Зять

Я дважды была замужем и дважды развелась. Первый муж ушел от меня, закрутив служебный роман с директором фирмы, в которой работал начальником охраны. С ним мы прожили семнадцать лет, нажили дочь Елену, трехкомнатную квартиру, дачку в шесть пресловутых соток, на которую нас безотказно возила не первой молодости «шестерка». После развода мне достались Ленка, квартира и воспоминания о счастливом до некоторых пор браке. Муж продал причитающиеся ему дачку и машину и купил новый «форд», но, как я предполагаю, не без финансовой поддержки новой супруги.

Второй муж у меня был военным-отставником, а потому упертым и слишком прямолинейным. Он очень хотел наследника, поэтому у нас появился Васька, названный так в честь Василия Ивановича Чапаева, любимого исторического и киношного героя супруга.

Те, кто знает меня хорошо, не могли понять, зачем я за него вышла. Да я и сама не понимаю. Наверное, чтобы не носить клейма «брошенки». Любви между мной и вторым супругом особой не было. Но он не пил, по бабам не шлялся, свободное время проводил в гараже, натирая до блеска и что-то подкручивая на новенькой «Волге», которую мы купили с ним в первый год совместной жизни и за которую расплачивались пять лет из семи, что прожили вместе.

Елене к тому времени исполнилось двадцать два года. Она никогда не упрекала меня за то, что я повторно вышла замуж, обожала всем сердцем Ваську, но к его отцу относилась с едва скрываемой неприязнью. Мужа подобное отношение «младшей по званию» не устраивало, он все время навязывал уже взрослой девушке свое представление о том, как ей вести себя, что говорить, что делать.

–Отцепись,–сквозь зубы цедила Ленка, не желая выслушивать наставления, как она говорила, чужого мужика, и демонстративно захлопывала за собой дверь.–Отставник!

Последнее слово особенно нервировало моего мужа, и он едва сдерживался, чтобы не наговорить в ответ резких слов. Я не вмешивалась. Конфликт отцов и детей существовал всегда, думала я, к тому же мечтала, что Ленка не сегодня-завтра выйдет замуж и уйдет к такому же «чужому мужику», который со временем станет «родным».

Но Ленка оставалась в девках, хотя её же подружки уже по второму разу сбегали в загс. И если бы она дома сидела! Ничего подобного! Дочка после института сумела устроиться в контору, занимающуюся проектированием каких-то зданий, и насколько я знала, коллеги у неё были в основном мужчины. Кроме того, дочь не бросила плавание, которым занималась с малолетства, и имела звание мастера спорта. Среди её товарищей по бассейну тоже в основном были парни, да еще какие–сплошь Аполлоны! К тому же Ленка – девка хозяйственная, заботливая, отменная кулинарка и чистюля. Весь дом на ней. А личное счастье дочки все не складывалось.

Я старалась не показывать своего беспокойства по поводу Ленкиной неустроенности, но видела, что та переживает и где-то даже завидует своим подружкам, встречая их на улице с колясками.

Не знаю, до каких пор дочка сидела бы в девках, но, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло.

Работа забирает меня без остатка, и домой я не прихожу, а приползаю. Из-за этого я как-то просмотрела зарождение серьезного конфликта между дочерью и мужем, не заметила, как её презрение к отчиму сменилось ненавистью. И главное, ни он, ни она в свои взаимоотношения меня не посвящали.

Поводом для последнего скандала послужила пустячная Васькина шалость. Муж накинулся на мальчишку, Ленка встала на защиту брата. Уже потом сынок мне рассказал, какими словами муж обзывал Ленку, как смеялся над тем, что её никто замуж не берет. Я же попала, как говорится, к кульминации.

…–Дрянь!–неслось из-за закрытой двери.–Проходимка! Это ты дома, перед матерью, скромница! Думаешь, я не знаю, чем ты в бассейне занимаешься?! Отец твой б…н, и ты в него!

Я как назло никак не могла попасть ключом в скважину–руки тряслись, а с другой стороны двери, не слыша моей возни, отставник продолжал поносить мою дочь и бывшего супруга.

–Яблоко от яблони не далеко падает! Бросил тебя папаша, а я к тебе со всей душой. Тебе бы со мной поласковей быть, а ты нос воротишь. Не ценишь ты хорошего отношения!

–Идиот! Не смей трогать моего отца! Ты и мизинца его не стоишь!

–Что же он бросил тебя, променял такую красавицу и умницу на богатую старуху? Видали мы альфонсов!

–Сам альфонс! Тупой, еще тупее! Одна извилина в голове, да и та от фуражки!

