Две главы из повести "Фружа"

 

У проходной топчется Олег - Привет. Как договаривались, десять часов.

- Привет. Все отлично. Поехали на строительный рынок.

- Палыч уже тебя спрашивал. Успели уже доложить ему, что ты не ночевал в гостинице…

- Подождет. Сегодня у него день сюрпризов намечается. А мы пока добываем ДВП, проволоку. Режем ДВП под формат А-1…

- Под афиши?

- Которые с вечерним паровозом прибудут. До вечера пятницы нужно изготовить 388 щитов…

- Куда столько?

- На проспекте имени пролетарского друга всех детей ровно 388 столбов, которые нужно в ночь на субботу оформить.

- Круто. А если по шапке дадут?

- Непременно наваляют. Административный штраф обеспечен точно. Сколько-то там МРОТ. Но субботу и воскресенье повисят. А нам больше и не надо. Потом мы их снимем и перевесим на Окружную, по которой основной транзитный транспорт мимо города пробегает. Нас… меня то есть, опять штрафанут и на этот раз немного попинают в администрации. А, вот еще… - я взглянул на часы, - где у нас по дороге можно через полчаса в телевизор ткнуться?

- Новую рекламу посмотреть?

- Ты каждый вторник такой догадливый?

 

На черном экране, легким «пером» возникает добродушная морда бегемота. Звон хрустальной палочки и бегемот оживает. Морда разевает пасть и поет нараспев - «Фру-жа, Фру-жа». Дергает своим небольшим ушком, потом хитро подмигивает и улыбается…

- Интригует?

- Неплохо исполнено. Вот только клыки у бегемота… побольше бы. А так… нормально.

- Гадом буду, если уже через день все «шнурки» этого города не будут скандировать дружно - «Фру-жа, Фру-жа». А когда появятся афиши, потянут своих предков в кассу цирка. И будет совершенно неважно, что программа слабенькая и взрослые будут откровенно скучать. Зато их драгоценные чада, наконец, увидят именно ту «Фружу», которую к этому времени успеют себе нафантазировать. И будут счастливы, вполне… может на целых два дня.

- Может быть. Похоже, ты умеешь просчитывать…

- Ну… не пальцем же деланный. Чего-то могем.

 

В поисках телевизора мы заскочили в какой-то салон-парикмахерскую под названием «Феличита». Счастье неимоверное. Девушки засуетились, завидев наши лохмы, но тут же и потеряли интерес, поняв, что это не их клиенты.

Купили что надо очень быстро, машину не пришлось искать – предлагали наперебой. Так что уже через два часа, к полудню мы вернулись в цирк.

Олег с Михалычем начали резать ДВП, а я отправился «на ковер».

 

Сама собой получилась шахматная «многоходовка». Поднявшись на третий этаж, я услышал такой отборный мат, от которого у меня мигом уши в трубочку свернулись и стыдливо к затылку прижались. Самое безобидное… гм… в мой адрес - «Да, я ему яйца пообрываю, за такую мать его … мать … мать … самодеятельность». В ответ «Колобку» не менее агрессивно и также забористо, голосом Марины зазвучали не менее «этажные» ругательства.

Я прошел мимо кабинета директора и вошел к Ирине. Она оторвалась от своей писанины и с тревогой уставилась на меня.

- Привет, студентка. Ты как?

- Нормально. А вот тебя там поливают уже с полчаса. Хоть уши затыкай.

- Это хорошо! Т-ссс… я сейчас.

Я среагировал на то, что «интервью», кажется, заканчивалось, и надо было постараться перехватить корреспондента. Я выглянул в коридор, и как только Марина выскочила из кабинета, затащил ее к Ирине.

- Жива?

- Ну, вааще!.. Класс! Давненько я так не упражнялась в родной речи. Суперкайф! Больше корреспондентов могут материться только телевизионщики и топменеджеры. Рабочий класс, увы, далеко отстает.

- Ладно, чем дело кончилось?

- Я же сказала, супер! Дал разрешение на съемку приезда бегемота, на пресс конференцию…

- А бенефис?

