Игнат родился уродливым в неблагополучной семье, где было уже пятеро ртов. Одним больше-меньше, видимо, не играло большой роли для его родителей. Хотя врачи предупреждали маму о патологическом развитии плода.

У мальчика оказались сильно искривленные ноги, горбик и перекошенный ротик.

– Ну и Квазимода получился у тебя, – нетрезвый отец с удивлением выпучил мутные глаза, рассматривая младенца после роддома.

– По пузу не нужно было колотить всякий раз от ревности, – огрызнулась та. – Врачи утешают, что когда подрастет, можно сделать операцию на ноги. Но кто возьмется помочь ему?

– За наш счет найдутся желающие. Нет уж, пускай так живет. Для чего-то Бог послал его нам таким. Ему положена инвалидность, а к ней кой-какие деньжата. Зачем же рубить кривую курочку напрасно. Пусть несет золотые яйца для нас. Лучше давай, обмоем мальца, как положено, – отец новорожденного принялся привычно разливать по грязным стаканам вино. – Хоть клок шерсти с паршивой овцы.

Игнат сразу стал в большой семье изгоем и к нему намертво прилипла кличка Квазимода. Только жил малыш не в соборе, как настоящий Квазимодо, и люди, постепенно забывая настоящее имя, видели в нем только уродца Квазимода.

До года вечно пьяная мама кормила кое-как нелюбимого сына, а потом стала словно не замечать его. Несчастный ребенок пытался по привычке проситься на материнские колени. Но всякий раз получал злобные окрики, чтобы не мешал ей.

Мальчик научился играть сам с собой. Когда Игнат приноровился ползать, то стал выбираться на улицу.

Соседские дети дразнили Игната:

– Квазимода, скажи – клей.

– Клей!

– Выпей баночку соплей!

И его гнали от себя. Мальчик рос одиноко и что творилось в его душе – пока было непонятно. Он стойко переносил унижения и не обижался на кличку. Квазимода и Квазимода! Словно ему нипочем, что все так дразнили. Да он понимал и сам, что не такой, как все дети в деревне.

Сначала мальчик ползал по большой деревне на четвереньках. Так получалось не очень быстро, но он упорно познавал округу. Потом научился бегать на четырех конечностях, как деревенские собаки. Он быстро перебирал на четвереньках руками и выпрямленными в коленях ногами. В такой необычной для человека позе носился наперегонки с четвероногими друзьями-собаками. Животные давно признали его своим.

– Ну чисто лесное чудище! – восхищались некоторые люди. – Поди, догони его теперь.

– Несчастный ребенок! – жалели другие. – Что из него получится?

– Изгоем будет в обществе – говорили люди. – Кто полюбит такое чудо-юдо?

Квазимода исполнилось пять лет. Он уже научился ходить на своих ногах. У него получалось неплохо, но при помощи палочки, которую мальчику вырезали из орехового дерева сердобольные люди. Он теперь уходил довольно далеко, переваливаясь с ноги на ногу, как уточка.

Ребенок подрос, увеличивался и горбик на спине, но не очень портил фигуру мальчика. Со стороны казалось, что шел высокий худощавый и сутулый ребенок. Рот тоже немного передвинулся к нужному месту, но уродство было заметно. И только большие выразительные глаза и высокий чистый лоб Игната скрашивали неприятное портретное впечатление.

Однажды шестилетний Квазимода пропал из дома. Он и раньше, когда сильно обижали дети или доставалось от несдержанного на руку отца, уходил в таежный лес за огородом. Там любил часами наблюдать за лесными обитателями. Потом добирался до красивого озера с островами и частенько сидел в дубовой роще на поваленном непогодой дереве. Природа стала его единственным воспитателем, дарила красоту и заменяла ласку.

Люди в первый день ходили по осеннему лесу в поисках ребенка до ночи. На вторые сутки махнули рукой:

– Бог дал, Бог взял, может, к лучшему для него. Всяк от земли в землю отходит.

Осень была в этом году необычная. Листва деревьев пылала словно в жарком костре. Огромный лесной пожар, казалось, неистовствовал под синим пронзительным небом. Ветра не было вообще. Лиственные факела стройных жемчужных березок; трепетных, как лань, янтарных крон осин; могучих высоченных покрасневших шапок лип и вековых рыжих кленов смотрелись единым огненным неприступным валом. Издали казалось, что ступит туда человек и вмиг пропадет – сгорит дотла среди пылающей красоты.

Квазимода вышел из полыхавшей осенней тайги на четвертые сутки. Кто-то из сельчан утверждал, что видел, как мальчика сопровождала до деревни старая рыжая лиса. От самого мальчика не добились ничего путного. Он твердил, что видел ночью красную корову, ночевал с любимыми серыми собаками в теплой норе, ел какие-то кислые корешки, сладкие ягоды и терпкие орехи и даже разговаривал с добрым дедушкой на болоте, где полно сочной клюквы.

