I. 1. Из-за леса, из-за гор, Из-за россыпи озер, Солнце красное встает Освещает неба свод. Видит солнце свысока: Перед пахарем - соха, По спине струится пот. Караван, пыля, идет. Пекарь, около печи - Вынимает калачи. Тянут невод рыбаки, Будет рыба для ухи! Коробейники товар Свой выносят на базар. Прогуляться вышел тать, Смотрит: “Что бы своровать?” Женский плач и цепей звон - По степи ведут полон. Точат воины мечи, Знать, готовятся к сечи… Княжий терем, крепкий двор, У ворот стоит дозор… Чинно Богу помолясь Смотрит в окна светлый князь. На чело легли морщины: “Надо ль стягивать дружины? Нападет ли басурман - Печенежский грозный хан? Не пора ли в Степь послать Храбрых курских кметей рать? В Диком Поле, не забыть, Крепостицы заложить, Увеличить сеть застав Что б врасплох враг не застал. Базилевсы Царе-града Дань Руси платить не рады, Вещего Олега щит Крепко ль на вратах прибит? С кем сегодня держим мир? Приглашать кого на пир? И на ком кого женить Что б державу укрепить?” 2. Солнце по небу идет, По морю корабль плывет Рассекая волны сини Что б дойти до Византии… В гавани там кораблей, Как на крыше голубей. Собираются сюда Всевозможные суда. Крестоносец и араб, Белый, желтый и арап. Свист бичей и звон монет, Господи, кого здесь нет! Так же пекарь и рыбак Выжимают из рубах Нет, не мед - соленый пот. Так же пахарь спину гнет. Разложил купец товар Что бы получить навар, Тот же вроде бы народ. Вроде тот же, да не тот! 3. На престоле, словно лев, Византийский базилевс. Черный перед ним старик. Под клобуком спрятал лик “Что ты скажешь, негодяй? С чем вернулся? Отвечай!” “Из заморских дальних стран Возвратился караван. Передали мы туда Много злата - серебра, Из-за гор, где спит Борей, Шкуры лис и соболей…” “Шкуры, злато - ерунда, Не уменьшится казна. Говори мне, не юли - Что домой вы привезли?” “О, Великий государь! Вот он меч. Возьми, ударь, Хоть в булат одень бойца - В миг разрубит молодца! Око страшной птицы Руг, Видит все оно вокруг. В зеркало его направь, В нём узришь ты, государь, Что и где и как творится, В Царе-граде, за границей, На земле и под землей Тайн не будет пред тобой. В этой деревянной скрыне Порошок травы Зверыни. В чарку брось. Добавишь браги, Выпьют други, станут - враги. Под фатою - царь-девица Амазонок - Поляница. Посмотри-ка! Вот она - И красива и стройна. У нее глаза газели, Губки вишнями алеют, Её щечки - цвета роз, И прекрасной формы нос. Зубы - белые кораллы, А ресницы - опахала, Груди, словно две луны, Так высоки и полны. Тонкий стан и мрамор кожи, Ну, а ножки - боже, боже! Красоте умом под стать: Может в шахматы играть, Книги мудрые читает. Но при том, с седла сшибает Со щитом богатыря, На копье его беря… Всем девица хороша. Только вот - её душа...” Формой, как орех миндальный Достает сосуд хрустальный. “…Злая ведьма Тартарелла, Душу извлекла из тела, Магией, наделав пут, В этот спрятала сосуд. Этой вещью кто владеет - Над царицей власть имеет… Что изволишь приказать? Хочешь, станет воевать. Хочешь, будет она нежной И рабынею прилежной, Будет ложе согревать И покой твой охранять...” “Что мне ложа и покои? Беспокоюсь за другое: Крепит Русь Владимир-князь. И соседей не боясь, Ненароком, между делом, Ширит Киева пределы. Так вот Рюриковый род Потихоньку приберет Земли, под свою десницу. И раздвинет он границу, Если мы с тобою, вдруг, Не обрубим ему рук! Око Ругово поправь И на зеркало направь. Пусть покажет