ЧАСТЬ III

 

ПЬЕДЕСТАЛ СОЛНЦА

 

 

ПОРОЖДАЮЩАЯ ЖЕЛАНИЯ

 

 

Рябинки от оспы – те же ямочки на щеках

для глаз возлюбленного.

Японская пословица

 

 

Божественная пара опустила украшенное драгоценными камнями копье в воду, затем осторожно вынула его - и тут же несколько капель, сорвавшись с острого наконечника, упало в океан и, затвердев, образовало группу больших островов. Боги спустились по воздушным ступеням и взошли на один из них.

"Мы построим здесь свадебный дворец и возведем небесный столб", - сказал Идзанаги, оглядывая пустынные просторы.

"Такова воля наших предков, и мы должны выполнить ее", - добавила чарующая и порождающая желания богиня Идзанами, идущая следом за своим божественным спутником, нареченным богом вседарующим и благоприносящим.

Вскоре все было готово. Вокруг изумительного по красоте дворца взошла трава и выросли высокие деревья, покрытые зеленой листвой. Небесный столб возвысился над сушей и возвестил царствующих во Вселенной духовных существ о начале сотворения земной жизни.

"Как устроено твое тело?"* – закончив работу, спросил Идзанаги свою пленительную помощницу.

___________________

* Диалог между богами из "Записок древних лет" (Япония, 712 г.) с этого момента и далее приведен по книге Ю. Берндта "Лики Японии" и частично видоизменен

 

"Мое тело устроено так, как оно устроено. Но в одном месте будто чего-то не хватает", - ответила богиня.

"Мое тело также устроено так, как оно устроено, - сказал на это чарующий мужчина. – Но в одном месте что-то выступает. Возможно, оно подойдет туда, где тебе чего-то не хватает. Давай попробуем! – взглянув на красавицу Идзанами, предложил он. – Таким образом, мы могли бы вдохнуть жизнь в один остров за другим. Что ты об этом думаешь?.."

- Что ты об этом думаешь? – поинтересовался я у Наташи, вот уже десять дней помогающей мне собирать материал о стране "мифов и неисчислимого количества божеств". – А?

Наташа, сидящая напротив меня в просторном кресле и рассказывающая дивную легенду о рождении Японских островов, улыбнулась и продолжила:

"Это было бы прекрасно".

"Тогда обойди небесный столб справа, а я обойду его слева. – Сказал Идзанаги богине. – Там, где мы встретимся, мы соединимся".

Я встал со своего места и направился в сторону дивана. Наташа сделала то же самое.

Оказавшись рядом с любимой, я хотел тотчас поцеловать ее, но она, притронувшись указательным пальцем к моим губам, отрицательно покачала головой, после чего жестами велела мне снять с себя футболку.

Я подчинился.

"Как ты великолепен, удивительный мужчина!"

"Как ты прекрасна, чудесная девушка!" – ответил Идзанаги, глядя на Идзанами.

- Как ты прекрасна! – повторил я признание мудрого бога.

Однако он тут же добавил:

"Нехорошо, что женщина заговорила первой".

Тем не менее...

Нежные блики вечернего города тускло освещали комнату. Но и сейчас, когда Наташа погасила лампу, я видел все – я видел, как моя искусительница медленно раздевается под аккомпанемент какого-то невероятно способного, но неизвестного мне музыканта.

Краешек платья извивался, то слегка приподнимаясь к талии, то опускаясь к коленям. Танцующая наклонилась и, плавно покачиваясь, провела кончиками пальцев по бедрам, поставила ногу на заранее приготовленный маленький стульчик – чулок, показавшийся мне в свете уличного сияния голубым, вспорхнул ввысь и приземлился на моем плече.

- Вот это настоящий стриптиз! – прошептал я, наблюдая за Наташей и памятуя о "соблазнявших" меня в Киото гейшах.

Повернувшись ко мне спиной, изящная обольстительница расстегнула молнию на платье. Моему похотливому взору открылась кружевная полупрозрачная лента, которая быстролетно, лишь на секунду спрятавшись под взмывающей вверх одеждой, приобрела очертания лифчика. А впрочем: чего плутать? Это и был лифчик. Вот уже он легковесной бабочкой поднялся к потолку и скрылся от моей намагниченной похоти где-то на креслах.

