I. Колька – бурьян

 

-Здорова, дядя Ваня! – ещё издали поднял руку в приветствии Николай.

-Здорова, коль не шутишь. – кивнул мужчина в годах, не вставая с лавочки у двора.

Подойдя, Николай пожал руку и присел рядом.

-С чего это ты такой развесёлый, вроде как праздники уже кончились, а до следующих далековато?

-А ты, дядь Вань, вынеси стакан да закусить, я и поделюсь радостью.

-Ну коли радость, пошли в летницу, там и погутарим.

В летней кухне хозяин проворно поставил на стол сковородку с жареной рыбой, помыл и порезал огурцы и помидоры, нарезал хлеба. Николай вынул из кармана и откупорил бутылку водки, налил стопки…

-Ну, дядь Вань, - Коля, приподнявшись торжествующим голосом, будто перед полным залом начал, - Кончилась моя каторга! Сегодня последние алименты сыну высчитали! Свобода!!!

Дрогнула рука у Ивана. Звякнуло стекло о пол. Расплескалась влага горячительная.

-Да ты… ты негодяй… подлец… фашист!.. Нет, ты хуже фашиста! Ты же дитя предал… Во…..он!!! И чтоб духу…

-Да ты чё?.. Семёныч! Ты чё?.. Я же всё по-честному. Не бегал, не прятался… Всё что положено выплатил сполна. До копеечки.

Семёныч рухнул на стул и молча уставился в одну точку, молчал и опешивший от такой бурной реакции Николай.

-Ну-ка, налей, - поставил другую стопку Иван.

Николай проворно выполнил требование. Не чокаясь, Иван одним глотком опростал стопку и со стуком поставил её на стол. Помолчали.

- Ну чего ты Семёныч, завёлся? Нормальный парень вырос, уже по девкам бегает. Видать, в меня уродился.

-Ты хоть понимаешь, дурья голова, о чём речь ведёшь? Это благодаря Зинке твоей хлопец таким стал. А легко ли было ей без мужика-то? А мальчишке думаешь процент с твоей зарплаты нужон? При живом-то отце – безотцовщина! Мой батя с войны не воротился, а я не верил в похоронку и в каждом солдате отца видел, и по сей день нет да ёкнет сердечко. А как завидовал тем, кто с батей кораблики пускает или с удочками к реке идёт. Самец ты, и всё тут! – заключил Семёныч.

-По девкам бегает, - прервал молчание Семёныч. – Это ты за каждой юбкой волочишься. А он со Светланкой Зайцевой с первого класса за одной партой. А сейчас они – как лебедь с лебедушкой, пройдут по улице – залюбуешься. Это девки на него заглядываются, да вздыхают по нём. Уродился в тебя… Упаси Бог. Ты вспомни, как жизнь-то свою прожил, прокуралесил. Все организации в станице тебя принимали и через недолгое время выпроваживали. Работничек. Чуть деньжата завелись так ты мимо дома и на речку или на какой хате с такими же пьянчугами. Гордишься кликухой Колька Бурьян. Слава Богу, сынок твой с малолетства у тестя твоего, хромого Егора Степаныча на подворье пропадал. Он ему и дед, и отец, и наставник, и учитель. С ним они и на огороде, и за живностью присмотрят, и забор починят, и скворечник сколотят, и на речке зорьку встретят с удочками. И умение у Степана, и сноровка, и хватка рабочая от деда. Да и мудрости житейской он немало Степану твоему передал. Жалко, что пожил маловато, догнала его война всё-таки. Земля ему пухом.

-Ты хоть знаешь почему твой Стёпка первым драчуном был? – Коля вопросительно поднял глаза. Он уже забыл о водке и «празднике», и может впервые за много лет разгула осмысливал свою непутёвую жизнь. – Да с мальства не терпел сынок, когда его бурьяном или сыном бурьяна звали: «Кирьянов я!» - сжимая кулачки, кидался малыш в слезах на подростков гораздо старше и сильнее его. И отстоял- таки честь фамилии своей. А ты с гармошкой по станице, как бурьян, так и катился от шалмана до притона.

-Расскажу я историю тебе одну, может, поймёшь что. Мало родить, гораздо важнее вырастить, воспитать человека. Дитя появляется на свет беспомощнее иного зверька. Сидеть, ходить, говорить его надобно научить. Даже национальности дитя не имеет. Украдёт татарчонка цыганка, и в таборе вырастет цыган, усыновит итальянская семья мальца чуваша, удмурта… всё одно будет итальянец.

