В наливающемся чернилами небе мелькнуло неясное белое пятно. Пенсионер Василий Игнатьевич заметил его краем глаза и вскочил с кресла.

 

- Видела?! - взбудораженно крикнул жене, метнулся к балкону и выругался, запнувшись о лежащего под ногами пса. Старый бульдог, похрапывавший во сне, озабоченно вскинул морду.

 

Вслед за ним вздрогнула дремавшая под вечерние новости Фаина Петровна.

 

- Чего?

 

- Тарелка там, тарелка! - Василий Игнатьевич распахнул створку балконного окна и схватил с подоконника полевой бинокль.

 

- Вон летит...даже след за ней светится, - бормотал пенсионер, - так... за лесок. Аккурат на полянку.

 

Василий Игнатьевич отложил бинокль и взял компас - записал в лежащий тут же блокнотик направление.

 

Жена в комнате почесывала потревоженного пса за ухом:

 

- Спи, Тосик... Хозяин опять блажит...тарелки ему мерещатся, человечки зеленые...

 

- Фая! - одернул Василий Игнатьевич, появившийся в балконном проёме, - сколько повторять: не зеленые человечки, а иной разум! И не мерещатся! Про них и по тв вчера рассказывали...

 

- По этому хрен-тв не такое расскажут, - привычно огрызнулась жена.

 

- Так хватит! Где моя камуфляжная куртка?

 

- Ва-а-ася! - Фаина Петровна оставила в покое собачье ухо, всплеснула руками и тут же приложила их к тощей груди, - зачем куртка? Куда на ночь глядя? Там же лес, хулиганье всякое. Не пущу!

 

Василий Игнатьевич хоть и был на голову ниже жены, зато шире в два раза. Он двинулся на нее, оттесняя круглым брюшком в бок, в бок - к дивану. Женщина отступала мелкими шажками и, в конце концов, рухнула на сиденье.

 

- Где куртка?! - грозно насупившись повторил Василий Игнатьевич. - Сам пойду искать!

 

- Сейчас... - сдалась Фаина Петровна, живо представив космический хаос на своих идеальных полках. Достав из кладовки старую куртку, протянула ее мужу:

 

- Тосика с собой возьмешь!

 

- Да на кой он мне? Старый. И трусливый - хуже котенка.

 

- Зато вид грозный. Возьмешь! - отрезала жена.

 

- Ладно, - согласился пенсионер. С собакой ему самому было спокойнее.

 

Василий Игнатьевич переоделся в темные штаны и свитер, накинул куртку, вжикнул молниями ботинок и позвал Тосика. Пес нехотя поднялся, подошел и замер, склонив большую голову набок.

 

- Гулять, - сообщил пенсионер, кряхтя наклонился и щелкнул карабином, прицепив поводок к ошейнику. Фаина Петровна все это время молчала, поджав губы в узкую линию.

 

- Осторожнее там, - дрожащим голосом пискнула она под лязг дверного замка.

 

Пенсионер посмотрел укоризненно. Жена резко подалась к нему и неловко чмокнула в щетинистую щеку.

 

- Фая! Я же тебе сказал: это разум. Разум! Все нормально будет, - Василий Игнатьевич потянул Тосика за поводок. Пес тяжело ступая вышел, за ним в дверной проем бодро шагнул пенсионер.

 

- Тосик, только я тебя прошу, давай без задержек. Они ждать-то, поди, не станут, - увещевал Василий Игнатьевич в ожидании лифта, - считай, у нас секретная операция. Не подведи!

 

Пес смотрел доверчивым, немного сонным взглядом и чуть подрагивал коротким толстым хвостом.

 

- Ах да - и не лай! - спохватился Василий Игнатьевич.

 

- Гав! - громко на весь подъезд пообещал Тосик. Пенсионер шикнул на него. Лифт наконец подъехал, старые двери со скрежетом распахнулись, человек и пес поехали вниз.

 

Дверь подъезда, скрипнув, выпустила их в падающие сверху сумерки. Они мигом пересекли двор и вышли за дом. За дорогой притих лесопарк. Зеленый, богатый на щебетанья птиц днем, сейчас он выглядел мрачно и был молчалив. Василий Игнатьевич дернул пса за поводок:

 

- Чего испугался? Нет там никого, только они, - и кивнул в небо.

