзину. А ещё потому, что бабушка обещала «дать внучеку копеечку». А деньги Герке очень даже были нужны! В букинистическом магазине он видел прекрасно сохранившееся издание «Военной энциклопедии»…

Мамка отказалась ехать на рынок по причине занятости (генеральная уборка – это минимум на полдня!) а дед в саманном сарае колдовал над очередной корзиной…

 

Баба Рая аккуратно, чтобы не раздавить, насыпала две жмени ягод в глиняную миску, крикнула зычно:

- Чере-ее-шня, спелая чере-ее-шня! Чашка – рупь!

Герке почему-то стало стыдно. Он сунул руки в карманы, принял независимый вид:

- Баба Рая, я тута погуляю пока, ладно…

- Иди, внучек, погуляй… Только надолго не отлучайся, а то я волноваться стану… Возьми-ка вот мелочь, на расходы… Тут «Чебуречная» недалеко, купи себе покушать. И водички набери – там колонка рядом.

Герка пересчитал деньги… Ничего себе – «мелочь»! Целых десять рублей! Это же целое состояние! Можно не только энциклопедию купить, а ещё книгу про бабочек.

Герка прихватил пустую бутылку для воды, и вместе с галдящей толпой медленно побрёл вдоль прилавков…

 

Южный базар – это вам не русская ярмарка! Изобилие фруктов, сладостей, орехов выглядит даже несколько неприлично. Ярмарка в родном волжском городе предлагает покупателю более скромный ассортимент: молоко, овощи, мясо, вязаные изделия… Но дело даже не в этом! На южном базаре торгуются яростно, страстно, как будто вопрос – не стоимостью в десять копеек, а ценою в жизнь! Герка неспешно идёт вдоль торговых рядов и слышит «барев дзез» («здравствуйте» по-армянски) «гамарджоба» («здравствуйте» по-грузински) «доброго ранку» - по-украински.

Георгию кажется, что он привлекает всеобщее внимание, что на него все пялятся, замечая круглые очки в роговой оправе; неестественную бледность кожи; рубашку, застёгнутую на все пуговицы; выглаженные, со стрелочками, брюки. Герка напоминает грача-альбиноса - он такой же белый, голенастый, а у висков и на шее – слегка вьющиеся светлые волосы… На самом же деле, на Геру никто не обращает внимания, каждый спешит по своим делам…

 

В своём родном провинциальном городишке Герке никогда не приходилось видеть такое разнообразие лиц, как здесь. Скуластые, с бронзовым или золотистым загаром; с широкими, вразлёт, бровями; с большими, украшенными горбинкой, носами… Усатые и бородатые мужчины, говорящие так громко и отрывисто, будто они выплёвывают косточки черешни, как это делал в детстве Герка.

- Пахлава, щербет, кумыс!

- Чернослив, халва, редис!

Незнакомые запахи приятно щекочут ноздри, заставляют облизнуть губы. Хочется попробовать все эти диковинные фрукты и сладости на вкус…

По левую руку – яркие, словно цветущий луг, и лёгкие, словно облачко, женские платки. По левую руку – ожерелья из сушёной рыбы… Мягкие, расшитые восточным орнаментом, тапочки… Сувениры из ракушек… Шкатулки, инкрустированные камнями…

Ножи!

Гера никогда в жизни не видел таких ножей: изящные, с широким и узким лезвием; длинные и короткие; изогнутые полумесяцем и прямые; в ножнах и без. Каждый из них соперничал по яркости с солнцем, отражая яркие лучи…

Нож, в понимании Герки - оружие опасное, но необходимое для мужчины точно так же, как чувство собственного достоинства. Герка всегда, сколько помнит, чувствовал себя слишком неуверенным и уязвимым среди сверстников. Только виду старался не подавать… За природную интеллигентность, начитанность и чувственность, скользившую в облике, Герку часто называли «пижоном». Тонкие запястья, длинные пальцы, благородный молочно-нежный цвет лица, голубые глаза… Вот родиться бы Герке в веке девятнадцатом – там бы он как раз пришёлся ко двору!

 

Герка, хотя и нацепил на нос очки, но по привычке напряг зрение, прищурив глаза – до чебуречной оставалось пройти метров пятнадцать-двадцать.

