Бред собачий

1

…черная тень притаилась за скрипучей дверью, покрытой облупившейся краской, непонятного в наступивших сумерках, цвета. Шорохи в углах комнат становились все нервозней, как будто кто-то запутался в сети последних отблесков далекого света и безуспешно пытался выбраться. Где-то далеко в доме послышались голоса. Тень безмолвно наблюдала через приоткрытый проем. Ей был хорошо виден большой участок коридора с поворотом. Удачная позиция для прыжка…» - Я посмотрела на часы: «Черт!»,- книга захлопнулась и выпала из рук: «Уже пол пятого, опять на курсы опаздываю».

Выключив магнитофон, и быстро собравшись, я выскочила на улицу. Хорошо хоть погода хорошая, солнышко светит, и опаздывать приятней. Зимой, бывало, стоишь, ждешь эту проклятущую маршрутку, снег в лицо, ветер в спину, всю до дрожи пробирает. А вокруг такие же как ты, желающие поскорее укрыться в теплом транспортном чреве. Приходиться всю свою наглость применить, чтобы не остаться среди не уместившихся, дожидаться следующую машину. А если останешься, то опять снег, ветер. Бррр. Хорошо, что весна!

Так я окончательно и решила, пока бежала до остановки. Маршрутное такси приветливо махнуло мне белым новеньким задом и скрылось за поворотом. Я тихо выругалась и принялась проклинать все на свете. Не то что бы меня это очень сильно расстроило, просто так я реагирую на все, даже очень мелкие неприятности. Кроме того, мне так надоело опаздывать. Ведь опаздываю-то я всегда и везде. Когда-нибудь я обязательно опоздаю на что-нибудь очень важное. Например, не собственную свадьбу, а может даже на похороны…

Так, что у нас сегодня? Среда. Значит сегодня литература. О-ох. Как же я устала от этих курсов. Вообще так надоела учеба. Тут, понимаешь, погода такая прекрасная, солнышко светит, птички поют, а ты сиди, зубри, к экзаменам готовься. Тоска. Дети, не ходите в одиннадцатый класс! А тем, кто все-таки пойдет, медаль надо давать, как герою социалистического труда. Сейчас бы на природу с компанией, прохладного пива, песни под гитару. А вместо этого придется слушать про рассказы Чехова. Нет, я против Антона Павловича конечно ничего не имею, он человек тоже из наших был, с юмором то есть, но сегодня душа у меня к нему не лежит как-то. А если не ехать? Нет, Лариска обидится, что я не пришла. Да и маршрутка уже подкатила.

Проезжая мимо следующей остановки, я увидела Маринку с Нинкой, уже изготовившихся запрыгнуть в «газель», они тоже опаздывали. Однако наша машина проехала мимо, и девчонки в бессильной злобе, разве что не затопали ногами, грозя куда-то в пустоту. А я, признаюсь, даже улыбнулась этому, хоть и не отличаюсь особой злорадностью.

До универа добежала быстро – помогли удобные кроссовки. Ворвавшись в 307-ую, я обнаружила, что занятие еще не началось, видимо преподавательница сама опаздывала, и это хорошо. Зато вся аудитория обратила пытливые взгляды на возникшую в дверях запыхавшуюся взъерошенную девчонку, то есть на меня. Ну, насчет всей аудитории я немного преувеличила, от всей группы к середине весны осталось от силы человек пятнадцать-двадцать – самые стойкие. Узнав меня, большинство, поздоровавшись, вновь занялись своими делами. Лариска помахала мне рукой с дальней парты: «Опаздываешь?» - хитро протянула она и театрально покачала головой. Я в ответ только махнула рукой и определила свою ветровку на вбитую в стену вешалку.

Вошла преподавательница, я так до сих пор и не запомнила, как ее зовут.

«Ну, рассказывай?» - Лара придвинулась ко мне, когда мы записали тему занятия. Я вопросительно посмотрела на нее. «Ну, как жизнь, рассказывай?» - шепотом пояснила соседка.

- Да так, как обычно. Опоздала, вот видишь…

- Опять свои книжки читала?

Я утвердительно кивнула головой.

- И что ты находишь в этих ужастиках?

- А ты попробуй, советую

- Вот еще, - Лариска откинула темную прядь, упавшую на лицо. - у меня и других дел хватает. Хочешь новость? – она загадочно прищурилась, выдерживая продолжительную паузу.