Ключ наконец-то встал как надо, дверь поддалась и со всего маху откинулась вглубь квартиры. Звука пощечины я не услышала, но первое, что мне бросилось в глаза, это бледное лицо дочери с расплывающимся алым пятном на левой щеке. Еще я увидела Ваську, прижавшегося к ноге сестры и супруга, разгоряченного скандалом, набычившегося, с кулаками наготове.

Для всех я появилась неожиданно, потому что так рано с работы меня никто не ждал. Да я бы и не появилась дома до восьми, но в тот день у меня разболелся коренной зуб. Я с работы отправилась в клинику, а оттуда шофер отвез меня прямо домой, так как для меня нет ничего страшнее, когда отходит заморозка. Это время я предпочитаю проводить в постели с хорошей дозой обезболивающего или на крайний случай коньяка.

Но я стояла в дверях и боли в развороченной десне не чувствовала, зато чувствовала, как ледяная ярость затопила меня по самые ноздри. В такие моменты люди и совершают убийства. Но своего супруга я не убила, хотя и следовало.

–Д-д-даю т-т-тебе,–вдруг стала заикаться я,–двадцать минут. И чтобы т-т-тебя здесь н-н-не было. Шагом марш!

И он ушел. Правда, не через двадцать минут, а гораздо позднее, потому что ему потребовалось время, чтобы собрать свои пожитки, потом прочитать мне проповедь о том, какая я плохая мать и потому неправильно воспитала дочь. Потом он стал уверять в этом Ваську, но тот быстренько скрылся в комнате у Ленки и не показывался на глаза отцу, пока тот не захлопнул за собой дверь.

Второй развод я пережила гораздо легче, чем первый, вот только перед Ленкой мне было стыдно, и я дала себе слова никогда больше не выходить замуж. Хватит, сорок два почти. Говорят, что первый муж от Бога, второй–от людей, третий–от сатаны. Не хватало мне еще нечистой силы в доме.

Вечер после развода я провела в гостях у Симы Капир, задушевной подружки и многодетной матери. С Симой мы дружим со школы, где все десять лет просидели за одной партой. В школьные годы Сима была худой, как щепка, я же, напротив, носила кличку «жиртрест». С течением времени мои килограммы будто перетекли на тело Симы, и теперь она с трудом помещалась на стуле в собственной кухне, загроможденной кастрюлями, огромными сковородками, казанами и гусятницами.

–Давай закусывай,–в который раз просит меня Сима, подкладывая на тарелку кусок тушеной говядины.–Смотри, до чего дошла–кости да кожа. И что в тебе мужики находят, не понимаю. Помяни мое слово, и полугода не пройдет, как ты снова замуж выйдешь.

–Я? Замуж? Смеешься…

–Да какой тут смех,–Сима аппетитно надкусила очередную плюшку с джемом.–Твое бы счастье да Ленке. А то девке двадцать два, а она безмужняя. Рожать когда будет?– прошлась подруга по больному месту.

–Сама нос..чей не спю..лю,–с трудом выговорила я.

Только у Симы я позволяю себе так напиться. Знаю, что она не осудит, ночью до унитаза доведет и подождет, а утром крепким чаем отпоит и отправит домой на такси или с безотказным Аркадием, который, как я подозреваю, побаивается перечить женушке.

Утром, после третьей чашки крепкого чая, Сима посоветовала мне взять инициативу в руки и самой подыскать жениха для Ленки.

–Такие дела нельзя пускать на самотек,–напутствовала она меня в дверях.–Если себе двух мужей нашла, так уж одного для дочери найдешь.

Легко ей говорить! А где я его найду? Хорошие на дороге не валяются, в ресторан не пойдешь–еще подумают, что я к малолеткам пристаю. Не станешь же каждому объяснять, что жених нужен не мне, а моей дочери.

Пока ехала до дому в такси, все прикидывала, с кем Ленку познакомить. Через несколько минут поняла, что себе очередного мужа легче найти. Мне вдруг вспомнилось, как однажды она пришла со свадьбы своей одноклассницы и часа два в подробностях описывала гостей. Особенно досталось мужской половине: кретины, уроды, недоумки, сексуально озабоченные.

–А нормальные там были?–со смешком спросила я.

–Парочка была…да и то тупые.

Я смотрела на свою дочурку и недоумевала, какого лешего ей надо, какого принца заморского она ждет? Конечно, выглядит она на все сто, не то что я. Меня и в юности никто красавицей бы не назвал, а сейчас и подавно. Раньше я хоть на аппетитную булочку была похожа–круглая, бело-розовая, блондинисто-кудрявая, а сейчас худая, бледная, под мальчишку стриженная. Удивительно, как мне удалось два раза замуж выскочить? Правда, глаза у меня ничего, озорные, с искоркой, и рот, словно лук Купидона, да родинка над губой…

Не доезжая нескольких кварталов до дома, такси застряло в пробке.