- Ну, дык вот. Дружил я с одной семьёй: Дима – лётчик, Света – врач. Олежку, сыночка ихнего знал годков, наверное, с трёх. Как ни зайдёшь к ним – Света журналы мод и украшений рассматривает или по телефону часами с подружками болтает, Дима, если не в полёте, то в гараже с машиной возится или на диване у телевизора, или в газету уткнулся. А Олежка сам по себе. На моих глазах мальчишка так и рос, сам по себе:

-Где Олежка?

-Та, бегает где-то.

-Где Олежка?

-Та, подрастёт – поумнеет. Жизнь научит.

-Где Олежка?

-Та, все они такие.

- Прошло время, реже стали встречаться. Олежка – студент техникума. Звонит как-то Дима: Семёныч, надо бы встретиться, с Олежкой проблемы.

-Ну, приезжай.

…-Знаешь, Семёныч, Олег сильно изменился: допоздна где-то пропадает, дерзит, учёбу запустил, того и гляди отчислят из техникума. А тут ещё… в общем вызывали в райотдел. Оказывается, собралось их человек пять-шесть сорвиголов и устроили дебош в общежитии иностранных студентов. Олег вроде - бы участия не принимал, на «шухере» стоял. Капитан, следователь(я тоже капитан) говорит: в принципе Ваш сын неплохой парень, но если Вы серьёзно не займётесь его воспитанием, он найдёт себе ГУРУ – проповедника, которому безоговорочно поверит и за которым пойдёт в огонь и воду.

-Эх, Коля, наливай по соточке, передохнём чуток, - Семёныч снова переживал те недавние события, свидетелем и отчасти участником, которых был.

-Ничего себе, история, - еле слышно прошептал Николай.

-А ты слушай да разумей, кабы не тесть твой, и Стёпка запросто мог бы в такое же дерьмо вляпаться. – Семёныч перевёл дух и продолжил: – Приезжаю я к ним вечерком, сидим на кухне, беседуем, ждём Олега. Входит белокурый пятнадцатилетний крепыш, глаза голубые, плечи широкие, рука крепкая – загляденье! Таких русские витязи в дружины собирали. Да только где они, те витязи, верой и правдой Руси – матушке служившие? А какой воевода и куда ведёт теперь Олежку и таких как он? Разговор о том о сём, осторожно приближался к волнующим всех темам.

-Олег, спрашиваю его, а какие ты книги читаешь? – Парень молча выходит и приносит несколько исторических, исследовательских книг классиков и современных авторов. – Ого! – вырвалось у меня, – да ты молодец, только некоторые книги нужно с кем-то обсуждать, чтобы спорное мнение автора не стало для тебя аксиомой. Ну а А. С. Пушкин в вашей библиотеке имеется? Собрание сочинений в трёх томах. В каждой Советской семье три-пять томов Пушкина были. Том третий. Проза. «Рославлев». Прочти, полезно. – Пушкина у них не оказалось. Жаль. Беседовали мы долго, договорились встретиться ещё, да не вышло. Вначале Олежка под благовидным предлогом отложил встречу, а потом дела завертели до поры.

-Семёныч, ты не звони, телефоны прослушиваются, я сам приеду???

Димка вошёл осунувшийся, постаревший, как будто пригнувшийся под неподъёмной тяжестью.

-Олежку показали по НТВ. Сейчас в СИЗО. Статья: терроризм.

-Ну садись, рассказывай.

-Они опять собрались, купили канистру бензина, разлили в бутылки и поехали поджигать иностранное общежитие. Но Олег испугался и проехал на троллейбусе две остановки. А затем вообще исчез из города. Я трое суток не спал, всё ждал. Телефон Олег выключил, друзья, знакомые разводят руками. Выхожу ночью, а у подъезда чужая машина, а в ней огонёк сигареты маячит. Понял я, что не один Олега дожидаюсь. У подъезда его и взяли, вначале сотрудники МВД, а затем в ФСБ передали. Посадили в камеру с сорокалетним мужиком. Ты знаешь, Семёныч, как он быстро изменился: Олег, спрашиваем, бабушке привет передать?

-Да как хотите.

-Олег, мы другого адвоката наняли, обещал тебя постараться вытащить.

-А, зачем бабки палить, казённого дадут!

