КОЛЬЕ БАРБАРЫ

 

Часть первая

 

Призрак висельника

 

Настойчиво пиликающий звук телефона разбудил меня посреди ночи. Нашарив рукой трубку и прижав её к уху одной рукой, второй я тщетно пыталась нащупать кнопку светильника. Так и не найдя выключатель, я скосила глаза на мерцающий в темноте зелёный дисплей и очень удивилась, – судя по номеру, звонили из-за гра-ницы. Тряхнув головой, отгоняя остатки сна, я как можно бодрее ответила:

– Слушаю.

В трубке некоторое время слышались приглушенные непонятные звуки очень напоминающие детские всхлипывания. Потом очень знакомый голос шёпотом спросил:

– Наташка, это ты?

– Конечно я, ты же мне звонишь. Тамара, что случилось? Где ты? – С трудом узнала я сильно изменившийся голос подруги.

– В Белоруссии, но об этом после. Ты можешь срочно приехать?

– Когда? Сейчас? Ты в своём уме? – Я бросила взгляд на часы, – шёл третий час ночи.

– Именно сейчас. Наташка, кажется мне грозит серьёзная опасность. Они сказали, что убьют меня, – в труб-ке опять послышались всхлипывания.

– Подожди, объясни толком, что там у тебя происходит? Только по порядку. – От моей сонливости в миг не осталось и следа.

– Наташка, сейчас я не могу ничего тебе рассказать, прошу только об одном, – срочно приезжай.

– Томка, ты ставишь меня в абсолютно тупиковую ситуацию. Сейчас половина третьего ночи. Через пять часов я должна, как штык, быть на работе. Ты что пред-лагаешь мне позвонить генералу в такую рань?

– К чёрту твою работу! Позвонишь и всё объяснишь Тарасову утром. Или, боюсь, мы уже не увидимся с тобой никогда, – Томка опять разревелась.

– Где ты хоть находишься? И почему ты одна? Куда подевалась твоя охрана? Жорик где? – Вспомнила я высоченного под два метра здоровяка, бывшего сотрудника ГРУ, а в последнее время начальника охраны Томкиного предприятия, который постоянно и повсюду, насколько я помнила, следовал за Томкой, как тень.

– Я в санатории «Магнолия», это в трёх километрах от города Несвиж в Белоруссии. А Жорика больше нет, его убили. Со мной теперь никого нет, я одна, – судя по звукам долетавшим до меня из трубки, подруга опять забилась в истерике.

– Слушай меня внимательно. Сиди в номере, дверь никому не открывай. Дождись меня. Я сейчас же выезжаю. Ты поняла меня? – Сказала я, стараясь придать своему голосу как можно больше оптимизма.

Ответа я не услышала, в трубке, внезапно что-то щёлкнуло и сразу послышались частые гудки. Я похолодела и стала судорожно набирать номер, с которого звонила Томка.

«Набираемый вами номер не существует», – механическим голосом отвечал мне мобильник раз за разом.

– Наверное неправильно определился номер входящего звонка, – решила я и в растерянности плюхнулась на диван. С чего начать? Я не представляла. Мысли пута-лись, сосредоточиться на главном никак не удавалось. Прежде всего, нужно позвонить оперативному дежурному, – я схватила телефон:

– Дежурный Панков, – услышала я голос Виталия, – слава Богу, – я мысленно перекрестилась, – что сегодня дежурит именно он.

– Виталик, привет – это Ростова беспокоит, будь так добр, запиши информацию для Тарасова, – я на мгнове-ние задумалась.

– Наташка, и чего только тебе не спится? Сама колобродишь по ночам и другим работу придумываешь, ладно давай диктуй, – зашуршал бумагами Панков.

– Пиши. Срочно выезжаю в Белоруссию. Отель «Магнолия», Несвиж. Если есть возможность, пока буду в дороге, свяжитесь с местными конторскими. В отеле проживает гражданка России Тамара Александровна Лурье. В каком именно номере не знаю, её телефон не отвечает. По её словам ей угрожает серьёзная опасность. Пусть подстрахуют. По прибытии доложу подробности. Ростова. Всё записал?

– Записать-то я записал, вот только генерал тебя по головке явно не погладит за такую самодеятельность.

– Это моя самая близкая подруга и если ей действительно угрожает опасность, то я должна быть рядом. Всё, я уже в седле.

– Ты там только поосторожнее, а генералу я всё попробую объяснить. Ни о чём не беспокойся. Посты ГИБДД я предупрежу, ты ведь на своей машине по-едешь?

– Да.

– Удачи. Если что, я на связи, – буркнул Панков и отключился.

Я отбросила телефон в сторону и стала стремительно собираться в дорогу.

Дождь лил как из ведра, дворники моего "Лендровера" метались по лобовому стеклу с максимальной скоростью, но всё равно водяная плёнка сильно мешала обзору. Всполохи фар встречных машин, к счастью редких в такую рань, безжалостно и до боли резали глаза. Я по-смотрела на спидометр – сто двадцать. Конечно, мой автомобиль мог бы лететь гораздо быстрее, но я решила не рисковать. На такой мокрой дороге даже на полном приводе можно запросто улететь в кювет. Те, кто слышал о таком специфическом понятии, как аквапланирование – меня поймут. Дорога и уверенный рык мощного мотора немного успокоили мою нервную систему и привели мысли в некоторый порядок. Зная Томку много лет, я была на сто процентов уверена, что и на этот раз она влипла в какую-то серьёзную историю. И всё – исключительно благодаря своей бесшабашности. Такой уж она человек. Едва на горизонте появлялся какой-либо редкий исторический предмет, суливший в будущем неплохую прибыль, моя подруга мгновенно делала охотничью стойку и срывалась с места. При этом для неё не имело абсолютно никакого значения, где находится вожделенная редкость – она была готова пересекать меридианы, переплывать моря и океаны и всё это спонтанно, без какой-либо предварительной подготовки. Дело в том, что Тамарка – основатель и полноправная хозяйка сети антикварных магазинов и по работе всё время мотается в поисках ещё сохранившейся старины по нашей необъятной стране, не забывая, прочёсывать и зарубежные территории.

Впрочем, уже не раз вытаскивая подругу из различного рода крупных и не очень неприятностей, я давно убедилась, что служба безопасности поставлена у неё на достаточно высокий уровень. Она смогла подобрать неплохую команду профессионалов, сплошь состоящую из бывших сотрудников Главного разведывательного управления, оказавшихся не у дел, благодаря исключительному умению нашего государства разбрасываться направо и налево особо ценными кадрами. И тот факт, что на этот раз вся её охрана оказалась абсолютно бес-сильной, говорило о том, что на этот раз Томка всё-таки нарвалась. И по всей вероятности – серьёзно. Видимо, ставки в той игре, которую она затеяла так велики, что я терялась в догадках, как ей помочь. Ситуация серьёзно осложнялась ещё и тем, что после того, как полгода назад по моей просьбе генерал Тарасов, мой непосредственный и не побоюсь этого слова всемогущий начальник подняв все свои и чужие связи вызволил мою подругу, ни много ни мало, из вьетнамской тюрьмы, мне было недвусмысленно указано на то, что данное содействие генерал оказывает мне в последний раз и больше я могу к нему с подобными просьбами не обращаться. Одному Богу известно до каких верхов он дошёл, чтобы в буквальном смысле вырвать Томку из плена. Но насколько я поняла, этим вопросом, помимо нашей конторы, где было задействовано несколько высокопоставленных чинов, дружно занимался ещё и весь МИД Рос-сии. Чего это стоило нашему генералу мне оставалось только догадываться. А по сему, встречая на военном аэродроме в Чехове исхудавшую, но морально не сломленную в далёких застенках подругу, я жёстко и недвусмысленно обозначила ей свою позицию в этом вопросе. Тогда мне показалось, что Томка всё поняла и со слезами на глазах дала мне обещание, что впредь будет более разборчива в своих профессиональных вопросах. Но как видно, едва зализав раны, она вновь очертя голову бросилась в омут...