–Теперь простоишь час,–недовольно пробурчал водитель, а я в очередной раз подумала, что нужно срочно покупать машину. Муженек при разводе «Волгу» себе взял, хотя кредит я платила. Ну да ладно, сейчас с деньгами проблем нет. Зарабатываю я в последнее время прилично, иномарку потяну запросто. Нужно только время выбрать, по салонам пройтись.

–Возьмите,–протянула я деньги водителю такси.–Остановите у аптеки.

Водитель рад был избавиться от меня, а значит, не торчать в пробке. Не успела я пройти и десяти шагов, как он свернул в ближайшую подворотню, проигнорировав «кирпич». Я же бодренько зашагала к дому, радуясь погожему осеннему дню, предстоящему выходному и предвкушая удовольствие от покупки в ближайшее время классной машины. Только одно мне не давало покоя: за кого бы Ленку замуж отдать. А то пропадает зря умница-красавица-спортсменка.

В середине октября мне наконец-то удалось выкроить время и отправиться в разрекламированный автосалон. Я уже приблизительно знала, какую машину хочу, но все равно решила осмотреть все, что нынче предлагают, как написано при входе, «состоятельным клиентам».

Пока я бродила от одного авто к другому с умным видом, заметила важную семейную пару, которая выбирала машину из дорогих. Их консультировал парень лет тридцати, может чуть больше, среднего роста, крепкий, темноволосый. Он чем-то привлек мое внимание, и я повернула в ту же сторону, куда он повел своих покупателей. Проходя мимо, высмотрела имя продавца-консультанта на бейджике: «Владимир Владимирович Новый». Фамилия, конечно, классная, и паренек ничего. Улыбка очаровательная. Правда, ростом не вышел, моя Ленка на полголовы выше будет, но рост ведь не главное. Главное, чтобы человек был хороший, а паренек мне очень понравился. Было в нем что-то такое, что отличало от других консультантов. Вначале я не поняла, что именно, а потом догадалась: другие старались во что бы то ни стало впарить покупателем машину, а он оказался из честных, поэтому не столько говорил о достоинствах того или иного авто, сколько перечислял невидимые глазу недостатки.

Его словам внимали не только потенциальные покупатели и я, но и менеджер, ловко спрятавшийся за огромным блестящим монстром из семейства Мерседесов. Минут через десять семейная пара с задумчивым видом покинула автосалон, а к В.В. Новому из засады вышел менеджер и ну распекать бедного консультанта за излишнюю честность. Парень даже не оправдывался, но, упрямо нагнув голову, показывал тем самым, что остается при своем мнении: мол, покупатель должен не кота в мешке покупать, а иметь реальное представление, с какими трудностями ему придется столкнуться при покупке дорогущей машины.

–Еще раз такое…–проскрежетал менеджер,–и пойдешь искать другую работу.

С минуту парень стоял, по-видимому, обмозговывая перспективы, потом тряхнул головой, развернулся на сто восемьдесят градусов и…увидел меня. Я подумала, что он засмущается, догадавшись, что я слышала, как его распекал старший, но ничуть не бывало. Он глянул в сторону менеджера, который с улыбкой «добро пожаловать» встречал очередного солидного клиента, и состроил уморительную рожицу, а потом по-мальчишески подмигнул мне. В.В. Новый все больше нравился мне, и если первый контакт состоялся, то за вторым дело не стало.

Через полчаса мы маршировали вдоль разноцветных машин средней стоимости, выбирая подходящую для меня. Парень во всеуслышание расхваливал мне очередной шедевр, а потом тихо, на ушко, выдавал подкапотные тайны. Причем с таким юмором и таким знанием дела, что я просто влюбилась в него. Осталось найти повод и пригласить его к себе, а там познакомить с Ленкой.

Ничего лучшего, чем купить машину сейчас и попросить Нового довезти меня до дома я придумать не смогла, поэтому еще через час я стала владелицей симпатичной машинки темно-брусничного цвета, а еще через сорок минут мы с В.В. подъезжали к нашему дому.

–Сейчас ключи от гаража вынесу,–невинно проговорила я, хотя знала, что ключи вынесет Ленка, она же проводит парня до гаража, а там…

Что будет там, мне ясно представилось: «Ох, ах, разрешите представиться…у меня сегодня свободный вечер…где-то я вас уже видела…». Вот и славненько получится! Будет у меня, тьфу, тьфу, чтоб не сглазить, и зять, и семейный автомеханик.

