Я дом, который строили, любя, и птицы выводили голубят, а может, воронят, мышат и прочих - смешных, как дети в люльках у людей. Я нежность чувствовал тогда в любом гвозде и днём всем пел, и всех баюкал ночью. Я провожал всех в путь и ждал назад, и утешал вернувшихся в слезах: я был убежищем от бед, родимым домом. Теперь стою, дрожа и крышу сняв, а город наступает на меня изрезанной стеклом волной бетона. Я пережил уход своих детей - я не держал их за оградой стен, хоть был им нянькой и отцом и стражем. Нет радости от выцветших картин, и страшный шар в лицо уже летит... Да что мне до того - я умер раньше. |