не тая Кем Святая Русь сильна.” Старец око достает, Что-то шепчет и… идет Вдруг по зеркалу волна. Успокоилась она, Смотрят - видят: степь, костер, Точит богатырь топор. Спит один, пасутся кони, Знают - их никто не тронет. Мирно хрупают траву Опустив к земле главу. Бдит Руси оплот и слава - Богатырская застава! Дни и ночи рубежи Та застава сторожит. Через степь иль буерак Не проникнет в Киев враг! “Видишь - три богатыря? Старший - Муромец Илья. Тридцать лет сидел на печке Выползая на крылечко Чтоб на солнце посмотреть. Так бы он и принял смерть, Но калики, проходя, Молвили: “Вставай, Илья! Из колодца дай водицы Бедным каликам напиться. Сам испей из наших рук...” Тут Илья почуял вдруг, Если в землю кол вобьет И кольцо в него ввернет, То, напрягшись во всю злость, Повернет земную ось. Люди верно говорят - Он силен, но простоват. К деньгам, к славе, не привык, И как был, так есть - мужик! Младший из богатырей - Свет Попович Алексей. Зверем рыскает в лесах И зовут его Лешак. Может в птицу превратиться И высоко в небо взвиться, Обернувшийся в угря Рыбой плавает в морях. Алексей горяч, силен, Да уж больно любит он Ласки жёнок да девиц, Не замужних и вдовиц. Нарядись хоть в шкуру бычью, Будет легкой он добычей, Пусть хоть спрячется под лед, Но от нас он не уйдет! На земле, как на перине, Спит, раскинувший Добрыня. Спит. Под головой кулак. Он для нас - первейший враг! Хитро-мудрого змиёнка Проведёт он как ребенка. Знает тонкий этикет, Дипломат, каких брат, нет. В разных странах был послом И прославился притом, Как умнейший звездочет С мудрецами спор ведет. Сам и пишет и читает, Языков с полсотни знает. Может крепость заложить, Если нужно - рать водить. Он известен силой рук - Первый меч и первый лук. Уток бьет с коня, не глядя, И Владимиру он - дядя. А ведь мог сидеть в столице, Есть и пить, и веселиться. Но чтоб в поле ночевать? Мне Добрыню не понять!” Базилевс воды бокал Выпив, тихо продолжал: “Труд ценю. Награда будет. Верные нужны мне люди. Пару дней ты отсыпайся, А на третий собирайся В Киев, нашу дань везти. И с собою захвати Порошок травы Зверыни. Ты подсыпь его Добрыне И другим богатырям, Благо, счета нет пирам У Владимира в столице. И возьми с собой девицу, А сосуд оставишь здесь… К хану я отправлю весть Пусть он войско поднимает, Стольный Киев осаждает. Меч, привезенный тобой, Хоть он очень дорогой, Так и быть – отправлю в дар, Пусть по Киеву удар В нужный час он нанесет И Святая Русь - падет!” II 4. Из-за леса, из-за гор Едет дедушка Егор. Час потехе, делу время, Дед Егор тихонько дремлет… Время не спеша течёт, Вот последний поворот, Начинают золотиться Купола церквей столицы. “Здравствуй, славный Киев-град! Вновь тебя я видеть рад.” Правит дед на княжий двор, У ворот стоит дозор. “Ты откуда? “ “С Черной Грязи!” “По какому делу к князю?” “Белой рыбы из реки Наловили рыбаки, Браги, что сбивает с ног Взял я бочек, сколько смог. Испекли мы каравай...” “Ладно, дед, давай, езжай!” 