Ленка в тот вечер действительно пришла из гаража поздно, была задумчива, на мои вопросы отвечала невпопад. Я ликовала! Потом набрала номер Симы Капир и долго расхваливала себя, свою проницательность и ловкость свахи. Подруга скучно ответила, что ничего другого и не ожидала, но заранее поздравлять не стала, потому что тоже была суеверной.

Но напрасно она боялась: через месяц ухаживаний Владимир Владимирович Новый сделал моей дочери предложение, а еще через два стал законным супругом, а я соответственно стала именоваться тещей.

Если кто-то подумал, что у нас все сложилось хорошо, то сильно ошибся, потому что у нас, в отдельно взятой квартире на четвертом этаже типовой девятиэтажки наступила райская жизнь. И все благодаря В.В.!

Во-первых, в доме появился настоящий хозяин. Нет, не такой, что только приказывает и дает ценные указания, а настоящий, который с первых дней взял на себя ответственность за все и вся. Он упорядочил нашу слегка безалаберную жизнь, введя обязательные завтраки и ужины всей семьей, воскресные вылазки на природу с шашлыками или печеной картошкой. Он следил за наполняемостью холодильника, бензобака машины, за тем, чтобы его молодая жена не ходила в холод в тонких колготках, чтобы Васька не сидел часами за компьютером, а ежевечернее прочитывал хоть пару страниц из книжки. Благодаря настойчивости зятя я в самые кратчайшие сроки «опломбировала» все зубы, а он терпеливо ждал меня у кабинета, потом бережно, под локоток, вел к машине, а дома суетился возле меня не хуже классической нянюшки.

В.В. встречал Ленку после работы или тренировки и «под конвоем» вел домой, чтобы, не дай Бог, её хулиганы не обидели. Дочь же шутила, что неизвестно, кто кого охраняет, намекая на свой гренадерский рост и развитую мускулатуру пловчихи. Зять к её насмешкам относился спокойно, а когда однажды зимой при встрече с пьяными показал, на что способен, то Ленка вообще перестала сомневаться в его силах.

Весной никто из нашего семейства не почувствовал авитаминоза, потому что В.В. вырастил на подоконнике зеленую травку, которую гордо именовал петрушкой и лучком. Мы с Васькой ели зелень без всякого сопротивления, а Ленка отказывалась, мотивируя отказ запахом изо рта.

–Я не против,–говорил В.В.,–а с другими тебе не целоваться.

–Так мне может и не разговаривать с людьми?

–Разговаривай, но при чем здесь петрушка и лучок?

–На, почувствуй,–дышала на супруга Ленка.

–Весной пахнет,–блаженно жмурился В.В.–На будущий год лимон постараюсь вырастить…

–Тебе что лимонов в магазине не хватает?–всплеснула руками Ленка.

–Да они не первой свежести, поди, в них витаминов не осталось. То ли дело свои лимончики, прямо с деревца, свеженькие, пахучие.

Мой зять это так вкусно произносил, что и у меня, и у Васьки начинала бешено выделяться слюна. Мы уже представляли, как порежем желтый плод на ровные тонкие дольки, посыплем их сахаром, а потом положим по кружочку в чай и будем наслаждаться. Ленка наших чаяний не разделяла, лимонов не хотела и вообще вела себя в последнее время с В.В. по-свински. Например, запрещала В.В. встречать её после работы, из бассейна шла со своими ребятами, а мужу приходилось тащиться сзади, и она не обращала на него внимания. Дома его заботы о себе воспринимала с раздражением, кривилась, когда он старался угодить ей.

Обижать такого зятя, каким был В.В., я не могла позволить, и однажды завела с дочерью разговор.

–Что тебя не устраивает?–напрямик спросила я.

–Все устраивает,–ответила Ленка, закрываясь глянцевым журналом.

–Тогда объясни, почему с Владимиром ты ведешь себя просто по-хамски?

Дочь молчала, я ждала ответа. Не дождавшись, стала перечислять достоинства В.В., обратила внимание на то, как изменилась, причем в лучшую сторону, наша жизнь, как доволен Васька, что у него появился старший друг.

–Да не спорю я,–отбросила в сторону журнал дочь.–Вовка хороший, очень хороший. Только…

–Что?

–Не люблю я его,–вдруг тихо сказала Ленка, закусывая нижнюю губу.–Не люблю. Вышла за него, потому что приспичило. Стыдно стало: все давно замужем, а я хожу невостребованная. Думала, поживем, я привыкну к нему. Ты вот со своим отставником тоже не по большой любви сошлась. Правда?