 

Тосик что-то тщательно вынюхивал в траве у тротуара и на упрек хозяина не реагировал. Нанюхавшись, чихнул и двинулся знакомым маршрутом — к пешеходному переходу, за которым начиналась тропинка в глубь парка. Пенсионер зашагал следом.

 

В парке Тосик то и дело останавливался у деревьев, кустов и скамеек. Хозяин ворчал, нетерпеливо и резко тянул поводок. Но чем дальше они продвигались в лесок, тем меньше у Василия Игнатьевича оставалось решимости. Темные силуэты деревьев казались зловещими и подступали также близко, как мысль, что иной разум может оказаться недружелюбным, а пес суров только с виду. Пенсионер был уже готов повернуть назад, но тут меж темных длинных стволов забрезжило легкое свечение. Василий Игнатьевич замер, Тосик бросил на тропинку палку, которую подобрал минуту назад и навострил уши. Вокруг по-прежнему было беззвучно: только шумное дыхание пса и осторожное — хозяина. Несколько метров до полянки человек и собака отважно крались за деревьями. Потихоньку перебегая от одного ствола к другому, они, наконец, увидели то, за чем Василий Игнатьевич охотился не первый год.

 

- Что-то он мне напоминает... - шепнул пенсионер. Пес нетерпеливо переминался с лапы на лапу, потом, вырвав из руки хозяина поводок, с громким лаем рванулся к сверкающей гладкими металлическими боками, огромной — с дом — собачьей плошке.

 

В нижней части плошки с легким шипением открылся шлюз.

 

Василий Игнатьевич сделал шаг на поляну, но тут же понял, что космические гости прилетели вовсе не к нему.

 

В проеме стояли три темных, легко узнаваемых силуэта — большая круглая голова, мощное грузное тело, четыре лапы, толстый короткий хвост. Английские бульдоги. Такие же, как его пес. Василий Игнатьевич онемел от изумления.

 

Собаки-пришельцы и Тосик обнюхали друг друга, сели напротив и стали перелаиваться. Через пару минут собачью беседу прервал высокий звук, раздавшийся внутри плошки. Бульдоги замолкли, один исчез в недрах корабля, потом вернулся и отрывисто гавкнул. Все четверо снова совершили ритуал обнюхивания, после чего Тосик, оглядываясь, понуро вернулся к хозяину. Шлюз задвинулся, корабль на секунду ослепил наблюдающих мощной вспышкой и пропал.

 

Проморгавшись, утерев выступившие от яркого света слезы, Василий Игнатьевич посмотрел вниз. Задрав морду к небу, Тосик махал правой лапой. Пенсионер глазам не верил — сколько они с женой не бились, не задабривали лакомствами, пес наотрез отказывался выполнять эту команду.

 

- А-а-а... понимаю... свои... - задумчиво протянул пенсионер, вздохнул протяжно, подобрал с земли конец поводка и потрепал Тосика по холке: не как раньше - повелительно, а осторожно - тактично, в его понимании. Пес посмотрел на хозяина и опустил лапу. Василий Игнатьевич отцепил поводок.

 

Домой вернулись после полуночи. Фаина Петровна свет не гасила — ждала.

 

- Явились, уфологи... - начала язвить, но сдержалась, глянув в растерянное лицо мужа, - ты чего такой?.. - помахала руками неопределенно. - Тосик, да не вертись под ногами, иди в комнату!

 

Женщина подтолкнула пса к двери — в прихожей и без него было тесно. Василий Игнатьевич, почти снявший куртку, надел ее вновь, подскочил к жене и погрозил пальцем:

 

- Ты, Файка, с ним повежливей! И хватит уже — Тосик, Тосик... Атос он! Атос!

 

- Вась, ты же сам его Тосиком-то... - глаза жены стали большими и круглыми.

 

- Хватит! Это было до! - пенсионер указал глазами вверх и прошел в кухню.

 

- До чего, Вася?

 

Василий Игнатьевич поморщился:

 

- Ааа... ни к чему тебе. Все равно не поверишь, - пенсионер подошел к плите, потрогал блестящий бок чайника, - горячий... Сделай-ка лучше чаю. Замерз я.

 

Фаина Петровна наливала чай в кружку со щербинкой. Василий Игнатьевич задумчиво стучал пальцами по цветастой клеенке. В комнате, всхрапывая то и дело, сладко спал иной разум.