Реки обмелели за 400 лет с той поры, когда творились начальные дела. Было так: на берегах Южного Бога и притоки его Синей Воды встретились три империи в разногласиях своих – поляки, русские и турки. А для казачества местного, то есть люду рожденного помимо империй, только Орлык остался – форпост землей насыпанный.

И был казак Пшик такой, какой в степи северной Причерноморской речушку определил для себя с каменными берегами. И поставил хату мазанку для проживания в скромных местах вместе с венгеркой-красавицей, какую украл за Конецполем (конец Польши означало).

Не долго венгерка любвеобильная училась православию святостному с казаком Пшиком. Приспала, сердешная, мужа своего, коего Бог для нее ее же оную и украсть заставил, и дременула с турками по Турецкому шляху на Крым, абы через Стамбул в Будапешт мигрировать. Еще тогда мысля существовала, что вернуться семена мусульманские в Европу, гаремами засеянные, через греков как бы православных.

Пробудился казак Пшик, и давай беглянку догонять по Турецкому шляху на коне вороном с саблей навымашки, за одно и морды туркам понабивать обещался во весь голос. До самого Вознесенка доскакал саблей размахивая. А тут ему как раз атаман Шпак встретился.

- Кое-кто ты есть? – спросил атаман Шпак.

- Пшик я, казак вот, есть, а ты-то кто таков будешь?

- Атаман Шпак! – так вот отрезал приветствие атаман.

И познакомились. И убедил атаман Шпак казака Пшика, что не стоит венгерка, хоть и красавица, столько сабельного внимания. Ибо в ассортименте на Турецком шляху, который Черным названый, есть и полячки белокурые, и малоруссочки кроткие – украиночки, и молдаваночки черноглазые – типа шатенки во всем. Так и не вернулся Пшик домой к хатынке своей. Исчез в истории вместе с атаманом Шпаком на Черном Турецком шляху. А возле его угодья речушно-каменного селение образовалось с красивым названием Пшиковое.

История-проститутка, прости Господи, так распорядилась, что во времена Катерины второй отписалось селение Пшиковое отставному подпоручику, типа герою Крымской войны на вечное пользование. Но вот вечного ничего не бывает, подпоручик в собственном тщеславии переименовал это селение в Генералово, и тут же пропил его немцу барону Генеру.

Генер, хоть и барон, да и фамилия соответствовала, вернул название селению историческое – Пшиковое. Но вот когда в первую мировую войну сдрыстнул барон из степей Причерноморских на родину собственную Баварию, село стали люди называть Генеральский Пшик. А уж после семнадцатого годка революционного Советы решили дать селению название Пшик Ленина. Но кое-кто сверху, или ВЧК, или НКВД, не очень-то настаивали. В окончательном варианте на всех географических и политических картах это поселение древних Бугских казаков значилось как Первый Пшик (почти что Орлык).

 

***

 

Двадцать первый век от Рождества Христова пробудил в Бугских казаках яко в нащадках их же первопшиковских незалежность великую, патриотизм вселенский и майданство выборное. Выборы начальства своего, стало отличительной характерной чертой жизни бессабельной. За пару десятилетий, когда первопшиковцы стали под сине-желтые стяги Украинской государственности, опустело селение Первый Пшик до двести двадцати двух избирателей. А выборы в новой истории украинства это такое царство, в котором не каждая птица до середины долетит, словно по Гоголю.

И было их пятеро. Пятеро кандидатов на должность сельского головы Первого Пшика, в послемайданский период. Первопшиковцы полюбили майданы за попытку свержения власти, то есть за те вольности, которые возможно грянут, как в былые феодальные казачьи времена четырехсотенной дальности Черного Турецкого шляху.

 

***

 

Если бы Гоголь был жив, он правдиво описал бы пять пьяных морд не смотря на то, что все пятеро были в украинских вышиванках, и вроде казались одинаково лицами кандидатов на головы… Каждый приобрел вышиванку из Тернополя, потому как в собственном Причерноморском казачестве вышивались только рушники и подушки девкам на приданое. Ради справедливости нужно сказать, что вышиванки в Первом Пшике так же имели место, но не для всех. Их носили бесприданницы. Коли подушек нету – тогда хоть сорочка с вышивкой отличала молодую и красивую девушку на просторах вольного от материализма общества.

