В Подмосковье шел дождь. Его тихий равномерный шум доносился из полуоткрытого окна спальных покоев Ивана Грузного. Окна в замке всегда были приоткрыты. А иначе нельзя - воздух внутри был какой-то, не то чтобы затхлый, но спертый. «В старом домишке такого никогда не было. А этот…- жаловался Иван.- Из чего они его только строили?»

Жена у Ивана должна была вернуться только сегодня вечером, сыновья улетели. Он чувствовал себя одиноким и разбитым. Вставать не хотелось. Однако он поднялся, натянул халат и пошел вниз, в кухню. «Во, поливает!»- подумал он о дожде, подходя к кухне. Однако текло не с крыши. Текло со стола. Вода на кухне стояла уже по щиколотки, она обильно изливалась из водоочистительного фильтра, который он в течение трех дней пытался безуспешно наполнить.

- Да что же это такое?!- вскричал он.- Вечно у них все не как у людей. То неизвестно куда она девалась, теперь неизвестно откуда берется! Схватив ведро и совок из кладовки, он взялся собирать воду. Злополучный фильтр он бросил прямо из окна под яблоню: « Пусть дерево поливает!»

Через два часа, кое-как убравшись на кухне, и выпив на скорую руку чаю, он вышел вон. « Пропади ты все пропадом!»- думал несчастный владелец замка. На работу ему сегодня идти не нужно, и он решил прогуляться. Собственно говоря, на « завод пластиковых деталей» он ходил два раза в неделю: в понедельник и в четверг. И другие его знакомые работали не больше. Каждому был назначен свой день. Мечта идиота - пять выходных в неделю. А какая это была работа, братцы! Пластмассовые детальки выходили из одной дырки в машине, их нужно было переворачивать и в другую дырку вставлять. Упаковкой готовых деталек занимался уже другой человек. Вот и вся «творческая деятельность»!

Так, погруженный в нерадостные мысли о своем нынешнем житье-бытье, Иван чуть не столкнулся лбом с Федором Кышмаренко. Тот шел как обычно во фраке, в калошах на босу ногу и с молотком в руке. Лицо его было растерянно, он шел и потихоньку разговаривал вслух, с видом человека, который пытается кому- то бестолковому что-то совершенно очевидное доказать.

- Куда ты так, Федя? Случилось чего?- спросил Грузный у друга детства.

- Степаныч! Ты это, пойдем со мной!

- Во! Ни здорово, ни привет! Ты хоть скажи куда?

- Да к этим... Ну в бюро… Пусть они ее поймают!

- Кого?!

- Так кукушку.

- Вот что Федя, пойдем-ка мы сперва выпьем пивка. Там все и расскажешь, а то путанный ты сегодня какой-то.

В пивной, которая почему-то называлась биргартен «Вольфшлюхт» было уютно, на тяжелых дубовых столах горели свечи. Мария Гореликова принесла гостям две больших кружки пива, и сказав: «Битте зеер!», упорхнула на кухню трепетной стадвадцатикилограммовой ланью. После пива речь Федора приобрела, наконец, ясность.

- Я, - начал он,- заключил контракт с «клоунами» два года назад. Сначала все было отлично, ты знаешь. Ну а в этом году как-то начало все помаленьку давать сбои. То одно сломается, то другое. Нервирует это все, понимаешь? А особенно как кино кончится, ты еще весь там, а тут всякая дрянь на нервы капает.

- Это ты про что?

- Так про часы с кукушкой. Они мне вместе с домом достались. Мне нравилось вначале. Только с ними что-то случилось, и кукушка стала кричать очень громко. Ну, я, думаю: «Поищу, может, где убавить можно ». Не нашел. А я тогда взял и заклеил скотчем окошко, чтобы не вылезала. Нет! Слышу, выбралась, опять кукует! Мне даже интересно – она спряталась, а я окошко на «момент»! Два дня было тихо. А потом я с работы прихожу, смотрю, а дверка от часов отломана. Валяется на полу. Тут три часа как раз пробило, и вот эта тварюга из дырки выскакивает и охриплым голосом орет на весь дом: « Ху- ху! Ху – ху! Ху – ху!». Степаныч, я не стерпел! Беру в кладовке молоток – хрясть по часам! Те в дребезги, а твари хоть бы что! Выскочила и под диван. До сих пор найти ее не могу. Так и орет день и ночь напролет. Давай, сходим к этим. Пусть они ее сами утихомирят.