- Думать будет. Да куда он денется? Мы такую бурю устроим, что вааще… - плюхнулась на стул, достала сигарету, и, кажется, только теперь заметила Ирину. – Извините, можно?.. Если память не изменяет, Ирина…

- Просто, Ирина. Курите, курите. Я тоже с вами. – И достала свой «Salem».

- Ирина, можно узнать, когда у вашего шефа юбилей? Вы-то должны знать… вааще?

- Шестьдесят в конце августа. Точнее, 23 августа.

- Е… чуть рановато, но допустимо. Начинаем кампанию по проведению юбилея заслуженного артиста цирка Павла Павловича Зимина! С бе-не-фи-сом!!! Как, вааще?

- Наверно, будет здорово! Это Владимир вас надоумил?

- С его подачи совершен культурный теракт на территории цирка.

Я выждал необходимую паузу и влез в разговор.

- Так, девушки, вы тут без меня… я на эшафот

- Солнце мое, голову обратно принеси, хоть в руках, вааще. Мы тут пришьем. Про между прочим, он про тебя мне «слил» много интересного, тихоня. Так что иди-иди, а мы тут пощебечем.

- Володя… аккуратнее там.

- Как получится.

 

***

С олимпийским спокойствием, я сделал «тук-тук» и вошел в кабинет к «Колобку».

Он стоял спиной ко мне, от неожиданности вздрогнул, звякнув при этом стеклом. Так, похоже, собрался квасить. После такого «сюрприза», что я ему устроил, я на его месте так бы и поступил.

- День добрый, Пал Павлович. С началом трудовой недели.

Не знаю, радоваться или нет, но я ошибся – «Колобок» развернулся ко мне и… в его руках оказался большой хрустальный клоун, сидящий на барабане. По боку барабана шла какая-то надпись, с моего места не разобрать. Видимо, к какому-нибудь юбилею подарок.

Ноль внимания на мое присутствие – достал носовой платок и долго протирал фигурку. Потом поставил на свой письменный стол и только тогда поднял на меня глаза. Его взгляд ничего хорошего мне не сулил.

- Садись. Да, не туда, ближе садись. Сразу морду бить не буду, успеется.

Я как-то неловко пододвинул стул у его стола и присел на краешек, чтобы быть готовым к любому «исходу». Он, усаживаясь на свое место, заметил это.

- Что, бздишь, сынок? Правильно. Меня бояться надо.

И вдруг, без всякого перехода, широко разинул рот и захохотал тем ненатуральным, но таким заразительным «клоунским» смехом, что я не удержался и тоже стал как-то, как мне показалось, подленько и… тоже ненатурально, подхихикивать.

Но также вдруг «Колобок» закрыл рот, через стол сунулся ко мне и зловеще зашептал

- Ты, какого… на меня эту шавку помойную спустил? Думаешь, я не понял, что это твои какашки? Я все могу понять – на баб потянуло, по мне, хоть весь город перетрахай. Мои «уши» доложили, где ты сегодня… да и хрен с тобой, твои проблемы. А вот скажи, твою мать… какого … ты в мою личную жизнь…

- Пал Палыч…

- Я спрашиваю тебя, засранец, какого…

- Мне до вашей личной, как… я не знаю…

- Договаривай.

- Неважно. Мне за державу обидно. Что не может держава воздавать должное своим героям. Это по поводу вашего бенефиса. Вы договор подписали?

- А ты бабло принес? Пол-лимона?

- Пал Палыч, я рисовать не умею. И потом за фальшивые срок дают. А мне это надо?

- Что, не катит? Думаешь, что приехал такой, чистенький, без пятнышка? А ну, расскажи, как ты из Перми удирал с кассой стадионной. Кинул всех. Какой смыв фанерный «Ласкового мая» ты тогда таскал?

- Не помню, пятый или шестой. Детдомовцам приключения, нам бабули. Время такое было.

- Ммдяя-с… время было… - «Колобок» откинулся на своем кресле и задумчиво уставился на своего хрустального «коллегу». Теперь я сумел прочитать часть надписи на барабане. Что-то вроде «… полвека на арене… …дорогому и неутомимому… … коллектив единомыш…»

- Без пол-лимона не подпишу, хоть усрись.

- Касса пуста, кассир сдох… Пал Палыч, мы же деловые люди. В конце программы обещаю выкатить всю сумму сразу.