А тут, в моде новых флешмобов последнего времени, пятеро кандидатов все одели сорочки вышитые узорами далекими от местного растительного мира, ибо выборы в Украине словно смута двадцать первого века, - без вышиванки никак не кандидат.

Первый будущий голова – господин Густюк, бывший завхоз колхоза, теперь властелин более триста гектар арендной земли, пришел в вышиванке из качественного материала, долларов так за сто пятьдесят, вышитой лично, как он утверждал, первой Леди Украины, кто такая не озвучивалось. Леди как Леди, главное первая. И пляшку принес с наклейкой «Немирофф» для узгодження.

Второй кандидат – Дрымба имел вышиванку попроще, и не хвастался мастерицами, но на ней сверкала медалька участника АТО. Нынешняя принадлежность к войне на Донбассе очень популяризировалась в средствах информации, то есть по телевизору, И хотя Дрымба никакого отношения к этой войне не имел, больше того, боялся туда попасть и скрывался от мобилизации, медальку участника этой войны носил на показ. Это должно было рассказать глядевшим на медальку людям, что у этого кандидата есть большие дружественные связи с армией и ее «крышей», как минимум с майорскими погонами комиссариата и гранатами более мелких военнообязанных. Пляшка так же присутствовала для узгодження, но она была старая, еще советская - «Портвейн».

Третий был учителем местной школы. Полный националист до мозга костей, о чем говорила его вышиванка – сине-желтого покроя в полоску. И хотя фамилия его была до мозга костей русская - Иванов, он считал себя потомком белокурой полячки, какую в древности поимел казак Пшик. Историю учитель знал наизусть, ибо был учителем истории и создавал ее, как сам хотел. Узгодження учитель принес скромное, но национальное с наклейкой от пива «Оболонь».

Четвертым кандидатом был сам действующий голова Первого Пшика, голова Брень, и этим все сказано. Вышиванку ему предоставило районное руководство из костюмерной районного клуба под расписку, чтобы после выборов вернул, ибо тернопольские вышиванки в районном клубе имели национальную ценность на манер икон апостолов. А вот пляшку для узгодження Брень выбрал самостоятельно с наклейкой «Пшеничная», других в районном клубе просто не было.

Единственным, кто не принес пляшку для узгодження, был пятый кандидат Гена Посуха. Ибо содержимое пляшок, какие бы они не имели наклейки, в химическом состоянии были однородной жидкостью, что изобреталась при помощи кастрюль и ваганов местным винокуром Богданом Сергеевичем. И если Богдан Сергеевич мог раздавать свою продукцию из хмеля, дрожжей и сахара всем желающим в долг, то Посухе он в долг уже не давал, (Посухе - сухо!)ибо долг будущего головы Посухе не соответствовал расчету его же кредитам. Да и вышиванка Гены была похожа на древнюю советскую белую рубашку, на какую, при помощи утюга, были наклеены тернопольские полоски узоров и орнаментов, да даже сикось-накось. На патриотизм векторы орнаментов не влияли.

 

***

 

Узгодження придумал действующий голова Брень. Вообще-то в селе его называли за глаза «Пень», иногда «Хрень», а все что он придумывал, соответствовало фамилии «Брень», только последние буквы интерпретировались в одну букву «д».

Математическая логика говорила так: двести двадцать два избирателя минус всех кто на заработках в Москве или Польше, минус тех, кто игнорирует выборы, минус тех, кто не в состоянии вообще добраться на избирательный участок, равнялась приблизительно семидесяти голосам. По справедливости если, так поделить семьдесят голосов на пятерых кандидатов, получится 14 (иногда с кусочком) – знаменитое число Пи. Но это число для математиков. Для кандидатов на голову Первого Пшика необходимо было узгодыты сферы избирателей, дабы выборы прошли спокойно без математических формул.

