…Осень вдруг напомнила душе о самом главном,

Осень, я опять лишен покоя...

Ю.Шевчук

 

Стояла поздняя осень, и было холодно. Но в московском метро всем было жарко и душно. Никто не мог приспособиться к этому температурному недоразумению, и поэтому люди выглядели недоброжелательными и угрюмыми. А, кроме того, почти все они знали, что в ближайшее время ничего не изменится. И не только в метро, но и в их жизни. Хотя некоторых эта стабильность устраивала: она создавала уверенность в завтрашнем дне и иллюзию вечной жизни.

Когда открывались двери, и поезд выплевывал на станцию часть своих пассажиров, то легкий сквозняк проникал в напряженный вагон, и тогда общая раздражительность сменялась единодушным безразличием.

Выход был один - уткнуться носом в книгу и ни на что не обращать внимания. Но в тот день книгу она забыла и нервно крутила головой, так как по утрам ей трудно было сосредоточиться на какой-то одной достойной мысли.

А потом она увидела его.

Она видела его уже несколько раз.

Впервые она его увидела в магазине, недалеко от дома, спустя год, как они расстались. Это было настолько неожиданно, что она решила, что просто обозналась. Но потом это повторялось еще несколько раз, и каждый раз она гнала от себя этот фантом, и даже постаралась забыть об этом, как о какой-то своей больной выдумке.

"Мы расстались навсегда", - говорила она себе и звонила своей подруге: - У нас у каждого теперь своя жизнь, - говорила она ей. - Я прекрасно понимаю, что мы уже никогда не будем вместе.

Но потом она клала трубку и хмурила брови: "Но, может быть, это не случайно, и я ему зачем-то нужна?"

И вот опять. Впереди нее в черно-синей толпе выделялся широкоплечий мужчина в темном пальто с поднятым воротником.

"Опять он! Это совершенный он, - думала она, быстро стуча каблуками по длинному переходу метро. - Перестань смотреть в его сторону, ты же понимаешь, это не может быть он, - мысленно говорила она себе, вбегая на эскалатор и натягивая шерстяную панаму. - К тому же он всегда на машине, в метро его не встретить, нет, это не он".

Мужчина по-прежнему был впереди нее и, ни о чем не подозревая, спокойно стоял на ступеньке эскалатора, широко расставив ноги и засунув руки в карманы.

"А вдруг это все-таки он? Бред какой-то, - она посмотрела на часы - опять набежали эти предательские пять минут! - Но как похож! Чуть высоковат, правда, но походка его; да и затылок тот же, даже сутулится также. Надо же, но так же не может быть!"

В какую-то минуту мужчина неожиданно обернулся и скользнул взглядом вниз по безликой толпе, но взгляды их не пересеклись: она тут же опустила голову и зарылась носом в пушистый шарф.

"Черт, - зажмурилась она. - Похоже, точно он. Я так и знала, что опять его встречу ".

В это время, доставая из сумки перчатки, она резко дернула молнию и замысловатый металлический замок, украшавший ее сумку, разлетелся на мелкие части. Она растерянно закрутила головой и даже наклонилась пару раз, пытаясь под ногами пассажиров разглядеть мелкие детали. Но под ногами было темно.

К тому же, пассажиры на эскалаторе поглядывали на нее тревожно, выражая недовольство из-за ее суетливых движений. Она сначала попыталась им вежливо улыбнуться и объяснить:

"Кажется, я что-то потеряла, - но потом обречено покачала головой и еле слышно заключила: - Кажется, я это уже не найду".

Она посмотрела наверх - высокая фигура по-прежнему виднелась впереди.

Неожиданно кто-то тронул ее за рукав, и она оглянулась:

- Вот то, что Вы ищите, - буркнула объемная тетка в мохеровом берете и ткнула пальцем себе под ноги.

В рифленой ячейке эскалаторной ступеньки поблескивало что-то металлическое. Она с трудом выковыряла из щели сразу две детальки, очень похожие на ее замок и, поблагодарив сердобольную тетку, вновь посмотрела наверх.

Мужчина сошел с эскалатора, повернул направо и направился к выходу. Она разглядела его профиль: прямой нос, чуть нахмуренные брови, плотно сжатые губы, и удивилась, насколько чужим он выглядел в ту минуту. Она хотела было поспешить за ним - хотя бы посмотреть, куда он пойдет, но встречная толпа отнесла ее в другую сторону, и она полностью потеряла его из виду.