- А если спалишь программу? А на то похоже…

- Если будет ваш бенефис, то и я лапки погрею… уверьтесь же, наконец.

- Я бы понял тебя, если бы были зимние школьные каникулы. Но теперь же июль – полный дохляк.

- Пал Палыч, это уже мои дела. Но с вашей помощью…

- И еще одну проблему я тебе впендюрю. Так, для общей кучи. Инспектора манежа у тебя нет, лег в больницу на пару месяцев.

- А без него никак?

- Без него один пердеж.

- А если… - похоже, я тоже могу, когда надо «выразительно» смотреть.

- Ты, пацан зуев, ты что совсем?.. Чтобы я еще и за инспектора?

- Вы же гениальный клоун. Вы же из любого дерьма конфетку…

- Мать твою перемать!.. как ты себе это представляешь?

Я начал «на ходу» импровизировать

- Ну, как? Значит, клоун…

- Коверный.

- Нет, коверный отдельно, сам по себе. Клоун. С большой буквы. То есть, волшебный клоун. Алладин. Нет, всемогущий Джинн из…

- Лампы Алладина?

- Что, не сможем «лампу» соорудить? Дымку подпустим. Для самого начала, бороду длинную, халат, чалму… Он и программу поведет.

- Коверным к тебе Антоша едет. Старый пердун, джина не потянет. У него репризы позапрошлого века и толком даже «апачи» делать не может.

- А «апачи», это?..

- Е… и он еще собирается? Вставай.

«Колобок» вдруг, как-то очень резво, выскочил из-за стола. Не успел я подняться со стула, как он размахнулся и со всей силы… я не успел увернуться. Последовал громкий хлопок, но при этом, его ладонь не коснулась моего лица…

- Вот это и есть «апачи». Дальше, партнер делает задний каскад или кульбит. Все ржут. А ты думал, индейцы?

- Нет, вертолет такой есть, «апачи»…

- А-а-ааа!!!! Вертулет!!! – и он снова по клоунски захохотал, покачиваясь из стороны в сторону как маятник. – Ве-ве-вер-ту-ту-ту… приехали!

- Пал Палыч, договор подпишите.

- Я же сказал, - «Колобок» резко остановил свое кривлянье и вернулся на место, - я же сказал, что Антоша не потянет.

- При чем здесь Антоша? Джин… я вас имел в виду. Договор подпишите.

- Так перетак твою дивизию! Я что тебе, благотворительное общество?

- Нет, Пал Палыч. Вы гениальный клоун! К тому же, как мне кажется, прекрасный человек. И… и идеальный директор цирка… так ваш коллектив о вас… Подпишите договор. А пол-лимона я вам гарантирую.

- Как детдомовцам в Перми?

- Детдомовцы в шоколаде были, это я «откат» увез. Вот пыль и поднялась. Видите, я перед вами, как на духу. Договор подпишите.

- Так и меня тоже можешь кинуть! Хрена тебе лысого – не подпишу.

- Ну, и пошли вы тогда… с бёнёфисой, с бегемотами. Мне что, я в полминуты собрался и… ковыряйтесь и выясняйте отношения с Центром сами…

И повисла пауза. Я знал, что дальше не надо настаивать, но и резких выпадов тоже не надо делать. Надо просто ждать. Дать время «Колобку» просчитать все «про и контра». Он же не дурак, понимает, что денег теперь от меня не получит, а в финале хватит у него возможностей не дать мне слинять… А потом, бенефис, это же так заманчиво, так щекочет самолюбие. Хоть какая-то радость в жизни… и, кажется, дождался.

«Колобок» достал из стола договор, полистал его. Потом правой рукой почесал левый свой бок. Левой же рукой схватил правую, и решительно положил ее на стол. Потом, снова левой взял авторучку, долго «уговаривал» правую руку, пытаясь всучить ей эту ручку. Потом вздохнул глубоко и подписал.

- Живоглот. Коньяк будешь?

- Три капли…

- Да кто тебе, засранцу больше нальет? Держи свой договор. Будем работать. И программа будет называться «Волшебная лампа».

- Вполне.

- Я им такого джина выдам, кипятком писать будут… вот только еще бы сценарий…

- За успех! Позже набросаем и сценарий. Что-нибудь придумаем, когда все участники будут в сборе. Есть кое-какой опыт.