- Да сходим, конечно. Вот выпьем еще по кружечке и сходим. У меня то, знаешь, тоже не лучше. Кухню сегодня всю водой залил. Да и еще всякое другое в последнее время… Как будто какой то гарантийный срок кончился и все начало потихоньку рассыпаться. С памятью тоже что-то… Местами как отрезало. Не могу ничего вспомнить.

- Надо же! У меня тоже какие – то провалы в памяти.

- Странно. Ну, давай еще по одной что ли?

- Давай.

Через полтора часа они выбрались из пивной, но в бюро не пошли. Федор отправился ловить «хухушку», обещая в случае неудачи спалить весь дом вместе со зловредной тварью, а Иван тоже пошел домой. До приезда жены он еще хотел покрутить «динаму». Проходя через двор, он поинтересовался: все ли еще течет вода из треклятого фильтра? Оказалось, что да. Иван плюнул и поднялся наверх, в спальню. Там он надел шлем, и, не раздеваясь, лег на кровать. Зеленая точка в его глазах раскрутилась в круг, сознание затуманилось, и он погрузился в сон. Ивану снился тот день из его юности, когда его с другом застала в лесу та страшная сухая гроза. Дождь почему-то не пошел, но молнии несколько раз ударили по пересохшему от жары лесу. Пожар начался сразу в двух местах. Ребята бежали от надвигавшейся стены огня, и попали в болото. Страшно было вспоминать, как они выбирались из этой ужасной непролазной топи.

 

Пламя, кругом бушует пламя! Бежать и бежать, подальше от этих воющих огненных хороводов. Дым застилает все. Ногой сюда на кочку, теперь на эту. Хорошо! Так. Теперь сюда. Отлично! Нет! Нога сорвалась… Трясина, чавкнув, равнодушно сомкнулась у него на груди. Постояла секунду и пошла вверх: к плечам, к горлу, к подбородку. Ужас заметался в глазах. Неужели все? Неужели все?!

Рука перед глазами тянется до ветки какого-то растения. Ее держит кто-то, имеющий такие же руки. Ощущение ужаса бьет ключом прямо в мозг. Почему- то вызывает шок это тихое сырое место. Рука хватается за ветку, и он начинает тянуть себя из трясины. Ого! Какой он цепкий и сильный! Вот уже он сидит на твердой почве. Он спасен! О какое невероятное ощущение счастья! Это просто чудо! Щелчок. Картина погасла. Перед ним вновь сидит леходоранец. Хитрая гримаса не сходит с его физиономии.

- Ну что?- говорит «клоун».- Вам понравилось?

- О да! Я потрясен!

- Это реальная память одного из жителей этой планеты. Передается напрямую от него к вам. Однако, это всего лишь демонстрация. Насколько больше вы могли бы почувствовать, взяв себе тело этого гуманоида напрокат. Целый месяц оно могло бы быть в вашем распоряжении. По вашему выбору мы можем отправить его в любой из доступных нам миров. Расчет, конечно в «бесценной» валюте. Сумму обговорим отдельно.

-Вопросы оплаты меня не беспокоят, я достаточно состоятелен, чтобы не обсуждать их. Я подумаю над вашим предложением, и решение сообщу вам в ближайшее время. А пока до свидания. Сырости вам на пути!