5. Светлый терем, княжий пир. Грустный за столом Ратмир. Софья, свет его души, Заблудилася в глуши, Наступила на змею И оставила семью, Перейдя в загробный мир. А Ратмиру свет не мил... Заправляясь плотно, в прок, Ест Илья бараний бок, А Попович Алексей Налегает на гусей. Пьют за помин и во-здравье, В общем, - княжий пир в разгаре. Держит речь болтун Фарлаф Похвальбою всех достав: “Как-то еду темным лесом Повстречаться со злым бесом, Обломать ему рога. Из засады, вдруг, ага, Душегубов штук, так, десять И хотят меня повесить. Стали саблями махать. Двух убил, осталось - пять. Все втроем они дрожали И мне палицы отдали. Палку взял, переломил, А его я отпустил…” Чей-то смех, и чей-то шёпот. За дверями слышен топот, Входит гридень: “Княже, глянь, Базилевс прислал нам дань! Во дворе стоит посол...” «Приглашай его за стол. Отнеси дары в казну. Завтра я на них взгляну.” Черной тучею посол В зал трапезничать вошел, Словно изморозь и мгла Под руки вели посла. А за ним вошла девица - Сразу видно, что царица. У окна березкой встала Взгляды мигом приковала. Разговоры стихли враз, С девицы не сводят глаз. Чарки замерли у ртов: Дева - чудо, будь здоров! Князь рукой по бороде: Двадцать лет моих, вы где? “Всем налить хмельные чаши, Выпьем за здоровье наше!” В пояс бьет поклон старик: “К вашим мёдам - не привык! Разреши на стол поставить То вино, что я доставил. На земле где Римов град Вырос этот виноград. Угостить не пожалей Мне твоих богатырей.” “Разрешаю, но смотри, Никого не отрави!” “Первый выпью чашу, княже...” “Может, тост заздравный скажешь?” “Пью за князеву дружину, А вторую половину Пью за лучшего бойца - За Добрыню-молодца!” Старец кубок поднимает, За два раза осушает, Ставит медленно на стол. Молвит князь: “Скажи, посол, Как зовут твою девицу?” “Её имя Поляница. С Цареграда Византии Я как дар привез Добрыне.” Из подбровья хмуро глядя Волком смотрит князь на дядю. Мысль покоя не дает: “Почему такой почет? Видно, что-то замышляет! Почему он принимает Базилевсовы дары? Знать не зря ему даны!” Залегли между бровей Складки у богатырей. Призадумался Лешак: “Мне теперь Добрыня - враг!” Громко засопел Илья: “Что же, он, сильней меня? В чистом поле видно надо Мне сразиться с этим гадом!” Каждый мыслит про себя: “Князю дядя он, родня. От того ему и честь. Делать нечего мне здесь. Раз ему такой почет, Пусть Добрыня бережёт Киев - князеву столицу. Мне же, лучше удалиться. Молча выйду я во двор, Взяв доспехи и топор, Сяду тихо на коня - Только видели меня!” 6. На перинах развалясь Спит на ложе светлый князь. Скрыни, лавки, крепкий стол, В ковшике стоит рассол. Просыпаться вроде рано, Смены ждет, застыв, охрана. Дверь открыв Фарлаф ввалился, На колени повалился: “Князь, прости что беспокою, Печенег идет войною. Князь! Проснись ты, бога ради, Киев-град опять в осаде!” III. 7. По дороге по проезжей Колесо скрипит тележье. Едет дедушка Егор. Видит перед ним - костер. Под котлом горит огонь Мирно траву щиплет конь, На седло уселась птичка - Желтогрудая синичка. Дед Егор сощурил брови: “Ну, здорово витязь, что ли.” Птица вздрогнула, взлетела, Оземь вдарилася телом. Встал Попович Алексей: “Кто ты, старый чародей? Как узнал мою личину?” Дед Егор расправил спину: “На волхва я что - похожий? Ты взгляни на мою рожу. Я - кто пашет, сеет, жнет, Я, Алешенька, народ! А народ, как говорится, Видит все, хоть стань синицей.” “Ладно, дедушка, прости.” “Ты, Алеша, не грусти. Расскажи мне старику Что ввело тебя в тоску? Что на сердце за кручина? Ты же все таки, мужчина.” “Дева, честь, почёт - Добрыни...” “Все мы были молодыми. Слава, девы, честь, почёт, Все со временем пройдет. И, поймешь ты, Алексей, Что на свете все ж важней Крепкая мужская дружба И Руси святая служба.” “Зависть жжет огнем в груди...” “Мне все ясно. Погоди, На возьми, испей водицы, В голове все прояснится.” Алексей воды испил: “Это что