Пролог

Я родился в офицерской семье. Мой папа, Сорин Борис Львович, 1922года рождения, подполковник, участник ВОВ. В период войны штурман морской авиации. У них из выпуска в живых, в период ВОВ, осталось всего два человека, он в том числе. Он много рассказывал о своей семье, у которой была своя необычная судьба. И мне очень захотелось восстановить события тех далеких лет. Особенно интересовала судьба брата моего отца Рувима, который погиб, сгорел в танке в 1943 году под Курском, но все попорядку.

В двадцатые годы они жили в городе Полоцке. Лев Моисеевич занимал высокую должность директора какого-то комбината. Его жена Роза Самуиловна была домохозяйкой. В 1922 году у них родился сын, которого назвали Борух. На улице его звали просто – Борька. Борька рос шкодливым ребенком, любил отчаянно драться на улице с мальчишками и озорничать дома. Был он смуглым, черноволосым, с каре-зелеными большими глазами, весь в отца. В 1924 году, когда Полоцк вошел в состав Белорусской ССР, в семье Льва Моисеевича родился второй мальчик, которого назвали Рувим. Мама Роза сразу умерла от родовой горячки. Рувка был очень похож на маму. Светлокожий, черноволосый, с громадными серыми глазами. Характер у него, в отличие от старшего бра-та, был тихий. В драки он сам не вступал, зная, что его обязательно защитит старший брат. Но в случае необходимости, когда Борьке во время драки было совсем худо, незамедлительно вступал в «бой».

В 1925 году Лев Моисеевич, которому было очень тяжело одному воспитывать двух сыновей, женился вторично. Жену звали Рива, которая в 1926 году родила ему дочку Фанечку, синеглазую, темноволосую, кудрявую девочку. К концу двадцатых годов Лев Моисеевич получил повышение, и вся семья переехала в город Витебск. В 1927 году Борька пошел в школу, а через два года к нему присоединился и Рувка. Братья не давали себя в обиду и, не смотря на хулиганистый характер, прекрасно учились. Правда, привязанности у них были разные. Бориса тянуло в небо, и он мечтал стать летчиком. Рувима к себе манила техника, он часами мог вместе с папиным водителем ковыряться в моторе, все знал о марках современных автомобилей, но главной его мечтой были раз-личные самоходные орудия, танки и вообще вся военная техника. Тридцатые годы семья провела без потерь. Лев Самуилович был членом обкома Витебской области, часто выезжал в командировки и почему-то постоянно брал Борьку с собой. Видимо, чтобы разгрузить от домашних забот жену Ривочку. Семья жила в обкомовском отдельном доме. Тогда такие дома не называли коттеджем, а просто: пятистенка. Дома все разговаривали на еврейском языке – «идиш», который был сродни с немецким языком, поэтому детям в школе хорошо давался немецкий язык, что и сыграло роковую роль в жизни Рувы.

В 1940 году Борис пришел в военкомат на призывную комиссию и попросил, чтобы его направили в летное училище, но из-за каких-то проблем с сердцем, не прошел медицинскую комиссию. Ему предложили поступление в авиационное - техническое училище и он согласился.

Война

1941 год,22 июня, сразу после нападения фашистской Германии на СССР в городе была объявлена мобилизация в Красную Армию.

3 июля в Витебске и области началась эвакуация промышленных предприятий на восток СССР. Было эвакуировано 37 основных предприятий города (станкостроительные заводы им. Коминтерна и Кирова, трикотажные фабрики им. КИМ и Клары Цеткин, льнопрядильная фабрика «Двина» и др.). В тыл страны ушли 2500 вагонов с оборудованием и готовой продукцией. С имуществом предприятий эвакуировались и их рабочие. Эвакуация продолжалась до 9 июля. По директивам советских властей, всё, что не могли или не успели вывезти, подлежало уничтожению.

Мне удалось найти директиву И.В. Сталина от 29 июня 1941года: ДИРЕКТИВА от 29 июня 1941 года № П509 Председатель Совнаркома СССР и секретарь ЦК ВКП(б) И. СТАЛИН: не оставлять противнику ни килограмма хлеба, ни литра горючего. Колхозники должны угонять скот, хлеб сдавать под сохранность государственным органам для вывозки его в тыловые районы. Все ценное имущество, в том числе цветные металлы, хлеб и горючее, которое не может быть вывезено, должно безусловно уничтожаться.

Руководствуясь тактикой выжженной земли в Витебске, планомерно уничтожали: вначале сжигали базы воинских частей: а потом и здания в центре. К приходу фашистских войск город пылал, были взорваны мосты через Двину и другие жизненно важные объекты.

Лев Моисеевич, сразу эвакуировал семью в город Набережные Челны. Им очень повезло попасть, как и другим эвакуировавшимся семьям в эшелон, который направлялся в Татарстан. По дороге, эшелон, который следовал на несколько часов после них, попал под бомбежку и многие семьи погибли. Сам, Лев Моисеевич, оставшись в городе, так же как и остальные обкомовцы, принял активное участие в выполнении директивы И. В. Сталина. Из города выбирались пеш-ком и на попутном транспорте. За спиной слышались разрывы авиабомб и беспорядочная стрельба.

