Страсть

 

С этим человеком судьба свела меня довольно давно, если не ошибаюсь, лет так уже двенадцать назад, что по меркам человеческой жизни довольно большой срок. Зовут его Василий Петрович, проще и уважительно – Петрович. Он коренной магаданец, в 1960 году родился в прибрежном поселке Армань, неподалеку от Магадана. Высок, крепок, черноволос, широкоплеч, с легким заиканием при разговоре. В его облике есть что-то цыганское. Сейчас эту шевелюру посеребрила благородная седина, которая лишь добавляет шарма его колоритному облику. Только глаза у него совсем не цыганские – на мир устремлен пронзительный взгляд голубых глаз, смотрящих на этот мир с теплом и добротой. Всегда подтянут, в разговоре всегда спокоен, безукоризненно честен и порядочен в житейских и деловых вопросах. Мне всегда комфортно общаться с этим человеком, хоть и видимся не часто. Даже короткая встреча – это событие, всегда дающее положительный заряд на день.

Редко кто из уроженцев тех мест, рожденных в те годы, не был рыбаком, охотником, или тем и другим одновременно. Не являлся исключением и он, которого к охоте и рыбалке приучил ныне покойный отец. Все свободное время с раннего детства он проводил в тундре или на берегу моря, нелегким трудом добывая и принимая щедрые дары природы – утки, гуси, красная рыба, корюшка, навага, мальма гостили на столах арманцев – добытчиков. Движимый охотничьей страстью, он мог днями ходить по тундре в поисках дичи., Бог здоровьем и статью не обидел, и посему он мог проходить больше, чем друзья, и получал заслуженный дар добычи. Друзья охотники звали его Вася Лось. Но не только азарт добытчика привил ему отец - тонкое и трепетное отношение к природе, правила поведения в ней стали его вторым я. Золотым правилом по жизни у него было и есть не добывать у природы больше чем нужно, и чем можешь сохранить. Ничего из добытого и попавшего в руки не должно пропасть по вине охотника. Немногие, в отличие от него, вывозят с тундры тот мусор, который невозможно сжечь. На озере Глухое у него есть два домика, которые он называет палатками. Один раз я гостил у него в них несколько дней и эта поездка запала в память на долгие годы.

Каждую весну в сезон гусиной охоты он неизменно направляется туда с несколькими задачами, и сама добыча гуся здесь не играет первую скрипку. В лучшем случае вторую, но не ниже. Ведь среди многих арманцев в чести и авторитете количество добытых гусей и уток и здесь он редко оказывается в числе отстающих. Но капризная госпожа удача иногда выкидывает непредсказуемые кульбиты, и часто не знаешь, что она с тобой сделает в предстоящую охоту – опустит в адреналиновую ванну азарта и успеха, или окропит холодным душем неудачи. В середине апреля мы должны были встретиться у меня на работе .Как всегда заранее раздался звонок и на экране телефона высветился номер Петровича.

-Привет, Серега, ты у себя? – раздался в трубке его приветливый голос.

-Да, буду около часа,- коротко ответил я.

-Жди минут через тридцать,- лаконично послышалось в ответ, и он положил трубку.

В положенное время открылась дверь вошел Петрович. Он шагал неестественно медленно и опирался на трость. При всем прочем улыбался своей привычной открытой улыбкой, только в ней ощущались некая усталость, боль и беспокойство.

-Петрович, чего это у нас случилось? Ты зачем обзавелся этим не лучшим спутником? По личному опыту после двух операций на правом колене знаю, что это чертовски неудобная вещь, - задал я вполне естественный вопрос.

— Вот видишь, некстати перед охотой воспалились обе коленки. Сплю плохо, уже достало все, стал немного нервным, но пока Татьяна терпит, - с улыбкой отшутился он, пряча за шуткой боль и дискомфорт.

- Чего делаешь, чем лечишь и есть ли шансы до охоты прийти в норму?- поинтересовался я

- Да какие-то мазюкалки поселковый фельдшер дал, какие – то уколы ставит, боль немного уйдет, но возвращается, - послышалось в ответ.

- Ну а если не отпустит до охоты? – с легкой тревогой спросил я.

- Все равно поеду, если откроют. Дров мне напилят, наколют и уложат вдоль стенки домика пару поленниц, друзья и помощники воды привезут из ручья в кубике. А в моей палатке только они для меня проблема. Если будут они, все остальное это мелочи. Так что еду в любом случае – весну на тундре пропускать грешно, - с непоколебимой уверенностью ответил он и тут же задал вопрос – Ты - то к себе на Ланковую залетать собираешься?

- Петрович, увы, нет. Появились проблемки по работе и кое-что со здоровьем, -поделился и я возникшими проблемами. - Ну а у тебя кто-то еще будет?

-Нет, старого друга Адалята нынче не будет, зятя не отпускают на работе, так что как-то буду один выкручиваться. Смотри, если будет возможность, приезжай. Я тебя встречу на выезде, связь есть. Да и веселее будет, - предложил, вернее, пригласил меня к себе на охоту Петрович.

- Петрович, спасибо, дорогой. Давай решим так - числа пятого или шестого перезвоню, и там решим, - поблагодарил я друга за неожиданное предложение.

Поговорив еще немного, мы вышли с ним на улицу. Он, тяжело ступая, спустился с низкого крылечка, с трудом сел в водительское кресло своего микроавтобуса, преодолевая сильную боль. Тросточку положил рядом с собой, улыбка на лице поблекла, похоже, опять от боли.

- Петрович, а на снежике ездить будет не очень трудно? – спросил его я на прощанье.

-Знаешь, там не далеко, дорога пока легкая, ехать стоя и на коленке одной ногой ехать не нужно. Проблему вижу, как привязывать мою становящуюся родной тросточку, - отшутился он.