Я промолчала. Конечно, я могла возразить дочке, придумать что-то в свое оправдание, но ведь ей этого не нужно. И так мне стало обидно, что я своими стараниями выдать поскорее дочь замуж поставила и её, и Вовку в дурацкое положение. Правду люди говорят, что в такие дела нечего соваться. Но ведь я хотела только добра.

–Дочка, Вовка такой замечательный, присмотрись. Ну где сейчас такого положительного найдешь? Нарвешься на пьяницу или наркомана…

–Ты еще про отца скажи, который ушел к другой. Мама! Я ведь только сейчас поняла, что главное не замуж выйти, а влюбиться! Понимаешь, мне этого не хватает.

–Чего?–я начала злиться.–Страданий по любимому, бессонных ночей в ожидании? Или счастья остаться одной, а он, твой любимый, в это время будет обнимать другую и не факт, что та, другая, лучше тебя. Бывает наоборот…

–Ну и что? Вот вы с отцом любили друг друга, между вами страсть была. А я? Я вышла за Вовку, потому что никому другому не нужна-а-а-а…–Ленка заревела.

Ну что мне оставалось делать? В утешении дочь не нуждалась, другого мужа я не могла ей предложить. До слез было жалко и её, и Вовку. Он по моей милости оказался без вины виноватым. Что теперь будет?

Весна как-то быстро перетекла в лето, лето–в осень. Я по-прежнему все силы отдавала работе, игнорируя появляющиеся возможности вновь обрести семейное счастье. Домой я приходила поздно и с замиранием сердца открывала дверь. Боялась, что увижу ссорящихся молодых, споткнусь о собранные Вовкины чемоданы. Но пока все было тихо, мирно, и я молилась, чтобы Ленка забеременела и перестала думать о влюбленности. Я частенько разглядывала лицо Владимира незаметно для него и пробовала угадать, устраивает ли его семейная жизнь. Иногда он замечал мой взгляд, тотчас же отзывался улыбкой, шутил, и я не понимала, как можно было не любить такого человека.

Ничего особенного у нас не происходило, если не считать, что Владимир прочно завоевал наши с Васькой сердца. Мальчишка часами мог простаивать рядом, пока зять копался в машине, готовил обед или налаживал капающий кран. Вовка принимал обожание младшего брата жены, потихоньку приучал к мужской работе по дому, не жалел времени, чтобы сходить с ним на футбол, на аттракционы или просто посидеть рядом, когда тот старательно учил уроки.

И опять я ничего не заметила. Уже в который раз! Десять лет назад я не заметила, как отдалился от меня первый муж, и очнулась, когда он собрал вещи и ушел от меня. Год назад я не заметила, какую опасность представлял для Ленки мой второй супруг, и только мой ранний приход с работы положил конец противостоянию дочери и отставника. Сейчас я тоже ничего не замечала, пока однажды Ленка не вернулась домой. Ни в семь, ни в девять, ни в двенадцать часов ночи.

Это была страшная ночь для меня, Владимира и даже Васьки, который как встал у балкона, откуда просматривается дорожка к нашему дому, так часов до трех ночи не сдвинулся с места. Зато мы с зятем до седьмого пота бегали по району, обошли и обзвонили всех друзей и знакомых, побывали в трех отделениях милиции, двух приемных покоях и напугали, наверное, всех ночных сторожей, неожиданно появляясь перед ними в расхристанном виде.

На следующее утро я писала заявление о пропаже дочери, когда зазвонил мой сотовый. Ленка сообщала, что с ней все в порядке, она жива, здорова, скоро придет домой. Силы оставили меня, и я на трясущихся от усталости и переживаний ногах поплелась домой, чтобы сообщить «радостную» весть Владимиру.

Но Ленка появилась дома на четвертый день. И только для того, чтобы собрать свои вещи. У порога её ждал, как она нам объявила, жених.

–Ты соображаешь?–зашипела я на неё.–Какой жених, у тебя муж…

–Вова,–высунулась из шифоньера Ленка,–я развожусь с тобой. Ты извини, что все так вышло, но я полюбила другого.

–Другой – это он?–кивнула я в сторону стоящего у порога молодого мужика.

–Да,–подняв бровки, ухмыльнулась Ленка. – Тебя что-то не устраивает? А-а-а-а, поняла! Не тот выбор, да? Пусть, но это мой выбор!

–Лен, давай я тебе помогу.

Вовка взял из рук своей жены ком одежды, положил в кресло, а потом начал аккуратно складывать в большую спортивную сумку. Ленка металась по квартире, хватая то одно, то другое, а Вовка, не говоря ни слова, паковал вещи. Через час с небольшим Ленка с женихом исчезли, а квартиру накрыла такая тишина, что хотелось собрать весь имеющийся в доме хрусталь и грохнуть об пол. И чтобы в мелкие осколки, в пыль.