- Ну, давай же, - не выдержала я и от любопытства вскрикнула так громко, что все обернулись, удивленно глядя в нашу сторону. Под взглядом многих глаз, виновато и глупо улыбаясь, я постаралась зажаться как можно глубже в парту. Вроде, я не я и хата не моя.

Когда занятие продолжилось, Лариска с очень гордым видом протянула мне пальцы, на одном из которых блестело светлое узорное колечко. – Это Мой подарил, серебряное.

Я приняла ее руку, рассматривая плетеный ободочек. Везет же некоторым. Моя соседка была, конечно, симпатичная восточная девушка, с темными волосами и такими же глазами. Еще она была очень веселым и приятным человеком. Мне, кажется, что она могла бы найти общий язык даже с инопланетянином с далекой звездной системы, и уж, точно, она нравилась парням. И, естественно, ей дарили подарки. Но ведь и я не хуже. Впрочем, наверное, я слишком гордая и своенравная для всяких там романтических соплей…

- Ну как? – голос Лары, немного обиженный моим долгим молчанием, вывел меня из задумчивости.

- Очень мило. – я улыбнулась в ответ.

- Я знаю, – она прижала руку к груди и мечтательно закатила глаза.

В аудитории вновь оживились. Что-то в двери привлекло всеобщее внимание. Даже лекторша остановилась и улыбнулась. Я же в упор не замечала в том углу ничего необычного. Хотя… Ой, это же щенок. Маленькая серая собачонка, неуверенной походкой, с чуть по щенячьи кривоватыми лапками, вышагивала к лекторше, громко шлепая по линолеуму.

-В гости к нам пришел? – женщина весело смеялась.

А щенок в ответ завилял крошечным хвостиком, глядя на нее.

-Можешь послушать.

И тот, как будто только и ждал разрешения, прямо на месте плюхнулся на задние лапы.

А мы продолжили разбирать «Даму с собачкой».

«Тень безмолвно наблюдала через приоткрытый проем. Ей был хорошо виден большой участок коридора с поворотом. Удачная позиция для прыжка…», «Чем же там все закончится? Неужели она сожрет и Курта, он же такой хорошенький. Наверное хорошенький. По крайней мере так написано. Он хотя бы сильный и благородный. А почему же наши парни так опустились? У них все грубо и просто, ни какой романтики. Да вся жизнь у нас такая. Жаль. Эх изменить бы все. Вот бы что-нибудь случилось…

Непонятный хруст вернул меня к реальности, оглядевшись, я обнаружила, что это щенок пытается разгрызть край лекторского стола. Какой он забавный. С таким старанием трудится, аж лапами упирается. Глупый, и еще хвостом возит по полу. Удивительное маленькое создание. Какие же должны у него быть крепкие зубки.

Бросив неблагодарное занятие, зверюга, под аккомпанемент рассказа о футлярности, отправилась путешествовать по рядам. Щенок пролезал под партами и лавками, выбирался на середину, нарезал круги, с видом покупателя в элитном магазине. Казалось, он ищет что-то, придирчиво обнюхивая все вокруг, как хозяин, потерявший в собственном доме очки.

- У тебя есть для него что-нибудь, - поинтересовалась Лариска.

Я только покачала головой, а потом, будто вспомнив, протянула ей одну из рук. Она в недоумении посмотрела на меня. Я демонстративно поднесла запястье к ее зубам.

- Ам, - она хотела было меня укусить, но мы обе весело рассмеялись.

А щенок подошел к девчонке в черном пиджаке напротив, и принялся лизать ее руку. Та радостно улыбнулась и хотела его погладить, но щенок увернулся и продолжал тыкаться носом в ее пальцы.

Я протянула руку к собачонке в надежде, что она подойдет и ко мне, но упрямый щенок даже не взглянул в нашу сторону, а развернувшись быстро побежал к двери. Добежав до проема, оглянулся и скрылся в коридоре.

Жалко. Я злобно глянула на счастливую девчонку в черном, она радостно улыбалась соседу, что-то рассказывая и потирая мокрые пальцы. Кикимора. Ну вот опять, как всегда: всем фиг, а мне два. Даже собачонка подошла к другой. Что же за жизнь такая, скучная. Если чего-нибудь не случится, я сойду с ума.

