Однажды вечером в наш дом зашел Негрий. (После смерти Сталина, он уже не был парторгом, а председателем сельского совета) Он был пьяный. Мы делали уроки, отец читал, а мама шила. У нас у всех была глубокая неприязнь к этому кретину. Многие наслышались о нем от наших родителей и других людей. Никто не ожидал ничего хорошего от этого визита, а родители аж побелели от негодования и молча смотрели на него.

– Чего смотришь? Буржуй недорезанный! – обратился он к отцу, – Водку принеси!

– У нас водки нет и никогда не было, – сказал отец, – ты наверное что-то перепутал. Здесь не чайная и не буфет, – отец стал читать дальше и перевернул страницу , тем самым давая понять, что прием окончен.

– Я знаю, что у тебя нет, к бабке сходи! У нее всегда есть! – заорал Нергий.

– Так в чем дело? – удивился отец, – вот и сходи к ней. Мы давно живем отдельно, я понятия не имею, что у нее есть и чего нет. Пожалуйста, не мешай детям делать уроки.

– Ох, как мы заговорили, – орал он, – как ты разговариваешь с заведующим Советской Власти? Ты что в Сибирь захотел? Водку принеси! Понял!

Отец встал. Я с Иваном тоже встали и вышли молча из-за стола. Негрий стал мерзко икать и крутить головой как бугай.

– Митя, – сходи к бабушке и спроси, есть ли у нее водка, – сказал отец мне.

– Нет! – заорал Негрий, – сам сходи и без водки не возвращайся! Понял!?

– Хорошо, – сказал отец и вышел на улицу.

Наступила минута молчания.

Я стоял в стороне от мамы, которая стояла неподвижно как памятник. Мама была беременна Сашей… История повторяется…

– Маня… – начал мычать Негрий, – Маня… , – мотал он головой, икая, а пьяные глаза блуждали по сторонам. Он стал приближаться.

– Какие у тебя сиськи, Маня… – он нагло протянул руку в ее сторону.

– Не трогай мою маму! – закричал я и вцепился в его руку. Его рука была мягкая, как тесто. Он пытался от меня отмахнуться, но я почувствовал в себе необъяснимую силу.

Другой рукой он нажимал на мою голову. Он понял, что я буду кусаться и стал вращать меня вокруг себя.

– Отойди щенок! Убью! – он отшвырнул меня к стенке, но в следующее мгновение я оттолкнулся от стены и со всей силы влетел головой в его живот. Наверное, я попал куда надо, потому что он застонал, сделал шаг назад, упал на спину и ударился головой о порог.

Я полез на него, собирая кулаки и с размахом от плеча стал колотить его в нос. С него потекла кровь как из резаного кабана. Я и не знал, что с другой стороны Иван бил его ногами ниже живота и его руки были заняты этой проблемой. Я не могу объяснить, откуда у меня взялось столько силы. Я хотел ему пасть порвать. Двумя руками залез ему в его вонючий рот и резко рвал в сторону, но его жирный рот растягивался как резиновый.

– Топор.. Топор…, – стал суетиться Боря.

– Хватит! – сказал отец, который дальше коридора никуда не пошел.

Мы отошли с Иваном в сторону. Негрий повалялся несколько минут на полу, стонал и икал. Потом с трудом поднялся и ушел.

– Что теперь будет? – спросила мама, после того как мы немного помолчали, – теперь он нам не даст жить.

– А он и до сих пор не давал жить, – сказал отец, на большее он и не способен.

– Я знаю, что делать, сказал я. – Я буду за ним следить, когда он сильно пьяный придет домой ночью. Я полезу под кровать и когда он заснет – подожгу дом. Он пламенный коммунист, вот пусть и сгорит…

– А нас всех за это расстреляют.. – продолжил отец, – это слишком дорогая цена за одного подонка. Я вот что скажу. Негрий сталинист. Он уже политический труп. Сейчас к власти приходят хрущёвцы. Они его и задавят. Эти волкодавы везде так делают. Они собирают грехи своих предшественников, критикуют их, убеждают людей, что они виноваты в существующих проблемах и для того, чтобы нам было всем хорошо – достаточно их устранить. Потом сами и устранят их. Не нужно им мешать. Они его породили, они его и сожрут. Вы делайте вид, что ничего не произошло, или что это была шутка. Кроме того, насколько я понимаю, у него цирроз печени начался, а это неизлечимо. Ему осталось несколько лет хорошо помучаться. Пусть теперь он нас боится. Не будет же он жаловаться, что дети его побили.