-Ну, тогда все, давай до связи, перезвонимся ближе к концу месяца, - ответил я. - Даст Бог, еще и поохотимся вместе.

На этом и расстались, погрузившись в личные пучины дел и забот. Числа тридцатого апреля я перезвонил другу. Он ответил сразу же.

-Привет, дружище. Рассказывай, какие планы? Как коленки? – сразу же спросил я.

-Коленки по- прежнему, иногда бывает хуже. Выезжаю завтра утром. До этого заранее был на палатке с помощниками, дров наготовили на весь сезон, уложили, часть покололи, продукты завезли, воды из ручья, аккумуляторы для освещения на месте. Буду один, как планировал, - послышался в ответ уверенный голос Петровича.

-Счастливый, рад за тебя что едешь, и немного беспокоюсь, что одному тебе с такими коленями будет не очень легко. Тем более дня на три с первого по третье мая дают пургу - порадовался и одновременно обеспокоился я.

- Согласен, но ведь сложно, это же не критично. Двигаться могу, дров у меня на два сезона, даже если не экономить, домик теплый и не продувается. Пропургую, первый раз что ли. Ты, давай –ка, сам подтягивайся, - ответил Петрович с какой-то особенной теплотой.

-Знаешь, наверное, так и будет. Перезвоню дня за два до того, как смогу. Ну а ты, там побереги себя. Давай, удачно тебе добраться, хорошо отпурговать и удачно пострелять, - от души пожелал я другу.

На том и порешили. Прошло буквально два дня. Побережье накрыл жесткий, но ожидаемый циклон с сильным ветром и снегом. Даже в городских джунглях дуло сильно, а как разгоняется ветер на безлесных участках тундры известно хорошо и проверялось неоднократно на собственном опыте. Сидя в теплой квартире, и любовно перебирая каждую мелочь из снаряжения, которую необходимо взять с собой на охоту, я мысленно перенесся в уже знакомый домик Петровича. По большому счету, какой-либо критической опасности от этого погодного катаклизма для его здоровья не было. И это главное. Но здесь я задал себе вроде бы простой вопрос :

- А что же потянуло шестидесятилетнего мужика с воспалившимися коленками от домашнего уюта и вкусного борща, приготовленного заботливыми руками жены, в тундровую пургу, под защиту стен домика, который хоть и находится в пяти километрах от дороги, но уже расположен в параллельной реальности, где воду для питья нужно таять из снега, тепло добывается дровами, а они привозятся из леса, пилятся пилой и колются колуном, прежде чем дать тепло в печке должны на руках перекочевать в домик? Что заставляет его сидеть под дикие порывы ветра и поскрипывание домика в те моменты, когда пурга сходит с ума, и тонкие стенки которого отделяют от попыток пурги забрать тебя в мир иной? Ведь каждое вставание с нар для него это усилия и преодоление боли и, чтобы подкинуть дров для борьбы с пургой, иногда необходимо наклониться или, в этом случае еще хуже, встать на колено?

А если необходимо пополнить запасы дров, когда они неизбежно поистощаться в домике, придется выходить на улицу, на злющий со снежной крупкой ветер и носить поленья в домик, при всем прочем, необходимо нести охапочку дров в одной руке и второй тросточку и помогать себе ей при движении. И делать это нужно несколько раз.

Хорошо, все это делается в домике, в тепле, на ровном полу или рядом с ним. Но он ведь еще планирует охоту, а это необходимые усилия по установке профилей, постройка скрадка, длительное, иногда по целому дню, нахождения в нем, возможно передвижение по кочкарниковой тундре, что в этом случае может оказаться самым пакостным. Все это делается здоровым человеком в удовольствие, а для человека, который без тросточки условно передвигаем, это просто проблема. Ведь при каждом шаге требуется дополнительный сгиб коленки, чтобы поднять ногу выше обычного. Это может оказаться за гранью понимания мотивов таких поступков со стороны диванных охотников и популярных блогеров.

Вот такие мысли проносились в голове, по мере наполнения двух пластиковых контейнеров различными охотничьими вещами. Я не торопливо уложил все необходимое для короткой поездки, больше получая удовольствие от самой процедуры сборов, еще не зная, получится ли она. Пришедшие мысли, как картинки детского калейдоскопа,сменяли друг друга и вызывали дополнительные вопросы, самым главным из которых был, все же,следующий-:

-Так что же тянет Петровича и ему подобных к этому выходу их зоны городского комфорта?

Прошло пять дней, из которых три побережье рвал обычный майский циклон, к отсутствию которого в это время старожилы относятся как явлению ненормальному. Даже сквозь современные пластиковые окна проникал свист ветра с улицы, и уютно растянувшись на родном диванчике я поневоле вспоминал Петровича, которому сейчас для, того, чтобы быть в комфорте требовалось постоянно топить печь. Конечно, возможен вариант экономного расходования дров, когда днями лежишь в спальнике, и у тебя изо рта идет пар, и печку растопляешь только к вечеру или на ночь, но я знал что это вариант не для него.

Вопреки всему, пока реально может, он будет поддерживать комфортное тепло в домике.

Прошло несколько дней и у меня закончились некоторые неясности, и ситуация показала, что я безболезненно смогу исчезнуть из города дней на пять – шесть. Это взбодрило, обнадежило, и я погрузился в предвкушение возможных приятных впечатлений. К тому времени прошел циклон, открылась с третьего мая охота, уже с четвертого стало понятно, что гусь после циклона пошел очень хорошо. Святой Трифон нынче послал удачу своим почитателям, памятуя об очень плохом пролете в прошлом году, когда многие даже оставались без выстрела.

Наудачу набираю Петровича, зная, что там плохая связь и мне повезло. Он взял трубку.

-Петрович, привет, дорогой!! Как пурговал и как охота? Как коленки? – спросил я друга.