Хотя, честно говоря, что могло произойти в Белоруссии со всей её охраной и как мог так подставиться Жорик, не побоюсь этого слова профессионал до мозга костей, вне всяких сомнения знающий, как легко и быстро перебить дюжину врагов, я боялась даже представить. Увидев справа манящие огни автозаправки, я решила остановиться. Мой организм требовал крепкого кофе, а машина хорошую порцию бензина. Пока сонная сотрудница автозаправочной станции мудрила с кофеваркой, я попробовала уже наверное в сотый раз набрать номер с которого звонила Томка и опять безуспешно. Успокоив себя тем, что до границы осталось не больше сотни километров я обжигаясь залпом допила кофе и села за руль. Незаметно рассвело. Проскочив таможню братской Белоруссии, я несколько снизила скорость, поскольку на территорию сопредельного государства влияние нашего дежурного Панкова вряд ли распространялось. Когда я подрулила к гостинице "Магнолия" был уже полдень. Вихрем влетев в вестибюль, я тут же попала в нехилые объятия двух мужиков в штатском, с угадывающимися кобурами под пиджаками, которые крепко ухватив меня за руки, настойчиво поинтересовались – куда это дамочка, то есть я, так торопится. Выяснив, что меня интересует в каком номере остановилась госпожа Лурье и на каком этот номер этаже, – мужики насторожились. А я тут же поняла, что наткнулась отнюдь не на секьюрити гостиничного комплекса, а на коллег из дружественной Белоруссии.

– Майор Ростова, – выдернула я из кармана служебное удостоверение, и уставилась на комитетчиков, один из которых смутно показался мне знакомым, и внутренне боясь услышать самое страшное.

– Нас предупредили о вашем приезде, – невозмутимо проговорил один из верзил, видимо старший. – С госпожой Лурье всё в порядке…

– Я могу её увидеть? – Бесцеремонно перебила я его и сделала попытку освободиться от его железной хватки.

Хватка заметно ослабла, но всё ещё ощущалась и довольно чувствительно.

– В горбольнице ваша подруга, под надёжной охраной. Поехали, мы вас проводим, а то на этот раз пациентка врачам попалась с характером. Без вас, сказала слова не вымолвит.

Я пожала плечами и облегчённо вздохнув направилась к выходу.

Здание больницы располагалось в старинном особняке, века этак восемнадцатого. Со всеми положенными высоченными колоннами и тяжелеными дубовыми дверями при входе, декорированными большими бронзовыми виноградными листьями. Я потянула за витую, изящного литья ручку, массивная на первый взгляд дверь неожиданно легко поддалась и я решительно ступила внутрь полутёмного холла. Поднимаясь по широ-кой лестнице и ступая по истёртым мраморным ступе-ням, я с интересом разглядывала ажурные чугунные перила, явно изготовленные на заказ великолепным старым мастером. Мои провожатые не докучали вопросами, а просто молча показывали куда повернуть – налево, направо и прямо. Наконец, мы упёрлись в совершенно тёмный тупик в конце которого угадывалась дверь, око-ло которой безмолвными фигурами застыли двое охран-ников. Увидев, что незнакомая особа идёт прямо на них явно в сопровождении «своих», привставшие было со стульев сотрудники уселись обратно и мгновенно потеряли ко мне всякий интерес.

Я решительно распахнула дверь в палату и быстро прошла к единственной кровати, расположенной в даль-нем правом углу и тускло освещённой ночником с зелё-ным абажуром. Полумрак в палате усугублялся задёрнутыми наглухо плотными шторами. Подойдя к кровати я увидела Томку. Бледное прямо-таки пергаментного цвета лицо, спутанные каштановые волосы, истончённые белые руки с бьющимися под тонкой кожей синими ниточками кровеносных сосудов, безвольно лежали поверх грубого шерстяного одеяла. При моем приближении веки подруги дрогнули и она распахнула свои большие карие глаза, в которых я сразу увидела такой страх, что сердце моё дрогнуло. Нравоучительную нотацию, которую я старательно сочиняла всю дорогу, я тут-же решила оставить на потом. Сейчас Томка явно нуждалась в первую очередь в участии и поддержке и менее всего в упрёках и нотациях.

– Вы не могли бы оставить нас на десять минут одних? – спросила я через плечо и услышав, как тихо притворилась входная дверь, взяла подругу за руку и негромко спросила:

– Ну ты как?

– Как видишь. Хотя бывали времена и получше. – едва слышно проговорила она.

– Ты не хочешь рассказать мне, что случилось? Каким ветром тебя занесло в Белоруссию? Меня чуть инфаркт не хватил...

– Они позвонили и сказали, что убьют меня если я не расскажу им всё… – Томка протянула дрожащую руку и попыталась взять стакан воды с тумбочки. Это у неё не получилось и я помогла подруге, наблюдая, как она жадно пьёт мутноватую воду из немытого стакана, громко лязгая о его край зубами. Меня снова накрыла волна жалости к близкому мне человеку.

– Томка, я понимаю, что тебе сейчас очень тяжело. Но попробуй сосредоточиться. И, главное, ничего не бойся. Пойми, по крайней мере в настоящее время тебе ничто не угрожает. Я рядом с тобой, а там в коридоре, – я махнула рукой в направлении входной двери, – дежурят вооружённые до зубов сотрудники КГБ Беларуси, так что в данный момент ты находишься в полной безопасности. Кто тебе звонил и угрожал? Только постарайся излагать как можно подробнее и по-порядку. Ладно?

– Я попробую. Все началось с месяц назад. Я получила крайне заинтересовавшее меня письмо по электронной почте от некоего Базиля, по крайней мере он всегда тогда и потом подписывался именно этим именем. В своём письме он подробно рассказал, что является прямым потомком последнего управляющего домом Радзивиллов в Несвиже. Да, того самого, которого после своего бегства с Бонапартом оставил на хозяйстве Доминик Радзивилл.

– Эконом графа Радзивилла, – насколько мне известно, – был захвачен наступающими русскими войсками во главе с адмиралом Чичаговым и вскоре расстрелян во дворе родового замка графа. – смутно вспомнила я не-которые подробности.

– Глупости. Он остался жив. А не расстрелян или повешен во дворе замка, как утверждают некоторые историки, но это не суть важно. Главное, что эконом этот остался в Несвиже с прямыми указаниями от Радзивилла. И распоряжения эти касались прежде всего того богатства, которым были буквально забиты залы замка Радзивиллов. Вот Базиль и утверждал, что его предком был, как раз тот самый эконом, который по бытующему ныне у некоторых невеж мнению был повешен во дворе замка на итальянском колодце русскими войсками после нечеловеческих пыток, которым подвергли его, поскольку наступающая русская армия не нашла в захваченном замке абсолютно ничего. Залы были пусты. Но на самом деле всё было не так. Но об этом позже. Как бы там ни было о несметных сокровищах Радзивиллов по всей Европе ходили целые легенды, а многие и воочию видели всю эту роскошь. Одни только фигуры двенадцати апостолов, отлитые из золота и серебра размером в локоть и усыпанные драгоценными камнями, чего стоили. Так что сама понимаешь...

– Томка, я не перестаю тебе удивляться. И, честно говоря, абсолютно ничего не понимаю. Ну скажи, мне на милость, как можно в наше жестокое время быть такой доверчивой? Ведь в Европе наверняка живут несколько десятков, если не сотен прямых и не очень потомков Радзивиллов и твой Базиль по логике вещей должен был сначала выйти на них. И если ему действительно было что-то известно о местонахождении родовых сокровищ, то они я думаю за ценой не постояли бы.

– Ты сама не даёшь мне сказать, всё время перебиваешь. Действительно Базиль общался с несколькими представителями нашего рода...

– Вашего рода? Я не ослышалась? Я всё правильно поняла? Ты-то тут причём? – От такой информации у меня даже перехватило дыхание. Томка – родственница Радзивиллов? Нет это уже слишком. Необходимо срочно поинтересоваться у медперсонала, какими таблетками они её тут напичкали.

– Да, ты не ослышалась. Я сама сначала очень удивилась. Но Жорик ещё в Москве, две недели назад провёл своё собственное расследование и представляешь – всё сошлось. Правда наши родственные связи с родом Радзивиллов очень дальние, так «седьмая вода на киселе», но всё же. Так вот, ты права, Базиль действительно обращался с подобными предложениями и к другим отпрыскам Радзивиллов, но с презрением был изгнан вон.