Обнаженное тело окончательно помутило мой рассудок. Блаженная мука заставила меня закрыть глаза и приглушенно застонать.

Вскоре умопомрачительный танец завершился. Наташа присела на краешек дивана, лукаво улыбнулась. И мне ничего другого не оставалось, кроме как в ответ этому обаятельному лукавству подмигнуть, тоже улыбнуться и сказать:

- Все же плохо, когда женщина начинает первой.

- Кому плохо?

- Тебе лучше знать. Прижмись ко мне. Расскажи, что случилось дальше.

- Дальше?

... боги соединились. Но всё, что у них рождалось, было мерзостным и уродливым. И тогда они решили обратиться к оракулу.

- И каким был его рецепт?

"Ребенок получился некрасивым потому, что Идзанами заговорила первой. Отправляйтесь снова на остров, - объявил почтенный жрец, - и произнесите свои слова еще раз!"

- Ну, так что – повторим? – спросил я.

- Конечно, - забираясь под одеяло и увлекая меня за собой, ответила Наташа. - Только теперь начни ты.

- Начинаю.

- Давай.

- Как ты прекрасна...

 

 

ЧУДЕСНАЯ ДЕВУШКА

 

 

Фудзияму мы продаем,

Миядзиму мы продаем,

Никко мы продаем,

Ниппон продаем,

Нарута Исо –

все для продажи.

Пожалуйста, пожалуйста,

приходите, посмотрите.

Ику Такэнака

 

 

Маленькая географическая справочка:

"Япония, государство в Восточной Азии, занимающее цепь островов, главными и самыми крупными из которых являются: Хоккайдо, Хонсю, Кюсю, Сикоку и архипелаг Рюкю".

До моего возвращения домой оставалось всего три дня, и я намеревался использовать их с максимальной пользой для дела, а именно: посетить каждый из этих островов, плюс архипелаг.

Заплывая за буйки последовательного повествования, докладываю: мои намерения осуществились, но, разумеется, не без божьей (Наташиной) помощи.

- Паша, у меня для тебя новость.

- Приятная?

- Ну, это ты уж сам решишь: приятная она или нет. Мне в компании дали недельный отпуск. Так что - я могла бы...

- Могла бы? Наташка, да ты просто обязана поехать со мной! Ты – чудо! А я самый счастливый человек на свете! Завтра же отправляемся на Хоккайдо!

- Почему на Хоккайдо?

- А потому, что в отеле один весьма толковый местный господин, знающий, кажется, все языки мира, сказал мне, что там – на границе Тихого океана с Японским и еще каким-то морями...

- С Охотским.

- Точно – с Охотским... там и произошла первая встреча японцев и русских. А место встречи, если ты помнишь, изменить нельзя. Так что звони скорее куда надо и заказывай билеты. Я должен непременно взглянуть на...

 

 

МАЯКИ РОДИНЫ

 

 

В радости есть семя печали,

в печали – семя радости.

Японская пословица

 

 

И вот уже, железнодорожной пулей промчавшись по туннелю, расположенному под морем, на стометровой глубине (длинна тоннеля – двадцать с лишним километров!), мы прибыли на самый северный из всех больших японских островов.

Саппоро – центр Хоккайдо и, одновременно, зимних видов спорта.

Повсюду лежал снег. Гигантские ледяные скульптуры своими огромными замороженными глазами озирали путников, поспешающих по разного рода житейским делам (говорю о местных жителях) или просто – праздно болтающихся (подразумеваю туристов).

- Жаль, что мы, едва приехав, уже вынуждены уезжать, - с грустью заметила Наташа. – Могли бы попрыгать с горных трамплинов. Тут их немало.

- Попрыгать с трамплинов я и дома могу. И желательно – без лыж! Не люблю я эти палки, крепления, специальные башмаки. Вот Профессор со Спонсором, те - да! Он бы здесь развернулись.

- А что? Пусть приезжают. Мы с ними покатаемся.

- Нет уж. С ними вам, мадам, кататься не надо. Это такие катальщики, которые могут сначала по ведру пива выпить, а потом еще и в гору подняться, причем без всяких подъемников и т. п. приспособлений. А уж спуститься... Настоящие русские лыжники! От коих – русский дух и неизменно Русью пахнет!

"Русь! Как ты велика, как необъятна!" – думал я через два часа, стоя на заснеженном берегу страны, еще совсем недавно казавшейся мне настолько далекой, словно она находилась в другом мире, на чужой планете, в ином измерении.