- Привет, пурговал в тепле, не впервой, с охотой нормально, если хочешь подробнее приезжай. Коленки побаливают. Короче, давай жду, немного скучновато, мне тут, - не баловал меня подробностями Петрович.

- Именно поэтому и звоню. Я могу приехать седьмого мая в любое удобное для тебя время, - не стал я говорить подробно.

-Отлично. Жду тебя в 12 дня на выезде к озеру. Встречаемся у границы снежника. Договорились? – послышался предельно лаконичный ответ.

-Договорились. До встречи, - на чем и закончили разговор.

Для того, чтобы закончить сборы мне требовалось только купить хорошего живого пива, кваса хлебного и окрошечного и все необходимое для недельного пребывания в лесу. Хотелось порадовать друга некоторыми вкусными вещами, которые будут, кстати. Еще не очерствевшая душа приятно томилась в ожидании перехода в параллельную реальность.

В назначенное время УАЗ моего сотрудника поворачивал с основной дороги к заезду на озеро. В конце проезда меня ожидал Петрович, восседавший на своем снегоходе.

Я вылез из машины и сразу же подошел к сидящему на снегоходе другу. Он тепло и искренне улыбался, при этом, не слезая со снегохода. В левой руке я увидел уже знакомую тросточку, и то, что он не покинул снежик, означало только одно- плохи у него дела с коленями.

- Ну, привет, дружище. Вот и добрался я к тебе. Поживу несколько дней жизнью нормального человека. Душу поправим и полечим, поохотимся, даст Бог гуся стрельнем. Я тут кое-каких вкусняшек прихватил, порадую тебя и сам порадуюсь, - произнес я, подходя к снегоходу.

-Привет, с приездом. Ты расцепи сани, я развернусь, - ответил Петрович и сразу же поставил первую задачу.

Я быстро ее выполнил, пока он разворачивался, я вылил из саней снежную кашу, знак того, что дорога к палатке не совсем простая. Очень скоро снегоход стоял лыжами к озеру, вновь был сцеплен с санями и наш УАЗ задним ходом подъехал к месту погрузки.

-Петрович, гусь идет? Ты уже отметился? – задал я волновавший меня вопрос, хотя можно было бы и не задавать. По дороге мы видели несколько проходивших табунов различных видов гусей.

-Идет гусек, был хороший толчок после пурги. Пострелял немного. Могло быть и лучше – стрелял плоховато, да и двигаться в скрадке очень неудобно, не могу стрелять, чтобы гуси падали на тундру. Я их там просто не смогу найти. Хожу то, очень плохо, - с нескрываемым сожалением произнес Петрович.

-Думаю, сейчас тебе будет немного полегче. Готовить буду сам, уже сегодня приготовлю концентрированный бульон из оленьих ребрышек и мякоти, а затем будет окрошка. Я все уже привез, возражать бесполезно, - продолжал я беседу, пока водитель разворачивался. - И вообще сейчас на время пребывания у тебя принимаю на себя обязанности повара, истопника с пополнением запаса дров и воды,уборки домика и прочих возникающих подсобных работ .

- Петрович, бери его в качестве дежурного узбека. Из этого будет толк, - вступил в беседу водитель, любящий и умеющий пошутить вовремя и к месту.

-Короче, утверждаю в этой должности с ответственностью за все на шесть дней до окончания охоты. Работать будешь бесплатно, - со смехом согласился Петрович, хотя было заметно, что он был рад моему приезду и той помощи, которую я смогу оказать, освобождая его от повседневной полевой бытовухи, которая ему ничего, кроме усиления боли в воспаленных коленях не приносила.

-Да хоть узбеком, хоть чайником. Я на все согласен, - отшутился я.

-Посмотрим, как справишься, я ведь начальник строгий. Ну если серьезно, усаживайся на второе сиденье и потихоньку поедем, - пошутил Петрович.

Мне оставалось только перекинуть через голову ружье в чехле, попрощаться с водителем и занять место на снегоходе. Правой рукой Петрович включил передачу, левой держал в руках изрядно доставшую его тросточку.

Добрались без приключений, лишь немного замочив талой водой, рюкзак и минут через двадцать оказались в уже знакомом, но немного постаревшем домике. Погодка баловала, непривычные к чистому воздуху легкие с жадностью вдыхали его, на время, отвыкая от городского, который явно чистотой не отличается.

-Ну, с прибытием, Сергей. Давай выгружайся, я сейчас доковыляю до своего любимого уличного кресла, перекурю, потом покажу, где будешь устраиваться, - сказал Петрович, с трудом и гримасой пока переносимой боли на лице, слез со снежика и медленно направился преодолевать трудные для него сейчас метров двадцать пять. Благо большая часть была вложена дощатым настилом из старых поддонов.

Я быстро перенес свой груз к домику, Петрович вошел в внутрь и принялся руководить процессом моего устройства. Ему это нравилось, делал он все это с удовольствием с открытой улыбкой. Я быстро разложил все из необходимого по местам, достал из привезенного литровую бутылку “Русского калибра “, которая уже один раз была на охоте на Ланковской тундре ровно десять лет назад и пролежала до этого момента в домашнем кресле, колбасу и сыр, свежие огурцы и выставил на стол. У бутылки в этом случае был билет в один конец. Сразу же достал привезенную оленину, чтобы подтаяла. Начал выполнять свои новые обязанности – подкинул дровец в печурку, которая почти погасла и не давала комфортного тепла.

— Вот из этих ребрышек и мяса я сейчас сварю бульон на ужин. Хочу порадовать тебя вкусняхой, варить буду, пока ребрышки сами не будут отделятся от мышцы. Только лук, соль и специи – ничего лишнего. Одобряешь? – поделился я с Петровичем своими кулинарными планами.

-А мяса много не будет? – полушутя и с улыбкой ответил друг, продолжая наблюдать за моей суетой со все более теплеющей улыбкой.