- Эй, очкарик, не хочешь к нам? - услышал он вдруг и обернулся на голос.

Под разлапистым каштаном (кто – на корточках, кто – прямо на пыльной траве) сидело несколько пацанов.

 

- Я?

- А кто же ещё! – Крепко сбитый мальчишка исподлобья смотрел на Герку.

- Зачем тебе этот пижон? – громко спросил чубатый мальчишка примерно таких же лет, что и Герка. В его руках Гера заметил изящный, с узким лезвием, нож.

Ладони у Герки вспотели также быстро, как на уроке, когда не был уверен в правильном решении задачи.

- Оставь его, Вано. Разве не видишь, мальчик сейчас от страха сделает «пи-пи».

Раздался взрыв хохота.

Преодолев неприятную дрожь в коленях, Георгий подошёл чуть ближе.

- Как звать? – спросил Крепыш в чёрной вязаной шапке на крутолобой голове.

- Гера… Георгий.

- Ножом владеешь? – спросил Крепыш.

- Не знаю, не пробовал.

- Ты что, Вано, не видишь - это маменькин сынок? От него же молоком за километр разит! – воскликнул Коротышка.

- Заткнись, - Вано смачно сплюнул. – Присаживайся, Георгий, не стесняйся.

Гера опустился в пыльную траву и только тут заметил, что ватага пацанов расположилась вокруг влажной песчаной россыпи, на которой начертан круг.

 

- Твоя очередь, Идрис. Начинай! – скомандовал Крепыш, он же Вано.

Идрис, худощавый и несуразный, как пересушенный азовский бычок, с крупной, несоразмерно туловищу, головой, осторожно взял нож за лезвие двумя пальцами и метнул в круг, поделённый на участки.

После Идриса очередь перешла к Коротышке. Пацан согнул левую руку в локте, поставил нож вертикально, придерживая пальцами правой руки за костяную рукоять… Одно неуловимое движение - и нож, описав полукруг, легко вошёл во влажный песок.

- Каргад, - сказал Вано. – Хорошо.

И, повернувшись к Герке, спросил:

- Сыграешь?

Герка пожал плечами:

- Можно попробовать.

- Жди своей очереди.

 

Пока мальчишки метали ножи, Коротышка выпытывал:

- Ты откуда приехал?

- С Волги.

- К кому?

- К бабушке.

- В какой класс перешёл?

- В седьмой.

- У вас на Волге все такие?

- Какие?

- Очкарики и пижоны.

- Отстань! – сказал Герка и обиделся на Коротышку.

 

Геркина очередь приближалась неумолимо.

Крепыш достал из широких, как у клоуна Карандаша, сатиновых шаровар пачку «Беломор-Канала», пустил её по кругу.

Едкий сизый дым папирос коснулся чувствительных Геркиных ноздрей, он сильно закашлялся.

Коротышка глянул на Герку, усмехнулся…

Откуда-то сзади, словно чёрт из табакерки, выросла чья-то тень. Герка заметил, как у мальчишки, сидящего напротив, сменилось выражение лица: вместо великодушно-расслабленного пришла настороженность.

Герка оглянулся: высокий красивый парень, чем-то напоминающий Сергея Шевкуненко из фильма «Кортик» (Герка смотрел этот фильм четыре раза!) широко улыбался во все тридцать два зуба. Единственное, что портило красоту молодого человека - это взгляд, тяжёлый, пристальный, с прищуром.

- Опять припёрся, - буркнул мальчишка, сидевший по-турецки рядом с Геркой.

- Кто это?

- Винт… Теперь добра не жди.

Герка понял, что фортуна на сей раз на его стороне, и метать нож не придётся.

 

- Ну, шо, хлопчики, уши греть не будем, да? Мне с Вано перетереть надо…

Мальчишек дважды просить не было нужды, они молча поднялись и разбрелись - кто куда… Герка поднялся с травы, но почему-то не спешил ретироваться.

- Ты хто? – обратился к нему Винт.

- Я - Герка.

- Откель такой чистенький взялся?.. Уходи, пацан, - улыбнулся Винт.

- С Волги он, к бабке приехал… Ты иди, Герка, - Вано махнул в сторону базарной толкучки.

- Деньги собрал? – осклабился Винт, буравя Крепыша глазами.