Я уворачивался от пронизывающего ветра и вглядывался вдаль, пытаясь разглядеть огни российского маяка, находящегося от того места, куда меня привела-таки моя неуемная любознательность, всего в нескольких километрах.

И еще - именно там, на краю Хоккайдо, вблизи от родины, я впервые почувствовал ту боль, которую впоследствии буду испытывать чуть ли не ежечасно, при каждом воспоминании о той женщине, что в те сентиментальные, трогательные, бесценные минуты обнимала меня, окоченелого, своими всегда теплыми, всегда согревающими руками.

Я буду скучать по ней. Я не стану ничего прибавлять к этому, не желаю селить к этой фразе никаких словесных изысков, корпеть над образами, выискивать по словарям наиболее точные по значению эпитеты, заниматься поиском оригинальных сравнений. Я хочу написать только это, банальное, но самое проникновенное и, как сама правда, скупое:

Я буду очень по ней скучать.

Буду... А пока...

Хонсю – наиболее крупный остров Японского архипелага. На нем воздвигнуты и Токио, и древний город императоров Киото, и множество других городов, среди которых: Осака, окруженная со всех сторон водой и изобилующая мостами, Исэ – обитель величайшей святыни синтоизма – храма богини солнца Аматэрасу, Хиросима, с ее замком-крепостью, восстановленным после атомного взрыва в 1945 году...

Но я выбрал Нару. Так мне хотелось получить...

 

 

ЕЩЕ ОДИН ШАНС ПОПАСТЬ В РАЙ

 

 

Одной лишь ризы не достаточно,

чтобы прослыть священнослужителем.

Японская пословица

 

 

Каждому, кто приедет в Японию и посетит с экскурсией хотя бы один из построенных на ее земле храмов, всенепременно сообщат, что в этой удивительной и во многом уникальной стране верующих больше, чем жителей! Восемьдесят с лишним процентов сторонников синтоизма и почти столько же буддистов!

И данные статистические данные (свежеиспеченный каламбур) не шутка, не обман.

Дело в том, что местные граждане, в большинстве своем, религиозные двоеженцы. Причиной тому – "разделение труда" служителей культа.

Буддийские храмы предназначены исключительно для обозрения и горя (например, похорон), синтоистские – для радостей (по случаю рождения ребенка, свадеб и т. п.), сопровождаемых прихлопыванием в ладоши с целью напомнить о себе богам, и всё: смотреть там не на что, символический насест у входа – слабое утешение для мало-мальски взыскательного глаза.

В Нару – еще одну древнюю японскую столицу – мы с Наташей прибыли под вечер. Отправив свой нехитрый скарб в гостиницу, мы долго бродили по витиеватым улицам пока... не потеряли друг друга. Закат (вовсе не восход) я встречал уже в одиночестве.

Телефона при мне не было, поэтому я решил зайти в первый попавшийся ресторанчик и позвонить оттуда – позвонить, разумеется, Наташе.

Зашел быстро. А вот позвонил не сразу.

Из четырех охранников первого попавшегося на моем пути увеселительного заведения ни один ничуть не удивился, узнав, что я из России, скорее наоборот - всё выглядело так, как будто я здесь едва ли не самый желанный гость, более того – едва ли не завсегдатай!

Вдоволь наулыбавшись, приветливо потеребив мои плечи и дружески наклонив головы, охранники поручили меня сияющей - подобно майской розе, фиолетововолосой девчушке, на пару с которой я и предстал пред очи “почтенной" публики, заворожено наблюдающей за группой абсолютно голых танцовщиц, исполняющих на миниатюрной сцене приседания с обхватом груди партнерши.

Я остолбенел. Но, видимо, не до конца, потому что, когда я пришел в себя, то уже сидел за столиком и даже пытался отвечать на вопросы официантки.

Самым невинным моим желанием в тот момент было желание выпить залпом бутылку водки и снять с майской розы скальп.

Но так как я ни на минуту не забывал о цели своего прихода в этот чистейшей воды вертеп, то уже через час я держал в руке телефонную трубку и просил Наташу как можно быстрее сообщить мне название гостиницы, в которой она ждала меня и в которую я уже через два часа заявился!

Нет, до конца я не пошел – измена не состоялась.