Как они добирались до места эвакуации семей, отдельная история. Дошли не все. Многих товарищей хоронили по дороге, у кого не выдержало сердце, у кого-то сдали нервы.

Родные разместились в маленьком общежитии. Лев Моисеевич, по прибытии, представился местным властям самоуправления и тут же получил предложение возглавить Мелькомбинат. Задача была одна: обеспечить фронт, а заодно и местное население хлебом. Он сразу согласился. Под мобилизацию он не подходил, т.к. в юности получил травму правой кисти, практически потеряв на ней четыре пальца.

Через несколько дней, Рувка, которому уже исполнилось 17 лет, направился на призывной пункт и стал писать заявление о призыве его в ряды Красной Армии и немедленной отправке на фронт. В приемной комиссии ему отказали и посоветовали дождаться восемнадцатилетия, а пока окончить курсы при ДОСААФ по любой предлагаемой специальности.

В ДОСААФе курсов по подготовке танкистов, куда он очень стремился, не было. Были другие по разным специальностям, но Рувка хотел быть только танкистом. Ему предложили курсы механизаторов, что было очень сродни, в будущем, с управлением танка. Во всяком случае, так ему объяснили при приеме заявления. Рувка согласился. Целыми днями он пропадал на занятиях, научился виртуозно управлять гусеничным трактором. Преподаватель одобрительно кивал головой, повторяя вслух другим нерадивым ученикам: - учитесь у этого юноши, он хочет стать танкистом, и он им будет, запомните мои слова. У этого парня большое будущее.

Будущее у Рувки было, но никто не знал какое. Ему едва исполнилось восемнадцать, как он уже стоял перед председателем призывной комиссии:

- Я окончил курсы механизаторов – трактористов, - начал он свое обращение к приемной комиссии,- мне исполнилось восемнадцать лет и я хочу служить в танковых войсках.

- Комсомолец?

- Да!

- Это твой отец руководит нашим Мелькомбинатом?

- Так точно, мой!

- А он в курсе, куда ты собрался?

- Мой папа коммунист, мой брат уже два года воюет с фашистскими ассами и мое место там же, на фронте.

Через несколько дней, попрощавшись с родными, Рувим прибыл в Отдельный 245 танковый полк. Шел 1942 год.

«Что Вы умеете делать?» —спросил на собеседовании старший политрук, внимательно рассматривая личное дело призывника.

Управляю гусеничным трактором, в совершенстве владею немецким языком.

— Это уже интересно, хотите служить в разведке?

- Как это, в разведке, а стать танкистом?

- Одно другому не помеха. Сначала окончите восьмимесячные курсы младших танковых специалистов по программе командиров танка, а затем мы вас познакомим с профессией танкового разведчика.

- Я согласен!

Учеба тянулась утомительно долго. В одном из писем домой Рувка писал, что устал учиться и хочет быстрее попасть на фронт. Он откровенно завидовал брату, который уже два года бил врага, а он должен посещать скучные занятия. Вождению танком овладел очень быстро и в совершенстве. Сказалась подготовка в школе механизаторов. Но необходимо было еще изучить тактику ведения боя, картографию, психологию врага. К сожалению, очень много времени уделялось политзанятиям, хотя и это было необходимо, т.к. по окончанию курсов он становился командиром танка, а это накладывало определенную ответственность. И вот, выпуск!

- Курсант Сорин Рувим Львович, выйти из строя, - прозвучала долгожданная команда, - Вам присваивается звание: младший сержант танковых воск и вручается свидетельство об окончании курсов «Младших командиров» танка, а завтра вы возвращаетесь в свой родной 245 танковый полк.

К этому времени уже был сформирована 91 отдельная танковая бригада, в состав которой и входили танки «Малютка Т-60». Их задачей, была разведка в тылу врага. Интересна история создания этого танка, экипаж которого составлял всего два человека.

25 февраля 1943 года в газете «Омская правда» было опубликовано письмо шестилетней Ады Занегиной, девочки, эвакуированной со своей матерью, Полиной Терентьевной, врачом, из города Сычёвка Смоленской области в деревню Усовка Марьяновского района Омской области. В письме говорилось:

«Я Ада Занегина. Мне шесть лет. Пишу по-печатному. Гитлер выгнал меня из города Сычевка Смоленской области. Я хочу домой. Маленькая я, а знаю, что надо разбить Гитлера и тогда поедем домой. Мама отдала деньги на танк. Я собрала на куклу 122 рубля и 25 копеек. А теперь отдаю их на танк. Дорогой дядя редактор! Напишите в своей газете всем детям, чтобы они тоже свои деньги отдали на танк. И назовем его «Малютка». Когда наш танк разобьет Гитлера, мы поедем домой. Ада. Моя мама врач, а папа танкист»

Ада Занегина (Адель Александровна Воронец) в детстве.