за морок был? Разве мне Добрыня враг? Что-то дедушка не так. Знать, в заморское вино Что-то было внесено. Подскажи, ну как же быть, Как вину мне искупить? Ведь Добрыня мне, как брат, Перед ним я виноват. Порешить его я мог!” “Виноват не ты - морок! Базилевса подлый дар, В спину нанести удар Мигом может Поляница.” “Но она же ведь царица! И ее Добрыня любит. Что она его погубит - Думать выше моих сил. Да и ей Добрыня мил. Говорят они часами И влюбленными глазами Мило смотрят друг на друга. Стать он должен ей супругом.” “Все царицы хороши. Она - тело, без души. Во дворце, где базилевс Схрон подземный темный есть. Формой, как орех миндальный Там стоит сосуд хрустальный. Дальше слушай не дыша - Леша, в нем ее душа! Кто сосудом тем владеет Над царицей власть имеет. Хочешь - может полюбить, Хочешь - милого убить. Душу чтоб освободить Надо тот сосуд разбить В городе или в деревне, Только рядышком с царевной.” “Дед, ты все-таки колдун!” “Что ты, сплюнь, Алеша, сплюнь! Если будешь в Черной Грязи, Посланный куда от князя, Ко мне в гости заходи, На хозяйство погляди. Мне, не то, что колдовать, Время нету всласть поспать!” “Так садись к костру, поешь. Чуешь, уж готов кулеш.” “Извини, хочу попасть Засветло в родную Грязь.” По дороге по проезжей Колесо скрипит тележье. Слева - поле, справа - бор. Едет дедушка Егор… 8. Ночь парит над Византией. Отражаясь в море синем, Звезды падают с небес. На престоле базилевс. Перед ним сосуд хрустальный И томится в нем печально Бедной девицы душа. Хрипло базилевс дыша Начинает свою речь: “Знаю, ты смогла увлечь В свои сети молодца. Доведи же до конца И, запомни мой приказ: Через день, в полночный час, В руки ты свои возьмешь Харалужский острый нож Что тебе принес я в дар. Им и нанесешь удар. Должен смерть принять Добрыня… Исполняй, моя рабыня!” 9. Ветер по степи гуляет, Травы волнами гоняет. Над дорогой вьется пыль, Скачет, мчится богатырь. Лис, беги скорей с дороги, Уносите зайцы ноги, Птицы, в небо поскорей. Мчится, скачет Алексей. Глядь, увидел печенегов, Возвращавшихся с набега, Гнавших полон к себе в стан. Крикнул, гикнул, засвистал, Богатырский вынул меч - Головы слетают с плеч! “Кто, скажи, ты наш спаситель, От неволи избавитель? Назови себя скорей.” “Я - Попович Алексей.” “Ждет обратно нас дорога, За тебя мы молим бога! Легким пусть твой будет путь!” “Свидимся, когда-нибудь...” Богатырь им поклонился, Сел в седло и в путь пустился. 10. Лукоморье, дуб, избушка. В ней живет одна старушка, Нет, не бабушка Яга. Хоть у ней одна нога От рождения короче. Коротает она ночи Тем, что изучает травы Но не зелья и отравы, А отвары и настои. Если что-то беспокоит, Или с кем беда случится, Люди к ней идут лечится. “Здравствуй, мудрая Варвара! Я пивал твои отвары, После сшибок и сражений, Лечишь ты мои раненья.” Молвит бабушка в ответ: “Здравствуй Лёшенька, мой свет! Что случилась за напасть? Я тебе не дам пропасть!” Леша отпустил подпругу: “Чуть не погубил я друга. В Царе-град мой путь лежит. Верный конь не убежит, Но за ним ты присмотри. Ночи, этак, через три, Оседлай, взнуздай коня, Если что, прости меня...” Богатырь ей улыбнулся, Миг, и рыбкой обернулся, В море синее упал, Хвост вильнул и с глаз пропал… 11. В мрачном схроне тёмно, страшно, У дверей застыла стража. “Эй, послушай...” “Тише, тише!” “Что случилось?” “Видно мыши, Может, пол они грызут?” “Мыши что забыли тут? Не амбар здесь и не рига, А хрусталь, ведь не коврига, Только на столе сосуд. Они с голоду умрут. Здесь все чисто убирают...” “Мыши-то об этом знают?” Тишина и темнота. “Завтра принесу кота.” Оба стража рты закрыли И как статуи застыли. 