Тогда она на секунду остановилась и с облегчением вздохнула: она была рада, что не догнала его. Она знала точно, что не хотела ничего продолжать. К тому же, ей нечего было ему сказать. Она решила, что в следующий раз уже не забудет взять свою книгу, а, следовательно, не будет вертеть головой и разглядывать окружающих.

 

Вбегая в офис, она заметила грустное лицо секретарши. Оно говорило о том, что за прошедшую ночь в ее жизни что-то произошло, но она не придает этому особого значения. Хотя, конечно же, окружающие могли бы и поинтересоваться, что у нее на душе.

И она поинтересовалась:

- Что-то случилось?

Та вздохнула:

- Случилось, - и тут же заметила: - У тебя сумка расстегнута.

- Я знаю, - она махнула рукой и ткнула в сломанный замок, - разлетелся вдребезги, - а потом добавила, кинув на стол, словно кости, несколько металлических штучек. - А это его части.

- Ну-ка, - ловкая секретарша тщательно все изучила, покрутила в руке странные металлические предметы и с сомнением подняла глаза:

- Что это? Где ты их нашла?

- В метро, из щели вытащила, - гордо объяснила она, а потом изумилась: - А может это что-нибудь от эскалатора?

- Вот и мне так кажется, отнеси-ка лучше в мастерскую, - секретарша отставила сумку в сторону и вновь загрустила.

- Да что у тебя стряслось то? Говори скорей, что такое?

Секретарша горестно покачала головой:

- Я совсем с этим переездом замучилась! А вчера собиралась с силами да со всем оставшимися кульками и покончила. Пакетов образовалась куча, какие-то свертки, коробки... Поймала первую встречную машину, все загрузила, потом выгрузила - слава богу, водитель помог, ну а когда уже домой поднялась, отдышалась, тут и поняла, что сумки то моей и нет…В машине оставила!

- Какой сумки?

- Какой? - секретарша подняла брови. - Да той, с которой я везде хожу - моей, личной сумки!

- Это ужасно! - ахнула она и с сочувствием поджала губы.

- Вот и я так думаю, - секретарша нервно забарабанила пальцами по столу.

- Но, может быть, еще все образуется, - предположила она, поскольку знала, что если ждать, и ждать достаточно долго, то может появиться надежда на то, что все будет хорошо.

- Ничего не образуется, - возразила секретарша, поскольку ждать чего-либо ей уже надоело. - Кто ж целую сумку с вещами и деньгами возвращать будет? Дураков на свете нет.

- А вдруг? Может, водитель тебя еще найдет - ведь может же такое быть,… - и она посмотрела на себя в зеркало, чтобы убедиться, что не сильно изменилась за время пути. Однако, оставшись несколько разочарованной, она быстро провела щеткой по волосам. - А что там было то, в сумке?

Секретарша подняла на нее усталые глаза и задумчиво сказала:

- Вся жизнь...

 

"Вот так, - думала она, включая компьютер и проглядывая свои дела на день, - умчалась вся жизнь в чужой машине, в одно мгновение. А потом объявится добрый дяденька и скажет, вот Вам, тетенька, Ваша жизнь, забирайте ее обратно. А тебе она вроде, как и не нужна уже".

К обеду позвонил ее бывший муж и сообщил, что хочет встретиться в выходные с сыном. А потом еще предложил и ей к ним присоединиться. После долгого перерыва в общении, незамедлительно последовавшим после их официального развода, его предложение показалось ей интересным, и она с удовольствием согласилась, мысленно перетасовывая все свои планы.

"Вот так, - думала она при этом, покачивая ногой и разглядывая острые носки своих туфель, - теперь, когда я осталась совсем одна, и рядом со мной больше нет объекта его ненависти, он, похоже, вновь решил взять надо мной шефство".

За окном усилился дождь, безжалостно штрихуя косыми холодными росчерками кирпичную стену дома напротив. Едким неоновым светом в центре стены высвечивалось большое окно другого офиса, где, как на экране кинотеатра, протекала чья-то чужая жизнь. Эта жизнь никак ее не касалась, но ей нравилось смотреть, как эти люди говорят по телефону, смеются и переговариваются между собой, открывая рты и не издавая ни единого звука. От этого мимика и жесты их казались ей особо гротескно значимыми, как у героев немого кино. Она понимала, что и они тоже видят ее, и она также является для них беззвучным объектом праздного наблюдения.

"Зверушки", - прошептала она и повернулась на стуле к ним спиной.