– Все равно непонятно, если твой Базиль является хранителем сокровищ Радзивиллов, то что именно по-двигло его вообще кого-то искать?

– Вот! В этом то всё и дело. В прошлом году в Швейцарии на него вышли очень неприятные типы и заявили, что знают всё. То есть, проще говоря, они сообщили, что им известно, что ключ от сокровищницы Радзивиллов, где до сих пор покоятся двенадцать апостолов, находится у Базиля. Как они это узнали неизвестно, но поскольку они попали в самую точку, Базиль здорово испугался. Ведь бежавший с Наполеоном Доминик Радзивилл приказал только надёжно спрятать сокровище, а что делать с ним дальше он не сказал. Вероятнее всего, рассчитывал сам вернуться за ними. Но поскольку от него, до самой его смерти в 1813 году не было никаких вестей, то потомки эконома так и продолжали хранить страшную тайну, передавая её из поколения в поколения. И вот спустя столько лет вдруг появились эти неизвестные. Они и не скрывали, что не имеют никакого отношения к древнему роду и просто потребовали отдать сокровища им. Теперь ты понимаешь, почему Базиль сразу бросился искать родственников графа. Он хотел отдать тайну в руки наследников Радзивиллов и таким образом убить двух зайцев – выполнить свой долг и обезопасить себя и свою семью.

– Не понимаю, в чём же дело стало? Отправил бы письмо с подробным объяснением, как найти сокровища и всё. – Пожала я плечами.

– Все правильно, но тут есть одна загвоздка. Базиль не просто хотел раскрыть тайну клада наследникам, а получить с этого некоторые дивиденды. Он подсчитал, что жалование его предка, как эконома дома Родзивиллов составляла в те времена сколько-то там в золотой монете, а поскольку все его предки, храня тайну оставались всё это продолжительное время, как бы на службе у семьи Радзивиллов, то на сегодняшний день жалование подлежащее выплате составило бы примерно один мил-лион долларов США. Вот эти деньги Базиль и хотел получить взамен. Теперь понятно?

– Теперь по крайней мере мне совершенно ясно, почему его и на порог не пустили наследники Радзивиллов в Европе. Представляю сколько подобных мошенников, как твой Базиль, бродит сейчас по всему миру, в поисках таких легковерных жертв вроде тебя. Ты сама-то хоть понимаешь, что взамен целого миллиона долларов, ты в лучшем случае получишь кусок старой карты, которая скорее всего ни стоит и гроша. А в худшем, учитывая запрашиваемую сумму, – просто получишь пулю в свою бестолковую голову. И вообще, я думаю тебе просто необходимо перечитать классиков, хотя бы Ильфа и Петрова, может тогда мозги на место встанут. Надеюсь деньги ты ещё не успела ему отдать?

– Нет, деньги в полной сохранности и лежат в банковской ячейке. Но ты была бы абсолютно права, если бы не одно обстоятельство. Он прислал мне по электронной почте очень весомое доказательство того, что действительно владеет точными сведениями о местонахождении сокровищ.

– И какое же? – усмехнулась я.

– Фотографию, на которой изображено колье Барбары Радзивилл. – с вызовом выпалила моя подруга.

– И что из этого следует? – скептически усмехнулась я.

– А то, что ты можешь прошерстить все библиотеки мира или всю оставшуюся жизнь провисеть в интернете, но даже упоминание об этом колье нигде не найдёшь.

– Если его никто не видел, то почему ты так уверена, что на присланной тебе фотографии именно то самое колье?

– Ты будешь смеяться, но именно про это колье мне много и очень подробно рассказывала в детстве моя прабабушка.

– И что же такого особенного в этом украшении? – с улыбкой поинтересовалась я.

– А ты не смейся, – сразу вскинулась подруга, – это фамильная реликвия, выполненная известным мастером ещё в 1492 году по заказу Радзивилла Бородатого, как свадебный подарок своей 16-летней невесте Лизавете Гаштольд. Кстати, в том же году это колье первый и последний раз видели на Лизавете во время церемонии коронации Великого Князя Литовского и короля Поль-ского Александра Казимировича в Виленском Соборе. С тех пор…

– Знаешь, Томка, – перебила я её, – у меня от твоих рассказов уже голова кругом идёт, так что смеяться мне в ближайшем обозримом будущем, если события и дальше будут развиваться в таком темпе, вряд ли придётся. Кстати, по телефону ты мне успела сказать, что начальника твоей охраны убили. Это правда?

– Откуда я знаю! Жора с водителем поехали на встречу с Базилем и до сих пор не вернулись. Мобильники у них не отвечают. Я не знаю, что и думать. А после этого мне позвонили эти… Самое ужасное, то что они уверены, – Базиль мне успел сказать, где спрятаны сокровища, – в Томкиных глазах опять задрожали слёзы.

– А на самом деле? – быстро спросила я.

– Наташка, ты что мне не веришь? Мы с Базилем общались только по интернету, поэтому я при всём желании не могла ничего узнать. Он же не дурак выдавать мне свою тайну, не получив за это ни копейки.

– А когда с ним была назначена встреча?

– Три дня назад, в 16.00 недалеко от Несвижского зам-ка.

– На эту встречу твои люди должны были приехать уже с деньгами? – строго спросила я.

– Да нет же! Я же тебе говорю – деньги лежат в банковской ячейке. Встреча планировалась предварительная. Базиль был предупреждён, что меня там не будет и все условия он может обговорить с моими доверенными людьми. Правда, сначала я тоже хотела поехать, но Жора сказал, что это опасно и лучше сначала он сам посмотрит, что там к чему… – голос у Томки опять сел и она горько заплакала.

– Успокойся, теперь слезами им уже не поможешь. Может всё не так и плохо. На чём они поехали на встречу? – я пересела на Томкину кровать и осторожно взяла подругу за руку.

– На моей машине – «Мерс Емеля», серебристого цве-та, номера московские – три семёрки.

В дверь деликатно постучали.

– Входите, мы уже закончили. – Я повернулась к вошедшим. Впереди важно шествовал врач, а за ним двое сотрудников КГБ Беларуси, сопровождавшие меня от гостиницы.

– Доктор, – едко проговорила я, – моей подруге как я вижу вашими стараниями стало значительно лучше. Но у меня к вам убедительная просьба, не могли бы вы подержать сию особу у себя ещё немного? – И усмехнувшись уточнила, – чтобы не путалась под ногами.

Удовлетворившись тем, что врач неопределённо пожал плечами и расценив его жест, как знак согласия, я пожала подруге руку :

– Полежишь, отдохнёшь тут ещё несколько дней, ты пока очень слаба. И не возражай, – силой уложила я подругу, намеревавшуюся было встать. – Так будет лучше всем. И из этого помещения, – я многозначительно обвела взглядом палату; – ни шагу. Договорились?

Увидев, как Томка обречённо закатив глаза, бессильно упала на подушки, я повернулась к сотрудникам КГБ, – как мне к вам обращаться?

– Ко мне можно просто – товарищ подполковник, – ответил мне неприветливый коренастый шатен с широко расставленными глазами и выделяющимся вперёд крупным носом. – А это, – капитан Рудович, он проводит вас в управление и ответит на все ваши вопросы, естественно в пределах вашей компетенции. Только сразу хочу вас предупредить – не подумайте, что вам на территории нашей Республики открыт некий карт-бланш. Просто звонил из Москвы генерал Тарасов и очень попросил нашего начальника по возможности оказать вам всяческое содействие, естественно в разумных пределах…

Я внимательно пригляделась к капитану. Фамилия Рудович, явно у меня с чем-то ассоциировалась, к тому же этот молчаливый великан буквально пожирал меня глазами и явно хотел что-то сказать. Вдруг в моей и без того замороченной голове, возникла догадка.

– Гришка? – Воскликнула я и решительно протянула капитану руку.

– Ростова, неужели ты? – В свою очередь ошарашенно пробормотал Рудович, раскрывая мне навстречу объятия, – Наташка, вот не ожидал. А я всё смотрю ты, не ты.

– Что, сильно изменилась? – Кокетливо дёрнула я пле-чиком.

– Да нет. Просто всё это неожиданно как-то, – смутился Григорий. Столько лет прошло, а ты всё такая же.

– Да, такая же, что ты даже не узнал. Вот ты действительно изменился, вон как заматерел. Чуть руку бедной девушке не сломал.

