В воскресенье перед Радоницей я обычно езжу на кладбище, чтобы прибраться на могиле мужа. Пасха в наших северных краях приходит то по снегу, то по траве. Бывало и такое, что в Родительский День непогода и снег не давали пробраться к могиле, но в этом году небесная канцелярия была милостива, и с утра было солнечно и сухо. Я положила с собой пасхальный кулич, крашеные луковой шелухой яйца, конфеты, печенье, чтобы помянуть мужа и всех моих родичей по обычаю, взяла всё необходимое для уборки - всё, как всегда.

 

Всё, как всегда…. Только волновалась я в этот день больше обычного, потому что задумала в первый раз взять на кладбище своего внука, Толика, названного так в честь никогда не виданного им дедушки. Мальчику исполнилось 4 года, и я подумала, что пришло время показать ему могилу деда. До этого Толик видел деда Толю на фотографии, расспрашивал меня, почему он умер, а, услышав, что дед его утонул, с горячностью объяснял мне, что он найдёт и вылечит деда Толю – и тогда он вернётся.

 

Мы приехали на кладбище, посадили Толика на скамеечку за столом, а сами занялись уборкой, - выгребали старые листья и траву, я вымыла памятник и постамент, поставила свежие цветы. Каждый раз, когда я появляюсь на кладбище, кажется мне это или нет, но мой погибший муж подаёт какой-нибудь знак – то белочки начинают прыгать по рядом стоящим деревьям, то огромная шумная стая неизвестно откуда прилетевших птиц растревожено кружится в небе. На этот раз прямо над нашими головами, к огромному удовольствию задравшего голову вверх Толика, пролетел большой пузатый самолёт, заходя на посадку. Я сказала внуку, что этот самолёт послал деда Толя, и тогда он спросил: «А что, деда Толя сейчас на небе?» И, услышав утвердительный ответ, стал задавать свои бесчисленные «почему». Я попыталась объяснить ему, что, когда человек умирает, то он не исчезает, потому что душа его улетает на небо, смотрит на нас и всегда остается с нами. Толик, конечно, спросил: «А когда я умру, я тоже улечу на небо?» - «Тоже». «А когда я умру?»- «Через сто лет». Внук успокоился, получив все ответы, сосредоточенно замолчал, но было понятно, что в его головенке осталось много вопросов, которые он оставил на потом.

 

Помянув деда Толю, мы стали собираться домой. Покрошили на могилку кулич, оставили нехитрые сладости на блюдечке, Толик с важным видом положил шоколадку – «Это тебе, деда…» Памятник уже высох на ветерке. Муж смотрел с портрета по-доброму и немного грустно. Я сказала внуку: погладь дедушку, попрощайся с ним. Малыш подошёл и провел рукой по светлому портрету на черном мраморе. Мы все вздрогнули – на светлой щеке остался след, словно дед Толя от этого прикосновения заплакал…. Я покрутила головой, чтобы стряхнуть наваждение, - только что я мыла памятник, протирала портрет на нём, и никаких следов своих действий не видела. Подошла и мокрой рукой провела рядом со следом маленькой ладошки внука. Остался такой же след…

 

Всю дорогу обратно Толик оживленно обсуждал всё, что с ним происходило на кладбище, и я только успевала переводить разговор на другие темы. Мы сделали остановку, купили у добрых торговцев за большие деньги пёстрого воздушного змея-бабочку, и внимание внука окончательно переключилось на него.

 

Когда мы подъехали к дому – повалил снег.