Уже совсем к вечеру, когда были сделаны почти все намеченные дела, и глаза утратили энергичный блеск и захотелось откинуться на спинку кресла, раздался еще один телефонный звонок. В трубке послышался голос ее хорошего приятеля.

- Привет, - улыбнулась она в трубку и запустила на компьютере старенькие "Lines".

Тот сообщал, что вновь в Москве, что весь в делах, что очень скучает и не может забыть их последней встречи, что она жестокий и бесчувственный человек, поскольку ему не звонит, хотя все равно она его бы не нашла, поскольку сменил он номер мобильного, но она могла бы и попробовать; что его старший сын абсолютно безответственный молодой человек, которому он не может доверить компанию; что он не хочет забивать ей голову такими пустяками, но надеется, что у нее самой все отлично, поскольку она умница. А еще он добавил, что, как только закончит со всеми делами, то тут же ей позвонит и в тот же вечер, в тот же миг, они должны будут увидеться, поскольку он не хочет и не может ждать больше ни минуты!

Она не была против. Она никогда не была против того, что казалось ей забавным. К тому же это была великолепная возможность еще раз обсудить с кем-то еще ее новое приобретение: у ее подъезда теперь стояла машина, не очень новая, но зато ее собственная, требующая внимания, любви и уважения.

- Хорошо, - согласилась она и, щелкнув по голубому шару, построила диагональ через все поле. - Я тоже тебя люблю.

- Что? - не понял ее приятель.

- Хорошо, говорю, - повторила она и вышла из игры.

Ей захотелось его чем-нибудь порадовать, чтобы он почувствовал, что не зря прошел целый день, а потому добавила:

- Я буду ждать. Я буду ждать тебя всю жизнь!

Рабочий день близился к концу. Это было очевидно, поскольку участились телефонные звонки, в помещении стало более шумно, а в воздухе повисло ощущение завершенности.

Но сам день имел еще длинный вечер и бесконечную ночь. Она знала, что есть еще домашние дела, и их не плохо было бы сделать. Но, руководствуясь последнее время принципом, что делать надо только то, к чему в данный момент у тебя лежит сердце, она поняла, что сегодня день не для домашних дел. Конечно, были и разного рода проблемы, которые требовали принятия кардинальных решений - то, к чему она вообще не была склонна. Во всяком случае, не сегодня.

"Ну что ж", - подумала она, - сын будет дома часа через два, можно погулять по Центру", - и тут же почувствовала волну раздражения.

Ее раздражала ее добровольная зависимость от жизни и распорядка своего сына. Эту зависимость она могла в любую минуту безболезненно для обоих нарушить, но почему-то боялась. Привязывая себя к его жизни, она тем самым эгоистически спасалась от ощущения одиночества, ежедневно доказывая себе свою значимость на этом крошечном боле битвы.

Итак, можно окунуться в модные магазины, создать иллюзию своей сопричастности с жизнью и ни о чем не думать. Так она и решила, вновь натягивая на себя пальто, завязывая потуже свой шарф и покидая офис.

Оказавшись на улице в ярком свете уличных фонарей и заглушая в себе предательское желание поскорее добраться домой, в свою теплую ухоженную нору, она посмотрела направо и налево и, глубоко вздохнув, нырнула в шумный людской поток.

Вечерний город медленно заполнялся людьми, спешащими в разные стороны. Женщины с недоверчивыми лицами в безвременных пальто и в добротных головных уборах ровными угрюмыми рядами шли после трудового дня к подземным переходам, чтобы вскоре окунуться в свои семьи, в цветные халаты, большие кастрюли, школьные дневники и телевизионные программы. За ними широкими шагами шли группки мужчин в распахнутых серо-зеленых куртках поверх коричневых костюмов с чуть ослабленными галстуками. Они шли чуть вразвалочку, обмениваясь громкими репликами и наработанными присказками, размахивая потертыми "дипломатами" и посматривая на ларьки, чтобы купить себе по дороге пива и тогда, тут же на ходу, уже с первым глотком почувствовать незабываемую прелесть окончания рабочего дня. "До завтра", - привычно махали они друг другу и, ускоряя шаг, тоже смешивались с толпой.

Потом, несколько позже, после первой волны служащих выкатывалась из офисов другая волна, помоложе, в черных пальто, в тугих курточках, с документами и модными журналами под мышкой. И тогда начинали тут и там пикать автомобильные сигнализации, хлопать дверцы машин, загораться фары и работать двигатели. Кто-то окликал кого-то и уточнял место встречи, кто-то напоминал о деловом утреннем завтраке, кто-то громко обсуждал прошедший день. "Я буду сегодня там-то", - махали они друг другу и хватались за мобильные телефоны, чтобы сообщить, что день для них еще не закончен, а только начинается.