– Ну прости, я же не специально. Просто нас ориентировали… А ладно. – Махнул он рукой.

– Я смотрю, вы давно знакомы, – ровным голосом встрял в разговор подполковник и подозрительно, как мне показалось, посмотрел на меня, – впрочем, тем лучше. Я вас оставляю, думаю вам есть о чём поговорить. Капитан Рудович, разместите товарища Ростову в гостинице, ей необходим отдых после долгой дороги и до завтра вы свободны. Я так полагаю, что дела наши скорбные вполне можно отложить до утра. – Крепко пожал мне руку подполковник, прощаясь.

Когда за подполковником закрылась стеклянная дверь, Рудович шагнул ко мне и снова заключил в свои могучие объятия. Дыхание у меня сбилось и я упёршись обе-ими руками в его могучую грудь, с трудом оттолкнула от себя.

– Гришка, задушишь же, – проворно отскочила я в сторону и сделала глубокий вдох.

– Ладно, поехали в гостиницу, по дороге поговорим.

– Слушай, Гришка, а ты сможешь мне устроить тот самый номер, в котором жила Томка? Ну в том самом санатории? – И прочитав сомнение на лице друга, взяла его за руку, – ну, пожалуйста.

– Наташка, а зачем тебе там останавливаться? Тебе забронировали номер в нашей гостинице, там условия намного лучше, да и с кормёжкой…

– Вот я и смотрю, как тебя там откормили, – рассмеялась я, – только не обижайся, но мне хотелось бы всё же остановиться именно там.

– Да ладно, без проблем, если ты так хочешь, – развёл руками Рудович и, нежно взяв меня под руку направился к выходу из больницы.

 

Номер, который занимала Томка в санатории скорее походил на одноместную больничную палату. Выкрашенные в казённый салатовый цвет неровные шершавые стены, узкая железная панцирная кровать, со скомкан-ными простынями и сброшенным на дощатый, покрытый коричневой краской пол выцветшим верблюжьим одея-лом. Прикроватная тумбочка с дверкой, сиротливо повисшей на одной петле. У окна, с простыми ситцевыми занавесками – деревянный стол с поцарапанной полировкой столешницы и криво написанным сбоку инвентарным номером, а рядом самый настоящий «венский» стул, невесть каким образом попавший в это заве-дение. Я тоскливо обвела помещение взглядом, который прошёлся по стенам, мебели и полу, пока не упёрся в деревянную филёнчатую дверь на зелёной крашенной поверхности которой белел листок криво прилепленный скотчем. Я подошла поближе и прочитала: «За кипятком обращаться к дежурной по этажу». Эта фраза, напечатанная на допотопной печатной машинке, молниеносно вернула меня лет на двадцать пять назад, в моё пионер-ское детство. Грустно улыбнувшись, я посмотрела на Гришу и почувствовала, как на глаза сами собой наво-рачиваются слезы. Я достала носовой платок и прошептала:

– У тебя выпить есть?

– Сейчас принесу, – быстро ответил Рудович и испарился.

Я присела на кровать и только сейчас до меня дошло, что Томка не сказала мне всей правды. Ещё раз бегло осмотрев убогую обстановку вокруг и попытавшись представить свою избалованную «палас-отелями» и «люксами» с европейским качеством обслуживания по-другу в этом помещении, я отчётливо поняла, что Томка по своей воле никогда в жизни, даже на пушечный выстрел не приблизилась бы к этому санаторию. А следовательно встаёт вопрос: как она сюда попала?

– Ну, чего ты застыла, тоскуешь по Союзу? – Услышала я весёлый голос Рудовича, вернувшегося с выпивкой и объёмным свёртком подмышкой. – Всполосни стаканы, сейчас вздрогнем, вспомним заставу. В общем, посидим по-людски. Я тут деликатесов тебе всяких белорусских накупил.

Я взяла с тумбочки два мутных гранённых стакана, повертела их в руках и вопросительно посмотрела на друга.

– Удобства на этаже, как выйдешь, направо и до конца коридора, – хохотнул Рудович, – я же тебя предупреждал.

Когда я вернулась, Рудович предусмотрительно рас-стелив на столе газету уже настругал закуску. Запах копчёностей я услышала ещё из коридора и с тоской подумала о том, что у нас в России почему-то совсем разучились делать хорошую колбасу. Наши гастрономические изделия даже ведущих заводов не идут ни в какое сравнение с тем великолепием, которое сейчас было небрежно разложено на газете. Вдохнув дразнящий запах деликатесов, я почувствовала как мой рот стремительно наполняется слюной и не в силах более справляться с чувством голода, нарастающим с каждой секундой, я кивнула Рудовичу на бутылку. Тот проворно разлил водку по стаканам и подняв свой сказал:

– Наташка, давай за встречу!

Я согласно кивнула головой и быстренько опорожнив тару, набросилась на закуску.

– Ты прямо, как из голодного края приехала, не торопись – хорошая еда спешки не терпит, – усмехнулся Ру-дович краешком рта.

– А давай, нашу споём? – Попросила я, насытившись и откинувшись на деревянную спинку стула.

– И вот последний боевой расчёт, – затянул Рудович,

Прекрасен он, как древние обряды,

Зазуммерят в ночи колокола, колокола,

В последний раз я обзвоню наряды, – подхватила я.

Потом мы выпили третий тост молча встав из-за стола, за тех кто не вернулся и закурили.

– Наташка, ты хоть расскажи о себе, столько лет не виделись. Семья, дети есть?

– Какая семья с нашей работой, – махнула я рукой, – сам знаешь.

– Это точно. Ну, а вообще как?

– Работаем по-тихоньку. Ты лучше мне расскажи, про себя.

– Ну о нашей работе рассказывать запрещено. У нас контроль за личным составом покруче, чем был в союзном КГБ. А в остальном всё как у всех. Женат, сыну три годика. Да и рассказывать тоже особо нечего. А вот ты, может поделишься своими проблемами?

– Я сама пока ничего не знаю. Ночью позвонила по-друга, та самая которую вы по просьбе Тарасова охраняете, напустила туману, говорит убить её хотят.

– Убить? – несказанно удивился Рудович, – ну в нашей Республике это вряд ли. Попугать – ещё поверю, но чтобы жизни лишить? Вообще-то у нас здесь спокойно. А за что убить-то хотят?

– Понимаешь, Томка у нас владелица сети антикварных салонов. Занимается древностями. Но что привело её в Белоруссию сама пока не до конца понимаю, – слукавила я.

– Антиквариатом, говоришь? Ну, эта задачка для первоклассника. Небось, сокровища Радзивиллов ищет? – Вдруг резко спросил мой друг и внимательно посмотрел мне прямо в глаза. – Что угадал? – Усмехнулся капитан. – А говоришь не знаешь. – Да ты не тушуйся, чем смогу – помогу. Только лучше твоей подруге поиском чего попроще заняться. Не один уже человек через эти со-кровища голову сложил. У нас даже специальный следственный комитет по поиску этих сокровищ создан. Ну, сама понимаешь, – учитывая большую историческую и культурную ценность и так далее и в том же русле. Но результатов, честно тебе скажу – пока никаких. Всё эти несметные сокровища ещё в наполеоновскую кампанию как в воду канули. Так что если хочешь моего совета, то забирай свою подругу и возвращайтесь от греха подальше в Москву. Я могу отпроситься на пару дней и проводить вас до столицы, но это так на всякий случай. На территории Белоруссии, конечно вам опасаться нечего, а вот после пересечения границы всё может быть.

– Ты так говоришь, потому что Томку не знаешь. Она если себе что в голову втемяшила, с места не сдвинешь. Кстати, ты не можешь проверить для меня сводки происшествий за последние несколько дней?

– Для тебя – запросто. А что конкретно интересует? – невольно напрягся Рудович.

– Были ли в последнее время, скажем неделю, зафиксировано обнаружение каких-либо неопознанных трупов, – просто сказала я.

– А в чём дело-то? Подруга твоя насколько я понимаю жива и здорова, – поперхнулся лимонадом Рудович.

