Часть первая "В огороде бузина" - Ну, развелось нынче праздников: что ни заглянешь в календарь, на очередной выходной приходится иногда по два-три штуки сразу!- после этой довольно-таки длинной для него тирады Мишка Ребиков перехватил окурок сигареты пальцами и, попав плевком с первого раза в близстоящую урну, отправил туда же «бычок». И продолжил: - А толку никакого с тех праздников. Раньше у простого работяги сколько их, государственных, было? Правильно, всего три: Первомай, седьмое Ноября и Новый год. Ну, если бабий день выбросить и приплюсовать наш, День Строителя – тогда четыре. Зато какие праздники! Берешь, бывало, с собой трешку рублей, а напиваешься, как на сотню. И не только потому, что профсоюзы помогали, премии к празднику выписывали, да и сама водка стоила, как вон сейчас эти...как их..., ну, которые с крылышками, для всяких критических там ситуаций. И колбаса была дешевая, а пахла натуральным мясом. Не то, что сейчас, слышь: на повара одного в московском ресторане хозяин в суд подал. За то, что в котлете, гад, мясо нашел... - Ты, Мишка, по сути давай,- прервал его словесный понос бригадир строительной бригады Петро Петрович. Знаешь поговорку: «Тело к телу – ближе к делу!»? Вот по ней и действуй. А то мы из-за тебя сегодня можем пролететь сразу по четырем-пяти статьям, как пить дать. - Это как это, Петрович?- спрыгнул с подоконника курилки самый молодой из бригады Витек. - А вот так это!- передразнил его «бугор».- Мало того, что перекур у нас заканчивается, так и рабочий день вместе с ним . Переодеться не успеем вовремя – кассирша окошко закроет - зарплату не получим. Не получим деньги – не на что скидываться будет. А не скинемся – не отметим нашего праздника, дня строителя. Так что давай, Мишка, переходи на нынешнее время. Или доскажи, почему раньше праздники были похожи на праздники? - И доскажу!- полез в бутылку Мишка.- Потому что люди раньше душевнее были, чем сейчас. Идешь, бывало, после демонстрации по парку, а под каждым мало-мальски раскидистым кустом сидит компания человек на десять-пятнадцать. И все тебя за свой стол тащат! Сбросятся эдак по рюмашке...- он мечтательно закатил глаза и полез было за новой сигаретой. - А после застолья еще и по кулаку сбросятся,- продолжил за него Петрович.- Глядишь, чего-нибудь домой после демонстрации и приволокешь. Вроде того же фингала под глазом. А то и под обоими сразу... вообще- то можно было и зубов недосчитаться. - Ну и что?- совсем зацепило Мишку.- Зато наутро, когда башка с похмелья трещала, глядь – вчерашние враги к тебе в ворота ломятся с водкой – мировую принесли, чтоб без обиды, значится, было... - Мужики, может, хватит, а?- не вытерпел Витек. – Не забыли – у меня ведь тоже сегодня праздник. Первая в жизни зарплата,- напомнил он доверительно. - Во!- Петрович ткнул указательным пальцем в потолок, будто бы поставил на нем огромную жирную точку.- Устами младенца, как говорится... Так что закругляем базар, Миша! Еще будет время, под закусь наговоримся всласть. ... Платил за все Витек – с первой зарплаты положено, по неписаному закону. Поэтому затарились по полной водкой. И немного - закуской. А, выйдя на крыльцо, затоптались на нем, как три витязя на распутье – время перевалило уже ближе к вечеру, а место для будущего «застолья» так еще и не было выбрано. - А может, того... в парке?- предложил Витек.- Как ты там рассказывал, Миш, в праздники былые... - Ну, чистый тебе Пном Пень!- постучал его по лбу Мишка.- Это ж когда было! Сейчас попробуй с открытой бутылкой куда-нибудь в общественное место заявиться: на такой штраф нарвешься – напрочь излечит от алкогольной зависимости. А то и в вытрезвитель сдуру закатает участковый... - А пойдемте ко мне в огород!- предложил Петрович.- Моя Полина как раз на вечернюю дойку к ферме на велосипеде укатила, так что часа три у нас есть. Кстати, твоя Катерина тоже с ней в одной смене,- обернулся он к Мишке. - Точно!- тот ухватился за эту идею.