Наш маленький рай кончился. Все, чему я так радовалась, рухнуло в одночасье. Ленка с видом победителя ушла, не обернувшись ни на съежившегося в углу дивана Ваську, ни на меня, ни на мужа, который через силу приводил в порядок квартиру после погрома, устроенного сбежавшей женой. Наверное, где-то жизнь продолжалась, но в нашей квартире она замерла надолго.

Все последующие дни и недели были похожи своей тусклостью, молчанием и нежеланием о чем-то думать, что-то делать.

Дочь за это время позвонила дважды. В первый раз, чтобы похвастаться, какое счастье свалилось на неё, второй для того, чтобы сообщить о дне развода.

Вовка, казалось, меньше нас с Васькой переживал её уход. Без истерик и суеты он продолжал заботься о нас, решать с Васькой задачки, подвозить меня на работу и с работы, готовить завтраки и ужины. Вот только похудел он сильно, да уголки глаз как-то печально опустились. Глядя на него, мне хотелось плакать, а иногда я готова была разыскать Елену и притащить её домой. Но я понимала, что это бесполезно.

Вечером, накануне развода, я завела разговор с зятем.

–Я соглашусь на развод,–без всякого выражения сказал он.–Если она с тем… счастлива, зачем настаивать…

–Да она горячку порет,–начала я.

–А любовь и должна быть горячей, а не как у нас–чуть теплой.

Потом посмотрел на меня виновато и ушел к себе.

На следующий день после развода я пила кофе на кухне в одиночестве. Из комнаты Володи не доносилось ни звука, хотя пора было на работу, Васька тоже спал, потому что привык, что по утрам его будит не мать, а Володя.

Я понимала, что зятю сейчас трудно показаться мне на глаза, да и я чувствовала себя очень виноватой и перед ним, и перед дочерью. Стараясь не шуметь, я поставила чашку в мойку, собрала сумку и к выходу. Глянув на себя в зеркало, и автоматически отметив, что выгляжу не лучшим образом, сунула в сумку косметичку, решив «нарисовать лицо» перед началом работы.

Весь день я была сама не своя, путалась в документах, напрочь забыла о важных звонках, несколько раз порывалась съездить домой, поглядеть, что там и как. Честно сказать, в тот момент я переживала гораздо сильнее, чем после разрыва со своими мужьями. Там было больше злости, ревности, а здесь…

Здесь было что-то другое, но что, я не могла пока понять. Одно знала наверняка: я не хочу, чтобы Володя от нас уходил. Ни я, ни Васька не сможем без него, и дело тут не в том, что зять отлично готовит, взял на себя большую часть бытовых проблем, а потому что без него нам станет холодно и тоскливо. Пропадет чувство защищенности, желание спешить домой. Жить без Вовкиной солнечной улыбки, без его ласковых глаз, без его шуток и розыгрышей, если он уйдет…

А, собственно, ему и идти некуда. Опять к старшей сестре, у которой тридцать шесть квадратов на пятерых? А если не к ней, то куда? Я не могла допустить, чтобы Вовка мыкался по съемным квартирам. Пусть поживет у нас, а там видно будет. Ленка может жить, где угодно и с кем угодно, но Володю мы не отпустим, ведь он нам не чужой.

Эта мысль меня немного успокоила, и я смогла провести важное совещание и ничего не напутать, хотя несколько раз ловила на себе удивленные взгляды коллег. Но часа в четыре сердце как в тиски схватило, будто почуяло неладное. Бросила все дела, в машину и домой. Перед рынком в пробку попала, начала нервничать. Схватила сотовый, звоню зятю–не доступен. Я чуть из машины не выскочила, да на мое счастье впереди двигающиеся машины пошли живей, и вскоре я была у дома. Выбираясь из машины, молилась об одном: успеть!

Как до квартиры добежала–не вспомнить. Жму на кнопку звонка—тишина. В отчаянии стала колотить кулаком в дверь:

–Вова, Володя, открой! Я знаю, ты дома!

С чего я решила, что он дома? Рабочее же время…Но действительно, за дверью послышались шаги, и Вова открыл мне.

–Ключи потеряла?–первое, что спросил он.

–Какие ключи?–без сил опустилась я на корточки в прихожей.—Как сумасшедшая неслась, думала…

Вовка стоял, прислонившись к одежному шкафчику, и так глядел! Так глядел! А глаза! Плакал, наверное. Я как подумала о том, что у него на душе сейчас, так сама и разрыдалась.