- Думаешь, я и этого не знаю?

- Штирлиц знает все! Будем.

 

***

«Девочки» продолжали балабонить. И уже с чаем и пирожными. Меня встретили с набитыми ртами и вопросом в глазах. Я постарался выглядеть жутко расстроенным. Наконец, Ирина прожевала очередной кусок пирожного.

- Ну, как? Коньяку налил?

Дальше притворяться не имело смысла.

- Только закусить не дал. Жмот.

- Ну, ты… ваааще! Я думала, что он тебя вместе с потрохами…

- Пришли к консенсусу. Процесс пошел. Будет бенефис. А программа будет называться «Волшебная лампа Алладина»! Вот так. Мне хоть кусочек пирожного оставили?

 

В полночь был на вокзале. Встретил московский поезд. Вагон 9. Проводница Александра. Словом все, как в СМСке сказано было. Шеф не поскупился, пришлось искать носильщика с тележкой, сам бы не донес «продукцию» даже до такси. Опять с меня стольник сняли. Правда, водила помог разгрузиться и даже половину афиш донес до проходной. Оставил записку Олегу и пошел в гостиницу. И уже в номере вдруг почувствовал, что страшно устал. Кое-как разделся, бухнулся на кровать и заснул.

И не снилось ничего…

 

Проснулся рано от шума в коридоре. На часах шестой. По отрывистым репликам, хлопанью дверями, переругиванию и смеху, догадался, что начали прибывать цирковые артисты. Но когда в соседний со мной номер, вселился… пока не знаю кто, я начал жалеть, что не остановился в городской гостинице. Похоже, что стены здесь фанерные, а сосед с ходу включил магнитофон с «блатняком» на полную громкость…

Я не выдержал, встал, натянул треники и пошел объяснить, «кто здесь кто». Дверь соседа была полуоткрыта, и я зашел без стука.

На кровати сидел «горилл», состоящий из гор, холмов и бугров мышц. Мой торс рядом с ним выглядел, мягко говоря, засушенным овощем. Все его «географические выпуклости» обнимала татуировка из синего дракона. Кроме того, опухшее, небритое лицо дополнялось круглой розовой печатью на лбу. Был он пьян и видимо собирался продолжить – на тумбочке перед ним стояла батарея бутылок пива.

- И чё?.. – поднял на меня глаза «горилл» - чё надо, мужик?

- Я ваш сосед и к тому же администратор проката этой цирковой программы. Не могли ли вы убавить звук вашего магнитофона – мешает отдыхать. Кстати, я так понимаю, что вы артист…

- Да, мы артисты… - сказал он с гордостью о себе во множественном числе. Потом потянулся через кровать и все же выключил магнитофон, - …и зовут нас, Борис. Першевики мы.

- Простите, я неважно разбираюсь пока в цирковых терминах. Перш… это?..

- Хрен о двух и четырех метров на моем лбу. А на верху работает… - и вдруг заорал дурным голосом, – Зин-ка! Растуды твою в качель!

В коридоре хлобыстнула еще одна дверь и в номер ворвалась босая, в одной нижней короткой рубашке пигалица, лет тринадцати, «метр с кепкой», но тоже атлетического сложения

- Борька, какого хера ты орешь? Я только спать легла.

- Зинуля… чё я хотел? – тихо и как-то неожиданно ласково, произнес Борис, - ты помнишь, что в два у нас репетиция на манеже?

- Пошел ты… ты в два трупом еще будешь храпеть.

- Зинуля, я чё… не руководитель номера уже? Я сказал в два, значит в два! И вот… этому гражданину объясни, что у нас за номер… там, за дверью. Он нас «катать» будет. Алле, все свободны. Вы, чё… не поняли? Пошли все на…

Мы вышли в коридор. Зина потопталась немного, а потом вздохнула как-то совсем по-взрослому

- Ничего не могу поделать. Вообще, он хороший, когда не пьет. Заботливый. Программа начнется, увидите, совсем пить не будет. Обещаю. Ну, ладно, я пошла. Еще выспаться хоть немного надо – дорога была… растуды ее в качель… А в два на арену приходите, сами увидите, протрезвеет.

- Постараюсь, если получится. Бай.