- У тебя как раз и огурчики, и помидорчики поспели в огороде... - Не у меня, а у Полины,- прервал его Петрович.- Она там все пропалывает, поливает, удобряет. Так что упаси вас Боже что-нибудь затоптать на грядках – не простит и в загробной жизни. - Не боись, Петрович, мы аккуратно,- успокоил его Витек.- Что мы, по огороду не ходили. - Откуда тебе-то знать про огород?- расхохотался бригадир.- Ты же месяц, как с крайнего севера приехал, еще и обжиться на Кубани не успел. Какой-такой у вас там огород в вечной мерзлоте? Разве что мамонтов вместо картошки выкапываете по теплу. Расположились уютно: в самом низу огорода, между кустами бузины, поближе к камышам, за которыми начиналась речная протока. Петрович притащил кусок брезента из сарая, на него и выложили водку в бутылках и нехитрую снедь: пару банок кильки в томате, плавленый сырок, батон нарезной и щепоть соли. Стаканы Петрович достал из кустов бузины. - Запрятал от Полины, чтоб лишний раз дома не светиться. Витек, ты самый молодой, ну-ка, сбегай в начало огорода, собери огурчиков и помидор с грядки. Да выбирай, которые поспелее... ты чего это, а? Витек не спешил срываться с места, смущенно переминаясь с ноги на ногу. - Петрович, я их там, у нас, только на картинке и видел... - Кого это?- не врубился сразу бригадир. - Ну, эти... которые огурцы. Помидоры-то были... Угадаю ли? - Угадаешь,- успокоил его Мишка, вспарывая ножом банки с килькой.- Они там на длинной такой ботве болтаются.- Да иди уж, горе луковое, не видишь – водка прокисает на жаре? - А ты ее в воду пока поставь,- предложил Петрович.- Для охлаждения. - И то правда,- буркнул Мишка, скрываясь с бутылками в камышах. ... Витек появился из-за кустов бузины, когда уже все было готово к началу торжества, а водка разливалась бригадиром в стаканы строго по мерке. Увидев его добычу, Петрович вдруг изменился в лице, даже слегка заикаться стал: - Т-ты чего это припер, чукча несчастный? И стакан с живительной влагой вывалился из его враз одеревеневших пальцев. - А что, как ты и наказывал – самые спелые выбрал!- Витек торжествующе вывалил на импровизированный стол штук пять огромных коричневых, с белыми прожилками огурцов, более смахивающих, каждый, на средних размеров кабачок. – Остальные зеленые еще, недозрелые. А что это с Мишкой, бугор? Мишка, схватившись за живот, катался по травке, восторженно подвывая в паузах между приступами безудержного хохота. - Ой, мамочки, не могу больше, счас обделаюсь! Ты бы еще Галюнечке своей, с которой любовь крутишь, салатику наделал из этих корнишонов! Затем вдруг сделался очень серьезным и спросил Петровича, еле сдерживаясь, чтоб вновь не заржать. - Насколько я понял, бугор, Витек этими овощами подписал нам только что высшую меру наказания? - Да не то слово!- схватился за голову Петрович.- Если Полина увидит эти сеянцы, она, поверьте мне, тут же попытается засунуть их нам, каждому, в одно очень интимное место. А это, я думаю, будет похуже расстрела. Ты, Витя, глазами пытаешься спросить меня – почему? Да потому что она тряслась над этими огурчиками, как Кощей над своим яйцом, прости, Господи! Это ж элитные сорта, оставленные ею на семена. Понял теперь, дурья твоя башка?- свирепо уставился он на Витька. - Понял,- смиренно ответил тот. – Так давайте выпьем, что ли? - Выпьем, конечно,- Петрович, как-то противно подхихикнув коротким смешком, набулькал каждому по полному стакану водки и тут же отвел Мишкину посудину,- но без тоста и не цокаясь. - А почему?- удивился Витек. - И он еще спрашивает!- воздел очи горЕ Мишка.- Потому что на поминках пьют не цокаясь. - Так сегодня ж вроде праздник?- еще больше впал в ступор Витек. - Нет, как ни крути, а чукчу не переделаешь,- тяжко вздохнул Петрович, и в три глотка опорожнил свой стакан. – Сейчас объясню, юноша... - Стоять, ни с места, руки за голову!- раздалась резкая команда из-за бузины, произнесенная ... женским голосом. - Мать твою, это Полина!