Леходоранец смотрел, как верхняя половина этой, висящей перед ним в воздухе «летающей ванны», становиться непрозрачной, скрывая под своей поверхностью странное расплывшееся тело. Вот и все. Металлический шар чуть более метра в диаметре выплывает в раскрывшиеся двери его офиса. Ну и запах от этих слизней! С кем только не приходится работать. Он встал и вышел в соседнюю комнатку, предварительно включив кондиционер на полную мощность. Вошедшая секретарша, застала его там за приготовлением напитка, который у нас считался бы, пожалуй, чаем.

- Вам бы поосновательней подкрепиться, Юрий Петрович. Шеф прислал вам факсом распоряжение сегодня же лететь на Биррус.

- Вот Черт! Как с утра сегодня день не задался, так и идет все. А почему так срочно?

- План не выполняем. А там всегда можно найти клиентов, вы же знаете.

- Я то знаю! А он разве не знает, что мы вроде зареклись работать с этими отродьями с Бирруса?

- Я вас понимаю, Юрий Петрович, но приказ шефа есть приказ. Может, я могу, что-то для вас личное…

- Ах! нет, Мадлен! Не сегодня. Собери мне лучше все с собой. Я в лабораторию за резонатором,- сказал леходоранец и вышел, так и не выпив свой чай.

«Клоун» был сердит, потому что визиты на Биррус ненавидели все сослуживцы. Эта маленькая безжизненная планетка или просто очень большой астероид использовалась расой белонцев в качестве места вечной ссылки для своих самых неисправимых преступников. Их сознание помещали внутрь камней и оставляли на Биррусе на веки вечные. Злобность этих существ, сжатых в пределах каменных сфер со временем лишь возрастала. Они были готовы на все, лишь бы покинуть место своего заточения хотя бы на час, не говоря уже на месяц.

Преступники - белонцы, заточенные на Биррусе, были существами далеко не бедными, и с точки зрения оплаты, с ними было очень выгодно работать. Однако, был один очень значительный минус, существа лишенные по закону собственного тела, они не жалели так же чужих жизней. Так что, купленной на месяц «оболочки», выражаясь языком леходоранцев, как правило, хватало лишь на одну, две недели. На этом контракт считался завершенным. Злобный дух белонца возвращался в один из булыжников на берегу мертвого озера, а на землю или на одну из других планет, где «клоуны» добывали себе носителей чужого сознания, возвращалась «болванка», биологическая копия, погибшего индивидуума.

Гуманисты, из числа леходоранских ученых, пытались вначале использовать для бизнеса не оригинальные тела, а снятые с них копии. Но затея с болванками не удалась. Душа напрочь отказывалась держаться внутри механической куклы. После этого гуманистов задвинули в угол, и бизнес развернулся в полную силу. Бесценная валюта рекой потекла в хранилища леходоранцев

 

- Ну и что, что сказал! Я и сам не знаю, что это толком обозначает. Давайте вот лучше камни с прохода уберем. Понавалили тут!- пытался увести разговор в сторону Борзила.

- Да камни-то мы уберем,- не отставал Никита.- Ты все же подумай, вспомни! Как это ты не знаешь сам, что сказал?

- А вы знаете, я вам лучше друга позову. Он все объяснит. Только вечером, сейчас у меня делов много. Когда я один-то управлюсь?

- Давай мы тебе поможем,- предложила Саша.- Что надо делать?

Дел у «ежа» оказалось невпроворот, но все бестолковые. Казалось, что он просто тянет время. Может быть, он обдумывал, какую выгоду можно извлечь с незваных гостей? Хватался за все подряд: перекидывал камни с места на место, ворошил травяную подстилку у себя на кровати, искал что-то, непонятно что, вдруг остановился, словно озаренный счастливой догадкой :

-Вот что! А пойдемте-ка мы за едой. Ты женщина, - обратился Борзила к Саше,- останься лучше тут. Старые ботли можешь выбросить, молоко в них все равно прокисло. Мы принесем новых к обеду. А там я Заугольника позову, он страсть умный, все знает! Что вам нужно все у него расспросите.