- Почти собрал, - выдохнул Вано.

- Слышь, тупица, я тебе сроку давал две недели. Где деньги?

Вано сунул руки в карманы штанов, низко опустил голову.

 

- А сколько денег надо? – подал голос Герка.

- Ты ещё здесь? А ну геть отсюда!

- Вот, возьмите!.. Этого хватит? – Герка выгреб из кармана мелочь, которую дала баба Рая. – Тут десять рублей.

- Уходи, - громко сказал Вано и вынул руки из карманов.

- Откуда такие смелые хлопчики взялись? Ладно, я сегодня добрый, разойдёмся по-хорошему.

Винт перестал улыбаться, внимательно и серьёзно посмотрел на Герку.

Герке стало страшно…

Так страшно ему было только однажды, когда любимую кошку Багиру чуть не загрыз соседский кобель. Герка испугался за кошку так, как не пугался сам за себя. Иногда за других бывает страшнее… И сейчас Герка испугался за Вано, которого знал менее часа. Кто ему этот мальчишка? То ли армянин, то ли грузин, а может, осетин…

 

- Сколько ещё надо денег? – Герка поправил на носу очки.

- Ну… к твоим десяти рублям – ещё пятьдесят сверху.

- Хорошо, - сказал Герка. – Подождите, я быстро.

И Герка сорвался с места, как торпеда…

 

В Геркином классе учится армянский мальчик по имени Рубен.

Он хорошо говорит по-русски, неплохо учится и отлично играет в футбол. У Рубена много друзей, но нет того единственного друга, который – самый-самый! У Герки, в отличие от Рубена, есть товарищи и только один настоящий друг – Ванька Сидоров. И сейчас, на месте Вано, Герка вдруг живо представил своего закадычного друга Ваньку…

Бабушку Раю Герка увидел издали: толпа народа поредела, схлынула, как морская волна с побережья. Бабка стояла на прежнем месте и обмахивала своё, покрасневшее от жары лицо, газетой.

Герка обрадовался – бабушка продала почти всю ягоду!

 

- Вот так внучек! Обещал помочь бабушке – и пропал! – баба Рая укоризненно покачала головой. – Где же тебя, милок, носило?

- Там, - тяжело дыша, ответил Герка и неопределённо махнул рукой.

- Я тут аж извелась на нет!

- Баба Рая, извини, - умоляюще сказал Герка, снял очки и протёр влажные стёкла краем взмокшей рубашки; снова нацепил на нос.

- Бабушка, выручай!

- Что случилось? – испугалась бабка.

- С человеком – беда! Нет ли у тебя пятьдесят рублей? Если не дашь, будет худо…

- Ах, ты, господи! – всплеснула бабка руками. – А что за человек-то?

- Обыкновенный человек.

- Горе моё луковое… Пятьдесят рублей – немалые деньги! Ладно, так тому и быть: обещала тебе копеечку, - вздохнула бабушка Рая и достала кошелёк.

- Спасибо, ба! Я тебе полы на веранде помою! Или грядки прополю…

- Вертайся скорее… Черешню я, почитай, всю продала, пора домой возвращаться.

- Я быстро!

Герка схватил деньги и побежал туда, где решалась судьба Вано, а на мокром песке остались пунктиры от острых ножей, как будто на запястьях – царапины от колючек крыжовника…

 

Герка сидит на пыльной траве, по-турецки поджав под себя ноги. Вано задумчиво чертит острием ножа незнакомые цифры, знаки, буквы на непонятном для Герки языке.

- Что ты пишешь? – спрашивает Герка.

- Так по-грузински пишется слово «Волга».

Вано стирает написанное и вновь чертит какие-то знаки…

 

- Отца я не помню, погиб во время землетрясения. Деревом придавило… Сначала нам дедушка с бабушкой помогали, потом они померли. Нам с мамкой стало совсем худо… Винт научил, как можно денег срубить… Слыхал про такую игру - «в напёрстки»?

- Нет, не слыхал.

- Это игра для лохов… Надо сделать вид, что прячешь шарик под один из трёх стаканчиков. Какой-нибудь идиот смотрит, и ему кажется, что шарик под правым напёрстком, а на самом деле, шарик у меня в руке, или в стаканчике, что слева. В итоге, конечно, этот лох проигрывает… Половину заработанных денег я отдавал Винту, вторую оставлял себе.