Вот поэтому Брень и придумал хрень, которая назвалась узгодженням. И произошло это действие недалеко от села Первый Пшик в ореховой рощице, где каждый кандидат сам за себя. И никто, из простого люду, казалось бы, не увидит так званый саммит будущих голов.

 

***

 

Генка Посуха приложил голову на ствол грецкого ореха и отвернул глаза радиально от узгодження. Узгодження уже имело свой пик, или пшик, кто его разберет в этой сакральной рощице. Употребив содержимое больше половины пляшек, будущие головы узгодылысь. Густюк уже разорвал на себе вышиванку, где, возможно, должна была показаться тельняшка советского морфлота, однако окромя волосатой груди, совмещенной с пузом, ничего не показалось. Голова Брень рассказывал о дорогах, какие невозможно покрыть асфальтом, о школе, какую невозможно содержать без оптимизации, о водопроводах, какие проржавели, и денег нету, чтобы заменить трубы. Дрымба, тряся медалькой, лупил лицо учителя-националиста Иванова, обвиняя его в том, что он русский агрессор не дал денег на водопровод. Учитель пытался оправдаться, что он не есть его фамилия, но бицепсы историка против аргументов медальки были жиденькие.

Генка пил узгодження, и хмелел как всегда правильно, согласно менталитету. Голова покосилась под ореховое дерево, тело вытянулось – в общем прилег отдохнуть ногами в долину, пока другие пьяные морды узгоджуются в роде к лягу-прилягу.

И тут, прямо перед глазами Посухи, на ржавом ореховом листе, между сухих стебельков разнотравья, комарики, что плодились в ореховой роще, затеяли танцевать гопак…

 

***

 

Гоп, гоп, цяця дриця, гоп. И надо ж тебе такое удивительное явление – комарики одеты были в синие шаровары, а на головках черных с усиками натянуты шапки из такого же материала. Гопа-гопа, гоп. Генка Посуха даже ладонь подставил, чтобы комарики в своем адеквате с листа орехового не выпрыгнули - гоп, па-на! Цяця дрыця. И мелодия откуда-то бралась все сильнее и могущественнее, гоп.

И в присядку, и через голову, и словно шурупы вокруг оси гоп-гоп. Давали комарики жару, а жар в голове будущих голов разрастался на всю ореховую рощицу.

Генка не удержался и сам выскочил присядкой из-под дерева в круг заведенных будущих голов Первого Пшикового. Гоп ця дрица… А уж под пятьдесят лет человеку. Выдержат ли ноги?

Действующий Брень подытожил узгодження: ежели денег на водопровод нету, тогда станцуем, браття! Гопця!

Станцуем! – озвалась ореховая роща. Густюк свою вышиванку, как бы стяг вокруг головы стал размахивать, вертеть в порыве ветров степных.

 

И понеслась в танце душа казачья… Даже учитель Иванов танцевал так, что фингал под глазом не мешал сорвать медальку у Дрымбы, а брошкой на тыльной стороне медальки, колоть самому Дрымбе мягкотелые места его, как бы в назидание – танцуй гопак, падлюче!

 

***

 

На следующий день в село Первый Пшик примчалось районное руководство и долго пыталось разбудить действующего голову в его особнячке из двух маленьких хатынок, что были построены вертикально.

- Ну шо, узгодылы? – допытывалось районное начальство.

- Узгодылы! - ответил Брень.

- И изменения в Конституцию узгодылы?

- Все узгодылы! – сказал Брень.

- И выборы у вас будут узгоджены?

- Будут! Стопрцентно узгоджены! Не сумливайтеся браття! Гопаком все узгодылы!

«Ну слава Богу!» - подумало руководство района. И вот, не заметили представители руководства, что в транспортное средство, что-то типа «Альфа Ромео», на котором бороздили подвластную территорию вышестоящие, в салон пробирались комарики танцующих Бугских степей Северного Причерноморья. Орлыкы, наверное, как пить дать. А самый главный «Орлык» типа комарик, тот, что без синих штанов, но с малиновым прапором – ну вылитый казак Пшик, возможно. Да кто утверждать-то будет? Танцуют все безпроглядно, абы будущее из прошлого рисовалось.

 

2015г.