-Петрович, ты же знаешь, мяса много не бывает. Это я тебе как узбек говорю, - отшутился я.

В домике поселялся третий постоялец – взаимопонимание, что, безусловно, радовало двух других. Вскоре мясо оказалось в кастрюле, она на газовой плитке и подошло время принять традиционную стопку за встречу. Я вкратце рассказал изрядно удивленному Петровичу историю привезенной бутылки водки, после чего пробка хрустнула и в стопочки попала жидкость внутреннего сгорания.

-Ну что, Серега, давай за встречу и твой приезд. Молодец что выбрался, - предложил Петрович традиционный и незамысловатый тост.

Водка оправдала ожидания, пошла с душой и мягко, мы повторили по другим поводам еще пару раз. За это время над нами с криками часто и высоко проходили гуси, эти крики бередили душу, я как более мобильный выскакивал из домика, в надежде что будет налет на расстоянии выстрела. Но увы, госпожа удача считала иначе и пока мой ствол еще не почувствовал пороховой гари. При всем прочем это не вызывало ни огорчения, ни сожаления – я ведь сюда не за мясом приехал. Да и Петрович, собственно, тоже. Годы занятия гусиной охоты приучили к терпению и следованию простой аксиоме – все те гуси в небе которые в этом году должны быть моими –они ими будут, и спорить с этим бессмысленно. Поживем, подождем и увидим. А сейчас, под треск печурки, дающей ровное тепло, мы сидели с Петровичем у стола и наслаждались общением. Подошло время задать волнующий меня вопрос:

-Петрович, расскажи подробнее, как ты здесь время проводил? - наливая еще одну стопочку

Выпили, закусили и Петрович, не спеша, обстоятельно начал свой рассказ.

-Заехал просто – еще было прохладно, поэтому напрямую по засыпанному снегом льду пролетел, даже не почувствовал. Только достает необходимость не расставаться с люто любимой тросточкой. Заезжал с одним рюкзачком, все остальное было завезено заранее и разложено по местам с помощниками заранее. Так что от необходимости перетаскивать в домик груз одному был избавлен. В моем состоянии большое дело. Дров у меня в домике всегда есть дня на три. Колотых за домиком на полтора сезона без режима экономии. До пурги установил чучела и профиля на льду, что делается за час, в таком состоянии делал за два, кое-как соорудил полулежачий скрадок. Детали были готовы заранее. Коленки реально болели, но все сделал с Божьей помощью. Пурга пришла строго по прогнозу, началась, как обычно, тихонько, а затем по нарастающей. Была довольно жесткая, но здесь бывало и покруче – в один год два дня вообще из домика даже до ветру не выходили-его было слишком много. На расстоянии вытянутой руки не видно было ничего и стоя с ног сбивало. А нынче так, по легкому. Повыла, посвистела, снежком тундру присыпала. Ты же, наверняка знаешь, как приятно пурговать, когда ты качественно подготовлен к ней. Приоткрываешь дверь в домике, садишься у двери с кружкой чая и всматриваешься в калейдоскоп крутящихся мириад снежинок, подвластных воле недоброго ветра. В знак протеста у тебя потрескивает печка, сопит чайник на печке, сварена какая-то вкусняшка и пузырек коньячка открыт. Закончив дверную медитацию, можно растянуться на нарах во весь рост, потянуться до хруста костей, и по первому своему желанию, приняв стопочку, побороться с пургой здоровым сном, который в тундре особый, приятный, легкий. Да чего я тебе рассказываю, будто агитирую, ты ведь сам все это знаешь и проходил неоднократно. Ведь, признайся, тоже этого хотелось. Жаль, что пурговать пришлось одному. Пуржило с первого по третье, четвертого тронулся гуменник, душа порадовалась, впитывала в себя звуки гусиных голосов. Пошел хорошо, налетал на мой скрадок частенько, жаль, что стрелять мог только в секторе озера и мазал иногда просто отчаянно. Стрелять в лежачем скрадке неудобно, нужна тренировка, да и коленки здорово давали о себе знать. Начинаешь подниматься для выстрела и чувствуешь, что коленок у тебя две, не больше не меньше, ну а вставать на ноги там это отдельная песня. Сходишь, попробуешь, оценишь. Ну ничего , всех моих по стариковски приземлил, сделал несколько подранков ,ушли за спину на тундру ,не мог отследить падение .Поэтому стал стрелять только так ,чтобы падали на лед озера .Жалко ушедших на тундру гусиков ,нынче я их при всем желании найти не смогу. Из первых больше половина добрячие гумеши, да и белолобики славные. Почувствовал упругость пера на голове, тяжесть в руках и запела душа, вроде бы и коленкам легче становилось. Шел лебедь неплохо, пару раз налетали, нынче трогать не стал – налетали так, что мог не найти если бы сбил. Порадовал душу немножко гусачками, адреналинчику поймал, ь вспомнил, как по молодости с отцом здесь охотились, поплавал на волнах ностальгии. Тут есть чего вспомнить, и вспоминается подобное в одиночку очень хорошо. Выезжал на полдня в деревню и снова сюда. Ведь весна, особенное время и каждый день здесь, несмотря на болячки, дает мощный заряд жизненных сил на весь год, - закончил свой длительный монолог немного расслабившийся хозяин домика.

За то время, как мы присели принять душевно водочки, он дважды по привычке пытался вставать и подкинуть дров печь. Эти попытки были мной пресечены на корню, ведь это меня назначили дежурным узбеком на все оставшееся время охотсезона. Довольный Петрович возражать не стал и предложил еще налить по одной.

-Петрович, один момент, сейчас проверю готовность ребрышек и непременно выпьем. Давно не было так хорошо, - поделился я с ним своим ощущениями. - Короче, думаю, через час-полтора можно будет приступать к ужину. Наливай, сегодня руку не меняем.