С этими словами Борзила вышел. Братья, переглянувшись и пожав плечами, отправились за ним вслед. Одна Саша, недоуменно озираясь, осталась стоять в пещере. Однако ее раздумья на предмет: «Что такое «ботли», и что здесь вообще можно прибирать?», были, вскорости, прерваны печальным звоном кандалов с вершины каменной тумбы.

«Ах ты, Боже мой! Мы же совсем забыли про Лапу»- пристыжено подумала она. Еще раз осмотрев, вделанное в камень кольцо и саму цепь, она только лишний раз убедилась, что без инструментов тут ничего не сделаешь.

- Лапа ты можешь спуститься вниз?- спросила Саша пленницу.

- Могу,- ответила пустота.

Цепь дернулась и упала вниз. Пустые кандалы замерли в метре от земли.

- Ты не могла бы стать видимой?- поежилась Александра.- А то, как – то, немножко не по себе.

Вновь, как и в прошлый раз заколебался воздух, как он колеблется над пламенем костра, затем легкая дымка обрисовала контур сгорбленной фигуры и вот уже несчастная кандальница стояла под сводами пещеры. Саша смотрела на все эти превращения как зачарованная, однако, взяв себя в руки и стряхнув наваждение, принялась осматривать верхнюю часть цепи и стальные оковы. Даже беглого взгляда было достаточно, чтобы увидеть, что кандалы слишком велики для этих худеньких ручек, и что лишь крепко сжатые в кулаки кисти не позволяют им упасть на землю. Просто удивительно было, что они в первый раз этого не заметили.

- Странно, а ну разожми руки,- обратилась Саша к пленнице.

- Пока не отсоединена цепь от кольца, никто не может выбросить камни проклятия,- ответила та и повернула кисти тыльной стороной наверх.

В побелевших от напряжения пальцах, были намертво зажаты два камня. В пещере повисла тишина.

- Какой варварство!- после невольной паузы продолжила Саша.- И ты никак не можешь от них освободиться?

- Нет, никак. Я уже по всякому пыталась…

-А как ты думаешь, - вдруг спросила Саша,- если кто-нибудь возьмет у тебя эти булыжники, что тогда будет?

- Не знаю. Думаю, что никто никогда не пробовал. Кто же хочет таскаться всю жизнь с камнями в руках?

-Давай я попробую.

- Не надо. Нужно как-то по другому.

- Как по другому-то? По- другому не выйдет. Я чувствую, что таким образом мы сможем тебя освободить. Только ты должна мне сначала кое-что пообещать.

- Что я должна пообещать?

- Не воруй больше никогда.

Лапа задумалась, молчала долго, смотрела в глаза, неизвестно откуда взявшейся подруге, готовой взять на себя такой огромный риск ради нее.

- Хорошо, я обещаю!- сказала она, наконец, негромко, но очень твердо.

- Ну, вот и отлично! А про меня не беспокойся, я уверенна, что со мной ничего не случится. Я ведь ни в чем не виновата. Ну что пробуем?

С этими словами она осторожно опустила руки на поверхность камней. Обе были внутренне напряжены и ожидали чего угодно. Тем не менее, ничего не произошло. С трудом скрываемый страх, стал отступать. Девушки переглянулись.

- Ничего не поделаешь, нужно искать инстру…- начала и на полуслове осеклась Саша. Страшная судорога, начавшись на кончиках пальцев, исказила все тело. Ее пальцы скрючились и, вцепились в булыжники. С невероятной силой она рванула камни к себе и прижала их к груди. С Лапой же происходило все наоборот. Ее выпрямившееся как палка тело, отбросило, словно током, к стене. От рук шел легкий дымок, волосы стояли дыбом.

С минуту стояла тишина. Девушки смотрели друг на друга, затем Александра с опаской перевела взгляд на булыжники, и сказав: «Я ни в чем не виновата и на меня не может действовать проклятие!», разжала пальцы. Камни со стуком упали на землю. « Получилось!»- закричала она, не помня себя от радости.

