ДИСПУТ

– Простите, уважаемый, где-то здесь собирается симпозиум о свободе и демократии?

– …

– Вы что-то сказали? Простите, не расслышал. Надо полагать, вы здешний

распорядитель?

– …

– Молчите, но почему? Если вас сковывает укоренившаяся привычка к осторожности,

уверяю вас, вы не правы. Сейчас всё можно и всё разрешено. Хоть головой об стенку,

но только своей. То есть, в пределах допустимого. Не нас учить, какие допуски мы

можем себе позволить, хотя делать на этом основании вывод, будто мы с вами

законченные демократы, было бы преждевременно. Но так или иначе наслышаны об

этой прекрасной даме и кто знает, может кого-нибудь из нас она одарит своей

благосклонностью.

– …

– Ваше упрямство, коллега, не может не удивлять. Скажите, наконец, хоть что-

нибудь. Я пришёл на диспут, а вы вынуждаете меня произносить монологи. И не

глядите так, будто вы кролик, а я человек с ружьём. Я пришёл не за вами, а к вам.

Задумаемся, если мы столь враждебны друг к другу в кулуарах, сумеем ли мы найти

общий язык на симпозиуме?

– …

– Вы что-то сказали? Значит, послышалось. Впрочем, важно не то, что не слышу

вас, а то, что вы слышите меня. Готов с вами согласиться, демократия — лучшее из

всего, что можно было придумать, и худшее из того, что удалось осуществить. И не

следует искать виноватых. Виноваты все, но вины нет ни на ком. Наделить человека

благами, не научив ими пользоваться, всё равно, что разрешить слепому ношение

оружия. Хотя, с другой стороны, такое ли это благо? Лично я полон сомнений. Все

эти свободы и права человека нужны нам, как корове лишнее копыто. Разве что

для хвастовства: ах, какие мы свободные и независимые! А чем плохо зависимому,

спрошу я вас? Сужу по себе. Ем обильно. Сплю сладко, особенно, когда не один.

Прикажут — исполню. Забудут приказать — напоминать не стану. С собственной

совестью в ладах, даже, когда её провоцируют. Ибо уверен, подлость по принуждению

— подвиг, достойный прощения. Впрочем, при желании можно отнести это к

издержкам зависимости. Лес рубят — щепки нужны. А независимый? Обязан

озаботиться пропитанием. Страдает бессонницей. Жена стерва. Место, на котором

приспособился, со стороны может и покажется тёпленьким, а так жжёт, будто

правдаБлюдцы развели под ним костёр. Да и гарантий безопасности независимость не

обещает: кто не со всеми, тот может пострадать.

– …

– Давайте, уважаемый, начистоту. Я вас понимаю, но и вы поймите меня. Ищу

единомышленников, а наталкиваюсь на глухие двери. Что из того, что вы

праведник? Праведниками вымощена дорога в ЯД Вашем. Или идеалист? Из тех, кто

верит, что мимо них пройдут, не заметив. А что если вы нетрадиционной политической

ориентации: и вашим, и нашим, и всем, кто попросит? Как это я вас сразу не

раскусил! Эй, гражданин, куда вы его уносите?

– Манекен? – работяга в изношенном комбинезоне охотно воспользовался

возможностью передохнуть и, заодно, расплеваться с мучавшей его тайной.– На склад

готовой продукции, куда же ещё! Манекенов у нас завались и всех задействуем в

чрезвычайных ситуациях, как-то выборы, референдумы, митинги поддержки. Таково

указание. Их задача обеспечивать массовость. Народ обыкновенно задействуется в

небольших массовках, но не безмолвствует, а урчит, как пустой желудок. Времена,

когда для этой цели сгоняли всех подряд, ушли. Всё-таки демократия. Но

необходимость осталась. А потому, когда сообщают, что в митинге участвовало десять

тысяч человек, это означает, что три четверти из них — манекены. И когда нас

упрекают в отсутствии оппозиции, манекены весьма кстати. Как может отсутствовать

то, что торчит у всех на виду? При подсчёте голосов манекены автоматически

причисляются к воздержавшимся, хотя, странным образом, воздержание всегда на

пользу тому, чья победа определилась задолго до финиша. Короче, они именно то

«молчаливое большинство», которое уверенно, что молчание, как золотой запас в

государственном банке, можно конвертировать в любую валюту.

– Но ведь на симпозиуме не обойтись без дискуссий. Как же в таком случае?

– И об этом позаботились. Новинка политического сезона — говорящий автомат.

Всякие резолюции, обращения, призывы — его парафия. Особая роль ему отводится в

пропаганде нашего образа жизни за границей. И прежде мы пытались объяснить,

почему у нас не так, как у других. Но автомат доказывает куда убедительней, что не

мы не такие, как все, а все — не такие, как мы.

– И где можно побеседовать с этим чудом либеральной политтехнологи?

– В зале заседаний. Как раз сейчас там заканчивается его монтаж.

Борис Иоселевич