12. Над волнами летит чайка, Тут попробуй, не устань-ка, В лапах у нее сосуд. Больно берег моря крут. Ветром чайку отнесло, Еле движется крыло, Ну, а скалы ближе, ближе, В звуках ветра голос слышен: “Отгулялся, молодец? Здесь тебе-то и конец!” Чайка из последних сил взлетела Оземь вдарилася телом. И Попович, не встал - лег На холодный мокрый мох. Он рукой сосуд ласкает, Про себя все повторяет: “Хочешь - может полюбить, Хочешь, милого убить.” Еле встал Лешак. Вдоль брега моря, Держит путь на Лукоморье. 13. Вот знакомый дуб, избушка. На крылечке ждет старушка. Леша, еле жив, дошел Чуть не падает на пол. “Вижу, вижу, что устал, Знать, все время ты не спал. Ляг и отдохни немного, Завтра ждет тебя дорога.” Утро, степь, клубится пыль, Расступается ковыль. Богатырский конь - лети! Путь не близок до Руси. IU. 14. В белом Киеве – столице У народа хмуры лица, Было вечером веселье, Утром - горькое похмелье. Киев-град опять в осаде. Князь с дружиной на ограде Смотрят - видят: печенегов Как в лещиннике - орехов. В поле уж костры пылают Здесь же, рядом забивают На обед, отбитый скот. Ох, какая сила прет! Лезть на стены - слишком рано, Тянут на волах тараны. Как монеты на монистах, Вокруг стен стоят баллисты. Строят башни на колесах, У ворот, как летом осы, Поединщики: гурьбой Приглашают дать им бой. Вот и первый богатырь. Выше пояса - пузырь. В поле, словно камнем став Печенега ждет Фарлаф. Печенежский богатырь - Как верста - и в верх и в ширь, Меч огромный и кривой Поднимает над главой. Сшиблись, слышен звон мечей... Мчится конь пустой. Но чей? Со стены кричит дружина, Печенега половина На земле лежит в кустах. Поединщика Фарлаф Замерев, другого ждет. Мчатся, сшиблися и вот, Стоны тонут в громком крике - Печенег уже на пике! А Фарлаф вперед несется, Аж земля под ним трясется, Бьет врага, как сокол птиц, Перед ним ложатся ниц... Но навстречу, бросив стан, Печенежский скачет хан. На коне, мечом сверкая, Он, как будто бы играя, В миг Фарлафа разрубил, Словно, тот из глины был. Из ворот, по трое в ряд, В поле вымахнул отряд. Во главе их командир - Славный богатырь Ратмир. Внуки Вещего Олега Бью и гонят печенега: “Гей, словенены, не трусь, Отстоим Святую Русь!” “С нами Правда!” И тогда, В страхе дрогнула Орда. Миг, и будет враг разбит... Хан на скакуне летит, Молния в руках сверкает, Словно в масло, меч вонзает Печенег Ратмиру в спину, Бьет и крушит он дружину. А на стенах плач и вой, Кто погиб, а кто живой?... Трое лишь назад пришли, На щитах они несли Боевого командира, Тело славного Ратмира. “Софья! Я к тебе иду...” Повторяет он в бреду. “Вспышкой трусости мгновенной, Ни наветом, ни изменой Я души не замарал...” И Господь его принял. 15. На коне, ссутулив спину, Едет богатырь былинный. Хмурится его чело, Брови думою свело. А на встречу, на телеге, Дед Егор тихонько едет. “Что, Ильюшенька, не весел, Что ты голову повесил? Что, скажи, тебя неволит? По какому делу в поле?” “Дело - кончить, да начать. Мне б Добрыню повстречать! Я бы с ним тогда сразился...” “Ты, Ильюша, заразился! На возьми, испей водицы, И не бойся отравится.” “Ты, Егор, смотрю - нахал! Помню, я уже пивал Из твоей руки водицу. Было, помниться, за тридцать, Вы пришли ко мне