И все же на следующий день, перед самым отъездом на архипелаг Рюкю, я бесконечно кружился вокруг невероятного по размерам Будды, величаво восседающего в "Золотом павильоне".

Говорят, что когда человек сделает хотя бы один такой круг, у него появляется шанс попасть в рай.

Я, наряду со многими, верю в это.

Верю – мои шансы попасть в божественные чертоги, после посещения Нары, даже не взирая на два с лишним часа проведенных в порно-баре возросли.

Возросли? Ах...

 

 

 

 

 

 

 

ИЗЫСКАННАЯ ПРОСТОТА

 

 

Твои глаза отражают небесную синеву,

Твоя спина окрасится полынью.

Здесь позволь нам разгадать созвездий имена.

Сунтаро Таникава

 

 

Нет, здесь нет ничего, что могло бы достойно разместиться на цветной туристической памятке.

Архипелаг Рюкю. Остров Окинава.

Тихие волны усталого моря, в котором купает свое блеклое отражение засыпающее солнце. Пальмовые ветви и банановые заросли, сокрытые мглой. Теплый, ласковый ветер, играющий с локонами сидящей на камне женщины. Песчаный пляж. Кромка коралловых рифов. Гранитные скалы и крыши деревянных построек.

Картина обыденна и, пусть по фильмам, но знакома.

Привычная простота.

И лучше нее ничего нет! Нет ничего более достойного для памяти влюбленного человека.

Я сажусь рядом. Прикасаюсь губами к мягкой шее, к твердому плечу, спрятанному под шерстяной кофтой. Пальцы уже расстегнули верхние пуговки, и теперь можно дотронуться до платья, провести ладонью по окрепшим грудям, слегка надавить на бугорки сосков и ощутить их чарующую, притягательную силу.

Женщина задерживает дыхание, предчувствуя наслаждение и, одновременно, испытывая тревогу: как бы кто не увидел.

Не бойся: никто не увидит, как я ласкаю тебя, любимая. Только скалы и звезды будут молчаливо наблюдать за нами.

Мы безумно хотим друг друга, но подожди. Дай мне сначала кое-что рассказать тебе. Прижмись ко мне крепче и слушай:

 

В этот вечер я опять не могу уснуть: печаль рядом.

Время от времени, растворяясь в сигаретном дыму, она отпускает меня, но потом вновь притягивает к себе и держит так...

И очередная сигарета подносится в дрожащих пальцах к губам.

Тусклый свет освещает неприбранную комнату, показывая лишь контуры некоторых предметов, валяющихся на полу.

В этот вечер...

Нет, то - уже ночь – тихая и таинственная, одинокая и бесчувственная, ночь, которую не с кем разделить, не с кем наполнить чарующими звуками любви: стонами и криками, поцелуями и словами – короткими, но самыми нужными и приятными.

И хочется говорить, говорить, говорить...

О птицах, о цветах, о море, о погоде, в конце концов о том, что все так замечательно и прекрасно, что счастлив, что она лучше всех на свете – самая красивая, добрая...

Но вместо этих длинных восторженных фраз вырывается лишь одно короткое:

Я люблю тебя!

Если можно любить просто, то я просто люблю тебя.

И больше ничего. Ведь все остальное не имеет значения, теряет смысл.

Какие птицы?! Какие цветы?! Какое, к черту, море?! О погоде?..

Плевать я на нее хотел! Не знаю! Не видел! Не слышал! Не встречал! Пропади все пропадом...

Я люблю тебя!

Как хорошо! Как хорошо, как невыносимо трудно и немыслимо легко проговорить, прокричать, прошептать, прожить это:

Я люблю тебя!

И какое счастье слышать в ответ:

- Я тоже.

- Что "тоже"?

- Я тоже люблю тебя!

Боже мой! О моя грудь, зачем в тебе так много восторга?! О сердце мое, почему поешь и ликуешь?

Отчего мне так? Как? Ну, как? Скажи!

Не знаю, не знаю, ничего не знаю: не видел, не слышал, не встречал. Плевать я на все хотел!

Я люблю тебя!

Мечты? Да. Но ведь когда-то было так.

Когда-то...

А теперь? Что теперь?

Ночь! Ночь, которую не с кем разделить, не с кем наполнить чарующими звуками любви.

Пусть так.

