ПРИСКАЗКА Сказка – ложь, как говорится, Но во лжи намёк таится: Прячут авторы меж строк Некий авторский намёк, Да порою так глубоко, Да порою так далёко, Что ни в сказке не сказать, Ни пером не описать, – И потом напрасно око Добра молодца намёка Ищет в сказке между строк: Хитро спрятанный намёк, Юный ум дразня жестоко, Не даёт извлечь урока! Я и сам – увы! – не раз, Не щадя ума и глаз – Тужа мысль и пуча око, – Рылся в поисках намёка В книжках авторов таких... Ох, уж и ругал я их! НОмина сунт одиОза*, Но такая нынче проза Иногда выходит в свет! – Просто слов для nomen** нет!! ...А поэзия?! О, Боже! Вирши наших дней похожи На... Однако промолчу: Сквернословить не хочу. Сам я – сказочник, известно, Прямодушный: вру, но честно, Междустрочьем не грешу, Всё в открытую пишу – Безо всяких экивоков, Хитро спрятанных намёков; Не виляю, не юлю... Я намёков не терплю! И признаюсь без намёков: Добрым молодцам уроков Никаких я не сулю, Потому что, как намёки, Так и всякие уроки Я со школы не люблю. _______________________ * Nomina sunt odiosa (лат.) – не будем называть имён. ** Для имени, для названия (лат.). Глава первая ПРО ГРЕШОК ЦАРЯ НИКИТЫ, НЫНЕ ВСЕМИ ПОЗАБЫТЫЙ Ну-с, начнём. Начнём с истоков. Говоря без экивоков, Безо лжи и всяких врак, Начиналась сказка так... Нет, друзья, не жили-были. Пальцем в небо угодили! И не баба. И не дед. И не Ваня с Маней... Нет! И не в некотором царстве, В некотором государстве, Не за тридевять земель, А – рукой подать отсель – Во вполне конкретном царстве, Во конкретном государстве, Что звалося, не в пример Всем другим, СССР; В белокаменной избушке, Под охраною Царь-пушки, Жил да был Никита царь, Стороны той государь, Низкорослый, круглопузый, Провонявший кукурузой, Всем грозивший показать Кузьки некоего мать. Этот царь любил, признаться, Не своим добром швыряться. Он и славен тем, что Крым Подарил дружкам своим, – Да не спьяну, не со злобы, Не задеть кого-то чтобы, – Просто, как ненужный хлам, Взял – и отдал Крым хохлам... Он, понятно, не боялся: Крым тогда не отделялся. Царь не ведал, что грядёт Девяносто первый год – Суверенность всякой terra* И развал СССР-а... Но, как царь, он должен был Понимать, чего дарил: Не какой-то закуточек – Самый лакомый кусочек! Должен был глядеть вперёд: Вдруг чавось произойдёт... Ну, да Бог с ним. Все мы люди. Осуждать царя не будем. Если помнить каждый грех, Осудить придётся всех... ...Да и грех-то – Святый Боже! – Хоть и вправду грех, а всё же, Если не брюзжать зазря, То за этот грех царя, Вроде, и винить негоже: Отдал Крым хохлам – так что же? Ведь не немцам же каким, Не врагам, и не чужим, Не каким-то басурманам – Украинцам ведь, славянам, Подарил Никита Крым, Братьям, и притом – родным... Не последняя из наций – Украинцы. Я, признаться, Лично знаю среди них Хлопцев очень неплохих... А уж ихние хохлушки – Чаровницы, хохотушки, Кареглазые резвушки, – Просто, братцы, самый смак! – Аппетитные девчушки!.. Так ведь?.. Так!.. А коли так, То признать необходимо: Из-за передачи Крыма Нечего нам вешать нос... Но тогда встаёт вопрос: Отчего я так невесел, Так печален? Отчего Нос я всё-таки повесил, Если знаю, что его Вешать вовсе нет причины?.. Отчего кручинюсь я Без причины для кручины?.. Я отвечу так, друзья: – Да. Царя винить негоже. Да. Невинен он, похоже, Потому как отдал Крым