– Дело в том, – медленно начала колоться я, – что несколько дней назад, по словам гражданки России Лурье, у неё бесследно пропали водитель и начальник охраны. А это смею тебя заверить люди в высшей степени подготовленные и просто так в обиду себя не дадут и уж тем более они работают у Томки уже несколько лет и трудно представить себе обстоятельства при которых они могли бы оставить мою подругу без охраны даже на несколько минут. По крайней мере на моей памяти такое впервые.

– Хорошо я сейчас позвоню и этот вопрос выясню. Только ты сама понимаешь, если в последнее время что-то подобное было, то считай что застряли вы здесь надолго. Опознания, допросы и прочие следственные действия у нас проводятся очень тщательно и без спешки. В двух словах – обстоятельно и не торопясь. Так уж заведено. Ну что я звоню?

– Звони. Всё равно этот вопрос необходимо прояснить. Томка без своей охраны с места не сдвинется. Не в её характере делать ноги, бросив своих сотрудников в беде. Даже если эти сотрудники – бывшие офицеры ГРУ.

– Ничего себе, – присвистнул Рудович, – как говорится не было печали, да подруга приехала. Это я про тебя.

– Я тебя услышала. Давай звони. – Я по-удобнее устроилась на скрипучем стуле с бутербродом в руке, – и заодно проверь не было ли каких ориентировок на автомашину «Мерседес ML» серебристого цвета, гос. номер российский – три семёрки, регион московский, – окончательно решила обнаглеть я.

…За ограждение из трепещущей на ветру красно-белой полосатой ленточки меня не пустили. Пока мы с Рудовичем добирались до места, совсем стемнело и всё происходящее внутри ярко освещённого автомобильными фарами круга мне разглядеть не удалось. Я видела только тускло отливающий серебром бок Томкиного автомобиля, который стоял на обочине с распахнутыми дверками, снующих вокруг него экспертов-криминалистов, да кучку оперативников в штатском, понуро куривших в сторонке. Вокруг темнел лес и пахло ёлками. Начал накрапывать противный холодный дождь. Когда я уже выкурила, наверное полпачки сигарет, ко мне наконец подошёл Рудович.

– В машине пусто. Вокруг на песке чёткие следы трёх человек. Давность примерно сутки-двое. Место довольно глухое, погода все последние дни стояла сухая и следы прекрасно сохранились. Эти трое некоторое время стояли около машины, а потом пошли вон туда. – Рудович махнул в сторону темнеющего леса. – Там старое заброшенное кладбище. Дальше овраг и замурованный немцами ещё во время войны вход в подземный ход. Сейчас кладка наполовину разобрана. Думаю это постарались такие же охотники за сокровищами, как и твоя подруга. По кладке видно, что разобрали вход давно. Щель довольно узкая, но при сильном желании, пусть и с трудом, но туда вполне сможет протиснуться взрослый человек. Дай сигарету. – Рудович долго прикуривал на ветру, прикрывая зажигалку ладонями. Наконец справившись с капризным пламенем, он крепко затянулся и выпустив целое облако дыма, посмотрел на меня.

– Больше ничего? – упавшим голосом спросила я.

– Пока это всё. – Сейчас привезут кинолога с собакой. Попробуем проработать след от машины, но сейчас уже и так понятно, что ведёт он в подземелье. Но до утра соваться туда не стоит. Ещё во время войны практически все входы очень тщательно минировались немцами. Какие-то из них правда разминировали после войны, так как по этим подземельям лазили по своим делам энкэвэдэшники, но какие именно были тогда обезврежены, а какие нет сейчас уже не разберёшь. В любом случае спускаться туда ночью – дело опасное, а главное – до утра абсолютно бесперспективное. Там этих ходов ещё во времена шляхты нарыто многие десятки километров. Так что ты, наверное, лучше поезжай сейчас в гостиницу, я выделю тебе машину. И постарайся хорошенько выспаться. А утром я приеду и мы подумаем, что делать дальше. Всё равно, кроме брошенной автомашины у нас сейчас ничего нет. А это в любом случае не повод для проведения каких-либо серьёзных оперативных мероприятий. Сама знаешь. Тем более, что у нас нет даже заявления твоей подруги о пропаже её охраны. Утром съездим в больницу, гражданка Лурье напишет заявление и мы подумаем, как нам поступить дальше. Да и ещё. Я хочу чтобы ты знала – получить санкцию на про-ведение поисковых работ в подземельях Несвижского замка будет очень непросто.

– Почему? – удивилась я.

– Видишь ли это спряжено с большим количеством сложностей, отнюдь не бюрократического характера. У нас с этим проще, чем у вас в России. Но ты должна по-нимать, что для получения санкции на обследование подземелий нужны веские причины. А их пока у нас нет. Кроме того, подземные ходы очень опасны даже для опытных спелеологов и разрешение на исследование таких объектов у нас в Беларуси возможно получить только если в состав поисковой группы будут входить именно такие специалисты. А их, насколько мне известно у нас немного, да и базируются они по-моему где-то в Минске. Так что в любом случае на согласование и прочие формальности может уйти до нескольких дней. А за это время может случиться, всё что угодно. В конце концов ваши «потеряшки» могут сами объявиться, как ни в чём ни бывало. Таких случаев в нашей практике, сама знаешь, сколько угодно. Правда, – Рудович сделал паузу и аккуратно затушив сигарету, убрал её в карман, – бывает и по-другому. Одериха, – позвал он водителя, – отвезёшь московскую гостью в нашу гостиницу и пулей обратно. Понял?

– Так точно, товарищ капитан, – вытянулся в струнку сержант, – разрешите выполнять?

– Выполняй, – Рудович повернулся ко мне и по-дружески обняв, чмокнул в щёчку, – завтра я к тебе за-еду с утреца, может уже будут какие подробности, – с этими словами он дождался, пока я сяду в машину и захлопнул за мной дверку.

 

Утром я проснулась от тихого стука в дверь. Посмотрела на часы и ахнула – половина десятого утра! Выползла из-под одеяла и, накинув халат, пошла открывать. На пороге стоял Рудович.

– Доброе утро. Ну как, выспалась? – он вошёл в номер и я сразу почувствовала, что от него пахнет свежестью и дождём, – ну и духотища у тебя. – с этими словами он подошёл к окну и распахнул створки.

– Привет. Подожди немного, я только умоюсь и при-веду себя в порядок, – извиняющимся голосом пробор-мотала я и, чувствуя себя крайне неудобно от того, что сплю в то время как Рудович, сразу видно, давно уже на ногах, быстро заскочила в ванную комнату и плотно захлопнула за собой дверь.

– Ну что удалось выяснить что-нибудь? – спросила я выйдя из ванной и чувствуя восхитительный запах крепкого кофе.

– Удалось. Присаживайся. Давай быстренько позавтракаем, а то я с четырёх утра на ногах, голодный как чёрт. Мне тут жена наспех собрала бутербродов. – Рудович сделал приглашающий жест рукой.

– С удовольствием, – сказала я, присаживаясь к столу.

– Теперь о деле. – начал капитан, разливая кофе из большого китайского термоса кофе. – Нашли мы ваших пропащих.

– Они живы?

– Увы. Ночью прибыла группа спелеологов из Мин-ска. Меня сразу дёрнули на место. В общем, спустились мы в это подземелье. Жуткое местечко, должен я тебе сказать. – Рудович вздохнул. – Их нашли метрах в трёхстах от входа, вот посмотри, – он протянул мне стопку фотографий.

Я взяла снимки в руки. Скрюченные в предсмертной агонии тела лежали на тёмном песке недалеко друг от друга. Обезображенные гримасами ужаса лица мертвецов. Обрывки толстых верёвок на шее. Труп крайнего слева я узнала сразу. Это вне всяких сомнений был начальник Томкиной охраны Жорик, двоих остальных я не знала. Жуть. Я вернула фотографии Рудовичу. Есть сразу расхотелось.

– Это они? – спросил Рудович с набитым ртом.

– По всей вероятности, да. – ответила я, – но я узнала только одного – Жорика. Двоих остальных я никогда раньше не видела. Толстяк у стены, по всей вероятности – Базиль. А рядом с начальником охраны, скорее всего, Томкин водитель. Что с ними произошло? Судя по фотографиям, их задушили?

