Иван Иваныч работал скромным служащим в маленькой конторе. «Скучно!»

– скажете вы. А потому, что не знаете: в жизни нашего героя имелось

увлекательнейшее занятие. Дома по вечерам, а то и по ночам, он писал

рассказы и, мало того, сочинял стихи. Впрочем, сочинял он, бывало, и на

работе, и в трамвае, возившем его на работу, и всегда держал при себе

толстую тетрадь и шариковую ручку.

Писательская сторона жизни Ивана Иваныча протекала для него весьма

интересно. Исписав очередную тетрадь, он усаживал на диван супругу

Екатерину Львовну, тещу Розу Марковну, откашливался и с большим

чувством декламировал им содержимое этой своей тетради. А если в доме

оказывались другие родственники или друзья, Иван Иваныч обязательно

потчевал и тех своими сочинениями. Иногда он даже специально звал для

этого гостей.

Роза Марковна, устроившись на краешке дивана между дочкой и

абажуром, добросовестно выслушивала несколько строк и засыпала. Но

когда остальные принимались аплодировать, трясти головами и восклицать:

«Как хорошо, Ваня!», она тут же просыпалась и трясла головой вместе с

остальными. Екатерина Львовна же выслушивала внимательно все до

последнего слова и вздыхала, будто бы о чем-то своем, но так, чтобы всем

было слышно:

- Ванечка талантлив, ах, как талантлив!

Обычно, закончив чтение и приняв комплименты, Иван Иваныч склонял

голову, улыбался, поглаживал тонкие усики и делился с присутствующими

важным секретом. Секрет был всегда один и тот же: Иван Иваныч сообщал,

что работает над новой главой грандиозного романа. После этого следовали

еще большие комплименты и восхищения.

- Романы пишут только серьезные писатели, – вот как говорила Екатерина

Львовна, и Роза Марковна с ней всегда соглашалась.

 

Так продолжалось несколько лет. И могло продолжаться еще неведомо

сколько, не случись того, что случилось.

 

Видите ли, была во всей этой истории одна странность. На дворе давно

разгуливал век Интернета и прочих новых технологий, а наш писатель не

желал пользоваться компьютером. Друзья по-доброму посмеивались над

консервативным Иваном Иванычем, а тот все пожимал плечами и упрямо

ворчал, что ему и так, мол, замечательно пишется, что привык, мол, на

бумаге, и нет нужды это менять. Иван Иваныч очень гордился образом

«писателя с пером и чернильницей», был ему предан и полагал, что образ

этот придает его таланту неповторимую ауру.

Ну, и писал бы себе, как ему нравится. Так нет, все-таки однажды, в день

рождения, друзья взяли да и подарили ему ноутбук:

- Иваныч, иди в ногу со временем, не упрямься, ты ж у нас современный

писатель!

И Иван Иваныч стал осваивать подарок. Начал с простого набора своих

прекрасных текстов, а там дело дошло и до интернета. Голова Ивана

Иваныча шла кругом от всех этих новых возможностей. Писать, в самом

деле, стало гораздо удобнее. А информации сколько полезной в сети!

Оказалось, идти в ногу со временем великолепно. И засаленные тетрадки

да покусанные ручки удалились, наконец, в прошлое нашего героя.

 

И довелось Иван Иванычу обнаружить на просторах всемирной сети один

преинтереснейший литературный сайт. Обрадовался наш писатель, словно

ребенок! Так вот они где, такие же! Которые, как и он, вместо того, чтобы

по ночам безмятежно смотреть сны, кусают губы в поисках нужных фраз.

Неделю Иван Иваныч, забыв обо всем, вчитывался в строчки каких-то

неизвестных людей, знакомился с отзывами на эти творения от других

людей… В конце концов, Ивану Иванычу нестерпимо захотелось, чтобы и

его собственные произведения читали другие писатели, и чтобы ему тоже

кто-нибудь оставлял восторженные отзывы.

О том, что отзывы могут быть не обязательно восторженными, Иван

Иваныч как-то не думал. Но все равно очень волновался, когда размещал

на сайте свои рассказы и стихи. А уж когда с утра увидел в электронной

почте сообщение «На Ваше произведение написана рецензия», сердце и

вовсе затрепетало. Иван Иваныч взволнованно нажал ссылку и,

преодолевая дрожь в теле и туманность перед глазами, прочел. Затем

прочел еще раз. И еще раз… Постепенно смысл прочитанного начал

доходить, образуя внутри Ивана Иваныча странный сгусток чего-то

неприятного.

Десять минут Иван Иваныч безмолвно сидел, уставившись на монитор.

Потом встал и сделал несколько кругов по комнате. Снова сел за компьютер

и начал отвечать. Настрочил текст, перечитал, удалил, настрочил другой.

Снова удалил. Выключил компьютер и… заплакал.

В комнату заглянула Екатерина Львовна, чтобы позвать мужа к завтраку.

Он накричал на нее, наспех оделся, чуть не сбил с ног раскрывшую рот

Розу Марковну, хлопнул дверью и ушел на работу голодным.

Весь день у Ивана Иваныча не клеились его конторские дела. Неприятный

сгусток внутри шевелился, увеличивался, и к вечеру бедному писателю

даже стало нездоровиться. Истерзав себя внутренними монологами и

диалогами с воображаемым оппонентом, Иван Иваныч нагрубил начальнику

и вернулся домой совершенно больной, однако желающий решительно

доказать всем на свете, что оппонент не прав. И снова уселся за компьютер.

Сейчас, сейчас он даст достойный отпор тому, кто так небрежно отнесся к

его бесспорному, давно признанному в кругу друзей и родственников,

таланту! Сейчас!