- Петрович пригнулся, будто ему на плечи вдруг бухнули пятипудовый куль муки, и скомандовал,- а ну, все огурцы кидайте в камыш! Да подальше, подальше! Мужики поняли его мгновенно – сеянцы пискнуть не успели – даже если могли бы. - Теперь туда же - непочатую бутылку. После найдем и допьем! - Понял,- ответствовал Мишка, замахнувшись из-за плеча. Посудина взлетела вверх, блеснув в последних лучах заходящего солнца... - Тр-р-рах! Тр-рах!!!- раскатился над камышами звук дуплета из двустволки. - В яблочко!- не удержался от восхищенного комментария Мишка, наблюдая за брызгами стекла пополам с раствором этанола. - В тыблочко, идиот!- покрутил пальцем у виска бригадир.- Бутылка-то была последней. - Лежать, я сказала!- из-за кустов бузины вышла с ружьем в руках бригадирова Полина, а вслед за ней... Мишкина Катерина, с огромными вилами для наметки стогов. - Так лежать нам, или все-таки стоять?- смиренно переспросил жену Петрович, покорно задирая вверх руку с зажатой в ней килькой в томате... Часть вторая: «... а на кладбище дядьки». Мишка Ребиков с отчаянным криком : «Погибать, так выпимши!» схватил оба стакана – свой и Витька и, давясь халявной водкой, оприходовал ее в течение пяти секунд. В полнейшем, кстати, неведении, что сейчас бьет в этом деле рекорд из Книги Гиннеса. А затем с блаженным выражением на роже сделал, вслед за Петровичем, «хенде хох!» Витек же с перепугу ломанулся сквозь заросли бузины в сторону протоки, с явным намерением форсировать это болото, словно Чапай, когда-то, Урал. Но Полина уже успела перезарядить ружье. - Тр-р-рах!- метелки камыша над Витьковой головой словно бритвой срезало. Вконец ошалев от ужаса, бедный подмастерье шлепнулся в прибрежный ил и, охватив руками голову, приготовился к неминуемой смерти, ожидая расплаты за погубленные элитные огурцы. - А ну, ползи сюда, голубчик!- Полина щелкнула вторым курком. Витек покорно, по-пластунски, преодолел кусты бузины еще раз - в обратном направлении и встал перед женщинами этаким водяным из сказки: огромный ком грязи, а вместо волос на голове – водоросли и тина пополам с ряской. - Не убивайте, я отработаю,- просяще пытался он заглянуть в непреклонные очи жены Петровича. - Конечно, отработаешь,- Катерина, ничего не поняв, тем не менее решила добавить и свой голос в общую суматоху. – Начинай прямо сейчас – обыщи этих алкашей,- указала она вилами на Петровича и Мишку. Витька посмотрел в указанном направлении – Петрович, продолжая сжимать в одной длани черноморскую кильку, вторую сжал в кулак и покачал этой кувалдой из стороны в сторону. Как бы давая понять подсобнику, что такая «работа» может в ближайшем будущем серьезно отразиться на состоянии его здоровья. Витек перевел взгляд на вилы в руках Катерины, на ружье у Полины... - Кстати, заряжено дробленой кормовой солью-лизунцом,- предупредила его та.- Не меньше трех суток будешь после отмачивать свою задницу в ванне – гарантирую. Альтернативы не было – Витек в отчаяньи готов был заплакать. Петрович понял его состояние. - Послушай, Полина,- начал он миролюбивым тоном.- Если ты мстишь нам из-за каких-то там паршивых огурцов... - Да при чем здесь огурцы, бестолочь!- выкрикнула та.- Они даром уже не нужны – наш агроном дал мне суперэлитных семян голландских сортов. А те кабачки я по любому скормила бы свиньям. Мы вон с Катериной целый день сегодня жарили и парили – готовились вечером с вами праздник отметить. Даже на вечернюю дойку сменами поменялись с напарницами. А они вишь, что удумали – в одиночку водку жрать под заборами! - Да не под заборами, Поль, а под бузиной,- пытался возразить Мишка. - Цыц!- Катерина тотчас же подперла его вилами под какое-то там ребро.- Все-равно, как алконавты... А ну, вытряхивайте получки из карманов! Витек первый с готовностью начал выворачивать свои. - Ты-то чего надрываешься?- тормознула его Полина. - Это только наших мужиков касается. Вот когда на Галке своей женишься, тогда и будешь перед ней стриптиз устраивать. Забрав у мужей деньги, жены тут же стали их пересчитывать. - Ты смотри!