На улице очень часто раздавались голоса высоко проходящих гусей, слабый ветерок хулиганил в прошлогодней траве, методично потрескивала печка и шипела труженица газовая плитка, где плотоядно булькал бульон и из под крышки вырывался ароматный пар, после вдыхания, которого все потуги похудеть уходят на второй план и озверевший от ожидания желудок требует своей доли удовольствия.

- Петрович, ну как твои драгоценные коленки? Может быть чего-нибудь болеутоляющего? У меня с собой уже с давних пор ездит походно – полевая аптечка даже с прибором измерения давления и градусником. Если хочешь, давай выделю, - предложил я подобревшему и слегка по доброму расслабившемуся другу.

-Спасибо, дорогой. Я вечером буду делать анестезию народными средствами. Есть у меня вытяжка из веток и хвои кедрового стланика, которые мои друзья готовят особым способом, под прессом. Будет в домике вместо соляной хвойная пещера, - ответил он.

На улицу вступал в свои права вечер, надвигались сумерки, и мы вышли на открытую верандочку совмещенную с домиком полюбоваться закатом, который всегда неповторим и прекрасен, окрасив в малиновый цвет участки неба и белоснежные вершины Ойринских сопок.

- Смотри, какая красотища? Разве это в городе увидишь? Закат всегда разный, повторить его невозможно, сколько лет уже здесь провожу, но на зорьке всегда ждешь именно этого момента, когда солнце уходит за горизонт и начинается это представление. Забываешь о проблемах, болячках наслаждаясь этой красотой и величием, - с чувством произнес Петрович.

- Так оно и есть. Возражать глупо. Сам такой, за этим езжу. Как и тебя отец начал таскать с собой с семи лет, -согласился я с другом. –Там у нас уже, наверное, бульон и оленина вспотели. Давай как в домик, там сейчас будет веселее.

- А чего, давай. Там, наверное, получилось нечто, -предположил Петрович, прошел в домик и занял свое место за столом.

Ожидания нас не обманули, бульон получился выше всяких похвал, ребрышки легко отделялись от мяса, которое стало мягким и нежным. Петрович заценил мое блюдо, и вечер наш продолжился под стопочки с хорошей закуской и душевный разговор.

-Блин хорошо сидим!!! Вот за такие душевные посиделки в таком домике можно пожертвовать и перетерпеть многое. Ни разу не пробовал бульон такой. Спасибо друган, порадовал, - по теплому и от души поблагодарил меня Петрович.

-Да не за что, - коротко ответил я, сам наслаждаясь происходящим. За неспешным разговором не заметили, как опустилась ночь. На горизонте только, а западной его части оставался кусочек неба, при взгляде куда еще можно было увидеть силуэты, пролетающих гусаков только на очень близком расстоянии.

Все- таки нам было суждено увидеть и услышать в этот день нечто необычное и запоминающееся. Когда казалось, что уже никто и никуда не летит, послышались в наступившей ночной тишине голоса проходящей стаи белолобиков.

- А ну,дай- ка, я их попробую приманить манком, а там посмотрим что получится, - поделился я идеей с Петровичем и выскочил на улицу.

Заряженное ружье тут же оказалось в руках, манок был на шее. Я осмотрелся и прислушался. Гуси кричали далеко справа, судя по звуку шли не высоко. Шли в полной темноте, я их не видел и не мог видеть, но для интереса дал манком звук призыва. На удивление меня услышали, гуси закричали еще громче. Как мне казалось, шли довольно далеко и продолжали уходить от домика. Поманил звуком посадки, и после этого стало казаться, что гуси довернули к домику и продолжают приближаться. Я поманил еще раз и замолк, вслушиваясь в потревоженную гусями тишину весенней тундровой ночи. На самом деле гуси приближались, звуки их голосов усиливались, вызывая усиленное сердцебиение и желание все же добыть желанный трофей. Мне казалось, что гуси шли низко над землей и прямо на домик. Напряжение нарастало, я уже слышал свист гусиных крыльев и до боли в глазах всматривался в темноту, надеясь, что гуси все же покажутся в секторе, который еще хранил тепло вечернего закатного костра.

Я оказался прав, в одно мгновение рядом с домиком начала подниматься вверх обманутая мной стая, я это только слышал по свисту и треску крепких крыльев пролетающих гусей. Они все же на пару секунд показались в условно возможном для стрельбы секторе и сделал пару выстрелов больше наудачу. О прицельной стрельбе в этой ситуации речи не было. Не знаю, почему я не выпустил весь магазин, но успел увидеть, что один гусак пошел вниз и я услышал удар об землю.

-Петрович, похоже, одного выбил, сейчас беру сильный налобный фонарь и попробую поискать. Плохо, что падал не камнем, - и с этим словами прихватив фонарь и дозарядив ружье, направился на поиски.

Увы, они не увенчались успехом, пролазив минут двадцать, вернулся в домик.

- Вижу не нашел, - сказал Петрович, - глянув на мое, немного раздосадованное лицо, - Возьмешь ты своего гусака, не переживай. Завтра по светлу еще поищешь, вдруг повезет.

Но согласись, каков налет, каков адреналин, как они крыльями потрескивали, когда ты их потревожил. Классика, я здесь сидел а, не поверишь, так проняло, - с теплотой в голосе произнес напарник.

-Налет действительно классный, для первого дня пребывания бодрящий гусачок, конечно бы, не помешал. Жалко, что птичку поранил и не взял. Это всегда досадно, да и было бы неплохо взять хотя бы одного гусика такой ночной стрельбой. А то ни разу не доводилось, - поделился я своими впечатлениями.