Зина на цыпочках побежала в свою комнату, а я…

Не успел я закрыть дверь своего номера, как Борис снова врубил магнитофон.

 

«По тундре, по железной дороге,

Где мчится поезд Воркута - Ленинград,

Мы бежали с тобою, опасаясь погони,

Чтобы нас не настигнул пистолета заряд».

 

Против лома… похоже, смириться надо… пока. С пьяным человеком, да еще с таким бугаем вступать в переговоры себе дороже станет. В своем номере закрыл дверь, включил чуть теплый душ, встал… вернее сказать, сел скрючившись, в поддон душа и просидел под этим «дождиком» минут двадцать, если не больше. Даже задремать успел. Вот и еще один день пошел отсчитывать свою реальность и, кажется, обещает мне немало сюрпризов.

Еще час, промучившись дремотой, прерываемой «концертом по заявкам ИТК», я решил пойти прогуляться, пока еще не так жарко. Спустился вниз.

- Что, не дали вам выспаться, Владимир Михайлович? Вы уж их извините, люди с дороги…

Дежурная Степановна, по прозвищу Анка. Толстая старуха лет семидесяти с хвостиком. И как, наверное, все старухи, вяжущая, очередное шерстяное изделие.

- Степановна, а другого номера найти никак?.. Скажем на третьем этаже?

- На третьем?.. Так… Владимир Михайлович, туда разрешение Пал Палыча нужно. Тама у нас…

- Да, знаю уже. Общежитие для посторонних…

- Вроде того. Люди семейные, тихие. Тама две комнаты свободны… но я вам по секрету.

- Ладно, попробуем у Палыча… а вопрос можно еще?

- Отчего же нельзя? Можно.

- Вот я слыхал, что вас Анкой все зовут. А вы, насколько я знаю, Екатерина… странно это как-то слышать.

- И ничего странного в том. Я двадцать пять лет цирковой наездницей была. Номер такой был массовый – «конница Чапаева». С тачанкой и прочим. А я тама вроде как за Анку-пулеметчицу… красивый был номер. На «да-капо»… на поклон, значит, до пятнадцати лошадей выходили. Сейчас-то номеров с лошадями почти и не осталось. Разве у французов… у них тама, цирк «Зингаро», кажется, называется. А раньше у нас редко программы шли без джигитовки. Меняются времена, а мы вот моложе не становимся только. Так вы поговорите с Палычем. Я же с пониманием – у вас работа нервная, отдыхать нормально нужно…

- Спасибо за совет, Степановна. Пойду, прогуляюсь.

- Поди, поди. Вот еще… сама не видала, но слыхала, бегемотиха приехала ночью тоже. Пока еще в своем транспорте, готовят значит ей место в «аквариуме», есть тама у нас такой бассейн для разных… ну, тама котиков, тюленей, львов морских… Так попозжа, загляните во двор, интересно, как она выходить из своего вагона будет… да и я к тому времени тама буду, скоро смена придет.

- Непременно так и сделаю. Спасибо вам…

- А не за что. Засыпать было начала, а тут вы и разбудили… на работе ведь. Так что вам спасибо.

 

Утренняя прогулка пошла мне на пользу. А завтрак вернул мне рабочее настроение. У ворот цирка заметил машину телевизионщиков и несколько человек, скорее всего из пишущей братии, которые безрезультатно пытались пройти на территорию цирка. Один из них… кажется Алексей… вечно я в именах… ну, словом, все-таки один из вчерашних новых моих знакомых с отдела новостей, завидев меня, чуть «ура»! не заорал

- Володька! Спаситель ты наш! Пусти на зверюгу глянуть. Такую конфетку слепим.

- Ребята, я, к сожалению, тоже здесь гость, хоть и администратор программы. Но сейчас что-нибудь придумаю. Ждите.

Интересно, это как же они узнали, что «Фружа» прикатила? Я, понимаешь, проспал… а они… ну, орлы!

Не успел я пройти через проходную, как столкнулся с Ириной.

- Ириш, доброе утро.

- Да уж… лучше не скажешь.

- Э-э-э?..

- Да не видела я сама ее. Нельзя, понимаешь. Почивать изволит бегемотиха. Ты думаешь, переезды ей в радость?