Сижу, реву белугой (хорошо, не накрасилась в это день, а то было бы еще то зрелище). Зять стоял, стоял, а потом опустился рядом, обнял одной рукой, прижал к своему плечу.

–Лен-ка-а-а,–захлебываюсь я слезами,–она не пло-ха-я-а-а-а.. Просто любо-о-о-овь.

–Знаю,–отвечает мне зять.–Она меня не любила. Нравился я ей, возможно, но не больше. А я, дурак, видел же! Надо было мне уйти еще тогда, до свадьбы…

–А что же не ушел?–спрашиваю с обидой за дочь.

–Хорошо мне с вами было. Почувствовал себя как в родной семье. Меня ведь сестра после смерти родителей растила. А у неё своя семья, я вечно был лишним. Нет, не думай, что она меня обижала, просто ей не до меня было. У вас другое дело. Вы мне сразу родными стали. Я во время свадьбы с Леной поклялся про себя, что мы будем самой счастливой семьей: и ты, и мы с Ленкой и Васька. Веришь?

Я качнула головой. Мне хоть неудобно было сидеть на корточках, но вставать не хотелось. Так и сидела бы в прихожей, обнявшись, оплакивая несбывшееся.

Щелкнул замок, в дверь протиснулся Васька. Вечно улыбающееся лицо сына на это раз было серьезно и даже печально. Он молча прошел, бросил в угол ранец и, не раздеваясь, тоже сел в ряд с нами, только справа от Вовки.

Сколько мы так просидели, не знаю. Первым поднялся зять, потянул за руки меня, потом Ваську, потом помог мне раздеться. Я зашла в зал и чуть не споткнулась о сумку. Поняла–Вовка уходит.

Всхлипнул за моей спиной Васька. А зять взял в одну руку сумку, в другую куртку, легко поцеловал меня в щеку, подмигнул Ваське и двинулся к выходу. Я стояла, как деревянная, а внутри все ныло и болело. Это неправильно, твердил кто-то внутри меня, так не должно быть, он не должен уйти.

Я вылетела в прихожую в тот момент, когда Вовка клал ключи от квартиры на телефонную полочку.

–Прощайте.

–Нет!–сказала я, а потом громче–Нет! Ты член нашей семьи, и ты должен жить с нами, потому что мы без тебя не сможет, и тебе без нас будет плохо. А Ленка…Что Ленка? Ёй сейчас хорошо, так почему всем нам должно быть плохо?!

Вовка смотрел на меня и губы у него дрожали: то ли сказать что хотел, то ли заплакать.

–Отдай,–Васька решительно дернул ручку сумки к себе.–Отдай, сказал я. Мам, ну скажи ему!

–Оставайся Володя. Правда, оставайся. Куда нам друг без друга? Ты же мне зять, а Ваське–шурин. Как-никак родня. Верно?

Володя нерешительно переминался на пороге.

–Я машину не закрыла,–вдруг вспомнила я.–Отгони в гараж.

Зять поставил сумку на пол, взял с полочки ключи и, не отводя от нас глаз, ощупью открыл дверь и спиной вперед вышел в подъезд. Едва за ним закрылась дверь, я сорвалась со своего места.

–Васька, тащи сумку!

Сын волоком втащил сумку в комнату. В комнате, где раньше жили молодые, а потом один Вовка, было все как прежде, только за створками шкафа сиротливо покачивались пустые плечики. Я решительно расстегнула сумку и стала развешивать, раскладывать по полочкам Вовкины вещи. Рядом суетился сын и не столько помогал, сколько мешал, но я на него не сердилась, потому что на его лице вновь сияла его всегдашняя улыбка.

Когда через неделю Ленка позвонила домой, то не спросила о бывшем муже, а я промолчала, что Володя живет у нас.

–А как ты, счастлива?

–Представь себе, да!

–Дай Бог.

Не успела положить трубку, как телефон вновь зазвенел.

–Нарушаешь традицию, подруга,–со смехом упрекнула меня Сима Капир.–Наслышана о ваших семейных делах, жду тебя, жду, а тебя все нет. Приходи, стресс снимать будем.

Я вначале не поняла, о чем она, а потом прикинула: сегодня суббота и до утра понедельника я могу позволить себе раскиснуть по поводу развода собственной дочери. Надо только зятю записку написать, и оставить на всякий случай номер Симиного телефона.

Через два часа я сидела в пропахшей мясом и кофе кухне своей задушевной подруги. Опрокидывая одну рюмочку ледяной водки за другой я со слезой в голосе повествовала о том, какая дуреха моя дочь и какой замечательный у меня зять.