- изумленно вскрикнула Полина. – Тютелька в тютельку с ведомостью сходится. - Вот змеюка, и когда только успела информацию заполучить? – выразился Петрович – втихомолку, конечно. - И у моего сходится баланс,- подтвердила Катерина, закончив итожить экспроприированное.- Чудеса, да и только! Первый раз, можно сказать, в моей сознательной жизни... Постой, а где ж они тогда водку взяли? - Слышь, Кать,- округлила глаза Полина,- по-моему, они вот этого засранца раскрутили!- повела она стволом на Витьку так, что тот инстинктивно пригнулся.- Ну, что ж, любите кататься, мужики, любИте и саночки возить... Этим вечером некоторые деревенские бабы, вывешивающие на ночь белье для просушки, наблюдали довольно необычную картину: по главной улице двое мужиков катили большую деревянную тачку, в которой восседал грязный до неузнаваемости третий индивидуум. - Все, не могу больше,- Витек неожиданно выпрыгнул из тачки.- И так позору набрались – дальше некуда. Давайте, мужики, разбегаться по домам. - Не-е-е,- покрутил головой чуток протрезвевший Мишка.- Нам приказано довезти тебя до твоей калитки, иначе ночевать будем на улице. Катька и Полина свои слова держат крепко. И карманы наши они вычистили не хуже пылесоса. Вот если ты подтвердишь, что мы тебя, того, до самой калитки... - Да о чем речь!- горячо заверил его Витек,- я вам и деньги верну, которые мне ваши мадамы отдали. - Точно?- недоверчиво глянул на него Петрович, резко тормозя тачку. - Вот прям не сходя с места,- Витек достал из кармана купюры и сунул их ему в нагрудный карман рубашки. - Так в чем же дело?- расцвел на глазах бригадир.- Значит, праздник продолжается? Вот и магазин, кстати, рядом. - Да я, в принципе, не против,- расплылся в ухмылке Мишка, предвкушая уже это самое «продолжение». - Э-э-э, нет, вы как хотите, а у меня с Галюськой вечером свидание,- решительно отказался Витек.- В кино идем. - Что бы вам этакое сотворить, чтоб вы, наконец, поженились?- задумчиво проговорил Петрович, закатывая тем временем тачку в ближайший двор.- Здесь мой кум живет, так что будет кабриолет в целости и сохранности. Женись, друг Горацио!- стукнул он кулаком по Витьковой спине. – Женись и живи, как все нормальные мужики. Видишь, куда хотим, туда и идем... куда мы сейчас, Мишка? - На кладбище, Петрович, куда ж еще,- с готовностью отозвался тот. - Ты не беленой, случайно, закусил после первой?- Петрович постучал по Мишкиной голове.- А может, ружье Полины мозги отшибло? Рановато мне на кладбище- недавно только тридцатник разменял... - А по паспорту тебе сорок пять, вроде,- по простоте душевной пытался внести ясность Витек. - Ты кто такой, чтоб мои годы считать?- взъярился было Петрович. - Да бросьте вы грызню эту!- помирил их Мишка.- Петрович, это тебе, наверное, память отшибло. Забыл, что ли, наше любимое место? - Ах, да!- досадливо треснул себя по лбу бугор.- На старом кладбище, в зарослях сирени – нас там ни одна собака... даже с ружьем, не отыщет! Слышь, Витек, если что... с Галюнчиком своей... или без нее... ну, мы с Мишкой всегда рады хорошим людям – которые к нам с душой. Подходите, соловьев послушаем, поболтаем о том-сем, заодно познакомишь с невестой своей, а? - Там посмотрим,- Витек пожал им руки, прощаясь, и перебежками метнулся к своему подворью – отмываться и прихорашиваться. А друзья- приятели... ну, естественно, рванули к магазину. ... Мало-помалу с запада на кладбище наползали сумерки, оттуда же подул довольно-таки прохладный для августа месяца ветерок – видимо, где-то прошли дожди. Но у Мишки с Петровичем было мажорное настроение: водки было достаточно, закуски тоже, соловьи в ближайшей посадке заливались почище всех вместе взятых звезд и звездочек современной эстрады. И данное настроение не портил даже окружающий пейзаж: старые покосившиеся деревянные кресты на заросших могилках, памятники, оградки... В