Вечерняя московская толпа была иной, чем та, в которой она ездила по утрам. В ней доминировала разношерстная молодежь, яркие чудные одежды и нарочито громкие голоса, в ней было, одновременно, легко и смешаться со всеми, и выделиться - в зависимости от настроения. Но в целом, вечерняя толпа с равнодушной готовностью проглатывала всех желающих: стайки молодых беспечных людей и влюбленные парочки, скучающих модниц и вальяжных мужчин, озабоченных приезжих и не обремененных делами растерянных людей.

Нет, она не искала приключений - она просто бежала и бежала вперед, напоминая себе кролика из приключений маленькой Алисы в стране чудес, иногда поглядывая на часы, словно в какое-то только ей известное время ее ожидало чудо, и она торопилась его не пропустить.

 

В другой раз она вновь увидела его, но уже не в метро, а совсем в другом, неожиданном месте - она сидела с подругой в маленькой кофейне и болтала о всякой ерунде:

- Я знаю, - уверенно говорила ей подруга, - я это точно знаю!

- Откуда ты можешь это знать точно? - удивлялась она, а сама разглядывала через ее плечо мужчину и женщину, сидевших за соседним столиком.

На улице опять шел дождь, а внутри кофейни было очень уютно: на столах горели маленькие свечи и пахло теплой выпечкой.

Мужчина в широком темно-синем свитере сидел к ней спиной, чуть опустив голову и опершись на широко расставленные локти.

То, что это он, она поняла с первой же секунды. Его поза, зачесанные назад волосы, покачивающаяся нога под столом - были ей до боли знакомы. У нее перехватило дыхание и бешено заколотилось сердце: он был от нее так близко! Ей казалось, что она чувствует запах его парфюма, видит, как он морщит лоб и как прищуривает глаза, поглядывая на женщину, сидевшую напротив него.

Женщина была молодой и уверенной. Она что-то увлеченно рассказывала, периодически кокетливо закатывая глаза и поправляя пышную копну волос. Иногда он тоже что-то тихо ей говорил, и тогда девушка со смущенной улыбкой отводила глаза в сторону и неуверенно пожимала плечами.

"Надо же, - подумала она, - как часто мы с ним пересекаемся, а он меня ни разу не заметил. Я знала, что он не заставит себя долго ждать и быстро себе кого-нибудь найдет, а меня так вообще теперь не узнает!"

- Да тут и знать нечего, - продолжала ее подруга и, щелкнув зажигалкой, посмотрела в плачущее окно. - Он мне сам сказал.

Она вновь невольно скользнула взглядом по знакомой фигуре. В это время мужчина протянул руку и нежно коснулся изящных пальчиков своей спутницы.

"Вот-вот, - вновь подумала она, и сердце ее мучительно сжалось, - и меня он также сначала брал за руку. Ничего нового не придумал! Те же жесты и, наверняка, те же слова !"

От прикосновения девушка вспыхнула, однако руку не убрала, а, наоборот, широко улыбнулась своему другу. Мужчина откинул рукой волосы и, наклонившись еще ближе, принялся что-то ей говорить. Та слушала его внимательно, и постепенно ее кокетливая улыбка исчезла, и на лице появилось удивление, а затем лицо ее и вовсе стало серьезным. В какую-то секунду даже показалось, что глаза ее наполнились печалью, но уже в следующее мгновение ее взгляд засветился нежностью и любовью.

"Только не это! Я знаю все, что он ей говорит и, кажется, я этого не вынесу! А вдруг он только делает вид, что не видит меня? Может быть, он делает это на зло мне? Надо пересесть куда-нибудь в другое место", - подумала она с тревогой, а вслух громко спросила:

- Так что же он тебе сказал?

Очевидно, ее вопрос прозвучал достаточно громко, к тому же не совсем было понятно, к кому она обращалась. Подруга ее вздрогнула, и с тонкой сигареты на стол упал пепел. Девушка за соседним столом тоже вздрогнула, отвела взгляд от своего друга и вопросительно уставилась на нее.

Почувствовав себя крайне неловко, она тут же деловито переключилась на свой яблочный пирог и повторила свой вопрос уже шепотом:

- И? И что же сказал тебе твой муж?