– В том-то всё и дело, что нет. У всех троих начисто отсутствуют признаки удушения – ярко выраженные странгуляционные полосы, вывалившиеся языки и тому подобные «прелести». Как, впрочем, и вообще какие-либо повреждения на теле. Но вот, что совсем странно, – Рудович сделал паузу, – у всех троих обрывки верёвок на шее. И посмертные гримасы ужаса на лицах. Тебя ничего не настораживает?

– Подожди, – я отставила чашку в сторону, – ты хочешь сказать, что они умерли от страха? А уж потом на шеи мертвецов накинули верёвку? Или сначала – верёвки? Полный бред. Не знаю, как насчёт двух остальных, но с Жориком, будь он в сознании, такой номер ни за что не прошёл бы. Я его знаю. Вернее знала, – поправилась я, – бывший сотрудник ГРУ, профессионал до мозга костей. Томка рассказывала, что в своё время он воевал в составе группы «Альфа», брал дворец Амина в Афгане. Даже не представляю, что его могло напугать до такой степени. – я внимательно вгляделась в ещё одну фотографию. – А это что за надпись на песке? Экспертам удалось разобрать?

– Ну ты – глазастая. Надпись интересная, но к сожалению нам ничего не даёт. Во всяком случае пока. Видимо, перед смертью, из последних сил толстяк, или как ты его называешь Базиль нацарапал на песке только одну фразу: «Колье Барбары». Тебе это о чём-нибудь говорит? Только честно.

– Никого я никак не называю. – разозлилась я, – Говорю же, опознать могу только Жорика. А насчёт остальных… это вопросы скорее к Томке. По поводу надписи, также лучше спросить у неё. Она мне говорила вчера что-то об этом злосчастном колье. Но я, честно говоря, слушала в пол уха. Не придала особого значения. – вздохнув, я виновато развела руками. – И всё-таки я никак не могу понять, каким образом удалось «завалить» Жорика? Я уверена, без фармакологии здесь не обошлось.

– Думаю, если на них воздействовали какой-либо хи-мией, патологоанатомы при вскрытии обязательно найдут следы. – пожал плечами Рудович.

– Кстати о следах. На месте происшествия на песке должны были остаться следы нападавших. – И ещё… Если мне не изменяет память, Жорка никогда не расставался со своим пистолетом. Он всегда таскал с собой «ТТ». Его обнаружили?

– Лежал рядом с трупом, – покачал головой Рудович и протянул мне ещё одну фотографию, – что интересно из пистолета были произведены аж восемь выстрелов.

– То есть Жорка стрелял, пока не кончились патроны? – удивилась я.

– Точно. Причём все выстрелы были произведены в одном направлении. Как ты догадываешься, в глубину хода. Но попаданий не было ни одного. Все пули нашли и извлекли из скальной породы. Вообще, должен тебе сказать, что пули искать долго не пришлось. Все они легли очень кучно, как говорится «в десятку». Вот толь-ко в кого стрелял начальник охраны абсолютно непонятно. Такое ощущение, что он почувствовал в глубине подземного хода какое-то движение и выпустил всю обойму на звук. Потому как при такой кучности стрельбы, сама понимаешь, хотя бы одна пуля, но должна была попасть в цель. Хотя бы задеть. Но, – Рудович развёл руками, – повторяю: кроме трупов его самого и его спутников в подземелье не обнаружено. Так что, увы, ни следов крови, ни следов ног или каких-либо посторонних предметов там нет. Так что свежие следы на месте убийства отсутствуют полностью.

– В смысле? Там же везде песок, во всяком случае на фотографиях, – искренне удивилась я.

– В прямом смысле. Я же говорю: кроме следов пострадавших в подземелье вообще нет никаких следов. Ох, и не нравится мне это всё. – вздохнул капитан. – Ладно, пока не будем заморачиваться. Сейчас главное – провести опознание всех троих. Начнём решать проблемы последовательно, по мере так сказать их поступления. Давай, все-таки поешь чего-нибудь и поехали за твоей подругой. Может она внесёт хоть какую-нибудь ясность.

– Есть не буду. – упрямо мотнула я головой. – Что-то расхотелось. Поехали, – покосилась я на бутерброды и, вновь почувствовав приступ тошноты, решительно встала из-за стола.

 

Мрачный прогноз Рудовича насчёт проблем оправдался на все сто. Это мы поняли сразу, как только подъехали к больничному корпусу, где лежала Томка. Также стало ясно, что о поступательном появлении неприятностей можно было уже точно забыть. Они обрушились на наши грешные головы с неумолимостью снежной лавины. Вся автомобильная стоянка перед больницей уже была буквально забита милицейскими машинами. Я даже почувствовала, как сразу внутри меня что-то оборвалось и в животе стало пусто. В груди же настолько быстро стал разрастаться ледяной ком, что скоро стало трудно дышать. Едва мы проникли на территорию больницы и с большим трудом втиснули мой здоровенный «Лендровер» среди братьев его меньших, как у Рудови-ча где-то настойчиво запиликал мобильный телефон. Капитан несколько секунд сосредоточенно хлопал себя по пиджаку, пытаясь сообразить откуда идёт вызов. Наконец, нащупав трубку в нагрудном кармане, он вы-удил телефон и едва выслушав неизвестного собеседника, с досадой саданул рукой по колену и всем корпусом развернулся ко мне.

– Твоя подруга исчезла из больницы. И по всей види-мости не по своей воле. – последние слова Рудович договорил уже выскочив из машины и устремившись к синему микроавтобусу, на котором, как я сразу догадалась по красной надписи по борту машины: «Сьледчае ўпраўленьне Беларусі» прибыла дежурная бригада сле-дователей.

Я кинулась было следом, но мне тут же преградил дорогу здоровенный детина в серой форме с сержантскими знаками различия. Проворно наклонившись и про-шмыгнув под его широко расставленными руками, я тут же оказалась в объятиях следующего.

– Рудович! – только и смогла крикнуть я, привлекая таким незамысловатым образом внимание своего друга.

Однако он на мгновение обернувшись, бросил на меня лишь мимолётный взгляд и досадливо махнул рукой: «Мол, подожди пока там». Лишившись поддержки, я в считанные секунды была вежливо, но настойчиво оттеснена своему автомобилю, где сержант приказал мне сесть за руль и немедленно покинуть территорию больницы. Я едва сдерживая слёзы обиды и стараясь утихомирить бешеное сердцебиение выехала за ворота и припарковалась на гостевой стоянке по другую сторону полосатого шлагбаума.

Прождав битых два часа и изнывая всё это время от жары и нетерпения, я хотела было вернуться в гостиницу, как дверь машины распахнулась и в салон ввалился Рудович.

– Дай сигарету, – попросил он, – а то мои закончились. Закурив, он сделал несколько жадных затяжек и посмотрел на меня. Я его не торопила. По себе хорошо знала, как необходимо собраться с мыслями после всей лавины информации, свалившейся на голову и вычленив главное, коротко и ясно изложить суть произошедшего не тратя лишнего времени на второстепенные подробности.

– Значит так. – наконец собравшись с мыслями и аккуратно затушив сигарету, – начал Рудович. – Вчера вечером, после того, как врачи закончили вечерний обход, медсестры раздали таблетки и закончили процедуры, а больные улеглись спать, весь медперсонал разошёлся по своим помещениям. Врачи смотрели до полуночи футбол в ординаторской, сестры тихо отмечали день рождение коллеги в сестринской. Дежурная мед-сестра находилась на посту. Впрочем, изредка покидая его по нужде, но надолго не отлучалась. Словом, всё как обычно. Таким образом, ночь прошла абсолютно спо-койно. Неприятности начались только утром. Поскольку твоя подруга находилась в отдельном боксе и все уколы ей были назначены на одиннадцать утра никто из мед-персонала больницы к боксу до этого времени не приближался. Так вот. Ровно в одиннадцать медсестра отправилась в палату твоей подруги, чтобы сделать инъекцию. Она-то и подняла тревогу. Сначала ей показалось, что наши сотрудники, дежурившие около бокса просто задремали. Она осторожно прошла мимо них и открыла дверь в палату. Не обнаружив пациентки на месте, она решила, что больная ещё не вернулась с завтрака. Но и в столовой пациентки не оказалось. Тогда медсестра отважилась всё же потревожить спящих охранников. Вот тут и оказалось, что мирно сидящие в расслабленных позах лейтенанты КГБ Бровчик и Кухарчик мертвы. Место же нахождение твоей подруги на данный момент неизвестно. Очевидно только, что на территории больницы её нет.

