ПУШИСТЫЙ ПРОФЕССОР

 

ИЛИ СОБОЛИНЫЙ РЕСТОРАН.

 

До желанного домика на высоком берегу скованной льдом реки Ашинга оставалось пять километров. По левому ее берегу была проложена тропа, которая должна привести меня к домику. Расстояния в тайге измеряются иначе, чем на городском асфальте. Сдобрены они горько-соленым потом, часто дикой усталостью, когда спину и характер проверяет на прочность рюкзак-поняга весом килограммов под тридцать. К концу длинного перехода она становится просто неподъемной. Тропа позволяла налегке дойти до домика примерно за час, но когда за плечами не менее пятнадцати верст, уже плохо, получается, любоваться красотами зимней забайкальской тайги, теряющей золотисто-багряный наряд.

По дороге примечал свежие следы лесных обитателей, ведь впереди было почти пара месяцев охоты на соболя, а мне студенту – практиканту, очень хотелось добиться успеха в этом нелегком деле.

В этом месте тропа проходила по закрайку припойменного леса, и спускалась на открытое место, покрытое карликовой березкой высотой чуть выше колена. Усталость брала свое, и я решил устроить небольшой привал, снять опостылевший рюкзак и присесть на толстой кедрине, упавшей вершиной в сторону от тропы. Прошел еще немного и начал сворачивать к намеченному выворотню*.

-Оппаньки, похоже, отдых здесь отменяется, проговорил я, - и начал снимать рюкзак прямо на тропе.

Прямо по закрайку леса в сторону выворотня на снегу красовалась соболиная “двоечка”*.Соболь двигался из поймы в лес, подошел к выворотню, потоптался и ушел по своим соболиным делам в глубь леса. По следам было понятно, что прошел довольно крупный самец. Все это я наблюдал издалека, не нарушая картинку возле корней упавшего дерева.

- Ну что же, запомним место. Если он вернется сюда еще раз, придется ставить капканчик,- сидел я в раздумье, наслаждаясь таким желанным и необходимым отдыхом. Минут через десять рюкзак занял свое место на плечах, и я двинулся дальше. Вскоре меня встретила наша зимовейка.

К этому месту вернулся через пару дней, направляясь за очередной партией груза из нижнего зимовья.

-Ах, вот ты как, пришел, значит, дорогуша, - обрадованно сказал я, увидав новый подходной след к выворотню.

Соболь подошел со стороны леса, опять потоптался на старом месте и ушел на этот раз в пойму.

-Так, дорогуша, начинаем играть в прятки - я прячу капкан, а ты в него пытаешься не попасть,- подумал я, снимая «сказочно легкий рюкзак» и извлекая из него предварительно вываренный в хвойном отваре капкан, с цепным поводком из проволоки. Вырубил две небольшие жердинки - одну на потаск*, другую для подвески приманки*. Жердинку упер в корни дерева, на проволочку привязал кусочек беличьей тушки. Потаск проволокой привязал к цепочке, уложил на землю капкан. Невдалеке нашел корье от полусгнившего кедра и сделал небольшой шалашик с узким входом. С ближайшей низкорослой кедринки сломил небольшую веточку, растер хвою в руке, после чего начал устраивать капкан у входа в шалашик, повернув взведенную пружину в сторону крестовины. Затем взял носимую в корочке от книжки белую салфетку с прорезью на одной из сторон, и укрыл ею настороженный капкан. Имеющейся детской лопаточкой снял верхний слой снега и замаскировал накрытый салфеткой капкан. В заключении процедуры взял две тонкие веточки и воткнул их между краешками дуг и границами шалашика, максимально ограничивая соболю проход внутрь. Очень мне хотелось, чтобы соболь наступил лапкой на язычок капкана.

Помолившись Бурхану, местному духу Охоты, двинулся дальше. Впереди меня ждал неблизкий, но легкий переход с полупустым рюкзаком. День был ясным, солнечным безветреным и я с радостью накручивал по тропе немереные таежные километры, ощущая себя песчинкой на бескрайних просторах Забайкальской тайги. Синева безоблачного неба, темно изумрудные елочки и кедринки вдоль тропы. Сказочные скальные обнажения на вершинах припойменных сопок, следы лесных обитателей пересекающие мою тропу – все это радовало глаз.