–Редко встретишь тещу, которая так о зяте говорит,–заинтересованно глянула на меня Сима.–И вообще все это странно…

–И ничего странного,–обиделась я.–Я Володю в дом привела, мне и ответственность нести. Да и не вечно ему с нами жить. У него сейчас работа другая, заработки не сравнить с прежними. Через год квартирку себе купит и пусть идет, живет. А Ленка еще пожалеет!

–Тут ты права, подружка. Может, и квартиру ему не нужно будет покупать. Вот увидишь,–вещала в своей манере Сима,–месяца через два Ленка вернется, и все у вас пойдет как надо.

Сима оказалась права, но ошиблась в сроках–Елена вернулась через полгода.

В тот день, несмотря на промозглую сырость и пронзительный ветер, что характерно для марта, наша маленькая семья–Васька, Володя и я–была безмерно счастлива. И поводов для счастья было несколько. Во-первых, сына накануне выписали из больницы, где он провалялся больше трех недель с жестокой пневмонией. Васька, несмотря на слабость, был весел и доволен, что снова дома. Во-вторых, мы готовились отметить Вовкин тридцать третий день рождения и, зная его слабость к пельменям, соорудили поточную линию по производству крупных, пузатых как поросята пельмешек.

В-третьих, наметился замечательный вариант обмена нашей трехкомнатной квартиры в центре на пятикомнатную, пусть в стороне от центра, но в тихом и приятном во всех отношениях районе.

–Ух, ты сколько!–удовлетворенно развел руками Васька, словно собираясь обхватить решетки с разложенными на них пельмешками. На целую свадьбу наделали!

При этих словах Вовка как-то встрепенулся, покраснел и чтобы скрыть свое волнение, с удвоенной силой принялся раскатывать тесто.

Я посмотрела на сына, на зятя, ощутила душой покой и радость нашего нынешнего существования и незаметно сплюнула через левое плечо.

И в этот момент в дверь позвонили. Васька вскинул удивленно белесые бровки, Вовка пожал в недоумении плечами. Ни тот, ни другой не сдвинулся с места, и пришлось мне идти открывать.

На пороге стояла Елена. Продрогшая, жалкая, с не застегнутым на выпирающем животе пальто. У ног те же сумки, с которыми она тогда ушла от нас.

–Проходи, дочка.

–Здравствуй, мама.

Невооруженным взглядом было видно, что жизнь дочери, вопреки её заверениям, с новым мужем не задалась. Но мне ли судить её?

–Как у вас тепло, и пахнет вкусно.

–Раздевайся, у нас сегодня пельмени. Володин день рождении отмечать собрались.

–Что? А почему…?

–Володя по-прежнему живет с нами,–ответила я на невысказанный вопрос.–Как ни ряди, а он родня–зять!

Не успела дочь снять пальто и хлюпающие от талого снега сапожки, как в прихожую вывалились хохочущие, испачканные в муке сын и зять. Вовка застыл, глядя на Лену, а Васька кинулся к сестре, обхватил руками и замер, крепко зажмурив глаза.

–Здравствуй, Вова,–обратилась дочь к бывшему мужу.–Вот. Примите назад?

Зять ничего не ответил, но было видно, что он растерялся. Боком-боком пробрался мимо нас к выходу, схватил с вешалки куртку и в секунду скрылся за дверью.

–Не простил, значит,–горько усмехнулась дочь.–И я бы не простила.

–Что ты, дочка! Сказала такое про Вовку. «Не простил»?! Если б ты его в свое время хорошенько узнала, сейчас не говорила так. У Вовки вообще нет ничего с «не»! Простил, давно простил, потому что понял, что без любви ты не захотела жить. Вот увидишь, теперь все будет по-другому. Ты повзрослела, поняла, что к чему

Я тогда много чего говорила, а сама все прислушивалась, не раздадутся ли шаги зятя. Конечно, ему нужно было успокоиться, осознать, так сказать…Но что-то долго его нет.

На плите уже вода закипела, когда Вовка вернулся. Он вошел в кухню как был–в куртке, в промокших ботинках, но с огромным букетом красных роз. Ленка заалела как те розы, задышала прерывисто, хотела что-то сказать, да не успела.

–Выходи за меня замуж,–сказал Вовка и опустился на колени.

Передо мной.

Ложка выпала из моих рук и, дребезжа, покатилась под стол. Туда же хотелось и мне спрятаться от изумленно вытянутого лица дочери и радостно-удивленных глаз сына. Я открыла рот, потом закрыла.

А Вовка стоял на коленях и ждал моего ответа.

Права Сима Капир, и что только мужики находят во мне?!