-Эх, Дима, в Советские бы времена, такого вот шкоду отходил бы ты ремнём, да привёл ко мне в бригаду, да попросил бы: Присмотри за парнем, Семёныч. Гляди к армии и ремесло у парня в руках было бы, и дурь молодецкая из башки выветрилась.

-Погодь, Семёныч, дай дух перевести, – взмолился Коля. – от твоей истории мороз по коже.

-А я уже конец ей подвожу, истории. Сейчас и под кожей продерёт. До костей. Через пол года отпустили Олежку. Шили ему терроризм, шили, да видать нитки белые кончились, али иголка затупилась.

-Из техникума Олег вылетел. Папа с мамой не чаяли дождаться совершеннолетия да призыва в армию. Авось там обломается, да ума наберётся…

-За три месяца до своего восемнадцатилетия Олежка убил человека… - Николая передёрнуло. Тяжело вздохнув, Семёныч продолжил, - Так вот, Коля, я спросить тебя хочу: Олежка убийцей уродился? Карма у него такая? Видишь, как ничегонеделаньем можно искалечить судьбу человека? Олежка ни в чём не нуждался. Игрушки, велосипеды, компьютер, телефон… Не хватало немногого: РОДИТЕЛЕЙ. Не самца и самки, а папы с мамой. А ты радуешься: проценты сыну отдал.

Прошёл месяц. Под вечер к Семёнычу постучали.

-Входите, открыто, – не вставая с кресла, громко произнёс хозяин.

В вошедшем госте при тусклом освещении ночника трудно было угадать Николая.

-Коля, ты, что ли?.. включи свет.

Подстриженный, в строгом костюме и светлой рубашке Коля мало напоминал того сорокалетнего никчёмного станичного недотёпу, которого и по имени мало кто называл: бурьян, да и всё тут.

-Опять праздник? – Спросил удивлённый Семёныч.

-Не опять, а теперь. И даже два. Настоящих!

-Ну, садись, выкладывай.

-Во-первых, спасибо тебе, Семёныч, за науку. Кабы не ты, так и катился бы я по жизни как перекати-поле, пока в какой-нибудь канаве и не сгинул. После того разговора будто мозги мои прояснились: «Да что же это я, полвека почти прожил, а ни семьи, ни добра, ни дома толком нету, и на душе пусто». Постучался как-то вечером к Зинаиде, а она поначалу и впускать меня не хотела. Просидели мы с ней на кухне до петухов, наговориться никак не могли. В общем, вернулся я к ней, навсегда теперь уже. Вот и тебя зашёл пригласить на наш вечер в субботу. И Степана заодно поздравим. Он теперь у меня студент! В университет поступил! – гордо произнёс Николай. Да, ещё,Семёныч- Николай немного замялся, - одолжи немного денег. Мы с Зинаидой Стёпке жигулёнка присмотрели, не хватает малость.

- От чего ж не одолжить на хорошее дело, – Семёныч вышел в другую комнату и вскоре вернулся с пачкой денег. - На, – протянул он их Николаю, – вернёшь, когда будут,- и лукаво улыбнувшись, добавил, – без процентов!

 

II. Кирьяново счастье

 

Вот такая у меня, Андрюха линия жизни. Не борозда, а канава зловонная. Кабы не Зинаида, да Семеныч, нипочем бы я из нее не выбрался. А ты говоришь - красиво живешь. Завидуешь.

Тихо журчит речушка, июньское солнце, еще не набравшее знойную силу лета, опускаясь к горизонту, потихоньку начинает багроветь.

Изредка невесть откуда набежавший шалун-ветерок пробежит рябью по зеркальной глади, пошумит в кронах плакучих ив да и затихнет, запутавшись в зарослях прибрежного камыша. Два рыбака на шатком мостке ведут неспешную беседу.