Братьям, и притом – родным... Да. Хохлы, готов признаться, – Не последняя из наций. Да. Немало среди них Хлопцев очень неплохих. Да. Конечно, их хохлушки – Чаровницы, хохотушки, Кареглазые резвушки – Аппетитные девчушки, Загляденье, самый смак... Да! Всё так! Всё это так! Но... признать необходимо: Очень всё же жалко Крыма!! _______________________ * Земли (лат.). Глава вторая О ВИЗИТЕ ГАВРИИЛА И О ТОМ, КАК ЭТО БЫЛО С чьих-то слов, через кого-то Сообщил мне как-то кто-то, Будто где-то он слыхал, Что землёй хохляцкой стал Крым, «пожалуй что, навроде, В пятьдесят четвёртом годе»... Так, мол, говорит народ. А народ зазря не врёт! Что ни скажет – так и было. Словно с ним происходило!.. Сей всезнающий народ Говорит, что в тот же год Где-то в самом сердце Крыма Гавриил явился зримо: Видел проходивший мимо Кто-то, мол, из мужиков, Как за стаей куликов Он летел меж облаков, – Снова, с радостною вестью Прилетев из поднебесья, Дом Марии он искал, Но теперь – средь Крымских скал... Или – среди Крымских вотчин?.. Здесь народ не очень точен. Но зато наверняка Знает он, что, свысока Разглядев внизу дорогу, Божий вестник, слава Богу, Приземлился кое-как – Прямо в россыпь птичьих как. Птичьих как там – завалиться, И удачней приземлиться Не сумел бы даже Бог. Ну... и Гавриил не смог. Опустившись на дорогу, Отдышавшись понемногу, Поглядел летун кругом – И вблизи увидел дом: Он! Тот самый! Лучший в мире: Стены – раз, два, три, четыре; В каждой – два резных окна, А в ближайшей – дверь (одна); Козырёк над дверью, выше – Крыша; кот сидит на крыше; Флюгер в виде петушка И окошко чердака. Слева – гомон: там курятник; Справа – тихо: там крольчатник; Чуть поодаль – конура, Пёсик дремлет, страж двора... Всё – в тени густого сада. Что ещё для счастья надо? «Сына!!» – пылко Гавриил Сам себе проговорил – И проворно, словно кошка, Шмыг – в ближайшее окошко. Входит в комнату, глядит – Там Мария сладко спит. Но, заслышав Гавриила, Вдруг она глаза открыла... «Кто ты?.. Кто тебя впустил?» – «Я – архангел Гавриил. Прилетел из поднебесья Я к тебе с благою вестью. Торопился сколько мог...» – «Кто тебя направил?» – «Бог! Знай, счастливейшая дева, Что сегодня же из чрева Твоего на Божий свет Выйдет мальчик. В мире нет – Нет и не было доныне – Ни на чьём, ручаюсь, сыне Столько...» – «Счастья?!» – «Нет. Волос! Весь его могучий торс, Грудь, живот (и ниже – тоже), Шея, плечи, руки...» – «Боже!» – «Ноги... даже пальцы ног! Даже пальцы рук!..» – «Мой Бог!!» – «Всё – от низу до макушки – Будет в чёрных завитушках!» – «Но зачем, скажи?» – «Затем, Чтобы страшно было всем! Чтоб, твоё увидя чадо, Трепетали все, кто надо!» – «Это кто же?» – «Кто?.. Враги!» – «Боже святый, помоги!» – «Я секрет тебе открою: Бог решил, что быть герою, Саше, сыну твоему, Другом Марса...» – «Не пойму!..» – «Он уже в младые лета Будет в ярких эполетах И с блистающим мечом Защищать свой отчий дом! Предстоит ему сразиться С Куром – злой драконо-птицей – И разбить его солдат – Войско Бройлерных Цыплят, Да ещё успеть в процессе Этих битв помочь принцессе, Чар избегнув колдовских, Разобраться – кто жених, Богом ей определенный, Кто же – просто шут влюбленный...» – «Боже правый! Что за бред!.. Я схожу с ума?..» – «О нет! Разум твой, как прежде, светел», – Гость ей ласково ответил. «Может быть, ты – снишься мне? Может, вижу