Я во все глаза смотрела на Рудовича и никак не могла собрать свои мысли, как говориться «в кучу». Услышанное мною было столь неожиданно, что мозг упорно не желал верить в происходящее. Видимо прочитав полное смятение на моём лице, Рудович прикурил ещё одну сигарету и попытался «утешить» меня:

– Уже создана специальная следственная группа с са-мыми широкими полномочиями. И дело, как ты понимаешь поставлено на контроль генеральной прокуратуры.

– Кое кто ещё вчера пытался мне доказать, что на территории вашей Республики такое вообще невозможно. А тут мало того, что похитили человека, гражданина, заметь, другой страны, так ещё и ухлопали двух сотрудников КГБ. И что теперь ты намерен предпринять?

– Наташка, я нахожусь на службе и самодеятельностью заниматься позволить себе не могу. Да и тебе не дам. Всё очень серьёзно. Сначала погибли два бывших офицера «Альфы» и гражданин Франции, а теперь двое наших сотрудников. Твоя подруга явно влезла во что-то очень опасное. И у меня нет никаких сомнений в том, что все её рассказы про сокровища Радзивиллов она сочинила только для отвода глаз. Здесь дело явно в чём-то другом.

– В чём другом? – взорвалась я, – Томка занималась только антиквариатом. В детстве, сколько я её помню, она коллекционировала значки, марки, монеты. Ничего удивительного, что когда она выросла у неё появился интерес к более серьёзным предметам старины. Остальное – наркотики, политика, торговля оружием и нефтью, а также тому подобные вещи её совершенно не интересовали. Она в таких делах попросту абсолютно ничего не смыслила. Уж я-то знаю её, как облупленную.

– Ну это как на всю эту историю посмотреть. Ты сама говорила, что она провезла на территорию Беларуси просто огромную сумму. Откуда ты можешь с такой уверенностью говорить, что она не могла ввязаться в какую-нибудь грязную историю с теми же наркотиками? Люди со временем меняются. – Рудович внимательно посмотрел мне в глаза, – тем более люди, располагающие такими деньгами.

– Чушь собачья, – уверенно заявила я, – повторяю, я уверена на все триста процентов: Томка приехала на поиски сокровищ Радзивиллов и ничего более. Ваше право, конечно, прорабатывать и другие версии, но по-верь мне на слово – вы только напрасно потеряете драгоценное время. У вас вообще есть хоть какие-то версии?

– По происшествию в горбольнице возбуждено уго-ловное дело по двум статьям – двойное убийство и по-хищение человека, – пожал плечами Рудович, – а дальше видно будет.

– Что будет видно? – вскинулась я, – пока не произойдёт ещё одно убийство? Моя подруга в смертельной опасности, а ты предлагаешь мне сидеть сложа руки и ждать пока у вас появятся ещё версии?

– Не кипятись. Я считаю, что по крайней мере на данный момент, твоей подруге как раз ничего не угрожает. Самое страшное, что могло случиться, уже произошло. Её похитили. Согласись, если бы её хотели убить, то без особого труда сделали бы это ещё в больнице. Ведь так? Поэтому самое разумное, что мы можем предпринять на данный момент, так это разделиться. Ты поедешь в гостиницу, постараешься успокоиться и обдумать всё не спеша, без эмоций. Ты же «опер», в конце концов. Вос-становишь в памяти все ваши разговоры до мельчайших подробностей. Может, что и вспомнишь полезное. А я поеду к себе на работу, поговорю с экспертами и «опе-рами». Возможно, они что-то тоже уже нарыли. Добро?

 

Рудович заявился ко мне в гостиницу только под вечер. Причём, злой, как чёрт, что на него было совершенно непохоже. Скупо поздоровавшись и быстро скинув в прихожей промокшие насквозь туфли и плащ, как был, в мокрых носках прошлёпал к бару, оставляя за собой на паркете мокрые следы и открыв стеклянную дверку, не мешкая, первым делом свернул пробку с литровой бутылки виски.

Наплескав себе полный стакан и опрокинув в себя приличную дозу спиртного, капитан фыркнул, помолчал несколько секунд, видимо прислушиваясь к внутренним ощущениям, не спеша закурил и, блаженно вытянувшись в кресле, наконец изрёк:

– Извини, продрог до самых костей. Тебе плеснуть?

Я отрицательно качнула головой:

– Давай сначала о деле. Есть что нибудь?

– Честно говоря, информации пока немного. По трупам, обнаруженным в подземелье пока ничего не ясно. Официально, по результатам вскрытия – причина смерти – ВКС. То есть внезапная коронарная смерть. Неофициально же эксперты называют причину смерти – страх. Я многое повидал в этой жизни, но с таким выражением ужаса на лице покойников сталкиваюсь впервые. Это даже не страх в привычном понимании этого слова. Скорее у них на лицах застыла совершенно не поддающаяся описанию гримаса какого-то животного ужаса. Фу, как вспомню, до сих пор мурашки по всему телу. – Рудович опять потянулся к бутылке. – И ещё эти верёвки на шеях покойников. Эксперты утверждают, что на вид они очень старые и ветхие. А посему задушить ими невозможно даже младенца, не то что троих здоровых мужиков. Но в любом случае обрывки верёвок отправлены на экспертизу. Думаю к утру будет результат.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что эти верёвки не что иное, как некий знак, оставленный нам убийцей?

– Вот именно. Маньяком попахивает. Только этого нам не хватало. – вздохнул Рудович.

– В таком случае, убийство сотрудников Томкиной охраны никак не связано с её похищением. Просто оказались ребятки не в том месте и не в то время. Кстати, я тут прикинула: люди, которые вышли сначала на Базиля, а потом угрожали и похитили Томку были совершенно не заинтересованы в смерти Базиля. Не стали бы они в самом деле резать курицу, которая должна была в скором времени им снести золотые яйца.

– Это очевидно. Как, впрочем и то, что эти люди решились на похищение твоей подруги только после того как узнали о смерти Базиля. Вот только откуда они мог-ли так быстро узнать о случившемся? Непонятно. А убедившись в том, что Базиль мёртв, они, что вполне логично, незамедлительно вышли на гражданку Лурье.

– Вероятнее всего они вели постоянное наблюдение за Базилем и всеми его перемещениями и контактами.

– Другого объяснения этому я пока не вижу. Хотя…

– Подожди, – остановила я его, – а что по вашим сотрудникам?

– Вот тут начинается самое интересное. – Рудович добавил в стакан виски, выпил и поморщившись, взял бутылку в руку. – Смотри-ка крепкая – целых 42 градуса, а совсем не берёт. – Так вот. Оба сотрудника погибли от огнестрельных ранений в область сердца. Выстрелов никто из медперсонала больницы не слышал. Вероятно стреляли из пистолета с глушителем. Баллистика пока не готова, но уже сейчас можно сказать, что стреляли из «Макара». Ствол убийца забрал с собой. На месте обнаружены только две 9 миллиметровые гильзы. Убийца не только не произвёл контрольных выстрелов, но даже не озаботился тем, чтобы собрать стрелянные гильзы. Тела сотрудников не перемещали. Из чего можно сделать вывод, что в момент убийства они оба находились на тех же местах, где их обнаружили.

– Значит, скорее всего они знали убийцу в лицо и его приближение не вызвало у них никаких подозрений. С какого расстояния были произведены выстрелы? – спросила я.

– Практически в упор. На обмундировании убитых сотрудников и в раневых каналах обнаружено большое количество сгоревшего пороха. – Рудович с силой смял сигарету в пепельнице.

– Если ваши сотрудники подпустили убийцу так близко, значит он не вызвал у них никаких подозрений. То есть я хочу сказать, что стрелял человек, которого лей-тенанты знали в лицо.

– Не обязательно. Я думаю, скорее всего убийца был со стороны и просто воспользовался белым халатом, либо нашей формой. В пользу этой версии говорит тот факт, что в данном отделение больницы за последние три недели не было каких-либо изменений в кадровом составе. Никто не увольнялся и никого из новеньких на работу в этот период не оформляли. Всех сотрудников больницы уже опросили, но никто ничего не видел и не слышал. Правда, днём были практиканты из медучилища, но я думаю этих в расчёт принимать не стоит. Второй курс, совсем ещё дети.