Случилось. Мы как раз уже спустились на первый этаж, когда сверху раздался вопль. Не крик, а именно вопль, по другому и не назовешь этот протяжный жуткий плачущий звук. Обернувшись, я увидела стремительное приближение темного предмета. К нашим ногам скатилось тело. Нога была неестественно подвернута, а шея выгнута так, что кожа собралась глубокими складками. Это была девчонка в черном пиджаке. Она была мертва. Русые волосы ее рассыпались по грязным ступеням. В мутных глазах застыл стекленеющий ужас. Такого никогда не забыть. Мертва… Секунду я оторопело на нее пялилась, куда-то отступая, а потом явственно удостоверилась, что земля все-таки кружится вокруг оси, и что мои ноги решили взять себе внеочередной отпуск. Пока я садилась попой на пол, Лариска что-то завыла, мне показалось, что она скулит. А потом потушили свет и зажгли свечи, зажужжали мухи, запели птицы… Чьи-то заботливые руки подняли меня с пола и отвели на скамейку в холе. Хорошие руки. Сильные руки. Я сжала чужие пальцы, лежащие на моем плече, и повернулась к их хозяину. Не сразу разглядела молодого человека, сидящего рядом. Наверное студент. И вроде симпатичный. Он посмотрел на меня своими небесными глазами, попытался ободряюще улыбнуться, но непослушные губы сползли в кислую мину. Молодой человек вздохнул и ушел… Вот так, просто ушел, сказав на прощание : «Не плачь.» Ушел и не обернулся. Как всегда…

Не плачь? Вот еще! Буду я плакать! Я не маленькая сопливая девочка. Нет.

«Мамочка» - дома я бросилась на шею к матери, сквозь слезы навзрыд пытаясь объяснить, что произошло. Она почти ничего не поняла, но утешала меня как в раннем детстве, гладя по голове и шепча что-то ласковое. На ночь меня напоили «карвололом». А с утра я чувствовала себя просто отвратительно от того, что не смогла сдержаться, а еще от того, что за своей истерикой не заметила чужого горя. Я впервые попыталась осмыслить это. Мертва. Как же так? Только что веселая, живая с мокрыми пальчиками. Я вдруг почувствовала к ней такую нежность и жалость. Нет. Ну разве может так быть. Мы ее теперь никогда не забудем, те кто был там. Боже.

Вся жизнь как-то сразу изменилась. Она уже больше не казалась скучной, она казалась мне страшной. Я все больше молчала, погруженная в тяжкие раздумья. Как? Спрашивала я у ее стекленеющих глаз в моей памяти. Как? В новостях сказали, что у девушки случился приступ и она не удержалась на ступеньках. А как же вопль? Я видела приступы, люди не стонут, а хрипят. Но тогда… Это был обреченный крик терзаемой души. Она до сих пор кричит. Я стала вздрагивать от любого громкого звука. А от грохота падающих вещей у меня вообще дыхание останавливается. Надеюсь, что это пройдет.

2

Две недели спустя.

Лариска как всегда уселась за дальнюю парту, я возражать не стала. Моя соседка, как мне показалось, осунулась за это время. Мы не виделись с ней с того самого дня, я даже, к своему стыду, не знаю, что с ней было. Но, усевшись рядом, мы не спешили делиться впечатлениями. И долго сидели молча. Первой начала она. Так я узнала, что у Лариски случилась нервная истерика, и для нее даже вызывали психиатра, но все обошлось. Лара смотрела новости, и слышала тоже, что и я. Ничего нового. А потом, помедлив, она добавила:

- Я рассталась со своим.

- Почему?

- Знаешь, мне кажется, что я трачу жизнь на что-то ненужное. – я удивленно посмотрела на подругу, а она совершенно спокойно и размеренно продолжала, - Я боюсь, что могу чего-то не успеть…

Вошла преподавательница. И наш разговор остановился.

Молча глядя в свои тетради, мы строчили лекцию. Пока наконец, я не выдержала и нервно отбросив ручку на стол спросила:

- Ты веришь, что это был приступ?

Лара посмотрела на меня удивленно и, как мне показалось, испуганно:

- Ты тоже так думаешь?

- Как? – удивилась в свою очередь я.

- Я ведь еще кое-что слышала, - она понизила голос и жестом пригласила придвинуться, - говорят, что нельзя на этой лестнице так переломать кости.

Я округлившимися глазами смотрела на Лариску:

- И что ты думаешь?

- Это могло быть убийство…- еще тише сообщила соседка.

Я разочарованно отодвинулась. Тоже мне секрет. Чушь на постном масле. Следствие уже давно все проверило. Кроме того, кому это надо? Она же всего лишь одиннадцатиклассница… Была. Нет, это бред. Да и потом, этот крик…

В приоткрытую дверь просунулась щенячья мордочка.