Ответ бесчувственному рецензенту, не понявшему тонкой материи его

писательской души, получился резковат, но Иван Иваныч полагал, что

имеет на это право после получения столь неласковой рецензии. Да и

фамилия у обидчика какая отвратительная: Кроликов! Подумать только, с

такой фамилией – и поучать его, уважаемого писателя!

Иван Иваныч ткнул в неприятную фамилию и обнаружил фотографию

обидчика. Сначала он мысленно осудил слишком пышные усы, потом вслух

возмутился неприлично выглаженной рубашкой на фото:

- Пижон!

После этого стал читать стихи Кроликова. Первое стихотворение

показалось Ивану Иванычу излишне пафосным, о чем он тут же

назидательно сообщил под стихом. Во втором произведении Иван Иваныч

отыскал совершенно и непростительно скучные рифмы, об этом он

высказался с особым презрением. Выразив еще под несколькими стихами

негодование по поводу бездарности Кроликова, Иван Иванович

удовлетворенно крякнул и отправился спать.

Однако сон что-то не шел. То и дело Иван Иваныч вставал к компьютеру,

чтобы посмотреть, нет ли какого-нибудь ответа на его рецензии. Екатерина

Львовна, видя беспокойство мужа, участливо спросила:

- Что, Ванечка, над романом трудишься?

Иван Иваныч утвердительно кивнул и вздохнул.

Утром, наконец, пришло письмо. Бессовестный Кроликов обвинил Ивана

Иваныча в хамстве, некомпетентности и попросил больше не писать. Этого

Иван Иваныч уже никак не мог оставить, поэтому ответил, что Кроликов сам

такой, а потому не смеет рассуждать о чьей-либо некомпетентности. После

такого Кроликов тоже не смолчал, и завязалась переписка, неожиданно

продолжительная и даже увлекательная.

С этого дня ни о чем другом, кроме как о новых аргументах, которые были

бы убедительнее прежних, Иван Иваныч не мог и думать. Он строчил

письмо, дожидался ответа и строчил снова.

 

Письма эти были достойны того, чтобы стать главами романа, полного

страстей. Каждый из спорщиков изо всех своих писательских и просто

человеческих сил демонстрировал другому глубочайшее понимание основ

литературы, а заодно и жизни в целом.

Письма эти блистали высоким литературным слогом, искрились от тонкого

сарказма, пламенели праведной грамотностью и сокрушали аналитической

безупречностью. Но иногда вдруг выскакивали и склепанные наспех жалкие

предложеньица, даже с опечатками, словно мысли разошедшихся писателей

спотыкались, соревнуясь наперегонки.

Письма эти состояли, как правило, из яростных критических осуждений

или, напротив, неистовых оправданий. То пространных и витиеватых, а то

лаконичных, словно вердикт судьи. Писатели уличали друг друга, стыдили

друг друга, доказывали друг другу, поучали друг друга, ненавидели друг

друга, но жить не могли друг без друга.

Письма эти устремлялись в ненасытное пространство интернета с

трепетностью открывшихся, наконец, после долгого молчания влюбленных

сердец, способных теперь преодолевать любые преграды.

Казалось, переписке не будет конца. Каждое послание вполне

претендовало на завершающее в этом удивительном споре, но каждому

спорщику непременно хотелось сказать свое мудрое писательское слово

последним.

 

Кто из спорящих был прав? Возможно, и тот, и другой. Кто из них

ошибался? Конечно, и тот, и другой. Да и как рассудить, когда предмет

спора – дебри писательских фантазий, вставленные в рамки литературных

канонов? Можно ли назвать эту истину, безоговорочно обозначив тонкую

грань – вот здесь написано хорошо, а вот здесь – плохо?

Екатерина Львовна с тревогой посматривала на осунувшегося мужа:

- Что ты, Ванечка, стихов новых давно не читал нам?

- Как-то, Катя, не пишутся стихи.

- А твой роман? Его ты пишешь?

- Пишу, милая, пишу.

И он садился писать, но только не роман, а следующее письмо Кроликову,

Екатерина Львовна на цыпочках семенила из комнаты и, прикладывая

палец к губам, уводила Розу Марковну на кухню, подальше от мужа,

ссутулившегося у монитора. Обе они в такие минуты думали о том, как

безмерно талантлив Иван Иваныч.

 

Устали спорщики нескоро. Но когда переписка все же себя исчерпала,

обнаружилось вдруг, что писать что-либо еще у Ивана Иваныча не осталось

ни вдохновения, ни сил.

Он по-прежнему ездил на трамвае в маленькую контору, но больше не

брал с собой тетрадь, и дома тоже не сочинял.

«Скучно!» – снова скажете вы. И на этот раз будете абсолютно правы.

 

ЭПИЛОГ

 

Прошел год. Потом еще один. Иван Иваныч не пишет. Не то, чтобы совсем

не хочется. Было однажды: среди ночи вылез из-под одеяла с какой-то

свежей идеей для неоконченного романа, прошаркал тапочками к

компьютеру, включил, уселся перед монитором, бубня мысленно свою идею,

чтобы не улетучилась в ночное пространство. Но пока сонно смотрел, как

открываются нужные окошки, вспомнил конфликт. Так живо вспомнил,

словно только вчера было. И вид работающего монитора болезненно

отозвался в душе Ивана Иваныча. С минуту, хмурясь от воспоминаний, он

неподвижно сидел перед компьютером, а потом решительно его выключил.

Да и идея, не выдержав воспоминаний, все-таки улетучилась, оставив лишь

невнятные очертания. И Иван Иваныч прошаркал обратно в теплую постель,

отгоняя неприятные мысли словами: «Спать-то как хочется…»