– В общем, пока, насколько я поняла у вас ничего конкретного нет.

– Ну так категорично я бы не стал ставить вопрос. По-ка нет результатов экспертиз, идёт первичный сбор све-дений. Возможно со временем появятся свидетели…

– Вот именно, что возможно. А у меня лично времени ждать пока раскрутится ваша следственная машина попросту нет. Ты хоть это понимаешь?

Рудович понимающе кивнул и плеснул мне в бокал немного виски:

– Я тут, знаешь, что подумал? Есть у меня один человечек, который, я уверен, даст нам необходимую информацию, от которой возможно удастся оттолкнуться.

– Слушаю тебя внимательно, – я поудобней расположилась в кресле и приготовилась слушать.

– Поскольку ты утверждаешь, что твоя подруга приехала в Беларусь на встречу с человеком, якобы обладающим сведениями о местонахождении сокровищ Радзи-виллов, то это дело, если, конечно, взглянуть на него в этом ракурсе, приобретает особую государственную важность. И потом, если всерьёз принимать эту версию за рабочую, то нам, на мой взгляд, нужно плясать от надписи, оставленной на песке Базилем. А именно, выяснить, что собственно из себя представляет это самое колье Барбары. Это единственная на сегодняшний день информация от которой мы можем попробовать оттолкнуться.

– Возможно ты и прав. По крайней мере, Томка при-давала этому украшению очень большое значение. Правда, насколько я помню, она утверждала, что раздобыть какую-либо информацию об этом колье просто невозможно. – с сомнением покачала я головой.

– Я знаю к кому мы можем обратиться за помощью. И если нам не сможет помочь этот человек, то скорее всего это не сможет сделать больше никто. Я говорю о своей школьной учительнице истории Галине Николаевне.

– Рудович, ты что же всерьёз считаешь, что простая школьная училка может обладать некоей секретной информацией, которую свято хранили столько лет потомки управляющего дома Радзивиллов?

– Во всяком случае она прекрасно знает не только историю семьи Радзивиллов, но и долгое время собирала любую информацию о судьбе пропавших сокровищ. Ещё раз повторяю, если кто-то и может помочь нам разобраться в этом деле, то это только она. Тому же её покойный муж, насколько я помню, в семидесятых долгое время возглавлял городское «угро» и нам не поме-шало бы ознакомиться с семейным архивом моей учительницы.

Как выяснилось, бывшая учительница Рудовича про-живала достаточно далеко за городом, на даче. Свою городскую квартиру, зарабатывая вероятно, таким образом, существенную прибавку к пенсии, она сдавала. Поэтому мы подъехали к аккуратному дачному домику, стоящему за забором из сетки рабицы, густо увитым диким плющом, поздно вечером. Рудович привычно толкнул скрипучую калитку и уверенно прошёл по выложенной старым щербатым кирпичом дорожке прямо к деревянному крыльцу, тускло освещённому мутной лампочкой вокруг которой вилась мошкара. Из чего я сделала вывод о том, что мой друг бывал здесь уже не раз, что было для меня неожиданностью. Лично я не могла похвастаться такой привязанностью к своим школьным учителям.

Ерёмкина Галина Николаевна оказалась невысокого роста крупной женщиной с хитрым прищуром глаз на приятном открытом лице, достаточно приветливая и проворная для своих лет. Она очень обрадовалась неожиданным гостям и причитая проводила нас в большую уютно обставленную старомодной, но добротной мебелью комнату, сразу усадив за большой круглый стол. Пока хозяйка дома вместе с Рудовичем хлопотала на кухне, я внимательно огляделась по сторонам. В при-глушённом свете низко нависшего над столом старого матерчатого абажура, освещавшего комнату мягким зеленоватым светом, я разглядела на обшарпанном деревянном комоде неплохую коллекцию фарфоровых статуэток ещё советского периода, среди которых были несколько штук определено уникальных. Например, статуэтку «Сталин и дети», по крайней мере в Москве можно было без труда и почти мгновенно продать никак не меньше чем за пару тысяч долларов. Спасибо моей подруге Томке, хозяйке сети антикварных магазинов – поднатаскала меня в своё время. Поэтому первую мысль о том, что старая училка Рудовича сдаёт городскую квартиру для дополнительного заработка, я мгновенно отбросила. Уж слишком хорошая и вполне профессионально подобранная коллекция фарфора красовалась на старом комоде. Человек, собравший её не мог не знать истинной стоимости коллекции. Над комодом висели несколько десятков групповых фотографий школьников в потемневших от времени простых деревянных рамках. Я встала и подошла поближе. С чёрно-белых снимков, вне всякого сомнения, на меня смотрели многочисленные ученики Галины Николаевны.

– А вот и мы, – услышала я за спиной приятный голос хозяйки, – это всё мои ученики, – с гордостью кивнула она на фотографии. Присаживайтесь к столу и рассказывайте, что вас привело ко всеми позабытой старухе.

– Ну полноте, Галина Николаевна, – зачем вы так. – Ученики ведь к вам часто захаживают? – смутился Ру-дович.

– Пока в городе жила, часто бывали. А сейчас всё реже и реже. Оно и понятно: семьи, дети, работа. Да и проблем сейчас с этой жизнью у всех выше крыши. Да я не в обиде. Ладно, давайте к столу и рассказывайте, зачем пожаловали, а то вижу, как у вас глаза-то горят.

– Да мы к вам, Галина Николаевна, собственно вот по какому делу. – улыбнулся Рудович, – даже не знаю с чего начать.

– Говорите как есть, Григорий, что за нужда заставила вас тащиться так далеко за город, да ещё в такую поздноту. Чем могу обязательно помогу. – подбадривающе улыбнулась в ответ старая учительница.

– Нас интересует колье Барбары. – видимо собравшись с силами выпалил Рудович.

Даже в полумраке комнаты было видно, как мрачная тень пробежала по лицу пожилой женщины.

– А что именно вас интересует?

– Ну, хотелось бы понять в общих, так сказать чертах, что имеется в виду, когда упоминается это предмет, – начал мямлить Рудович.

– Кем упоминается? – тут же быстро спросила учительница.

Видя, что вопрос поставил моего друга в тупик, я ре-шила взять инициативу в свои руки:

– Понимаете, Галина Николаевна, из-за этого пресловутого колье похитили мою близкую подругу и сейчас ей угрожает смертельная опасность. Перед похищением, в подземелье Несвижского замка были убиты её охранники и ещё один человек. Вот он-то перед смертью и успел начертить на песке всего пару слов: «колье Барбары»…

– Понятно, – прервала меня женщина и взглянув на меня враз сильно постаревшим лицом, продолжила:

– Видать не упокоился ещё дух красавицы Барбары…

 

Против нашего ожидания, Галина Николаевна не ска-зала больше не слова, а молча встала из-за стола и вышла в другую комнату. Не успели мы с Рудовичем удивлённо переглянуться, как тут же вернулась хозяйка дома, неся в руках довольно толстую картонную папку перевязанную замусоленными тесёмками. Молча поло-жила её на стол перед нами и со словами:

– Здесь, я думаю, вы найдёте всё, что вас интересует. От мужа осталось, – последние слова она произнесла еле слышно и совсем по-старушечьи шаркая тапками по полу, удалилась.

Я осторожно взяла пухлую папку и развязала тесёмки. На стол посыпались пожелтевшие газетные вырезки, старые фотографии, какие-то документы отпечатанные на машинке, скреплённые ржавыми канцелярскими скрепками, выдранные из записных книжек, ежедневников или просто школьных тетрадей в клетку, а то и в косую линейку листки с какими-то заметками, цифрами, номерами телефонов. С первого взгляда было видно, что документы сложены без какой-либо системы, а проще говоря, просто собраны в кучу и небрежно засунуты в первую попавшуюся и подходящую по размеру папку. Впрочем, возможно, кто-то до нас уже искал что-то в этих документах, а потом просто, как пришлось запихнул всё обратно. Как бы там ни было, но я искренне была благодарна старой учительнице и за это. Я решительно разделила кучу бумаг примерно на две части, одну оставила себе, другую же решительно придвинула к Рудовичу…

 

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