втроем. Выпив, стал богатырем... Знаю! Ты не чародей, Но вот кто? Не разумею. Заезжал к тебе я в Грязь, Вижу, трудишься, смеясь.” “Без работы - не привык.” “Ну, так кто ты?” “Я - мужик! Речь, Илья, не обо мне. Помогай родной стране, Пала князева дружина... Будь земля для них - перина!” “А Добрыня, что же, спал?” “Думаю, он тоже пал. Базилевса подлый дар Должен нанести удар Прямо в спину дяде князя.” “Что еще ты слышал в Грязи?” “К хану в руки меч попал Что один колдун сковал. Режет он как шелк булат, Правда, люди говорят, Меч, он что? Всего лишь сталь, Жизнь ты на него не ставь. Мы с тобой, Илья, видали Вещи, крепче лучшей стали! И еще, ты не грусти, И обиды все прости. Поднимай Илья народ И веди его вперед На защиту Киев-града, Надо снять с него осаду!” 16. В чистом тереме, в светлице Наш Добрыня с Поляницей Рука об руку сидят Друг на друга так глядят Что не могут оторваться Ведь с любимым миловаться Можно, знаем мы весь век, Если любит человек. Шепчут нежные слова, От которых голова Начинает вдруг кружиться, Словно светятся их лица. Но пора и почивать. В свою горницу, в кровать Спать отправился Добрыня. Лег, устроившись на спину Спит. Ведь завтра трудный день… Тихо отворилась дверь, Молча входит Поляница, У нее в руке искрится Остро точенное жало Харалужского кинжала. К витязю она подходит, На него с любовью смотрит И сквозь тихое рыданье Говорит: “Я на свиданье Больше не приду, мой милый. Пусть разлучит нас могила.” В губы нежные лобзает И закрыв глаза вонзает В грудь себе кусок металла. Покачнулась и упала. 17. У любимой Поляницы Перестало сердце биться. Витязь замерев сидит И на милую глядит. Под окном, вдруг, храп коня. Быстро двери отворя Алексей вбегает в зал: “Я спешил... Но опоздал!” Держит он сосуд хрустальный, Смотрит на него печально. “Все Добрынюшка успели” Голос слышится от двери. Входит дедушка Егор: “Враг коварен и хитер, Ты здесь должен был лежать, А меж ребрами торчать У тебя в груди металл. Только, базилевс не знал, И откуда ему знать Что за милого отдать Сможет кровь и жизнь рабыня. Береги её Добрыня. Ковшик на, держи водицу, Ей обрызгай ты девицу. Раны мертвою водой, А напиться дай живой.” “Так ведь ковшик то один, Как мне знать, что ей дадим?” “Хоть вода, хоть хлебный квас Дело ведь не в них, а в нас...” Вынул дед Егор кинжал И негромко продолжал: “Знай, творить добро и зло - Человечье ремесло. Запад не поймет убогий - Мы и есть, Добрыня, боги! Ты отбрось свои сомненья, Приступаем к излеченью...” А теперь, разбей сосуд Чары мигом пропадут.” Девица глаза открыла: “Ах, Добрыня, свет мой милый...» Под окном трубят рога Призывают на врага Выехать на смертный бой. «Ты возьми меня с собой, Русь должна мне домом стать, Мне ее и защищать!” 18. Как по селам да по градам, По деревням и посадам, Поднимается народ. Русь страшна когда встает! От сетей да от сохи Вышли биться мужики. Все, кто ловит, хлеб печет, Все, кто пашет, сеет, жнет, Все, кто обжигает глину, И мечи кует мужчинам, Платья делает из льна, Все, кем наша Русь сильна! Как на берегу песка Печенежские войска. Кос и вил неровный ряд Это мужики стоят. Во седле хан восседает И на битву вызывает Предводителя «рванья». Тронув шпорами коня Выехал Илья на сечу. Хан торопится навстречу, На отлете держит меч Что бы надвое рассечь, А Илья над головой Крутит, вертит булавой. Меч сверкнул и булаву Он рассек как серп траву. Печенег мечом взмахнул, По шеренгам скорбный