общем, домой уходить с насиженного в сирени места не желалось ни в какую. За одним незначительным исключением – обоим мужикам срочно понадобилось удалить из организма энное количество уже переработанной жидкости. А если проще – облегчиться. Ну, с этим делом на природе русский мужик всегда справлялся играючи – были бы кусты поблизости. А кусты как раз были... - Мишка, разбредаемся в разные стороны, но встречаемся здесь же, на полянке,- успел предупредить Петрович, удаляясь за ближайшую поросль слегка вихляющей походкой. Возвращаясь обратно, он услыхал какие-то явно посторонние звуки: треск ломающихся ветвей и невнятный, но отборный мат своего товарища по бригаде. Затем вроде бы откуда-то с высоты на землю сбросили мешок с мукой. И наступила полнейшая тишина, нарушаемая лишь соловьиными трелями. - Эй, Мишка, ты где?- выйдя на полянку, Петрович не обнаружил на ней напарника и собутыльника в одном лице.- Провалился, что ли? - Угадал, бугор,- донесся откуда-то из-под земли глуховатый Мишкин голос пополам с ненормативной лексикой.- В могиле я, самой настоящей. И какой же гад додумался вырыть ее как раз там, куда мне приспичило сходить по надобности? Как только шею не свернул – сам удивляюсь. Петрович пошел на голос, присветил спичкой. Точно – Мишка угодил в могилу, кем-то из деревенских заботливо выкопанную про запас – то ли для себя, то ли для любимой тещи... Но досталась она Мишке. - Ладно, давай вылазь оттуда,- скомандовал Петрович.- На полянке еще три бутылки водки зря простаивают, а мы тут с тобой прохлаждаемся. - Легко сказать – вылазь,- бормотал Мишка, пытаясь выбраться из западни, в которую угодил.- А если не вызится. По трезвому он, может быть, и подтянулся бы на руках. Но сейчас выпитая водка делала свое черное дело – каждый раз центр тяжести тела оказывался в противовесе с Мишкиными желаниями. И он вновь и вновь шлепался своей пятой точкой о дно могилы. Вскоре Петровичу надоело жечь спички одну за другой. - Держись за мою руку, попробую вытащить. Мишка с такой восторженной радостью ухватился за нее, что чуть не стянул в могилу и Петровича. Тот вовремя разжал пальцы, предоставив тем самым возможность Мишкиным ягодицам в очередной раз испытать крепость глиняного прослойка на дне природного склепа. - Нет, так не пойдет, нужна лестница. О, погоди, я тут за кустами споткнулся о небольшой стожок сена. Счас я тебе его брошу вниз, ты станешь на сено, подпрыгнешь и выползешь, наконец. Принес, сбросил. Мишка влез на сено – стало еще хуже: теперь ноги скользили по стеблям сухой травы, как по льду. - Нет, определенно нужна лестница,- сделал, наконец, окончательный вывод Петрович.- Ты посиди пока там, внизу, а я схожу к куму. На вот бутылку початую, на всякий случай – что-то прохладно нынешней ночью,- он подал Мишке посудину и исчез прежде, чем тот успел что- либо возразить в ответ. - Ну, что ж, посидим, подождем,- решил Мишка, поудобнее устраиваясь на сене. Так как ночь была действительно прохладной, он отхлебнул из бутылки глоток, другой – для сугреву. Потом еще... Пока не свалился на сено, уснув. А Витек со своей Галей смотрели в это время фильм в местном ДК. Однако и у них пошло все не по запланированному. Он специально купил билеты заранее на самый последний ряд, чтобы вволю нацеловаться со своей Галюнчиком. Но дело в том, что его Галя была ужасной трусихой – боялась не только мышей, но даже обыкновенных кухонных тараканов. До ужаса, до истерики. А фильм как раз и был из серии ужастиков «Живые и мертвые». Ну кто ж мог знать, что знаменитому НАШЕМУ фильму по роману Константина Симонова какой- то западный режиссер противопоставит аналог названия с совершенно идиотским содержанием: уроды-вампиры, отрезанные руки и ноги, кровь даже не ручьем, а каким-то водопадом... В общем, вместо поцелуев Витьку приходилось удерживать на месте постоянно визжащую Галю, которая, изо всех сил, зажмурив глаза, пыталась спрятаться от экрана под его