Обратная дорога была потруднее, со всеми прелестями переноски тяжелых рюкзаков на дальние расстояния. К месту установки капкана подходил с трепетом:

- Вдруг Бурхан смилуется и пошлет удачу. Придет к капканчику мой знакомый по следам соболек,- думалось мне с тайной надеждой на успех.

Подошел к тому месту на тропе, откуда уже был виде установленный капкан. На первый взгляд все было спокойно: шалашик стоял неповрежденным. Снял рюкзак, расправил подзатекшие плечи и направился к шалашику.

Подходил по двум причинам - это смутное предчувствие какой-то каверзы и золотое правило на охоте – проверь состояние самолова.

Подошел ближе, остановился в паре метров от шалашика, внимательно присмотрелся.

- Забавно, а куда приманка из проволочки делась? – задал я сам себе забавный вопрос, в некотором смятении от увиденного.

Шалашик стоял нетронутым, соболь не подходил к ловушке с этой стороны, но приманки в проволочке не было. Для окончательного выяснения, куда девалась приманка, пришлось подойти ближе, нагнуться и осмотреть пространство внутри шалашика. Была вероятность, что приманка сама выпала из проволочной петельки. Пригляделся, но, ничего не нашел.

- Что за мистика? Так не бывает,- недовольно бурчал я, огибая выворотень.- Ах, вот вы как, уважаемый. Теперь все с вами ясно.

Глазу открылась весьма интересная иллюстрация интеллектуального поведения животного. Со склона сопочки вниз шел уверенный след соболя. Было видно, что зверек остановился в нескольких метрах от корча, немного потоптался на месте, словно обдумывая дальнейшие действия, затем уверенно направился к выворотню с обратной стороны от установленного капкана. След оборвался у корча, словно ушел под снег. Я подошел к выворотню и только сейчас заметил небольшую дыру, в которую влез соболь. Остальное стало понятным - зверек подошел к приманке сзади капкана, выбил ее лапой, наверное, поблагодарил меня за обед, и своим же следом ушел назад.

Мне ничего другого не оставалось, как еще раз чертыхнуться, забить все три найденных дыры трухлявыми чурками, поменять приманку, помолиться Бурхану и добивать оставшиеся пять километров до родного домика. Уходил со смутным предчувствием, что с этим соболем мне придется пережить много интересного.

Мне предстояло сделать последнюю выматывающую ходку с тяжелым грузом, и через пару дней ранним утром я направился по знакомому маршруту. Еще издалека с тропы попытался увидеть, что происходит возле шалашика. Показалось, что шалашик нарушен, а это признак того, что капкан посетил кто-то из гостей. Почти бегом подбежал к шалашику. Он был разрушен полностью, потаск с капканом были на месте, капкан защелкнут, а вот осиновой жердинки, за которую я вязал приманку, не было на месте.

- Ни хрена себе ириска, - недоуменно произнес я, пытаясь понять происходящее.

Обошел выворотень, стараясь понять, откуда пришел этот умный соболь.

-Ну и хитер же, бестия,- изумился, увидев, что соболь в этот раз не пошел старым утоптанным следом. Он проложил новый будучи знаком с уловками охотников, умеющих ставить капканы на соболиных взбежках*.

Новым следом подошел к входу в шалашик, схватил жердинку, на которой висела приманка, обрушил его , вероятно, в своей соболиной душе потешаясь над уловками охотника. Затем потащил жердинку с приманкой мимо выворотня не вниз, а в сопку, откуда пришел. Я проследил как далеко он волок жердь. Его соболячьего упрямства хватило на то, чтобы упереть ее метров за пятнадцать. Затем он остановился, закусил кусочком рябчика, оставив на память о себе разбросанные по снегу перья.

- Ну, зараза, погоди. Все равно прикрою этот соболиный ресторан, обдеру и на выправку* напялю, - дал я себе торжественно пионерское обещание, в очередной раз, поправляя шалашик и настораживая капкан.

С такими кровожадными мыслями направился дальше. Возвращался, как и планировал через день. К заколдованному месту подходил с более чем предметным интересом. Издалека шалашик был цел, но вновь чувствуя какой-то подвох, снял рюкзак и подошел ближе.

-Это почему опять нет приманки на проволочке? - задал я себе пока безответный вопрос.