я во сне Облик странный твой?.. Признайся, Что ты снишься мне!..» – «Мужайся! Вот уж скоро целый час, Как ты не смыкаешь глаз... Мой визит и мой рассказ – Явь, Мария!..» – «Неужели... Господи, помилуй нас! – Неужели в самом деле Ты – тот самый Гавриил?..» – «Да, – в ответ проговорил Гавриил. – Я Гавриил. Я архангел. Вестник Божий Я, – и снова повторил: – Гавриил...» – «Помилуй, Боже! Ты – тот самый!.. Значит, тоже Я – избранница Творца И для Бога, для Отца Сына берегу во чреве, Пресвятой подобно Деве?!.» – «Нет, Мария. Саша твой – Не пророк, и не святой, Не миссия, не Учитель, Не заблудших душ Спаситель... Но особенный удел Ждёт его: для славных дел Саша избран Небесами...» – «Боже! Смилуйся над нами!..» – «Должен он соединить Раздвоившуюся нить – Древней крови два потока От единого истока Должен вновь объединить, По единому пустить Руслу... В этом единенье – Сашино предназначенье!» – «Боже мой! Какая нить?.. Что за – крови два потока?.. Не терзай меня жестоко! Объясни мне!..» – «Объяснить Я не волен: клятвой связан – О грядущем я обязан Только в притчах говорить». – «Господи! Но как же быть? Я совсем не понимаю Слов твоих!..» – «Я знаю. Знаю... Но не стоит горевать. Успокойся: понимать Речь мою тебе не надо: Речь моя обращена Не к тебе – она для чада Твоего... А ты должна Лишь запоминать, не боле, И, согласно Божьей воле, Через восемнадцать лет Божий передать завет Сыну своему...» – «Но что же Саше завещает Боже?» – «Десять слов. Лишь десять слов. В них – основа всех основ, Жизнь, судьба, предназначенье... Помни это изреченье! Помни – и не забывай. Вот оно. Запоминай!» – Так он рёк – и вдруг, крылами Поведя, сверкнул очами... Вспыхнул свет. Ударил гром. Засверкало всё кругом... Но уже через мгновенье Всё стихает. Помещенье Мрак окутывает вновь... ...Гавриил пред ней – как прежде, Но пылают на одежде Буквы – алые, как кровь: "Счастье – в вере и Надежде! Ключ же к счастию – любовь!" Глава третья К величайшему моему сожалению, мне не удалось вовремя привести в порядок эту главу. Помещать же её здесь в том виде, какой она имеет теперь, мне просто стыдно. Поэтому пока я вынужден буду ограничиться лишь кратким прозаическим пересказом. Итак, в третьей главе повествуется (вернее – будет повествоваться) о появлении на свет принца Саши, о некоторых чудесных явлениях, какими это событие сопровождалось, о первых восемнадцати годах жизни принца и, наконец, о принятии им одного очень важного решения. Заканчивается (вернее – закончится) эта глава сообщением о том, что от своего отца принц Саша получил в наследство сугубо символический «предмет» – Горько-Сладкую Чашу. Что это за чаша такая, станет ясно из последующих глав. Глава четвертая КАК И ЧЕРЕЗ ЧЬЁ ПОСРЕДСТВО ГОРЬКО-СЛАДКОЕ НАСЛЕДСТВО ДОБРАЛОСЬ ДО ПРИНЦА САШИ – С ПЕРЕЧНЕМ ВЛАДЕВШИХ ЧАШЕЙ СЛАВНЫХ ПРЕДКОВ ПРИНЦА САШИ ОТ МИНУВШИХ ДНЕЙ ДО НАШИХ И взяв чашу и благодарив, подал им и сказал: пейте из неё все... Матфей [Евангелие от Матфея; 26: 27.] Это моя любимая глава. Посему обращаюсь к издателям с настоятельнейшей просьбой: ни единого слова, ни даже полслова из неё не изымать! Автор [Автор. Обращение к издателям. – Т. 2. С. 493.] Эта глава – скучная, странная, и вообще ненужная! Посему, если даже не исключу её из текста вовсе, то уж вполовину, а то и на две трети урежу всенепременно! Издатель [Издатель. Письмо к автору. – Ч. 4; § 13; ст. 39.] Из песни слова не выкинешь. Народ По народному преданью И по первому изданью «Книги всех времён и рас», Не дошедшему до нас (Первый том, глава вторая «Об изгнании из Рая И людей, и прочих всех В наказание за грех»; Строки: с первой до двадцатой И с двадцатой до тридцатой), Первым Чашу получил, Первым горло промочил, Отхлебнув из этой Чаши, Наш всеобщий прапапаша, Прародитель наш Адам. Сей Адам, напившись сам, Передал, как эстафету, Сыну Сифу Чашу эту; Сиф – Еносу, а Енос Каинану преподнёс; Каинан – Малелеилу; Тот, готовясь лечь в могилу, – Иареду; Иаред, Через сотню с лишком лет, Чашу передал Еноху; Тот – пожившему неплохо Мафусалу; Мафусал Также сыну передал; Сын его, Ламех, с женою Сделав Ноя, отдал Ною; Ной отведал и засим Отдал сыну Симу; Сим – И на горе, и в усладу – Отдал Чашу Арфаксаду; Арфаксад её вручил Каинану; тот отпил – Сале отдал; тот – Еверу, А Евер, хлебнувши в меру, Доживая первый век, – Своему дитю; Фалек, Сын его, вручил Рагаву; Тот, насытившись на славу, Лишь подрос его приплод, Передал Серуху; тот Чашу передал Нахору; От Нахора очень скоро Чаша к Фаре перешла, А затем пора пришла – Перешла она от Фары К Аврааму, мужу Сарры...* ________________________________ * Следующие 132 стиха решено было опустить – по двум, одинаково веским причинам: во-первых, подобные места даже в Библии никому не интересны, а во-вторых, буде у кого возникнет такое желание, дальнейшую судьбу Горько-Сладкой Чаши, а именно её переход от Авраама, мужа Сарры, через посредство всех его потомков – к Иосифу, мужу Марии, от которой родился Иисус, называемый Христос, можно с лёгкостью проследить по любому изданию Нового Завета (см. Евангелие от Матфея; 1: 2 – 16). [Примечание издателя.] ...От Иакова, папаши Своего, в наследство Чашу И Иосиф получил, Плотник тот, который жил И трудился в Вифлееме И божественное семя Со своим мешать не смел, Как ему Господь велел... Сам же плотник сей, Иосиф, Церемонии отбросив, Собирался, по всему, Сыну – хоть не своему, Но своей супруги Маши – Передать в наследство Чашу, Но, о том проведав, Бог Это действие пресёк. «Убери своё корыто! – Молвил с неба Он сердито. – Убери свой гадкий жбан, Неотёсанный чурбан!..» Плотник, строгости Господней Устрашась, едва исподней Рубашонки не залил... Как же! – голос говорил С ним – а рта нигде не видно! Тут и храброму не стыдно Было б, если б оплошал... Голос между тем вещал: «Знай, что Чашу берегу Я Для Христа совсем другую! В ней – не брызги слёз людских, Не слюна утех мирских, И не слизь пустых стремлений – Смесь химер и вожделений, И не горечь глупых слёз, И не сладость глупых грёз... То – не ваш сосуд дешевый! То – сосуд, для мира новый! В нём – вселенская тоска. В нём – бессчётные века Бесконечного страданья... И – надежда упованья! Вера в вас! И к вам любовь! В нём Моя живая кровь – Жертва во спасенье ваше!.. Вот что в сей таится Чаше, Из которой никого, Кроме Сына Моего, Никогда не угощу Я!..» ...В это время, ног не чуя, Страх не в силах превозмочь, Мчался уж Иосиф прочь – Прочь от Гласа громового, Мимо города родного, Мимо сумрачных песков Кишианских берегов, Мимо Каны и Риммона, Мимо дальнего Мадона – Мимо этого, того, Мимо прочего всего... (продолжение следует) | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