После всех событий первого дня, потихоньку потянуло на лежанку. Водки было выпито строго в меру, закуска была достойной и неповторимой, завершивший день ошеломительный налет немного добавил адреналина в кровь, отравленную городскими шлаками. Мы занесли в домик оружие, Петрович перед сном намазал больные коленки вытяжкой из стланика, наполнив домик концентрированным запахом хвои и смолы, дав возможность провести сеанс ароматерапии, ведь фитонциды полезны для профилактики различных инфекций. Пожелав друг другу спокойной ночи, с удовольствием завалились на наши мягкие лежанки.

Я не мог уснуть, ведь перед глазами проносились шальные гуси из полуночного налета и в мозгу продолжал будоражить вопрос, на который мне предстояло ответить - как все же называется состояние души, которое заставляет человека превозмогая боль и неудобства делать и переживать то, что приходится испытывать Петровичу? Ответа пока не было, и с этими мыслями я уснул.

Светает по весне рано, и уже часов в пять солнце зажигает огни нового дня, и разбуженный криками спешащих на юг гусей я проснулся, подкинул дровец в печку, ведь это стало моей обязанностью на все время пребывания здесь. Петрович продолжал крепко спать, укрывшись одеялом. Ему сейчас крепкий сон только на пользу и с этими мыслями решил подремать еще, сколько захочется.

Часа через два проснулся Петрович, по частому и сильному кряхтению было понятно, что легче его коленкам явно не стало. При всем прочем он пытался двигаться максимально тихо, опасаясь меня разбудить.

-Петрович, доброе утро, как коленки? Не стало легче за ночь? – осведомился я, - я уже не сплю.

-Привет. Да как тебе сказать, рад уже тому, что вроде бы хуже не становится, -сдержанно и без оптимизма ответил он, с трудом сдерживая гримасу от боли, которая появилась при неосторожном движении возле столика, - Давай позавтракаем и я в скрадок поеду. Гусь ведь хорошо тянет. Возьму с собой книжку, будет веселее.

- Сейчас быстро соберу на стол, не делай лишних движений. Помни, что сейчас у тебя есть дежурный узбек, - ответил я и принялся выполнять задуманное.

Во время завтрака решили, как будем действовать. Сейчас в любом месте, где бы я хотел поставить скрадок для охоты и установить чучела, я буду мешать или Петровичу или его друзьям-соседям. Этого делать нельзя категорически, поэтому решили, что сегодня у меня день адаптации - побуду просто у домика, полюбуюсь природой, подышу свежим воздухом, сделаю окрошку, подколю свежих дровец и натаю свежей воды из снега в надежде на налет прямо на домик, что бывает очень часто. А завтра, когда Петрович уедет домой на праздник, поохочусь в его скрадке. День выдался ясным, с легким ветром, проходившие на разных высотах, но чаще очень не недосягаемой для выстрела высоте спешили на юг гусиные стаи, радуя охотничьи души, в предвкушении желанного трофея.

Петрович степенно, на правах хозяина присел в любимое железное кресло и затянулся сигареткой, поглядывая в сторону своего скрадка, находящегося от домика совсем недалеко. Из-за мыска, вдающегося в озеро, можно было увидеть несколько темных точек гусиных профилей. Было видно, что его тянуло в скрадок с непонятной для обычного человека силой. Он курил молча ,я ему не мешал и он в памяти, возможно прокручивал удачные и памятные для него эпизоды состоявшихся удачных и не очень налетов , возможно обращался к Святому Трифону с просьбой послать еще удачи сегодня и в оставшиеся дни охоты.

-Ну что, Петрович, я сейчас буду делать окрошку, возражения не принимаются, посему жду тебя к обеду часа в два дня. Она так успеет настояться, что тебе понравится. Как коленки? – задал я волнующий обоих вопрос.

-С утра было полегче. Но немного походил, опять заболело. Каждый шаг чувствую, - с досадой ответил друг, - Но в скрадок все равно поеду.

-Да кто бы сомневался? Удержишь тебя. Буду вести наблюдение за тобой в бинокль, никуда не спрячешься, - пошутил я.

- Да ладно, тебе. Сейчас одеваюсь и поеду. Ведь без снегохода я нынче не охотник. И подранков на нем на озере добираю, в скрадок и назад езжу. Только приходится ставить его недалеко от скрадка, чтобы можно было доковылять до него по льду. Он иногда отпугивает некоторые стаи, но кто-то же все равно налетит, и уже не раз это было. Так что подождем сегодня встречу с госпожой удачей, - ответил Петрович, невольно сморщившись при вставании с кресла.

И уже скоро, с тросточкой в одной руке, рюкзаком за спиной с термосом и бутербродами, ружьем на плече он поковылял к снегоходу, с напряжением занял место на сиденье. Именно поковылял, а не пошел –потому что, как он двигался шагами я бы не назвал. На лице появилось светлое выражение у человека, который вопреки всему находится в предвкушении событий, радующих его при любых обстоятельствах. Вскоре снегоход унес хозяина домика навстречу радостям и разочарованиям дня грядущего, а я остался в роли кулинара, дежурного узбека и стороннего наблюдателя за охотой приболевшего друга.

Я с интересом наблюдал в бинокль за происходящим у Петровича. Он подъехал к месту остановки снежика метрах в сорока от скрадка, с трудом слез с него и поковылял к профилям, которые требовалось поправить. Слава Богу, что ему в этом случае требовалось только нагибаться без дополнительной нагрузки на коленки, он, не спеша справился со всем и поковылял к берегу. Вскоре его фигура исчезла из виду, значит он расположился в скрадке в ожидании гусиного налета.

Гусь шел хорошо, но в большинстве своем высоко, воздух был наполнен весенней свежестью и музыкой их голосов. Но иногда некоторые стайки опускались ниже и попадали в зону действия волшебного манка Петровича. Можно по-разному относиться к применению электронного манка на гусиной охоте, но в данном случае сделаем скидку ему на то, что им пользовался в эту охоту. Больному человеку простим это.