- А, старый знакомый, - улыбнулась лекторша, - ну заходи.

Щенок уверенной походкой без малейших колебаний прошел мимо ее стола, огляделся, принюхался. Две девчонки на первой парте радостно замахали ему руками. Я тоже улыбнулась этому забавному существу. Какой он все-таки милый. А щенок целенаправленно засеменил к окошку. У первой парты он остановился и подставил свою мордочку под протянутые к нему девичьи ладони. Обслюнявив смеющихся девчонок, он с гордостью удалился, звонко тявкнув на прощанье. Я с тоской поглядела ему в след. Как быстро он ушел в этот раз. Маленький…

А те две девчонки быстро засобирались, видимо опаздывал куда-то, они часто уходили до звонка.

Сегодня мы с Ларой решили спуститься другой лестнице, не то что бы из-за страхов и суеверий, но просто так, на всякий случай. На втором этаже мы догнали старого знакомого – того самого щенка, он обернулся и грустно посмотрел на нас, почти человечьими глазами. Лариска нагнулась к нему, чтобы погладить, но он ловко увернулся. Она вновь потянулась к щенку, пытаясь загрести его в охапку, но он и на этот раз от нее ушел. Наконец Лара поймала щенка за лапу, и он остановился, повернув к ней голову. Я подумала, что он может укусить подругу. Но щенок вместо этого устало ткнулся мордой в ее ладонь. А потом убежал, так быстро, что я не успела заметить куда; вниз или дальше по этажу.

На улице было как-то тревожно. Пройдя через ворота, мы заметили скопление людей на выходе из переулка. Кто-то громко кричал. Послышался вой сирен. Разорвав толпу, подъехала скорая, а следом милиция. Мы с Лариской удивленно и испуганно переглянулись и поспешили туда. Милиция уже все оцепила, и нас к месту происшествия не пропустили, впрочем, там нам делать было нечего, и так все ясно. Судя по кровавым следам на бампере и лобовом стекле стоящей рядом машины, кого-то уже не вернуть.

- Знаешь, она не съела Курта. – я протянула отстраненным тоном.

- Что? - Лариса удивленно на меня воззрилась.

- Он ее убил, и остался с этой смазливой дурой, Сью. Лучше бы она его съела…

- Что за чушь ты несешь? – одернула меня подруга.

Но я уже смотрела в другую сторону. Там в толпе мелькнуло что-то знакомое. Между любопытными прохожими, заполонившими и так небольшое пространство выезда из переулка, пробирался тот самый небесноглазый студент. Сама не понимая зачем, я побежала в толпу, вновь теряя и ища его глазами. Бешеная круговерть мелькающих лиц захватила меня, перемешав в сознании все части света.

Бум. Я на кого-то налетела. Чьи-то руки с силой схватили меня за плечи. Уже готовая вырываться, я подняла глаза. Это он. Он был сильно встревожен, чудесные глаза его лихорадочно бегали. Открыв рот и от недоумения ловя им воздух, я бешено таращилась на парня. Он с силой прижал меня, и громко крикну почти в самое ухо: «Это все собаки. Берегись собак…» От страшного гула в ушах я зажмурила глаза, казалось, что барабанные перепонки не выдержат и моя голова взорвется. Когда я вновь вернулась к реальности, его рядом уже не было. Опять. Хотя, может, это к лучшему. Он, наверное, сумасшедший. Что за бред он нес про собак? Я еще раз огляделась. Толпа заметно поредела. Лариски нигде не было. Странно. Наверное, она не нашла меня и пошла домой. Только бы не обиделась. Тяжко вздохнув, я вяло побрела на остановку. И за что мне все это? Еще раз обернувшись, сквозь оцепление я заметила на земле женскую сумку, лежащую поодаль. Где-то я такую уже видела.

Из новостей я узнала, что жертвами аварии стали две девушки. Обе скончались сразу.

- Вот так, будь внимательней с машинами, - наставительно сказала мама, которая просто обожает смотреть по телевизору всякие происшествия и криминал, а потом пересказывать их всем подряд, - я тут недавно смотрела…

- Да, подожди ты…

- Нет, ты послушай..

- Можешь немного помолчать…

- Мать слушать надо…

- Помолчи!!!

