ПОЛУСУХОЙ ЗАКОН
Мы с дядей Мишей
Мы с дядей Мишей сидим на скамейке парка Кольберта, что в ньюйоркском Бруклине, и дожидаемся доминошных соперников. Вдруг он, покосившись на меня, объявляет:
-Вот вот вы пьете вино... – Таков этот старик, такова его манера начинать рассказ – с какой-то фразы, которую он навесил над десятиминутным молчаливым своим рассуждением. И теперь, словно уже доказав, что грех этот за мной числится, хотя сегодня я, что называется, ни в одном глазу, он уверенно продолжил: - И раз вы пьете вино, вы должны знать эту историю...
-Говорить вам, что это было в Одессе, или вы сами догадаетесь? Потому что, скажем так, трудное положение – это не для нее. Она все равно из него выходит.
Резиновые дубинки у нас появились в конце пятидесятых. Когда правил Хрущев. Он был отец демократии – разве не с него все началось? Потом дубинки заменили на саперные лопатки... Слушайте же дальше.
Милиция получила дубинки и она хотела их применить. А где в Одессе лучше всего применить дубинки? На Молдаванке! Там всегда что-нибудь новое. Или старое, но которое выглядит как новое.
И вот она их применила.... Может быть, за дело. Но что, скажите, можно считать на Молдаванке да-делом и не-делом? Не знаете? Я тоже не знаю. И никто не знает. Кроме милиции. И она опробовала свои дубинки.
Что делает Молдаванка? – там половина населения уже сидела, а половина еще сидит. Она может позволить издеваться над собой? Нет! Молдаванка перевернула и подожгла милицейские машины и еще какие-то, что попались под горячую руку. Она стала бить витрины на Степовой, выворачивать булыжники и кидать их во все стороны вперемешку с бутылками. Бутылки, чтобы их легче было кидать, перед этим опорожняли.
Там были построены баррикады!
Ну, чем кончаются баррикады в советское время, вам объяснять не надо. Туда нагнали милиции, туда пришли и солдаты – и скоро на Молдаванке стало тихо. Так тихо, как бывает в Одессе в четыре утра.
Теперь перед начальством встал еще один вопрос: бунт – это же ни в какие ворота! Что значит?! Когда все в едином строю – о каком бунте речь? Вы только послушайте, говорили в начальстве, о чем расказывают в Одессе на каждом углу, - о Молдаванке! Как будто она, а не Одесса город-Герой!
И, - мой собеседник поднял палец, - Одессу решили наказать. Чтобы неповадно. Неповадно – вы поняли? Ведь в Одессе есть еще Пересыпь, Слободка, и мало ли что может случиться на Фонтане...
Но как наказать сразу всю Одессу?
Кто-то из начальства придумал. Придумал...
Представьте себе: вы просыпаетесь утром, выглядываете на улицу - а там все изменилось!
Все изменилось: в подвальчиках, где торговали вином – помните, сколько их было, – сотни! – так в этих подвальчиках повесили объявления:
ВИНО ОТПУСКАЕТСЯ ТОЛЬКО НАВЫНОС
Навынос! То есть: если у вас пересохло во рту, вы не можете спокойно спуститься в прохладный подвал, постоять в спокойной очереди, спокойно заказать стакан вина, спокойно его выпить и сказать кому-то какое-то слово – мало спокойных слов на свете? Они в хорошее время так и просятся!
И вот: это все вы уже не можете сделать. Потому что «навынос»! Как выносить куда-то вино? Домой? Так там же его вам отравят! Чем? Словом! Которое как яд! А на улицу – так что, выносить его в ладони? И пить украдкой, как воробей растаявшее на асфальте мороженое?
Короче – кошмар!
Но это – не забывайте – случилось в Одессе. Может она долго выносить кошмар? Ее, конечно, к этому, как всех, приучали... Но что получилось? Ребенка сто лет учишь музыке, а из него выходит врач-проктолог! Ребенка учишь за хорошие деньги математике и географии – а из него вырастает бандит и едет хулиганить в Южную Африку, которую ему показал его учитель! Одесса была по правилам и с этими усатыми-бородатыми только на плакатах. А в жизни - она была как в жизни. Она сама себе учитель...
Ну так вот: у входа в подвальчик появился... ну такой пожухлый, но в пиджаке с большими карманами. И он у всех спрашивал, или не нужна ему тара. И в карманах у него звякало стекло.
Кто заходил, тот брал у этого швейцара стакан и ставил на стойку. И заказывал:
-Навынос!
Вы видели когда-нибудь в Одессе каменное лицо? Чтобы как у памятника? Хотя оно и кровь с молоком? Вот такое лицо было у всех продавщиц в тогдашних винных подвальчиках.
Вам наливали смесь крепкого и сухого – им тогда освежали горло в Одессе – а лицо у девушки было каменным. Стакан – ее? Нет! Это тара покупателя? Да! Вино только навынос, как сказано в Указе?
-Вы, гражданин, выйдите за порог, а там хоть на пол, хоть на голову выливайте!
Другой посетитель вытаскивал из портфеля поллитровую молочную бутылку и заказывал:
-Стакан. Навынос.
Что вам сказать? Вино как лилось раньше рекой, так и лилось. Только навынос. Власть за этим строго смотрела. Глазами каких-то там сотрудников. Я вам скажу, как она смотрела. Скорбя. Она что-то могла сделать? Скажите мне что, и я пошлю телеграмму в 1960 год. И там всё повернут.
Теперь о том, как все это закончилось. Оно не могло продолжаться, потому что день ото дня становилось смешнее. Из чего только не пили в винных подвальчиках! Хотите навынос? Вот вам навынос! Кто мне скажет, что я пью не навынос? Одесса уже смеялась с этого слова. Оно стало самым модным. Указ прозвали «навыносимым». И еще – полусухим законом.
И как все это закончилось? Вот как. Зашел в подвальчик на Пушкинской какой-то гражданин с огромной бутылью в руках. Он поставил ее на стойку. А продавщица – помните про каменное лицо? – так она его спрашивает:
-Сколько? Пять литров или все десять?
Он говорит:
-Стакан.
И вот она ему наливает в десятилитровую бутыль стакан вина и – не меняется в лице. Оно у нее было невозмутимым, как у Джоржа Вашингтона на долларовой бумажке.
И этот гражданин отходит к порогу и делает через него законопослушный – чтобы все видели – шаг. И поднимает бутыль к синему небу, и пьет свой стакан, за который заплатил трудовые деньги.
Все смотрели на эту незабываемую картинку, а «швейцар» - тот только звякал пустыми стаканами. Это была немая сцена. Помните Гоголя? Так это было почище, чем в «Ревизоре»!
И тут другой гражданин подходит к законопослушному и нарушает немую сцену. Он ему говорит:
-Товарищ, вы не одолжите мне на минуточку свой бокал?
Знаете, что случилось в ту же ночь? (У нас если что случалось, так обязательно ночью, а утром все были свидетели очередного чуда). За ночь исчезли все объявления насчет «навынос»! И продавщица наутро уже улыбалась людям! И споласкивала каждый свой стакан! И спрашивала у знакомого посетителя:
-Вам навынос? Или как?
|
|