Я возвращалась с катка.

На катке почти никого не осталось, поэтому коньки не сняла. Решила, что «до дома недалеко, так дойду». Пройдя где-то половину пути, остановилась передохнуть. Было уже поздно. Народ разбрёлся по домам. Тишина оглушала и давила. Но вдруг, откуда-то издалека, донёсся гогот и он приближался.

Из-за угла вывернула толпа мальчишек. Я успела заметить, что их около семи человек. Инстинкт самосохранения заставил метнуться в сторону и спрятаться за углом дома. На крышке канализационного люка грелась кошка, окна в домах светились приветливо и маняще, очень хотелось домой. Было очень холодно и очень страшно. Мальчишки видели, как я шла, но когда свернула с их пути и куда - не заметили. Потом только поняла, что правильно сделала, укрывшись в тени дома, почти слившись со стеной. Подросткам было лет по 15-16, гормоны бурлили и требовали выхода. На канализационном люке грелась кошка. Один из них подошёл и размозжил ей голову ударом ноги. Остальные засмеялись и стали играть ещё не остывшим трупиком в страшный футбол... Это продолжалось час (или мне показалось, что так долго). Стоять на коньках было трудно, ноги устали и окоченели, создавалось впечатление, что не смогу оторвать их от земли ни на миллиметр. Но пошевелиться боялась, и даже дышала через раз. Только слёзы, как-то сами по себе бегущие из глаз, оставляли тёплую дорожку, застывая на морозе где-то в районе подбородка. Натешившись, ребята, матерясь и переговариваясь, пошли искать развлечений в другом месте.

На всякий случай, постояв минут 10, убедившись, что они не вернуться - рискнула покинуть своё убежище. Меня трясло. Но не от холода, а от ужаса. Холод уже не чувствовался.

Дома, растирая окоченевшие пальцы ног, я рыдала. Настолько больно было, что не смогла помочь, смалодушничала. И даже спустя двадцать шесть лет эта картинка стоит у меня перед глазами во всех подробностях.

Интересно, какими выросли те мальчики? И чьи головы они разбивают ударом ноги сейчас?