В это время на экране появились фотографии жертв. Это были мои одногруппницы. Те, с первой парты, что ушли по раньше. Какова судьба! Ушли раньше с занятия, чтобы умереть. Задержись они хоть на пару минут, ни чего могло не случиться. Это на какой же скорости надо ехать, чтобы сбить на смерть сразу двоих? Это кем же вообще надо быть…

- …сколь раз тебе говорить? Ты почему со мной не разговариваешь? – оказывается, я около минуты тупо пялилась в экран, пока мама читала мне какие-то нотации. – Я к кому обращаюсь?

- Не надо, мам, - я осторожно отодвинула ее в сторону, - мне не хорошо.

3

Слава Богу, что сегодня последнее занятие. Я больше не могу видеть эти стены, я боюсь здешних лестниц и проклятого переулка. И какое счастье, что мой факультет в другом корпусе. Еще полтора часа, и я больше никогда не подступлю к этому гиблому месту и на сто метров. Я убегу отсюда, и постараюсь стереть из памяти эту страницу моей жизни. Хотя многое изменилось, меня захватили глупые суеверия, темнота нагоняет необъяснимый страх, я даже ужастики читать перестала, хватит, насмотрелась на реальность. Но теперь все. Я и сегодня не хотела идти. Но мать настояла, уговаривая, что это последний раз. Да и с Лариской надо попрощаться, кто знает, столкнет ли нас еще судьба. Ведь у нас с ней разные факультеты. А она за восемь месяцев стала мне хорошим другом. Я же даже не знаю где ее искать, столько хочется сказать…

Но моя соседка почему-то опаздывала. Лекция уже началась, а ее все не было. Неужели она на меня так сильно обиделась за прошлый раз? Или может она заболела? Или… В глазах потемнело, голова гудела как медный таз, растревоженный ударом. С трудом разлепив веки, я ничего не увидела. Неожиданные сумерки окутали аудиторию, сузив ее до размеров небольшой комнаты, потолок грозно навис над головой, давя тяжелым воздухом. Немного привыкнув, я различила очертания окон и ближние парты, вдруг подряхлевшие, и облупившиеся так, что струпья краски завитками лежали на изъеденном дереве. В углах послышалось шуршание, сначала легкое, но все нарастающее с каждым моим вздохом. Звук был похож на ворчливый говор и сопенье вперемешку. Будто кто-то неловко пытался освободиться от сковывавших пут. Там, откуда доносилась возня, воздух начинал пульсировать, мрак, казалось, жил своей жизнью, шевелясь и ерзая, он надвигался со всех сторон. От стены напротив, там где должна была быть доска, оторвалась часть пустоты, и подавляя все вокруг густо-черным своим естеством, принимала форму размытого силуэта. Тень росла и крепла, становясь похожей на человеческую фигуру. Все отчетливей проявлялись длинные когтистые руки, ловящие пустоту вокруг себя. А там, где могла быть голова, загорелись и мигнули красные огоньки глаз. Тень раскрыла бездонную пасть и уверенно сказала: « … именно поэтому, мы можем отнести раннее творчество Горького к романтизму.»

Я ошалело подняла голову и обнаружила себя все в той же привычной 307-ой аудитории, среди знакомых ребят. Уф. И как же это меня угораздило заснуть посреди лекции? Да еще и сны какие! Нет, нервы пора лечить. Я так вскоре психом стану. Опустив глаза на свои конспекты, я обнаружила, что последняя строчка была записана чужим почерком. «Берегись собак!». Меня прошиб холодный пот. Я этого не писала. Мамочки! Что же это происходит со мной. Бред? Белая горячка? «Или скорее белая собачка»- я саркастически ухмыльнулась. Не могла же я не заметить, что сошла сума. Впрочем, кто же в этом признается? Одно утешает, если тот голубоглазый студент не плод моего больного воображения, то не я одна здесь не в себе. Может, он меня бешенством заразил? Собачьим? «Берегись собак!». Каких к черту собак? Того маленького щенка что ли? Ой! А если правда? Дай подумать. Первый раз он подошел к девчонке в черном, и вскоре у нее случился приступ, потом он подходил к девчонкам с первой парты, и … авария. И еще… Лариска поймала его на лестнице. Вот дура. А потом она бесследно исчезла. Боже! Нет. Что я несу! Это же не фильм ужасов. Смерть в образе собаки! Бред… Что-то мокрое коснулось моих пальцев, лежащих на лавке, и я инстинктивно отдернула руку. Сердце вдруг похолодело. Захлебнувшись последним вздохом, я опустила глаза к полу… Мамочка!