Отец был прав. У Негрия начались черные деньки. Мне кажется, он нас, действительно боялся. Когда было торжественное собрание в честь годовщины Великой Октябрьской Социалистической Революции произошел комический случай с Негрием.

Я с мамой тоже пошел тогда на демонстрацию. Мама, вообще не любила эти революционные манифестации, но ее бригадир сказал, что те, которые выйдут на демонстрацию в тот же день получат 2 кг масла на складе. А это был хороший куш.

После того, как мы прошлись строем по главной улице, тем самым, «демонстрируя солидарность со всеми трудящимися мира», начался тожественный митинг, где выступали председатель колхоза, директор школы, парторг и какой-то вождь из района. Они заканчивали свои речи в оптимистическом тоне:

«Да здравствует Коммунистическая Партия Советского Союза!». При этом все присутствующие должны были три раза скандировать: «Ура! Ура! Ура!». Все это получалось не совсем складно, поэтому, те, что были на сцене сами кричали «Ура!» и, судя по выражению лица районного вождя, все было сносно.

Тут директор школы, который был тамадой митинга объявил:

– Слово имеет товарищ Негрий!

Я с мамой оказался в центре толпы и уходить было поздно. Мы молча посмотрели друг на друга и мама крепко сжала мою ручку. Я почему-то очень напрягся и подумал «Тебе дали слово – вот и скажи, только запомни, дурак, одно слово не больше».

Негрий вальяжно прошел к трибуне и как подобает вождю осмотрел толпу снисходительным взглядом. Когда наши глаза встретились, он как-то смутился и сделал громкий «Кгхы» в микрофон.

– Очень хорошо, подумал я, – достаточно, больше не надо.

Мне очень хотелось верить, что этот «конфюз» с Негрием получился из-за меня с мамой. Возможно, это вышло так, просто потому, что он был дураком и не подготовил заранее бумажку. Кто его знает? Но он действительно, не смог выдавить из себя больше ни звука. Он упорно держался за микрофон, напрягая весь свой ум с такой силой, что его физиономия стала багроветь, но кроме нескольких «Кгхы» в течение 5 минут ничего не смог сказать. Самое смешное, что он не сдавался и продолжал публично мучиться, демонстрируя дефицит интеллекта перед народом.

Люди на сцене стали переглядываться и пожимать плечами. Я с мамой тоже переглянулись с нескрываемой улыбкой.

Мама начала смеяться, сначала тихо, потом все громче и громче. Это заразило рядом стоящих людей, которые стали смеяться тоже. Через несколько мгновений вся толпа хохотала. Это был праздник! Почему бы ни повеселиться.

Директор школы подошел к микрофону похлопал Негрия по плечу и хотел забрать микрофон, но он упорно не хотел его отдавать, от этого народ смеялся еще сильнее.

– На этом торжественное собрание закончилось, – объявил директор уже без микрофона, после того, как сделал несколько шагов вперед к краю сцены. Но его уже никто не слушал. Люди держались за животы.

По дороге к колхозному складу люди продолжали смеяться, а когда пришли, тут уже была большая очередь.

– Вот Маня идет, – пустите ее без очереди, она лучше всех смеется, – кто-то предложил из толпы.

– Иди, Маня, распишись, – кликнул заведующий склада.

– А зачем расписываться? – удивилась мама, – сказали же, те кто выйдут на демонстрацию получат 2 кг масла. Все видели, как я с ребенком демонстрировала солидарность? Вот, давай 4 кг масла, на меня и на ребенка.

– Нет, Маня, не 4 кг, а 2 кг. А расписаться нужно, потому, что потом будут высчитывать из зарплаты, в конце года.

– Ах, вот оно что, – расстроилась мама, – так масло дается или продается? Если продается, тогда – спасибо, не надо. Я на 10 рублей лучше поросенка куплю. А если дается, так всем дается по-братски. Что, мой ребенок, не человек, что-ли?

Получился "конфюз". Люди думали, что масло дают на халяву в честь праздника и даже не спрашивали об этом. Ну, типа, как на Новый год детям конфеты в школе Дед Мороз раздает. Люди перестали смеяться. Тут одна женщина, которая раньше получила масло сказала:

– Тогда мне тоже не надо. Скоро рождественский пост. Я возвращаю обратно масло.

Заведующий склада не знал, что делать. У него не было инструкций, как принимать обратно масло. Испортить ведомость выдачи, или завести новую. Процесс раздачи остановился. Люди уже не хотели получать масло, возмущались. Каждый вспоминал дословно, как им было сказано. Вот Маня молодец! Думает наперед. А мы губу раскатали, что сейчас масло жрать будем килограммами.