- Но одним глазком-то можно?

- Даже не рыпайся. И потом, она еще в своем контейнере. Раньше шести часов вечера ее не выпустят.

- А где хоть руководитель?

- Иди в мой кабинет, он там. А я отобью атаку корреспондентов и приду.

Посреди двора красуется, поблескивая никелем своих поверхностей, большой, метров десяти в длину, прицеп. У больших и пока неплотно закрытых ворот его стоит массивная лестница в восемь ступенек. А возле нее, на корточках, вероятно выполняющий функцию сторожа или охранника, сидит пожилой, очень худой и почти лысый негр с редкой седенькой бородкой,. Джинсы и серая футболка на нем, смотрятся чуть ли не карнавальным костюмом, до того неуместны. Наверно он гораздо уютнее чувствовал бы себя просто в набедренной повязке. Сидит он с закрытыми глазами, вытянув вперед свои тощие руки почти до земли, тихонько покачиваясь и мелко кивая головой, в такт покачиванию, шепчет что-то совсем неслышно.

- Эй, Владимир Михайлович, никак шифером зашуршали? – Я даже вздрогнул от неожиданности. Вздрогнул и оглянулся на голос Ирины, - Мне казалось, что администраторам… - но, осеклась вдруг, - У тебя все в порядке?

- Нормально. А что? – И сам не узнал своего голоса.

- Побледнел вдруг.

- Да, нет, так, мгновение было…

- Ничего себе «мгновение». Я за твоей окаменевшей фигурой уже минут пять наблюдаю. Да с телевизионщиками пятнадцать… А ты…

- Все нормально, я сказал. Пошли. Познакомишь меня с руководителем этого… походного балагана. Надеюсь, он по-русски шарит? Не из этих?..

- Негров? Слава Богу, нет. Нашенский он. Только, похоже, что к цирку никаким боком не прислонялся никогда. Чудик какой-то из ученых. Заводовский Сергей Львович.

- Не приходилось работать с обществом «Знание»… Не слыхал.

Уже поднявшись на крыльцо, спиной, какими-то кончиками нервов, вдруг почувствовал, что за мной кто-то наблюдает. Естественно, я резко обернулся. Удалось заметить только, что слегка колыхнулся край брезента, закрывающий вход в палатку. А на удивленный взгляд Ирины ответил:

- Не выспался, мерещится всякое. Не дали артисты, паразиты. Под «блатняк» не очень спится, шконки, колючка, вышки с часовыми в башке мотыляются.

- Ой, страсти-то какие. Сегодня, немного позже переедешь на третий этаж в 301 номер, а «укротителя» поселим в 310, в другом конце коридора.

- Почему раньше этого нельзя было?..

- Догадайся с одного раза.

 

Такого рыжины с сильной проседью коротко стриженых волос как у Сергея Львовича, я встречал, пожалуй, только на автопортрете Ван Гога. Да и сам он, если ему приделать такую же рыжую бороду, усы… был бы очень похож. Такой же худой, болезненного вида мужчина, перешагнувший за полсотни лет. Немного не складный, сутуловатый и ко всему еще сильно близорукий.

Сергей Львович спал, «сложившись» почти пополам и уместившись каким-то чудом на двух стульях. Очки с мощными стеклами лежали рядом на полу, один сильно поношенный сандалий свалился с ноги, обнажив дырявый на пятке носок. Запашок от него шел, скажу я вам…

Заметив мое брезгливое выражение, Ирина тихо зашептала.

- А ты как хотел, чтобы во фраке и цилиндре после трех дней пути с черепашьей скоростью.

- Почему с черепашьей? – я тоже зашептал.

- Да, бегемотиху в бассейне везли. При скорости 10-20 км. в час, чтобы не расплескать. Прикинь, каково с такой скоростью да с остановками через каждые два часа, да ночные прогулки с обедом и ужином сразу. И здесь ей тоже приготовили «ванночку». Сейчас воду греют. Надо было бы тебе хоть чего-нибудь о бегемотах…

- Извините, господа, заснул ненароком. Действительно дорога вымотала. Пешком, я думаю, мне, по крайней мере, было бы легче… да и привычней, так сказать…

Сергей Львович поднимаясь со своего «ложа», чуть было не наступил на собственные очки, и пока искал свой сандаль, близоруко щурясь, коротко «проинформировал».