футболкой. Где-то после получасового просмотра ее стало трясти крупной дрожью, за которой должна была последовать истерика. И Витек совершил героический поступок – плюнув на потраченные билетные деньги, он на руках вынес свою невесту из зала под довольно ехидные и неуместные реплики некоторых особо «продвинутых» зрителей. Типа: « Слышь, мужик, ты всю-то кровь из нее не высасывай, оставь и нам немного!». Это было последней каплей в чашу терпения - Галя прямо на руках Витька хлопнулась в обморок. Пришла она в себя лишь на ночной деревенской улице под несмолкаемый брех недремлющих в такую пору кобелей. И сразу же безапелляционно заявила жениху: - Витя, веди меня домой! - Не нужно домой, Галя!- взмолился он.- Ну хоть в мой-то праздник давай погуляем где-нибудь за околицей, послушаем соловьев. Хочешь, я тебе стихи почитаю? А хочешь, познакомлю со своим бригадиром – он уже давно восхищается твоей красотой... по фотографии. Комплимент подействовал сразу и безотказно – Галюнчик заинтересовалась заочным почитателем ее неотразимости. - Конечно, хочу. А где он, этот твой бригадир, в такое-то время? Витек уже и рот открыл, чтобы ляпнуть правду о местонахождении бугра, но вовремя спохватился – ему не нужна была жена с приобретенным заиканием или пороком сердца. - В... одном месте, за околицей,- нашелся он. - Он, наверное, тоже гуляет?- догадалась Галя. - Ну да, он у нас большой любитель гульнуть,- сказал Витек на сей раз чистую правду. Он повел Галю к их полянке окружной дорогой – чтобы за сиренью не видно было крестов. Но бивуак был пуст – ни единой живой души. Хотя и водка, и закуска присутствовали на своих местах, что говорило о наличии поблизости кого-то из живых. Даже две свечи горели – запасливый бригадир прикупил их в магазине вместе с водкой. - Бр-р-р, совсем как поминальные!- вздрогнула Галя. – Витя, мне что-то не нравится это мес...- и тут она услышала соловьев. И замерла с открытым ртом на полуслове. О-о-о, этот славный птах умеет, как никакая другая птица, поднять самое гадкое настроение, своими нескончаемыми переливами трелей наполнить душу каким-то щенячьим восторгом и необъятной вселенской любовью... И Галя растаяла, вмиг похорошела и расцвела, заслушавшись и забыв про все страхи на свете. Витек мигом просек ее новое состояние. - Милая, давай присядем вот сюда, где травка погуще и помягче,- он увлек девушку за собой и поцеловал, бережно и нежно, словно боясь вспугнуть неосторожным звуком песнь соловья. И Галя доверчиво положила свою красивую головку на его плечо, закрыв в блаженном молчании глаза. И как-то сами собой вдруг расстегнулись на груди все три пуговки ее фирменной турецкой кофточки... Две неясные человеческие тени бродили, чертыхаясь, меж покосившихся крестов и некрашеных оградок в тщетной надежде найти хотя бы одну поминальную рюмочку, оставленную сердобольными родственниками у могилки на помин души погребенного. Этот вечер оказался несчастливым для двух местных алкашей Ивана и Семена, которые маялись от похмельного синдрома и безденежья одновременно. Кладбищенская «охота» разочаровала обоих – сегодня никто из родственников не посетил погоста. И вдруг за кустами сирени мигнул огонек. Их обросшие трехдневной щетиной физии вмиг приобрели напряженную заинтересованность. А затем отчаянную радость – когда, подойдя поближе, они увидели в траве три бутылки водки и закуску. - Господи!- возвел очи горЕ Иван, судорожно крестясь,- неужели ты все же внял нашим молитвам, пусть даже с некоторым запозданием?! - Слушай, там парочка какая-то сидит – зажимаются,- прошептал ему в ухо Семен.- Вишь, вон, целуются. - Ну, скажи мне, друг Семен, зачем влюбленной парочке три бутылки водки и столько закуски, когда они должны быть по горло сыты своей любовью?- вопросил Иван. И сам же ответил. - Да ни за чем! Они просто спрятались от посторонних глаз в месте, где справлялись вечером поминки. То есть, в ненужном для них месте. Но в нужном для нас с тобой. Значит, предстоит что-то сделать, чтобы они срочно поменяли дислокацию. - Что?