– Да не расстраивайтесь вы, – сказала мама, – вот председатель идет! У него и спросим.

Председатель колхоза, Леонид Кравчук, директор школы Федор Морошан, районный вождь и Негрий приближались к складу посмотреть, как народ ликует.

– Товарищ председатель, – обратилась мама, – Люди не понимают. Масло дается или продается, разъясните, пожалуйста.

– Конечно, дается, Маня, в честь праздника, – сказал председатель.

– Все слышали! – крикнула мама, – масло дается бесплатно! Дай сюда ведомость.

– Нет, Маня, ведомость нужна, чтобы списать потом масло на общеколхозные расходы. Понимаешь, Маня, бухгалтерия вещь строгая, – разъяснил председатель.

– Понимаю, – сказала мама, – вы так хорошо обьесняете, что даже дураку понятно, вот и напишите своей рукой «Ведомость бесплатной раздачи масла в честь праздника 7 ноября» и распишитесь.

Председатель был загнан в угол. Он достал свою ручку и дописал, как мама сказала.

– Теперь ты довольна? – спросил председатель.

– Ура! – крикнула мама, и вся толпа крикнула «Ура».

– А теперь давай 4 кг масла, – сказала мама заведующему склада и сунула ему ведомость под нос... Наступила минута молчания.

– Если тебе что-то не ясно – иди, спроси председателя, пока он не ушел, – сказала мама, – мне уже все ясно.

– Товарищ председатель, а как быть с ребенком, дать ему масло, или нет? – спросил заведующий склада.

– Масло дается только тем, которые работают в колхозе, понятно? – занервничал председатель.

– Так ребенок все время с ней в поле, – начали поддакивать люди.

Председатель стал разъяснять районному вождю, что у мамы пятеро детей и она борется за масло.

– Конечно, ребенку нужно дать масло, сказал районный вождь.

– Ура! Запищал я и мы получили 4 кг масла. Люди так искренне радовались за нашу победу, обнимали маму, говорили, что она умница. Они догадались, что председатель попался на показухе и не хотел ударить лицом в грязь перед районным начальством и теперь всем масло достанется бесплатно.

– Вот здорово, сказала мама, сегодня мои дети не только увидят масло, но и попробуют.

Знаете, когда в школе на уроке истории учитель рассказывал, как тяжело жилось рабам в Древнем Риме, что у них не было никаких прав и только хорошо кормили, чтобы они хорошо работали и воевали, мой старший Иван сказал:

– Хорошо было рабам, их кормили, а мы голодные работаем.

Тут учитель разъяснил, что сейчас мы живем нелегко, потому что строим социализм, а когда мы его построим и будет коммунизм, то тогда у всех будет в достатке и колбасы и масла и белого хлеба.

– Что такое «колбаса» я знаю, – сказал Иван, – я видел, как наши «патриции» коньячок в чайной выпивают и закусывают колбасой… Хорошо пахнет… а что такое «масло» я не знаю, наверное, это что-то очень вкусное…

– Маня, возьми мое масло, сказала женщина, которая хотела его сдать обратно.

– Да ты что? – рассмеялась мама. У нас 4 кг!

– Возьми, возьми. Я дарю от чистого сердца. У меня пост, а у тебя дети. Возьми, – настаивала она, – без тебя все равно никому ничего не досталось бы.

– Ну, хорошо, я возьму. За это я подарю тебе самый красивый рисунок ковра, который у меня есть, ты же зимой будешь ковер ткать, не так ли?

– Вот и договорились, обрадовалась женщина, – И еще, я хочу тебя попросить Маня, когда моя дочка будет выходить замуж, чтобы ты, обязательно пришла на свадьбу. Без тебя не будет весело. Обещаешь?

– Я не знаю, – сказала мама. – У меня все время денег нет, одеть нечего. Если будет не очень холодно, приду и я ей сделаю такой свадебный торт, что в Москве такого не видели. Только для торта мне нужна будет сметана, яйца, масло! Договорились?

– Договорились! Ну и люблю я тебя, Маня! Чтобы ты была здорова!

Моя мама очень хорошо рисовала, а в планировках ковров была известна не только в нашем селе, но и в соседних селах. Тогда ковры ткали вручную и люди хотели, чтобы ковер был необыкновенно красивым , как ни у кого! Мне очень нравились мамины рисунки ковров на миллиметровой бумаге, особенно большие «разбои» разукрашенные цветными карандашами, к которым прилагались расчеты, и схемы по части технологии, где должны быть «узлы», «пасы» , «лацы» и все такое. Люди рассчитывались за проекты продуктами, иногда деньгами или комбикормом для поросят.