гул. Подняв на дыбы коня Руку вытянул Илья. Крикнул хан: “Умри же, тварь!” Встретились рука и сталь, “С нами Бог и божья сила!” Меч ладонь остановила. Пальцы сжал Илья в кулак И увидели все - крак! Меч сломался как лучина. Стала ханская личина Красной, как вареный рак. А Илья ему: ”Дурак! Кто за шерстью к нам придет - Сам остриженный уйдет.” И с размаху, правой, хлоп... Ханские глаза на лоб Закатились. Как фонтан Кровь пошла. И умер хан. Из ворот, как на парад, Малый витязей отряд, Быстро сотворив молитву, Как стрела летит на битву. И Добрыня и Алеша Бьют врага, как в поле косы Траву косят на заре. Князь Владимир на коне Ясным соколом летает, Меч в руках его сверкает. Рядом с ним, держа топор, Бьется дедушка Егор. На лошадке, сизой птицей, Вьется, кружит Поляница. Даже в сече хороша Дева, если в ней душа. Рядом витязь и мужик, Вместе отрок и старик. Кто не спрятался за спину В эту трудную годину Встали здесь к плечу плечом Кто с цепом, а кто с мечом. В страхе дрогнул печенег, Проклиная свой набег Прочь коней пустили вскачь, В печенежском стане плачь... Видно, Богу так угодно, Враг разбит и Русь - свободна! U. 19. Тихо на свой трон воссев Хмур и мрачен базилевс. “Не понять мне русский нрав, В чем же, в чем же я не прав? Наведя на всех морок Перессорить, вроде, смог. Разогрев в сердцах их пыл, Злобу, зависть возбудил. Да нормальный человек После этого весь век Меч точил бы на Добрыню. Вместо этого, рабыня, Что его должна убить, Вдруг посмела полюбить. В грудь себе вонзила жало Харалужского кинжала. Лешка, бабник и повеса, Нет, что б где то, в гуще леса, Обернувшись злобным гадом, Отравить Добрыню ядом, Мчится, что б ему помочь. И летит весь план мой прочь! А Илья? Полно силищи, Но не блещет он умищем, По собрав вокруг народа Стал над ними воевода. Печенегов его рать Начинает побеждать. Хан бежит, не чуя ног. Неужели с ними бог? Меч ломают как лучину, В чем же все-таки причина Что нельзя Русь победить? Делать что? Как дальше жить?...” Бросило от мыслей в жар И хватил его удар. 20. Солнце красное встает, К церкви движется народ. Слышится со всех сторон Колокольный перезвон. На невесту, взглядом синим, Смотрит ласково Добрыня. Поляница же идет - Лебедь белая плывет! В церкви свадьба. Здесь венчают И на веки обручают Что б любили до могилы, Что б друг другу были милы, Что бы мужем и женой Дожили свой век земной. Чтоб царил в сердцах их мир, После церкви - добрый пир. Как в лесу стоят стволы, Так на площади - столы. На столах - быки печеные, А в боках - ножи точеные. Язи, щуки, утки, гусь... Перечислить - не берусь, Теплый, мягкий каравай, Что захочешь - выбирай! Дед Егор и сыт, и пьян. Струны трогает Боян И поет. Звучат былины, Что из тех веков старинных Когда миром правил Род. Стихнув, слушает народ Про Перуна и Велеса, И про невров, что из леса Вышли, мир перевернув. Молодые, отдохнув От заздравных поздравлений И шутливых наставлений Отправляются в покои. Их не стоит беспокоить. Пусть покой их охранит Острый меч и крепкий щит! Эпилог Как река текут века, Спят на небе облака. Над землей встает заря. Русских три богатыря Озирают все вокруг: Кто там едет - враг иль друг, До бровей подняв ладони, А под ними тихо кони Опустив к земле главу Мирно хрупают траву. Бдит Руси оплот и слава - Богатырская застава! Вот и все. На этот раз Мой кончается рассказ. Было это или нет? Сам себе ты дай ответ. |
Положение о Клубе
Сделать стартовой
