На чужбине далекой я был, где соленые дули ветра, Влажность моря даря поседевшим полуденным скалам, Колыхали игриво причудливых пальм веера, Шапки пиний и травы с соцветием огненно-алым. На чужбине далекой на отмель стремилась волна С небывалым оттенком воды, с белоснежною пеной – Мне объятья свои раскрывала навстречу сполна, В забытье погружала теплом своих ласк несравненных. Там платаны вздымали пятнистых стволов колоннаду, Вверх агава стремила смертельный изогнутый фаллос… А когда встречу неба и гор я ловил долгим взглядом, Прояснялся мой взор, и спешила растаять усталость. И все было волшебно, да что-то в себе я скрывал, Что томилось в груди под покровом свершенных желаний... Но, вернувшись лишь, понял, по чем так тревожно скучал – По лесам из берез и росе на цветах разнотравий. |