И вот здесь я поразился эффективности того манка, который сейчас применял прихворнувший охотник. Иногда проходящая на высоте метров в триста стая далеко в стороне теряла строй, перпендикулярно направлению полета разворачивалась и заходила на круг, пытаясь понять, откуда исходит манящий их звук. Уставшие птицы хотели отдыха и искали места для этого. Отчаянно гомоня, стая делала круг над профилями Петровича, оценивая опасность и возможность приземлиться и отдохнуть. Они делали несколько кругов над профилями и источником звука, постоянно снижаясь и сужая диаметр круга. Последние круги были на высоте метров в сорок, но проходили дважды сзади скрадка, и на расстоянии верного выстрела. Но Петрович не стрелял, значит, ему было просто очень неудобно. Терпение у него было не железное, а титановое. Гомонящие гуси ушли еще на один круг, развернулись, сместились в сторону озера и стали заходить на профиль. Я продолжал ждать развязки этого действа. Гуси выпустили лапы и начали заходить на посадку. Здесь даже у меня сердце выскакивало от интереса и волнения, могу себе представить, что переживал в скрадке Петрович.

В этот раз гусям не повезло. В нужный момент появился из скрадка охотник и раздались несколько выстрелов. Один из гусаков отвесно пошел на лед, второй подранком потянул со снижением. Вскоре он упал в один из травяных островков среди льда. Обиженная стая, громко крича, ушла в небо с набором высоты в прежнем направлении. Даже наблюдение за удачной охотой друга вызывало только радость за него, сумевшего преодолеть свою болячку и потешить душу красивыми выстрелами и добрыми трофеями. Он вновь появился во весь рост и поковылял со своей люто ненавидимой тросточкой к сбитому гусю. Возможно, боль в коленях в этот момент немного ослабла. Вернувшись с трофеем к снегоходу, он поехал к месту падения подранка и успешно его нашел. Радость за друга у меня была искренней, ведь я понимал каким усилиями ему эти гусаки доставались.

Подобное «шоу» я наблюдал еще раза четыре, поражаясь настойчивости Петровича, работе манка, которая для него была только в помощь. Обещанная окрошка уже настаивалась до готовности в ожидании удачливого стрелка. Другие налеты не дали трофеев, причин не знаю, да и не важно это было сейчас. Всех гусей, которых Святой Трифон предназначил в этот момент моему другу, он благополучно добыл. Я терпеливо ждал его возвращении на дегустацию моей окрошки и без преувеличения просто наслаждался пребыванием здесь, хотя вдали и проходили машины по дороге, напоминая о близости параллельного мира. Прошло еще около часа, как я увидел, что Петрович встал в скрадке и направился к снегоходу. Вскоре он заработал и после прогрева двинулся к домику. Проползая по голой тундре метров двести от озера до места стоянки, и недовольно урча, снегоход привез удачливого охотника к домику.

Я подошел встретить друга, рассчитывая помочь напарнику. Он сидел словно цыганский барон на троне, лицо выражало смешанную гамму чувств – спрятавшаяся вглубь утомляющая боль соревновалась с пережитой радостью добычи. И, похоже, последнее сейчас побеждало с явным преимуществом.

-Ну, с полем, Петрович, - поздравил я напарника, - давай- ка, оружие снимай, слазить тебе легче будет.

-Спасибо, Серега, - коротко, но с теплом ответил он, передавая мне в руки, свое оружие и медленно начал покидать своего верного помощника.

-Короче, нашальника, докладываю. Печь протоплена ,дрова подколоты и доставлены в домик ,воды натаяно полный кубик , окрошка вспотела и готова к дегустации,-отпрапортовал , направляясь к домику.

-Ну, сейчас проверю, не дай Бог чего не так, - изобразил начальника Петрович медленно, , осторожно ступая ,и предварительно выбирая место, куда поставить тросточку, двинулся за мной.

-Давай, раздевайся и занимай свое хозяйское место. «Сейчас обедать будем», —произнес я, пропустил хозяина внутрь и принялся накрывать на стол.

Вскоре стол был накрыт, в тарелках находилась готовая к дегустации окрошка, кое-что из холодных закусок и необходимая жидкость внутреннего сгорания. Хозяин замер в ожидании своей любимой стопочки коньяка, на лице после победы над болью появилось выражение удовольствия, которое получатся человеком в результате достижения своей цели упорным трудом или преодоления сложных обстоятельств. Я понимал природу этой радости и, налив каждому по стопочке любимого напитка сказал:

-Петрович, дружище, вижу у тебя сегодня хороший день, и настроение скажи чего-нибудь хорошего, - предложил я, посматривая на друга.

-Да, Серега, день действительно удался. Оказывается, для получения удовольствия, которое поймут не все, нужно не так много. Зимовье, печка, талая вода, пьянящий воздух, весенняя пурга, гусиный налет и вскакивающее наружу сердце, когда над тобой кружит стая, хороший выстрел, неповторимое падение в последнем полете, гулкий звук удара об лед или землю сбитого тобой гусака и ощущение упругого пера на гусиной шее, когда забываешь обо всех болячках, пусть и ненадолго. Вот к чему маниакально тянет каждую весну. Бороться с этим бессмысленно. Как это называется, сказать не берусь, но тянет так же, как в молодости, но возможности начинают ограничиваться. Но каков дикий гусика приготовленный женой в зимний вечер! Именно дикий, который не идет ни в какое сравнение с домашним. Да из того, что добыл, оставлю себе максимум четырех, остальных раздам друзьям и детям. И так каждый год, когда он бывает удачным. Но бывают года, когда радуешься одному или вообще оказываешься без трофея. Давай за то, чтобы Святой Трифон продлил наши охотничьи дни, - предложил Петрович.

-Нет слов, сказано, что влито. Давай за сказанное, - поддержал я хозяина домика.