Как говорят в таких случаях - Картина маслом!!! Шалашик стоял неповрежденным, жердинка на месте, приманки на ней нет, салфетка прикрывающая капкан лежит рядом, на ней желтела метка соболиной мочой, а рядом с капканом красовалась аккуратненькая кучка соболиного помета.

- Ну и как такое может быть? Он что, по воздуху в шалашик залетает? – произнес я, находясь в состоянии легкой прострации.

- Ну и нахал же ты, батенька! Даже выразил мне свое презрение. Погоди, пушистый профессор, все равно увидимся.

Нагнулся, взял в руки капкан, и здесь меня прорвало на все возможные и невозможные панегирики ненормативной лексики. При ее помощи я желал всего доброго нашей промышленности, выпускающих капканы. Соболю и в этот раз повезло - просто лопнула от напряжения пружина, и капкан стал безопасен. Весь вопрос в том, как этот умница смог понять, что именно в этот момент он может вести себя в шалашике так нагло и бессовестно. Вероятно, в его головке вряд ли присутствовала благодарность за представляемые ему обеды.

Потаск я отвязал и оставил, потому что он и его запахи были знаком моему крестнику, а вот отвязанный лопнувший капкан, по прежнему оглашая округу ненормативными выражениями, забросил в лес изо всех возможных сил. Улетел он довольно далеко.

Вернулся к рюкзаку, достал из бокового кармана новый капканчик.

- Ну, дружище, не подведи, родной,- благословил я своего друга, закончив установку капкана.- И ты Бурхан* пошли охотничьего фарта*.

Я колдовал возле капкана довольно долго, параллельно отдыхая перед последним участком пути. Переделал шалашик, расположил по-другому вход, проигрывая возможные варианты поведения хитреца. Все что могло прийти в человеческую голову, я сделал. Поправляя на плечах надоевший рюкзак, подумал:

- Посмотрим, чем закончится борьба двух интеллектов. Погоди, же, противозина, место на выправке я тебе уже забронировал.

С такими мыслями я покинул это место, которое уже про себя начал называть “Соболиный ресторан”. Дня через три после проверки капканов во всех трех левобережных распадках с собольком в рюкзаке часа в четыре, довольный собой и жизнью вышел на тропу. Не то шестое чувство, не то интуиция твердо говорили: - Иди в ресторан, там у тебя гости.

До этого места было километра два, может быть три. Я не стал противиться, повернул по тропе налево и направился в “Ресторан”.

Предчувствие чего-то интересного переполняло меня, и я быстро продвигался по тропе. По пути снял из петли попавшегося зайца. Уже издалека стал, заметен закраек леса, стала различима точка выворотня, которая постепенно увеличивалась в размерах. Азартное охотничье сердечко томительно забилось:

- Неужели и вправду гости?

Последние метров сто шел, опустив голову. Даже как-то боязно было посмотреть на “Ресторан”. Вдруг мой визави придумает, что либо еще и в очередной раз пообедает не расплатившись. Не поднимая глаз, подошел метров на пятнадцать.

- Ну что, охотничек, разуй глаза, глянь на ловушку, глядишь, с другом встретишься,- говорил внутренний голос.

Остановившись, я все же поднял голову.

-Неужели побойка?- с некоторым неверием в реальность происходящего подумалось мне.

Гамму чувств, нахлынувших на меня описать сложно. Это и радость от того, что все же перехитрил хитреца, и гордость за твою настойчивость и пока непонятная тревога – ведь соболя я пока не видел. Шалашик был разметан вдребезги, корье и некоторые палки лежали метрах в полутора от того места, где стояли. Там где стоял капкан снег был вытоптан в полукруге диаметром не менее метра. Я броском преодолел разделяющее от “Ресторана” расстояние – уж очень хотелось убедиться, что наша встреча состоялась. Пока бежал во все глаза пытался увидеть трофей - но пока было не ясно, куда девался попавший в капкан соболь. Ведь пока не будешь держать в руках желанную добычу, нет уверенности, что удача улыбнулась тебе. Пока я не видел ни соболя, ни потаска, ни капкана. В легком ступоре пробыл буквально мгновение. Из него меня вывел металлический звук, раздавшийся снизу и слева

- Язычок капкана звякнул о крестовинку!!! Здесь, ты, дорогуша, рядышком. Сейчас встретимся,- проговорил про себя, разворачиваясь налево. Здесь увидел след от потаска, уходящий вниз в заросли карликовой березки и бросился на звук. Еще раз раздался звон, я обогнул большой куст и оказался на небольшом открытом месте. В центре сидел большой соболь, попавшийся в капкан левой передней лапой. Цепочка поводка закрутилась за потаск.