- Что касается бегемота, то… Обыкновенный бегемот, или гиппопотам - крупное в основном травоядное млекопитающее из отряда парнокопытных, подотряда свинообразных (нежвачных), семейства бегемотовых. Научное название является латинизированной формой греческого слова, означающего «речной конь». Несмотря на это название, бегемот связан таксонометрическим родством не с лошадьми, а, как то ни кажется странным на первый взгляд, с китообразными и, чуть более отдалённо, со свиньями, ближайшими родственниками человека, по мозгам правда только… Вот собственно и все, что я знаю… знал, так сказать, о бегемотах до недавнего времени.

- Сергей Львович, Извините, что потревожили. Я сейчас вас провожу в ваш номер, отдохнете с дороги…

- Да, помыться бы поскорее, да сдернуть с себя дорожное… ну, может быть еще во фрак переодеться… вот только цилиндра у меня, правда нет. А вас… - это уже на меня вопросительный взгляд через толстые линзы очков, делающие глаза неправдоподобно большими, - …вас зовут Владимиром. Вот к вам-то мы и двигались с черепашьей скоростью.

- Как вы узнали, Сергей Львович? Ну, что меня…

- В нескольких снах моих нас с вами уже знакомили. Ну, а наяву разрешите представиться, так сказать, официально - Заводовский Сергей Львович доцент-энтомолог. Так сказать, насекомыми занимаюсь. В основном бабочками, епидоптерологией, как это ни ругательно и звучит.

- А причем тогда?..

- Бегемот? Вот и я себе уже год задаю этот вопрос? Причем здесь я и, так сказать, гиппопотам. Видно судьбе было так угодно распорядиться. Вот только непонятно пока одно, кто кому больше нужен. Бегемот мне, что весьма сомнительно, или же все-таки я ему? Надеюсь с вашей помощью, так сказать, разрешить этот вопрос.

- А я-то тут причем?

- А я? Впрочем, пока я промолчу на это. А вам, Владимир, думаю, скоро все объяснят. Очень я на это надеюсь… потому устал я… невероятно.

- Сергей Львович, отдыхать! Немедленно! Если хотите, это приказ. Потом у вас еще будет время с администратором проката выяснить все интересующие вопросы.

- Слушаю, и так сказать, повинуюсь. Но прежде под душ… или лучше в ванну залечь. А в 18 часов выводим Фружу и…

- Отвечаем на вопросы корреспондентов. Короткий брифинг.

- А вот этого не нужно было бы. Вы уж без меня сами что-нибудь…

- Но вы же…

- Я же, так сказать, дрессировщик и так далее… знали бы они. Ладно, так сказать, набрешем чего-нибудь.

- Володя, я провожу Сергея Львовича, а ты к Пал Палычу зайди. Что-то у него по сценарию к тебе… ты вроде обещал.

 

Просидел я у Пал Палыча несколько часов, пытаясь совместными усилиями «сваять» сценарий будущего представления. Кажется, из всего этого может получиться впечатляющее зрелище. А Палыч молодец, загорелся и рвется на арену. Хороший знак, но надо будет еще подогреть. В два часа по полудню, вспомнил я, что сейчас на арене идет репетиция.

- Пал Палыч, а вот эти першевики?..

- Откровенно слабый номер. Самый дырявый, не штопаный, мать его. Борька партнершу сменил. С Танькой развелся, чего-то там не поделили, тоже была… подстилка еще та, а Зинаида пока сикульдявка, только входит в номер. Сыро еще. Но выпускать приходится, ему нельзя в учебный отпуск, не дадут. На грани дисквалификации вальсирует.

- Можно взглянуть, что у него? Они как раз теперь на арене.

- На манеже. Хотя и один хрен, но… Валяй. Теперь это твоя программа. А ты, Вовка, ничего, фишки сечешь, засранец. Ты вроде по театру, как известно.

- Давно… кое-что помню еще. Все одно – действие, зрелище. Законы одни.

- Ладно, вали. Я попробую на бумаге изобразить еще парочку антре… на местные темы. Я им покажу…

- Удачи.