-Серега, окрошка классная, да еще в домике, ну просто здорово. Не скрою, опять порадовал. Все- таки здорово, что ты приехал. Легче, проще и веселее. Завтра я поеду домой, поэтому с утра занимаешь место в карауле. Все что нужно сделать ты знаешь, поэтому за твою завтрашнюю удачу я хочу поднять второй тост.

Возражений не было, добавка окрошки продолжила трапезу. После чего мы вздремнули с часок, Петрович вновь направился в скрадок как в караул, я же вынужденно остался ждать следующего утра, чтобы приступить к полноценной охоте. В этот день удача не пришла на встречу, было опять несколько налетов на Петровича, была неудачная стрельба, один подранок, которого так и не удалось найти, был еще один вечер с чудными посиделками перед ужином.

Перед тем как уснуть в сознании вновь возник вопрос – как все же называется то состояние души, которое тянет нас, охотников, из зоны комфорта в тайгу, тундру, плавни и прочие места, куда Макар телят не гонял? Ответ и в этот раз не нашелся, и я уснул в надежде найти его.

Раним, ясным, безветренным утром следующего дня, покинув наш домик со спящим Петровичем в полной боевой выкладке, я оказался в его скрадке. Не буду подробно его описывать. В нашем случае важно не это. Важно другое – даже я, с условно здоровыми коленями, с трудом занимал в нем свое место, сложно было сесть, еще сложнее встать. На секунду представил, как это приходилось делать Петровичу с его больными коленками и стало немного не по себе. Он ведь это делал несколько дней подряд, вставая и вновь укладываясь по нескольку раз в день. Поймал себя на мысли – поехал бы я так болящим коленками на весеннюю охоту? Ответ однозначный в голову не приходил, и он наложился на другой вопрос, поселившийся в голове с прошлого вечера. Значит пока не время для ответа на него.

Он появился в тот момент, когда пришлось одетому для сидения в скрадке, расстегнувшемуся от жары возвращаться после удачного добора утянувшего вначале метров на триста, а затем еще метров на двести подранка, Он был выбит вместе с еще одним, после налета четырех белолобиков. Душа пела, рука ощущала приятную тяжесть трофея, одновременно проклиная изготовителей патронов, которые не помогли уронить ни одного из двух гусей чисто. Адреналин отравил кровь, было хорошо, тепло радостно.

И именно сейчас молнией промелькнул в голове ответ на мучивший меня вопрос:

-Как, все- таки, называется то чувство, которое всецело овладевает человеком, когда, преодолевая различные искусственные и естественные препятствия он едет на Охоту? Именно так, с большой буквы – Ее Величество Охоту? Что приходится иногда преодолевать можно понять на примере Петровича.

Название этому чувству есть только одно - Ее Величество Охотничья Страсть. Она может быть всепоглощающей, непреодолимой, древней, часто гонимой и отрицаемой близкими, часто порочной, дающей силы и иногда отнимающей жизнь. Со временем ее последователи становятся другими, меняются вместе со временем, не каждого человека сейчас можно назвать охотником. Вопреки всем потугам цивилизации она пока умудряется выживать в нашем урбанизированном и стремительном мире. Петрович сохранил поклонение ей с детских лет, до седых волос, поклоняться ей будет пока ноги ходят и руки способны поднять оружие. Каждую весну, вопреки всему он приезжает сюда, чаще с друзьями, или один как в этом году по велению и зову этой благородной, но не всем понятной страсти. Едет ведь не за мясом, а для души. И душа здесь лечится, отзываясь на порывы это страсти.

Простота названия даже немного удивила, но дала четкий ответ на мой вопрос. Вернувшись к скрадку, я расстегнул куртку и полукомбинезон, чтобы мягко остыть после, незапланированной пробежки, душа пела, наблюдая двух красавцев белолобиков выбитых из одного налета. Глоток коньяка из фляжки несколько остудил порывы той же страсти, которой подвержен и я. Ведь сидеть в этом скрадке люди без полного погружения в нее просто не будут и не смогут. Она пожизненно, придет время, когда желания не станут совпадать с физическими возможностями и очень хочется, чтобы этот время наступило как можно позже.

Ближе к обеду приехал Петрович, собравшийся в поселок на побывку. Со снегохода он не слазил, но спросил:

-Сколько?

-Два, - коротко ответил я.

-Тогда с полем, старина? А сколько налетело? – поздравил он меня.

-Четыре. Но выбил обоих подранками, - добавил я.

-Молодчага, - не баловал он меня красноречием.

-Петрович, есть просьба. Давай съездим в домик и сфотографируемся. Это ведь история, - попросил я его.

Все сделали быстро, и вскоре напарник, в очередной раз, преодолевая себя, направился на побывку, а я влекомый Страстью, с двумя гусаками в руках двинулся в домик. Нужно было высушить одежду и обувь, подремать пару часиков, пообедать и вновь занять место в скрадке на вечерней заре.

Продвигаясь в потемках к домику по шуршащему под шагами льду, я вновь задал себе вопрос:

-Ну, вот тебе сейчас без копеек шестьдесят годков. Ну, вот тебе все это зачем, сейчас топать мокрому по льду, растоплять печку в домике, кипятить остывший чай, готовить себе еду, сушить всю одежду? Что тебя старого чудика тянет сюда?

И хорошо, что ответ нашелся раньше. Я мог ответить просто –как и Петровича, Его Величество Страсть!! И мы этим счастливы!!!

PS Петрович вернулся на следующий день. С этого дня мы охотились по очереди - я с утра, он с обеда и до вечера. Последняя деталь – крайнюю вечернюю зарю 12 мая он провел в скрадке до полнейшей темноты. Гусь тянул в этот день очень вяло, и удача не улыбнулась нам еще, но дань страсти была отдана сполна.

 

06.06.20.