- Вот ты, Андрюха, не по той ли канаве ползешь? А все почему? Да потому как никто тебя не уразумил, куды грести по жизни не указал. А если и указывали много ли ты слухал? Сколько ты со своей Маринкой сбегался да разбегался? Разов семь али восемь? Гражданский брак говоришь? Да блуд это, распутство. Чемодан у порога. Нешто наши пращуры зазря тысячелетиями вырабатывали обряды, традиции мораль… А вам все побоку. А что по твоему означает незаконно рожденный? Байстрюк? Али вы ужо и словарь русских слов запамятовали? На сленге да по фени гуторите. Ты ж и дома, когда сойдетесь – не в семье. Как не на пиве, так в Интернете или в телевизоре. Четвертый десяток уже разменял, а на уме то стрелялки, то болталки, то звездные войны. То в виртуальном мире, то в пьяном угаре. Вот наступит и твой черёд перед ТВОРЦОМ отчёт держать… Небось, на судьбу свою нескладную станешь жаловаться да плакаться? И спросит тебя ТВОРЕЦ: «На что же ты единственную и неповторимую земную жизнь, которую ты получил от МЕНЯ, как БОЖИЙ ДАР, растратил?» Что ты сможешь ему сказать в ответ? А пара вы с Маринкой завидная. Хватай ее, пока совсем не пересолил да в ЗАГС тащи, да какой-никакой вечер устрой, да чтоб тебя да ее родственники да близкие Семьей прозвали, да детишек нарожайте. Вот с того и начнется твоя линия жизни.

Гражданский брак,- снова проворчал дядя Коля,- вон сестренка твоя, Юлька, какого уже… четвертого али пятого спровадила? А скажи, мил человек, пошла бы она на четвертый али пятый развод? Да со стыда сгорела бы перед теми, кто ей на свадьбе семейного счастья желал. Моя Зинаида так и не подала на развод, хучь я почитай пятнадцать годков блудил да шкодил.

На пригорке остановилась машина. Из открывшейся чуть не на ходу дверцы выскочили два светловолосых мальчугана и с криками: «Здравствуй, де-ду-ле-чка!!!», бросились к рыбакам. Николай раскинул руки, и ребята повисли у него на шее, щебеча и чмокая его в щеки, губы…

Дед закружил карусель, немного прошелся, и, смеясь, плюхнулся вместе с ними в траву.

- Да тише вы, бесенята, задушите деда.

- Степан помог отцу выбраться из этой кучи мала, обнял. Ну, принимай казачат, батя.

- Хлопцы, чьи вы будите? – крикнул дед

- Кирьяновы! Залпом ответили братья

- На побывку али как? – снова спросил Николай

- На каникулы!!! С протягом заорали ребята. – На все лето!!! Ура!!

- Ну, тогда собираем снасти и домой. Сейчас нам баба Зина ухи наварит. Посидим, позорюем, песню добрую заведем. Разучили, что я вам пострельцам наказывал?

- А как же, батя, ответил за них Степан. Они все Русские сказки, что ты им наказывал, все былины русские прочитали. А песен сколько выучили! Да песни то какие славные. А как они спорили, ты бы видел, когда игры по этим сказкам затевали! Обоим хотелось быть сказочными героями: если не Ильёй Муромцем, то Добрыней Никитичем, если не Иваном Царевичем, то Алёшей Поповичем. Игрушками да подушками друг-дружку готовы были закидать. Пока не додумались на роль всякой нечисти назначать меня. Я и дверь в квартиру с опаской открываю: вдруг стрелы полетят как в Соловья-Разбойника или мечами начнут голову рубить как Змею Горынычу? Сейчас, правда, поутихли маленько. Как ни как, сестричка – малышка теперь в семье главная.

А чего же ты Светланку то с Танюшкой не привез?

- Да малышка приболела малость, пришлось Свете с ней в городе остаться.

А эти, – Степан кивнул в сторону сорванцов, уже гоняющихся по прибрежной траве за стрекозами, уже готовы были рюкзаки собрать и пешком к деду с бабкой отправиться.

Эй, войско! По машинам! – разглаживая усы, скомандовал дед.

- Видишь, Андрюха, вот оно, моё Счастье!, - кивнул в сторону сына и внуков Николай. И дороже человеку ничего на свете нет. Собирайся, поехали к нам, на уху.

- Спасибо, дядя Коля, езжайте, я еще порыбачу. Сейчас как раз вечерний клев начнется.

Ну-ну, рыбачь, коли хочется – Николай пожал Андрюхе руку и направился к машине. Рядом с ним подпрыгивало и щебетало его белобрысое Счастье.

 

P.S.

 

Уже совсем скрылось за горизонт солнце и угасло зарево, усыпали небосклон яркие звезды, наискосок от берега до берега прочертила дорожку луна, а одинокий рыбак все сидел на мостке склонив голову. Поплавки прибило к камышам, пустые крючки запутались в водорослях а он все сидел и думал

Думай, казак, думай!...