 

- Ты че, Зинка, падлюка, ты же это делала! Я для чего тебе «бублик» даю? Этот капштейн в партере держишь? Держишь. А вверху, что, куражу не хватает? И не реви, блин горелый, а то урою. Не посмотрю… Ну, все, все… хватит. Три минуты и репете… и не забудь в конце комплимент… да не раскорякой как… цыпленок табака, блин…

- В партере толчок есть, а с перша в копштейн войти… - все еще всхлипывая, попыталась оправдаться Зинаида.

- Ниче, ниче, выжмешься… ну, попробуй хоть… блин… надо.

Прямо из кабинета директора я прошел в верхнее фойе, тихонько вошел в зал и попал на самый последний ряд амфитеатра цирка. Первый раз за все мое пребывание здесь, я вошел в зал.

В зале полумрак. Только над ареной… хм… над манежем дежурный свет. Удивительно, но Борис действительно в форме. Ходит по кругу и костерит Зинаиду. А та, как-то по-детски размазывает слезы по лицу и едва слышно возражает. Я, стараясь не шуметь, присел на последнем ряду и стал смотреть.

- Ну, давай, с выхода, все подряд… погнали.

Девчонка старается, чувствуется, что опытная гимнастка, на перш забирается ловко, пытается делать, как ей самой кажется, красиво. Вот, попробовала сделать этот для меня загадочный «капштейн». Не выходит… не выходит стойка на голове без рук на перше. И розовое пятно на лбу Бориса объяснилось – попробуйте на лбу в вертикальном положении подержать дюралевую палку трех метров. Да еще нагрузите ее. А Зинаида за сорок кило, поди, потянет.

С полчаса я наблюдал за репетицией и не выдержал. Во время очередной паузы, спустился вниз. Первой меня заметила Зинаида.

- Дядя Володя… можно я так вас буду звать?

- Тебе можно, а вот для твоего бугая, я - Владимир Михайлович.

- Борька, ты хоть извинись… а то утром…

- А че?... с кем не бывает. Извиняюсь.

- Борис, «извиняюсь» обозначает, что я извиняю самого себя.

- И че?

- Проехали. Будем считать, что извинения приняты, инцидент исчерпан.

- Если про… то во время программы ни грамма. Закон.

- И это принято. Смотрел ваш номер…

- И че?

- Давно делаете?

- Я этот номер семь лет уже… с Зинкой только полгода.

- Видно… сюжета нет в номере.

- Когда тарифицировали, сюжета не спрашивали.

- Может, тогда он и не нужен был. Не хотите обновить?

- А че, может стоит… блин. И как?

- Есть одна мысль. Зина, ты как, на шаре смогла бы равновесие держать?

- Запросто. Я счас, видела там… счас прикачу.

Зинаида убежала за кулисы, чем-то на бегу грохнула, кто-то на нее ругнулся…

- Сестра?

- Нет, просто из спортивной гимнастики. Чемпионка среди юниоров. А че?

- Да нет, ничего. Сильная. Было бы лучше, если бы из художественной.

- Нет, на перше не смогут работать.

- Зато фигурки складные. А Зинаида…

- Ни че у нее фигурка.

- Ноги коротковаты. Тумбочкой смотрится.

- Ну, это… мне нравится.

- А должна нравиться зрителю. Попробуем сделать иллюстрацию к Пикассо, для начала. Потом… потом, «лав стори» с доставанием звезды с купола… с «неба». И под соответствующий музон…

- А это кто?..

- Что, «кто»?

- Этот… Пикассо?

- Французский художник. Есть у него картина «Девочка на шаре». Можно попробовать изобразить.

- И че?

 

Облом вышел. Бился я с ними около часа. И все в пустую – не может получиться из «тумбочки» «девочка на шаре» и все тут. Хотя Зинаида на шаре вполне уверенно работает…

Под конец поймал себя на мысли – «а тебе это надо? Что-то ты начал влезать не свое корыто. Дурной знак…»

На арену начали выносить реквизит для другого номера, стало быть, время репетиции Бориса истекло. Я с некоторым внутренним облегчением извинился перед ним и Зинаидой и поспешно ретировался. Одним словом, постыдно бежал, не справившись с номером. Надо делать то, что ты умеешь, отрабатывать свои бабки...