Папа и мама не высказали особой радости от появления сына. Они второй день поминали мальчика. Пьянка плавно перешла в празднование второго дня рождения Игната. Бог вернул им мальчика вновь.

В школе дети не обращали внимания на Квазимода. Никто с ним не дружил, но и ни один школьник не обижал его, считая не от мира сего. Мальчик жил одиноко в своей скорлупке.

Сельские учителя вскоре заметили, что необычный мальчик очень хорошо рисует. Особенно любил Игнат заниматься рисованием акварелью и гуашью. Классная учительница поощряла его способности, снабжала мальчика красками и бумагой.

Ее поражала изобразительная техника молчаливого ученика. Он никогда не делал предварительных набросков карандашом. А сразу начинал писать кистью картину. Игнат не изображал людей. На рисунках с любовью выписывал только натюрморты, природу и животных.

Причем всегда перспектива изображения велась от какого-нибудь зверька или насекомого на картине. Пускай крохотного персонажа, но пейзаж показывался как бы его глазами.

Классная учительница потрясенно рассматривала новую картину Игната. На осеннем неспокойном озере затерялся среди крутых волн березовый листок-кораблик со высоким черешком-мачтой. На нем держался за борт муравьишка и пристально смотрел вперед. По берегам озера неприступный темный плотный строй из хвойного леса. Кругом бродили черные тучи, злой ветер срывал белую пену. Кораблик завис на гребне крутой волны. А по курсу манил к себе сказочный остров. Над ним проглянуло ясное солнышко и пускало на землю теплые пронизывающие лучезарные нити-лучики. Слева стояли молоденькие осинки в лимонных накидках, отделанных по спирали золотыми воланами от самой макушки до широкого подола. Стайка молоденьких грациозных березок отодвинулась от пологого берега таинственного острова, образовала изумрудно-шелковистую пристань. Они, казалось, ждали отважного морехода и от скуки весело переговаривались, покачивая многочисленными сережками шоколадного цвета в мандариновых волосах. Их болтовне внимала ель в летах. Она была выше всех здесь и служила прекрасным ориентиром путешественникам.

– У него несомненный талант художника и великое будущее, – сказала учительница директрисе. – Мальчик вкладывает свою чуткую душу в работы. Удивительно, столько духовной красоты в уродливом теле. Она скрывает начисто ошибку природы. Нам следует пристроить мальчика в художественное заведение.

– Сейчас там проводят конкурс. Если эта картина Игната займет достойное место, то его могут взять на обучение за государственный счет. Там и прооперируют ноги, и школу окончит, и научится художественному мастерству.

Но Квазимода отказался высылать эту картину на конкурс. Он пообещал написать другую.

В этот раз среди живописного ельника мальчик изобразил белый гриб. Он форсисто сдвинул темно-коричневую шляпу набекрень и, казалось, устремился по вереску навстречу элегантной лисичке.

За ними наблюдал красногрудый снегирь и, казалось, выводил поощряющие трели. Вдали подсматривали за чужим счастьем пурпурная рябина, брызгала соком от чувств спелое брусничное семейство. Всем чудилось, что еще мгновение и влюбленные соединятся навсегда. И столько зрелости, мастерства и необычных красок было заложено в работе, что казалось, все происходило наяву, как во взрослой жизни.

Квазимода приняли в художественное училище.

Прошло много лет.

Папа Игната сгорел от пьянки. Сестры и братья выросли и разлетелись по миру. В доме осталась больная мама Игната. Она потеряла зрение, бедствовала очень.

Однажды немощная женщина услышала шаги в доме.

– Кто здесь? – спросила она.

– Твой Квазимода вернулся, мама, – ответил Игнат.

– Ты не один?

– Со мной жена Элла.

– Снова Бог послал мне тебя, сынок, – заплакала обрадовавшаяся женщина. – И я догадываюсь для чего. Чтобы с белого листа начать мою жизнь, потому что чистым безумием была прежняя.

Она не могла видеть, что вернулся к ней не Квазимода. Мама почувствовала, что одухотворенный и добрый взгляд мужчины, ставшего известным художником, полностью скрадывал физические недостатки. Ее сын достиг своей цели, мечтая с детства, стал известным человеком и вернулся домой, чтобы все увидели его триумф большого художника.

Игнат построил новый дом. В его семье родилось шестеро детей. Счастливый отец много работал – писал картины. Жена вела домашнее хозяйство. Их большой дом был похож на лесной муравейник. В нем жил ученик природы, Игнат, с женой Эллой и с их счастливыми детьми.