- шепотом возопил Семен. - Спугнуть их, только и всего. Сможешь сыграть роль привидения, Семен? - За такое количество водки я смогу сыграть самого покойника, не то, что его тень какую-то обесцвеченную! - Тогда подкрадемся поближе и начинаем пугать. ... Мишка проснулся от холода. В пустой яме, в одной трикотажной майке и шортах было довольно-таки неуютно. Он не знал, сколько прошло времени после ухода Петровича, поэтому сделал еще одну тщетную попытку восстать из могилы. И вновь шлепнулся – теперь уже на сено. Нащупав под собой бутылку с завинченной пробкой, он поболтал ею возле уха – что-то еще плескалось. Вылив это «что-то» в пересохшую гортань, Мишка повеселел. Теперь вдруг мучительно захотелось курить. Он охлопал карманы шорт – сигарет не было. Зажигалка была, а сигареты остались там, на полянке. От сознания этого курить захотелось еще сильнее. И еще – он почувствовал, что его начинает пробирать озноб, затем Мишка продрог всерьез. Он попробовал бегать по яме – дистанция была явно коротковата. Нужно было срочно что-то придумать, дабы не замерзнуть окончательно. И Мишка придумал... - Дымком ароматным потянуло,- нежно прошептала Галя в ухо Витька, едва оторвавшись от его губ. - Не отвлекайся, пожалуйста,- он вновь привлек ее к себе.- Это кто-то из деревенских на ночь хлеб выпекаться поставил. - Чуешь, дымом воняет где-то рядом?- потянул носом Семен. - Не отвлекайся на мелочи, дурень!- зло прошипел Иван.- Вот она, горилочка, совсем рядом. На счет «три» вырываемся из кустов и вопим, что есть мочи. Понял? - Понял, считаю,- Семен зашевелил губами,- раз...два... Мишка беззвучно матерился про себя – проклятое отсыревшее сено не желало загораться. Дым уже валил клубами так, что заполнил всю яму. Затем что-то там зашипело, затрещало... и вдруг вверх и по бокам рвануло такое пламя, что Мишка с диким ревом вылетел из своей западни, словно пробка из бутылки с шампанским. С всклокоченными волосами, из которых торчало сено, закопченной мордой и тлеющей на нем майкой, он предстал перед местными алкашами и влюбленной парочкой каким-то неведомым чудищем из преисподней – натуральным исчадием ада. Но он-то в зеркало не смотрелся! Поэтому, увидав перед собой двоих аборигенов с перекошенными в ужасе лицами, не нашел ничего лучшего, как заорать обрадовано: - Братва, закурить не найдется?! Этим он излечил Ивана и Семена от ступора – бедные алкаши рванули от него через кладбище, не разбирая дороги, подвывая на ходу от пережитого ужаса. А бедная Галюсик второй раз за этот вечер впала в глубокий депрессивный обморок. Но перед этим она успела увидеть – ее избранник не отступил перед ужасным призраком. Защищая свою любовь, тщедушный Витек бросился к неизвестно откуда возникшему уроду и нанес ему мощный сокрушительный удар в челюсть, от которого тот мешком завалился в кусты... Утром по деревне поползли слухи. А в местной районке через неделю появилась гневная статья о вандалах, однажды ночью разрушивших почти половину старого кладбища. Журналист, писавший статью, упустил небольшую подробность – деревянные кресты были снесены в двух направлениях неширокими линиями. А на стальных оградках остались висеть клочья чьей-то одежды. И еще о двух важнейших для деревни новостях не сообщил невнимательный журналист: в местном отделении ЗАГСа регистрировались Витек и Галюсик, которая наградила жениха согласием на брак за его самоотверженность при защите ее чести и достоинства. Петрович и Полина были посаженными родителями на свадьбе. А два местных беспросветных алкаша, Иван и Семен, вдруг ни с того, ни с сего бросили пить. Причем «завязали» крепко – навсегда. Но после той памятной ночи, оба они, почти три месяца, ездили в район на прием к логопеду. Мишка вставил три новых зуба. И тоже собирается «завязать». А НА КЛАДБИЩЕ ВСЕ СПОКОЙНЕНЬКО... | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