Но непременно – я верю! я знаю! – непременно грустное слово "было" поменяется на резко противоположное "будет". И искреннее "Я люблю тебя!" вырвется вместо всех длинных и восторженных, глупых и бессмысленных фраз, вместо ночей – тихих и таинственных, одиноких и бесчувственных...

Так и будет!

 

Я вернусь к тебе! Мы вновь приедем сюда, на этот пустынный берег заснувшего архипелага, и никакая тоска, никакая даже самая светлая грусть не сможет нас здесь разыскать!

Мы станем петь, сочинять хокку и танцевать.

- Танцевать?

- Да! И танцевать!

- Интересно, и что же это будет за танец?

 

 

ТАНЕЦ В ОБНАЖЕННОМ ВИДЕ

 

 

Если бы и Луне

придумать ручку – какой

бы вышел веер!

Такараи Кикаку

 

 

- Ну, и дорожка, - посетовал я, придерживая Наташу за руку, когда мы пробирались по усыпанной мелким щебнем тропе к какому-то синтоистскому храму, расположенному в окрестностях Кагосимы – города на юго-западном побережье острова Кюсю. - Другое дело – Будда! К нему иди себе спокойненько по плитам и наблюдай, как ты, красавица, грациозно покачиваешь бедрами.

- А сейчас ты о чем думаешь? – лукаво поинтересовалась красавица.

- Да ни о чем! Какие могут быть мысли у канатоходца? Лишь бы не упасть!

- Во-от, - улыбнулась Наташа, - в этом-то все и дело. Такое покрытие не случайно. На пути к храму, как считают синтоисты, человеку недопустимо думать о чем-то постороннем. Все его сознание должно быть сконцентрировано на предстоящем общении с божеством.

- Ага, и щебень, как ничто другое, способствует этому. Замечательно... Стоп! – воскликнул я, увидев пред собой ярко-красную перекладину с приподнятыми концами, укрепленную на двух столбах. – Насест!

- Такие "насесты", или, как их здесь называют – тории, имеются у каждого входа...

- ... в синтоистские храмы, – продолжил я за Наташу. – Знаю, знаю. Читал легенду, как богиня солнца Аматэрасу спряталась в пещере, и, чтобы выманить ее оттуда, другим богам пришлось соорудить такую вот жердочку и посадить на нее петуха. Петух прокукарекал – и солнце взошло.

- А о богине Удзума ты что-нибудь слышал?

- Нет.

- Вернемся в город – расскажу.

И мы вернулись.

Кагосима – городок тихий, я бы даже сказал – покладистый. Если, конечно, не вспоминать о вулкане, пыхающем своим устрашающим жаром в его окрестностях.

Много удивительного я наблюдал в этом спокойном местечке. Но более всего меня восхитила сооруженная прямо на воде пятидесятиметровая башня!

"Как все-таки любят маленькие японцы, - размышлял я, глядя на этот водный небоскреб, - возводить гигантов!"

- А сейчас ты увидишь самое интересное, - сообщила Наташа, в то время, когда лифт опускал нас с верхнего кафе в нижнее, вернее, вовсе и не в кафе, а в двухэтажный ресторан, расположенный ниже уровня моря.

- Бог мой! – выдохнул я, осмотревшись по сторонам и заметив за огромными иллюминаторами плавающих в бассейне рыб.

- Это же мечта капитана Немо! Садимся скорей! Рассказывай про свою богиню.

После непродолжительного общения с официантом моя начитанная спутница игриво посмотрела на меня и произнесла:

- Первый женский стриптиз в японской литературе впервые упоминается не как танец, исполняемый для возбуждения мужчин...

- При чем здесь это? – удивился я, услышав вместо обещанной истории начало какого-то, как мне показалось, совсем чуждого богам повествования.

- Не перебивай! – попросила Наташа. – Дело в том, что в небесной обители...

"В небесной обители произошло следующее.

Бог бури Сусанно повел себя столь постыдно, совершал такие вопиющие непристойности, что его высокопоставленная сестра Аматэрасу, огорчившись и возмутившись, заперлась в небесной скальной пещере, после чего мир погрузился в глубокий мрак и на небо обрушились всевозможные бедствия. Никакие жертвоприношения, никакая мольба не могли выманить богиню из темницы, куда она добровольно себя заточила. Огромные ворота в скале оставались накрепко запертыми. Наконец, кто-то решил позвать на помощь богиню Удзумэ. "Она принялась танцевать перед небесными воротами, от чего впала в такой экстаз, что обнажила свои груди и развязала даже набедренную повязку. Это вызвало у всех 800 божеств небесной обители громкий хохот", - говорится в 17-й главе "Кодзики". Безудержный хохот настолько возбудил любопытство богини солнца, что она решила..."*

___________________

* Ю. Берндт. "Лики Японии"

 

- ... выйти из грота и посмотреть, что же там происходит.

