Корабельный доктор, был толстеньким невысоким человеком лет сорока, с круглым открытым лицом. Венчик седых волос обрамлял загоревшую лысину, а крепенькое брюшко упруго нависало над короткими ножками. Доктор был всегда чисто выбрит и вкусно пах спиртом. А еще доктор улыбался. Он улыбался постоянно, и это ужасно раздражало замполита. Потому что на политзанятиях доктор улыбался тоже, придавая оттенок комичности речам комиссара. Может быть поэтому, а может, просто не любил замполит хороших людей, но при каждом удобном случае он старался сделать доктору гадость. И должность ему это позволяла. Но доктор был очень добрым человеком, он любил людей, животных и даже замполита, что приводило последнего в бешенство.

 

К сожалению, с некоторых пор, доброта доктора стала переходить рамки разумного. Похоже, что многолетняя служба и несочетаемость внутреннего мира с окружающей действительностью все-таки внесли разлад в его психику. И хотя к странностям на флоте привыкли, некоторая неадекватность его поступков могла закончиться в море неприятностями. Это становилось очевидным даже тем, кто к доктору благоволил.

 

Первым нашумевшим "звоночком" стала акция по прикормке крыс. Доктор получал на базе отраву, которую должен был замешивать с пшенной кашей и разбрасывать по углам отсеков и возле норок. А крысы обязаны были ее есть и умирать. Однако крысы не подыхали, а напротив становились все толще, шерстка у них лоснилась, а в бусинках глаз прибавлялось наглости. Вредительскую деятельность пресек бдительный замполит. Оказалось, что доктор кормил крыс вареной кашей, а отраву потихоньку выносил с корабля. Потому, что крыс он тоже любил.

 

Вторым "звоночком" стала вакцинация мотористов "прививкой от крыс". После нее, по мысли доктора, матросы и крысы должны были возлюбить друг друга, разрешив, таким образом, многовековой конфликт. История получила огласку, а командир решил более не испытывать судьбу перед выходом на боевое дежурство и отправил доктора на обследование в госпиталь, выделив сопровождающим самого бесполезного человека на корабле, того же замполита.

 

Когда доктор со своим конвоиром прибыли в госпиталь, там творился обычный флотский бардак, никого из врачей не было на месте. Доктор усадил замполита на скамеечке, а сам обязался найти начальника психоневрологического отделения. И, разумеется, он знал, где его нужно искать.

 

Разговор врачей под медицинский спирт, изобиловал специальными терминами и предварительными диагнозами. И когда доктор уходил из кабинета своего коллеги, в двери обернулся и еще раз напомнил: - Имей ввиду, он уверен, что привел меня на обследование.

 

Замполит начал волноваться, когда объявился благоухающий свежим спиртовым душком подопечный. Возле кабинета начальника отделения, он приказал остаться доктору в коридоре, а сам, испросив разрешения, вошел.

- Товарищ, капитан третьего ранга, - доложил замполит от двери, - привел на

обследование нашего доктора. Похоже, с катушек слетел, бедняга, - сфальшивил он на последней фразе, и дверь закрылась, заглушив продолжение доклада.

 

Некоторое время в кабинете тихо бубнили, потом раздался возмущенный голос замполита и успокаивающий голос начальника. Затем раздался грохот, и над дверью загорелась красная лампочка, где-то протрещал звонок. По коридору протопали два дюжих матроса-санитара. А еще через минуту из кабинета мимо доброго доктора, прошли те же матросы, крепко держа завернутого в смирительную рубашку замполита. Он извивался как гусеница шелкопряда и орал на весь коридор. Речь его была нечленораздельна, но многословна. Отдельные осмысленные фразы, имей они силу материализации, грозили повергнуть в геенну огненную начальника отделения, его родню, весь госпиталь и собственно флот.

 

А коллеги выпили еще немного спирта, посокрушались на тему "до чего доводит служба", подписали необходимые бумаги, и доктор убыл на корабль. Утром, он свежевыбритый, по доброму улыбаясь, докладывал обалдевшему командиру: "Замполита в госпиталь сдал, предварительный диагноз - шизофрения".