Лапа была поражена и обрадована не меньше. Просто, не могла еще поверить, что она теперь свободна. « Да!»- вымолвила она ,наконец.- « Великая сила вера. Хорошо, что я не сказала тебе, что по нашим законам твоя вина еще больше моей, раз уж ты помогаешь мне уйти от возмездия...»

В эту минуту в пещеру вошел Борзила, следом за ним тащили какие-то диковинные растения братья Грузные.

- Во, как?- удивился Борзила, увидев Лапу.- Как это тебя сюда занесло?

- Да так, шла мимо,- нехотя ответила она.

- Ну-ну…- пробубнил «Еж» и вдруг переменился.- А и хорошо, что зашла! У меня вот гости как раз! Обед готовить будем. Заугольник, может, прийдет. Останешься?

- Останусь. Конечно.

- Ну и отлично!

Борзила захлопотал по хозяйству. Через минуту он развел небольшой костерок из высушенных корней. Дым вытягивало в расщелину в стене, но странный аромат незнакомых смол плыл по пещере. В ней вдруг стало уютно и хорошо. «Еж» взял два, из принесенных растений и подвесил их на крючья над огнем. Еще пару, предварительно поколотив их об стену, он положил прямо перед очагом, очевидно, чтобы они немного подогрелись. Затем он принес еще один ботль- старый, с высохшей оранжевой кожурой. «А здесь у меня старый добрый хцацл»-сказал Борзила.-«Он перебродил уже года два тому назад. Только сам то я пью мало, гости бывают редко, а Заугольник, тот и вовсе пьет только молоко. Вот и стоит хцацл нераспочатый. Но сегодня есть повод. Воткнем ему дудку в бок, как говорится!»

Когда приготовления были закончены, Борзила пошел звать Заугольника. «Может и не придти»- заранее предупредил «Еж»- «У него два имени: старшее и младшее. По их праздникам нужно обращаться к нему, начиная со старшего. А по будням - наоборот. Только видите, я путаюсь в их праздниках». Он поводил пальцем по стене, пересчитывая какие то зарубки. Вроде выходили будни, а значит, начинать сегодня нужно было с младшего имени. Борзила встал спиной к тумбе и, повернув голову набок, закричал куда-то назад в темноту: « Молоко согрелось, Заугольник! Приходи на обед мудрый Раздрапездрон!»

Вдруг потянуло сильным сквозняком, как из открытой двери, что-то хлопнуло, и из-за камня вышел маленький человечек: бородка, чалма, халат, прямо ближний восток какой-то, копия один к двум. Человечек вышел на середину, церемонно поклонился собравшимся и заговорил нараспев приятным высоким голосом: «Был на море. Качка дивная! Чайки реют в небесах. Мачты кораблей поскрипывают и прячут ветер в парусах».

Борзила подошел к Заугольнику, наклонился, посмотрел несколько секунд ему в лицо изучающим взглядом, и вдруг дал ему крепкого подзатыльника. Погрозил пальцем и сказал назидательно: « К чему это ты так? Будь проще!»

Заугольник, как ни странно, не только не обиделся такому приему, но даже вроде обрадовался. Он положил руку себе на сердце, другую протянул к своему старому знакомому и сказал: «Еж косматый, будь приветлив в компании достойных! Дурных же людей отвращайся»

Возможно, вступительная увертюра была закончена, так как пришедший человечек оставил свою высокопарную речь и перешел на более низкий слог. Живо заинтересовался приготовленной едой и даже взялся помогать накрывать на стол. Собственно стол- это громко сказано. Борзила просто расчистил небольшую площадку на полу, поставил по кругу несколько камней, обозначив ими границы, в середку натряс соломы: вот вам место для трапезы. Вместо стульев несколько пучков такой же сухой травы для каждого из гостей.

Сваренные ботли, напоминали по вкусу рисовую кашу. Хцацл же не походил вообще ни на какие спиртные напитки, а по крепости был как легкое сухое вино. Некоторое время все были заняты едой. Когда же голод был удовлетворен, пришло время для разговора.