Подруга вновь вернулась к разговору, махнула рукой и усмехнулась:

- А так и сказал, представляешь, - я, говорит, больше тебя не люблю! Вот! Так и сказал - не-люб-лю!

- Неприятность какая, - она растерянно покачала головой и подумала: "Какая его муха укусила?".

Она хорошо знала мужа своей подруги - крайне уровновешенного и предсказуемого мужчину. Он был настолько далек от эмоциональных проявлений, от понятий "люблю" - "не люблю", да и вообще от каких-либо иных резких телодвижений в своей жизни, что его подобное заявление вряд ли можно было считать серьезным. А, кроме того, его трепетная забота о своей жене, являвшаяся частым предметом обсуждения их общих знакомых, говорила совсем о другом. Глядя на них, можно было демонстрировать такие книжные и завидные представления, как привязанность, взаимное уважение и чувство долга. Ведь, очевидно, это и есть компоненты любви, кто знает?

- Вот и я говорю! - хлопнула по столу подруга. - И это после десяти лет совместной супружеской жизни! Где он таких слов то набрался?

Добавить было нечего, и они замолчали. Где-то стукнула дверь, и раздался смех. В этот момент мужчина неторопливо встал и медленно направился вглубь кофейни к витрине, где в ярком свете на стеклянных блюдах было выставлено множество тортов и пирожных.

- Ну, всякое бывает, - наконец проговорила она и тоже щелкнула зажигалкой. - Может быть, он устал, или неприятности какие на работе. Может, сон какой страшный приснился. Брось переживать, я уверена, все образуется. Люблю - не люблю, какие глупости, в конце концов, правда?

- Вот и я говорю, -опять согласилась подруга, - это не самое главное.

Мужчина в синем свитере, облокотившись на яркую витрину, болтал с молоденькой официанткой. Та смеялась, а он широко поводил рукой, в которой дымилась сигарета.

Она заворожено смотрела на него, постепенно поддаваясь исходившему от него знакомому ощущению тепла и беззаботности. Внезапно он вновь стал для нее таким родным и понятным, что в какую-то минуту она даже решила, что они пришли сюда вместе.

"Боже мой, как я по нему тоскую! - думала она, разглядывая его широкоплечую фигуру, подсвеченную теплым желтоватым светом, - Надо же и выглядит отлично, значит, все нормально".

Она перевела взгляд на свою притихшую подругу и сразу же устыдилась своего нахлынувшего чувства. Ей стало стыдно, что она бросила ее в одиночестве, погрузившись в свои никому ненужные мысли, в то время как ее подруга так нуждалась в ее искренней поддержке.

- А давай ему позвоним, - вдруг сказала она и протянула подруге телефон.

- Кому? - не поняла та и нахмурилась.

- Мужу твоему.

- Зачем?

- Ну, не знаю…скажешь, что мы тут сидим вдвоем, кофе пьем и болтаем.

- Зачем? - в голосе подруги послышалось недоумение. - Он знает, что мы сегодня встречаемся - я ему еще утром сказала...

- А ты скажи, что ты соскучилась…

- Зачем? Я не соскучилась.

- Ну, скажи тогда, что у тебя все в порядке, что скоро будешь. Вдруг он волнуется?

- Да не волнуется он, не придумывай!

- А ты просто так позвони!

- О господи, ну и что я скажу? - в отчаянии воскликнула подруга и вновь закурила.

- А так и скажи: "Я звоню просто так. Хочу услышать твой голос".

- Бред какой-то. Не хочу я слышать его голос! Я вообще ничего не хочу! - подруга раздраженно махнула рукой. - Брось, не дави. Он и так знает, что все в порядке. Зачем просто так звонить? Поступки должны быть естественными.

"А я бы хотела услышать его голос, - подумала она и вновь задумчиво посмотрела на мужчину у светящейся витрины. - Как раньше: "Не волнуйся, все нормально, я звоню просто так …очень соскучился".

В сумке настойчиво зазвонил телефон.

- Только послушай, - послышался в трубке возбужденный голос секретарши, - мужик то приезжал!

- Какой мужик? - не поняла она.

- Да тот, помнишь, - голос секретарши срывался от радости, - я в его машине сумку забыла.

- И что?

- Как что? Он мне сумку вернул! Там же мой паспорт был с адресом. Все вещи и документы на месте! Представляешь, даже денег не взял! Бывают же люди!

 

- Что там? - поинтересовалась подруга, когда разговор был окончен.