- Всё?

- Угу.

- Эх, - мечтательно произнес я. – Вот бы сейчас сюда эту богиню!

- Да, а к луне приделать ручку, - иронично подметила Наташа, вслед чему неожиданно погрустнела и добавила: - Завтра ты улетаешь. Мой контракт с японской компанией продлен еще на два года. Разумеется, к тому времени, когда я вернусь в Россию, ты забудешь меня. Возможно, это наш последний вместе проведенный день...

- Нет! Не говори так! Я...

 

 

 

Я ПРИЕДУ К ТЕБЕ

 

 

Хотя мы и спим только

на тонкой соломенной татами,

если я, возлюбленный мой,

сплю с тобой,

Я не ощущаю холода.

Признание неизвестной девушки

 

 

Вот и наступила последняя ночь моего пребывания в стране "восходящей любви".

В заключении мне все-таки удалось побывать в японской деревне, но я не думаю, что рассказ о ней вызовет хоть какой-то интерес у читателя. Замечу только, что случилось это на острове Сикоку, близ города Увадзима, на улочках которого повсеместно жарились каракатицы и клубни батата.

Досадно, что эту прощальную ночь нам с Наташей пришлось провести в тесном рыбацком домике, отделенными от хозяев дома лишь тоненькой перегородкой.

Погода внезапно испортилась, словно и она не желала моего отъезда.

Заснуть я не мог. Я прислушивался к тишине, терзаемой неугомонным ветром, к хозяйскому едва уловимому бессознательному бормотанию, к дыханию Наташи...

Наташа, подобно мне, не спала, ворочалась, то и дело прижималась к моей спине, иногда дотрагивалась губами до моего уха, точно хотела прошептать в него что-то важное, нужное, крайне необходимое, но всякий раз отступала, умолкала на полуслове – в конце концов, я не выдержал и заговорил первым:

- Расскажи, чем заканчивается легенда о сотворении Японского архипелага. Мы остановились на том, что мудрый оракул повелел богам вернуться на прежнее место и повторить свои действия сначала. Только...

"Теперь, когда Идзанаги заговорил первым, все складывалось хорошо. Его божественная спутница родила прекрасные острова, а следом тридцать пять божеств. Но стоило появиться на свет богу огня, как он тут же, невольно, убил свою мать.

Долго тосковал "вседарующий", похоронив красавицу Идзанами. И не в силах справиться со своим горем, отправился разыскивать ее в царство мертвых. Но увидев обожженное лицо любимой – его охватил ужас. Он решил бежать от нее, но Идзанами последовала за ним, и тогда беглец загородил вход огромным камнем.

"Раз ты так поступил, я буду умерщвлять в твоей стране ежедневно тысячу человек!" – объявила разгневанная богиня.

"Если ты это сделаешь, - ответил Идзанаги, - я позабочусь о том, чтобы каждый день появлялись на свет полторы тысячи человек"*

- ...полторы тысячи.

- Вот как: он ужаснулся! – изумился я. – А как же пословица, проповедующая, что рябинки от оспы – те же ямочки для глаз влюбленного?

- Идзанами умерла, - чуть слышно возразила на это Наташа, - и находилась в царстве мертвых – понимаешь? Оказывается, даже у богов нет возможности выйти оттуда. Пословица же относится к живым. И пока мы с тобой живы, никакие расстояния, никакие границы не смогут помешать мне любить тебя. Я приеду в твой город. Мы будем гулять в Летнем саду и в пушкинском парке. А потом ты, возьмешь отпуск, и...

"... Вернувшись из подземелья, Идзанаги "совершил тщательное омовение, и из каждой детали его одежды, из его украшений, и из воды вновь появлялись божества.

Когда же он омыл свой левый глаз, появилось божество по имени Аматэрасу..."**

___________________

* и ** Ю. Берндт. "Лики Японии"

 

Так воздвигался пьедестал солнца!