Отец девочки, танкист Александр Занегин, находился в действующей армии, впоследствии погиб в ходе Курской битвы. Как позднее вспоминала Адель Александровна Воронец (Занегина), ставшая врачом-окулистом, идея пожертвовать деньги на танк пришла ей в голову самой, а мама посоветовала написать об этом в газету письмо. Ряд источников высказывал точку зрения, согласно которой взрослые руководили детьми. С другой стороны, современные публицисты отмечали, что такое утверждение "вряд ли справедливо"

После публикации письма Ады в редакцию газеты пошли письма от других детей области, желавших отдать свои небольшие сбережения на строительства танка «Малютка». В отделении Госбанка СССР по Омской области открыли специальный счёт № 350035, на который зачислялись собранные детьми средства, а в газете появилась специальная рубрика, освещавшая продвижение инициативы Ады.

В итоге, было собрано 160 886 рублей, после чего деньги были перечислены в Фонд обороны, а Омское ГОРОНО направило Верховному Главнокомандующему телеграмму, сообщив, что дошкольниками Омска собраны денежные средства на постройку танка, который они просят назвать «Малютка». В мае 1943 года на эту телеграмму пришёл ответ от Верховного Главнокомандующего: «Прошу передать дошкольникам города Омска, собравшим на строительство танка «Малютка» 160886 рублей, мой горячий привет и благодарность Красной Армии. Верховный Главнокомандующий Маршал Советского Союза И. Сталин.»

Механиком водителем танка был назначен житель города Ленинграда Сережка Федотов. С Рувимом они были од-ногодки и поэтому быстро сошлись характерами. Сергей сильно переживал за судьбу своих близких, оставленных в блокадном городе. Ни писем, ни каких-либо известий от них не было. Рувим, как только мог, успокаивал своего напарника, но известия, которые приходили оттуда, были не утешительные. Правда и времени на обсуждения не было совсем. «Малютка» моталась по тылам противника выясняя обстановку и место их расположения. Рувка, который в совершенстве владел немецким языком, прослушивал перехваченные переговоры противника, тут же передавал их по радиостанции в штаб батальона.

Наступил июль 1943 года. Фашисты готовили крупно-масштабную операцию на Курской дуге, под кодовым названием: «Цитадель». Курская дуга получило свое название, как стратегический выступ линии фронта. После этой битвы она получила еще одно название: Огненная дуга. Но это уже позже. А сейчас Малютка рыскала повсюду, чтобы разыскать место дислокации немецких танков.

Наступило 10 июля. Как назло, в этом году стояло неимоверно жаркое лето. Дождей не было несколько недель. Зелень на деревьях пожухла, ветви поникли, уже ни на что не надеясь. Не скошенное никем жнивье стелилось по полям, местами скатываясь грубым волоком. Яркое и беспощадное солнце, своими лучами, прожигало на сквозь все, что попа-далось на пути. Больше всего доставалось танкистам. Внутри машины было настоящее пекло.

- Командир, - взмолился Сергей, после многочасового объезда очередного сожженного фашистами поселения, - может быть, вернемся к своим, я чувствую, что от этой жары теряю сознание.

- Потерпи, брат. Я только что слышал немецкую речь. Не нравятся мне вот те стога сена, что стоят за выжженной околицей. Все сгорело, а они целехонькие. Что-то тут не так. И стогов этих уж очень много. Давай-ка пальнем в их сторону.

Рувка навел пушку в сторону предполагаемого противника и произвел выстрел. Стог разлетелся в разные стороны, а на его месте оказался немецкий танк.

- Я их нашел, - закричал Рувим в радиостанцию, - они здесь в районе деревни Сафонова. Принимаю огонь на себя! Прощайте, товарищи!

- Командир, уходим? – закричал механик – водитель.

- Не успеем, я открываю огонь из пулемета, а ты уходи через нижний люк.

- Рувка, я тебя не брошу, погибать так вместе.

Внезапно ожили закамуфлированные стога сена, фашисты, поняв, что их раскрыли, прямой наводкой начали расстреливать наш танк «Т – 60, названной Малютка». От прямого попадания в башню танк загорелся. Сережка, пытаясь маневрировать, давал возможность командиру, стреляя из пушки, еще какое-то время защищаться, но силы были явно неравные

12 июля началось летнее стратегическое наступление вермахта «Цитадель» на северном и южном фасах Курского плацдарма.

Через несколько дней местные жители на окраине сгоревшего села подобрали обгоревшего танкиста. Он назвал себя Сергеем Федотовым и просил передать командованию о том, что задание они выполнили, и о судьбе его командира младшего сержанта Рувима Сорина. Сергей через несколько дней от полученных ожогов скончался. Битва на Курской дуге продлилась до августа месяца и только тогда жители села Сафонова передали полученную от обгоревшего танкиста информацию военным, перепутав имя Рувим на Лувим. Ро-дителям Рувы уже пришла похоронка, что он пропал безвести и только в конце пятидесятых годов из разобранных архивных документов, было установлено место гибели и место захоронения останков Рувима Сорина.