- Ну что, дружище, вот и увиделись,- поприветствовал я своего крестника, внимательно наблюдая за ним.

Соболь угрожающе зашипел и попытался броситься на меня.

- М-да, будь ты размером с собаку, очень худо бы мне пришлось, подумал я.- Порвал бы как грелку.

Подошел по ближе, сбросил рюкзак, проверил, как попался соболь. Дуги капкана держали лапку высоко, кость не была переломана, поэтому рискнул сделать несколько снимков на цветные слайды. Риск заключался в том, что этот соболь был особым, и могло произойти все, что угодно: сломаться пружина капкана, внезапные протуберанцы на солнце, воля злого духа или еще чего нибудь. И после всего этого он мог просто удрать от меня в очередной раз.

На меня с дикой злобой и вызовом смотрели черные бусинки глаз, зверек шипел, пытаясь в очередной раз броситься. Соболь был чертовски красив, крупный, темно – коричневый на белом снегу, с небольшим горловым пятном.

- Как ни крути, действительно чудо природы,- без злобы и уже с некоторой досадой подумал я. - Жаль, что для него все закончится.

Действительно жаль, но мне предстояло отнять жизнь у этого красавца. Выстрел из малокалиберки мог все закончить, но не хотелось крови. Пусть он просто уснет. Я взял подвернувшуюся палку прижал голову соболя к земле и рукой в рукавичке прихватил грудную клетку животного. Сквозь рукавичку ощутил бешеное биение соболиного сердечка, резко сжал его. Оно вначале стало биться сильнее, но постепенно биение затухало, соболек слабел и вскоре уснул.

Я освободил лапу из капкана, взял его обоими руками, встряхнул. Высокий шелковистый мех баргузинского соболя с легкой сединкой чудно блестел на стремящемся на закат солнышке. Положил трофей в отдельный карман на рюкзаке, тщательно застегнул его.

- Красавец, не ниже второго цвета будет, да и довольно крупный, зараза. Спасибо тебе, Бурхан за удачу. Впервые в жизни держу в руках такого красавца. Ну, теперь – в домик, - похвалил я себя и направился к домику.

Усталость дня куда-то испарилась. Душа пела, и в таком приподнятом настроении на одном дыхании пришел к домику. В этот день напарник и учитель вернулся раньше меня. Глянув на мою сияющую физиономию, он сразу же спросил:

- Ну, студент, показывай чего добыл? По глазам вижу, фарт тебе сегодня подвалил, - с доброй улыбкой спросил Саня.

Раскрыв карман рюкзака, достал оттуда драгоценный трофей и передал его напарнику.

Тот внимательно осмотрел красавца, слегка встряхнул, любуясь переливом меха на солнце.

- Молодец, Серега, перехитрил кота*, - сдержанно похвалил меня наставник.

- Да нет, это тебе за науку таежную спасибо, - поблагодарил я друга.

Впереди была еще целая вечность на преддипломной практике.

Вот такая история из светлого прошлого тридцатилетней давности напомнила о себе после взгляда на фотографию, переформатированную в цифровой формат из слайда. Взгляд двух черных соболиных глаз-бусинок по - прежнему зол и непримирим.

Да простит меня, его душа …

 

“Двоечка’ - разновидность соболиного следа, когда на снегу остаются следы от двух задних лап.

Потаск*- жердинка, палка, привязываемая к капкану с целью усложнить попавшему в капкан зверьку движение.

Приманка*- кусочек пищи, приманивающий зверька в капкан.

Взбежка* - след соболя, по которому он прошел более двух раз.

Выправка*- деревянное приспособление для сушки соболиной шкурки.

Бурхан*- бурятский дух Охоты.

Фарт* - охотничья удача на наречии забайкальских таежников.

 

Кот*- местное название крупного самца соболя.

Выворотень*.-упавшее от ветра или старости дерево с обнажившейся корневой системой.