- Так, - сказала она, откладывая в сторону телефон, - жизнь вернулась! - А потом добавила, похлопав подругу по прохладной руке: - Все образуется! Все будет по- старому.

- Нет, - возразила та, которая вдруг решила, что в ее жизни забрезжила надежда.

- Брось, все так думают, а потом все как-то устраивается, вот увидишь.

- Да нет, это просто мы приспосабливаемся и уже больше ничего не ждем, - подруга поправила рассыпавшиеся волосы и вновь замолчала.

А она внимательно посмотрела на нее и подумала, что она ей искренне сочувствует, такой красивой и умной. А еще она подумала: интересно, неужели ее наблюдательная подруга не заметила его, неужели она его не узнала, но спросить ее об этом, она не решилась. Кончено! Нечего возвращаться в прошлое. Пусть думает, что она уже давно пришла в себя и больше ни о чем не переживает, и с рассудком у нее все в порядке, и живет она только будущим.

"У него теперь новая жизнь. И, конечно же, он меня не видит. Да это и хорошо, а то подумает, что я специально везде его преследую, как маньячка, - усмехнулась она. - И долго мы еще будем с ним пересекаться?"

- Ничего уже не образуется, - упрямо твердила подруга, и в голосе ее не было печали. - Зима скоро, - резюмировала она и, словно приняв кардинальное решение, принялась громко размешивать сахар в своей изящной кофейной чашечке.

Мужчина вернулся за столик к своей молодой спутнице, и теперь они вновь, взявшись за руки, принялись о чем-то тихо переговариваться.

- Не зима скоро, а Рождество скоро и Новый год, будем подарки покупать, - она быстро отвела взгляд от влюбленной парочки, а потом мечтательно добавила: - Скоро ангелов будут продавать.

- Вот-вот, - подруга тутже оживилась. - Кстати, я тут крылья в продаже видела.

- Какие крылья? - не поняла она.

- Маленькие такие, даже на ребенка не подойдут, - подруга хихикнула. - Зато подойдут твоему коту.

- Зачем это ему крылья? - удивилась она. - У него и так все есть.

- А такого еще нет, - заключила подруга, словно имела на это какие-то свои планы. - Пригодятся!

- А они белые?

- Белые! Представляешь, совершенно белые и пушистые, словом, ангельские…

Они вновь замолчали, и она опять украдкой посмотрела в сторону. Но за соседним столом уже никого не было, осталась только пепельница с недокуренной сигаретой.

- Черный кот с белыми крыльями, - тихо сказала она и уставилась в окно, - забавно, - а затем покачала головой: - Нет, я не буду одевать на него крылья, а то вдруг улетит еще.

- Не улетит, - уверенно сказала подруга.

- Откуда ты знаешь?

- А некуда…

 

Сквозь серые струи дождя, отражаясь в ярко-желтых лужах, мимо проплывали размытые силуэты прохожих под зонтами; проносились машины, рассекая воду и пронзая мокрый воздух ярким светом фар. Люди шли как умели: кто сам по себе, глухо закрывшись зонтом, кто крепко вцепившись в другого, кто перепрыгивал через лужи, а кто шлепал по ним, обдавая брызгами всех остальных. Среди мокрых фигур вновь призрачно мелькнул знакомый силуэт и тут же скрылся в суетливой городской толпе.

 

- Пока, дорогая.

- Пока, милая.

- Звони.

- Позвоню.

- Я думаю, все уладится.

- Ну,.. если честно, я тоже так думаю.

- И забудется!

- И забудется…

 

Когда подруга пришла домой, муж ее встретил у двери.

- Устала?

Затем помог снять мокрое пальто, поставил сушиться зонт и пошел ставить чайник.

- Ну, как прошел вечер? - спросил он из кухни.

В ванне щелкнула задвижка и зашумела вода.

Уже совсем поздно, когда они лежали рядом под одеялом и смотрели в ночное осеннее небо, подруга тихо сказала своему мужу:

- Ты знаешь, а ведь она опять его видела.

- Да? И что?

- Да ничего.

- Заговорить не пыталась?

- Да брось ты, она же не сумасшедшая.

- Надеюсь…

- Это просто игра у нее такая. Мы же все во что-то играем.

- Хорошенькая игра, - покачал головой муж и покрепче прижал к себе свою жену. - Пора было бы и успокоиться. Ведь он уже три года как умер…

- Да уж, - прошептала та, погружаясь в сладкий сон.

 

 

 

Москва, июнь 2003