- А потом?

- Потом меня взяли в продуктовый магазин, на работу «принеси-подай». Я сказал Винту, что в такие игры больше не играю. Тогда он попросил откупные, сказал – «за обучение»… Я бы давно с Винтом рассчитался, только мама заболела, деньги нужны на лекарства.

- А кто он такой – этот Винт?

- Судимый… Говорят, откуда-то из Астрахани.

- Я пойду, Вано, а то бабушка уже потеряла. – Герка поднялся, отряхнул брюки, привычным жестом разгладил стрелки на брюках.

- Возьми на память, - Вано отёр о штаны лезвие ножа, протянул Герке. – С оружием знаешь, как обращаться?

- Как?

- Бережно! И зря из кармана или ножен не доставай… И на живое существо руку не поднимай…

- Да понял я!

- Слушай, а у вас там, на Волге, красиво?

- Красиво. Пароходы ходят, баржи… Приезжай в гости, я тебя с лучшим другом познакомлю.

- Напиши адрес, может и приеду. Всё равно деньги тебе почтой отправлять стану.

- Так писать же нечем.

- На песке нацарапай, у меня память зрительная хорошая, запомню…

- Спасибо.

- Тебе спасибо. Ладно, давай «краба». – Вано протянул на прощание руку. - Пока, Герка!

- Пока, Вано…

 

Герка загорел до неузнаваемости! Настолько, что глядя на себя в зеркало, удивлялся собственному отражению. Южный загар (золотой, с бронзовым отливом) придавал ему мужественности. Герка понимал, что главные метаморфозы произошли не только во внешнем облике. Ощущая в кармане рукоять ножа, он чувствовал себя увереннее и твёрже.

Закадычного друга он теперь называл не иначе, как «Вано», на что Иван Сидоров сначала обижался, но потом привык. Иван по достоинству оценил подарок из далёкого южного города. Прищёлкивая языком от восхищения, проводил по лезвию ножа пальцем, проверяя его остроту.

- Вот бы мне такой! – вздыхал Иван и с размаху бросал нож во влажную землю.

- Ты осторожнее! Это всё-таки оружие, - беспокоился Герка. – Мало ли что… Срикошетит – и в ногу может попасть. Смотри, как надо…

И Герка с гордостью демонстрировал приёмы владения ножом…

 

- Герка, бегом домой! – крикнула из окна мамка и, активно жестикулируя, дала понять, что промедление смерти подобно.

Герка убрал нож в чехол и, недоумевая (к чему такая срочность?) быстрым шагом вошёл в подъезд.

- Сынок, тебе почтовый перевод… Странно… Может, ошиблись адресом? Фамилия твоя, имя – твоё… Ничего не понимаю!

Георгий развернул бланк телеграммы, близоруко прищурился… В строке «сумма» было напечатано - «пятьдесят рублей, ноль-ноль копеек». А чуть ниже, в строке « от кого», добавлено – «Диди мадлоба, мэгобари! Вано Циклаури».

- Всё правильно, мам, - улыбнулся Георгий. – Никакой ошибки… Ты не знаешь, как переводится «Диди мадлоба, мэгобари»?

- Не знаю, сынок.

- Надо завтра в школе у Рубена спросить, может, он знает.

- Руки мой и садись обедать…

- Сейчас…

Герка прошёл в свою комнату, убрал нож в ящик письменного стола, открыл форточку и крикнул:

- Ваня, поднимайся к нам, чего-то покажу!

 

Герка быстро пробежал взглядом по письменному столу: среди тетрадей, атласов по географии и книг по литературе лежала сама любимая книга – «Военная энциклопедия».

Герка сделал закладку на 247 странице, закрыл обложку… Он точно знал, кем станет, когда закончит школу – военный корреспондент нужен стране не меньше, чем тот, кто управляет военным самолётом или держит в руках штурвал корабля.

А ещё Герка твёрдо решил: изучить несколько иностранных языков. И начнёт он, пожалуй, с грузинского, чтобы знать наверняка: «диди мадлоба, мэгобари» означает – «спасибо, друг»!

- Надо будет завтра заглянуть в книжный магазин, - подумал Герка и пошёл открывать другу дверь.