Кроме того, мама делала рисунки для вышивания занавесок, ручников, салфеток и скатертей. У нее была толстая папка, которая досталась ей от старших сестер с подобными проектами. Все занавески, ручники, скатерти, наволочки, пододеяльники в нашем доме были вышиты мамиными руками и они были очень оригинальными.

Пока мы были маленькие все наши рубашки, штанишки, платья ночное белье также были шиты мамиными руками. Она умела кроить и особенно увлекалась моделями свадебных платьев. У нее была другая толстая папка с раскроями и люди часто пользовались ее услугами.

Мама была мастерицей по части приготовления свадебных тортов с разными украшениями из разноцветных кремов, а также украшением свадебных блюд всякими рыбками, цветочками, птичками, поросятами и всякого такого, которое делалось из яиц, моркови, красной свеклы, перца, тыквы и прочих цветных продуктов. Часто маме заказывали печь печенья на свадьбах. У нее было много разных форм для теста. Ее гусеницы, рачки, медвежата, рыбки, кренделечки, звездочки и орешки были очень вкусны и оригинальны. Мне нравилось помогать маме делать эти заказы, и я восторгался ее умением.

По дороге домой, мы остановились у калитки цыганского дома и мама кликнула Дуню.

– Масло хочешь? – спросила мама без церемоний поздравления с великим праздником.

– Хочу! – Сразу согласилась Дуня, – и подсолнечное и сливочное, да и от сала не откажусь.

– Вот тебе 2 кг масло сливочного. Кушайте на здоровие!

– Маня, ты что, – удивилась Дуня, – у меня денег нет.

– А я с тобой коммерцию хочу делать, понимаешь – стала хохотать мама. – я хорошую сапу хочу. Твой Василий знает какую. Посмотри на мои руки. Мне нужна такая сапа, чтобы удобная, как игрушка была и все лето точить не нужно было.

– Это можно, – обрадовалась Дуня и стала хохотать тоже.

Вечером этого дня был устроен для меня день рожденья. Я же родился 6 ноября в канун коммунистического праздника. Отец не был на демонстрации. В больнице за это масло не давали. Он от души рассмеялся от наших рассказов. На ужин у нас были вареники, обильно политые маслом. Отец констатировал, что это «выступление» было концом карьеры Негрия. Он как всегда был прав.

Негрий после того как народ публично его осмеял, стал еще сильнее пить, валялся где попало и делал под себя на глазах у людей. Жена его бросила и уехала в Россию. Однажды зимой его нашли мертвым под забором, где он упал после сильного опьянения и замерз. Местные власти решили похоронить его с почестями. Я был тогда в 5 классе и играл в духовом оркестре на баритоне. Наш оркестр должен был играть похоронный марш этому негодяю, чтобы ему было веселее попасть в ад. Я отказался играть. Меня вызвали к директору. Федор Васильевич Морошан, когда-то учился с мамой в одном классе и доводился нам дальним родственником по линии бабушки отца. Он начал меня убеждать и по хорошему, и по строгому, что надо. Я отказался наотрез, сказал, что он воняет и не могу это органически переносить.

Его похоронили без меня. Ребята сильно замерзли на кладбище с холодными трубами, а я маме рассказывал, как я себе представляю похождение Негрия по Аду.

– Представляешь, мама, – сочинял я, – попал, значит Негрий в Ад. Ну, начальник Ада, Скараоцки обрадовался и говорит:

– Заходи, дорогой, мы тебя давно ждем. Ну, поскольку ты был заведующим при Советской Власти, ты можешь выбирать рабочее место по желанию.Так что мы сейчас пройдемся по Аду и, где тебе понравится, там и останешься на веки веков.

Идут, значит, они по Аду.

В одном месте, на большой сковороде, грешные танцуют, а черти огня прибавляют по желанию.

– Ну, как, нравится здесь? Видишь, грешные танцуют им весело, – спросил Скараоцки.

– Нет, я не люблю танцевать, – отвечает Негрий.

– Пошли дальше, – согласился Скараоцки.

В другом месте, грешных в большом казане со смолой варят, но Негрию и это не понравилось. В третьем месте грешных на колы сажают… Тоже не понравилось.

– Пошли дальше, – говорит Скараоцки. Они пришли к большому озеру. Только вместо воды в этом озере г.... бродит. Вонь страшная. А в этом озере стоят грешные в дерьме по шею и курят.

– О, это мне нравится, – говорит Негрий. Ему дали сигаретку и он курит радостный, что попал куда хотел. Вот повезло!

Но, тут Скараоцки с берега командует:

– Кончай перекур! Повернуться вверх ногами…