Я подхожу к воротам. Вот ступени.
Вот вход (я знаю точно, он открыт).
Привычно опускаюсь на колени,
Пытаясь вспомнить музыку молитв.
И эхо каблуков моих негромко
Вплетается в сонату тишины,
Как в общую гармонию – поломка,
Разлад души какой-нибудь струны.
Шуршит пакет – досадую на звуки.
Но наконец – замру и растворюсь…
Доверчиво в Твои отдавшись руки,
Я ничего на свете не боюсь.
Здесь свежий полумрак залечит ранки,
Я пью живую воду вечных слов, -
Ту, что Ты обещал самаритянке,
Не ведая условностей оков.
Средь тысячи светил и бесконечных
миров, средь всех песчинок на Земле
и всех людских тропинок скоротечных,
я верю, что Ты помнишь обо мне.
Ты знаешь мои помыслы пустые,
Ненужных фраз тупую злую мглу,
И что давно молитвы поостыли,
И что сама с собою не в миру,
Гордыню, что зачеркивает жирно
Хорошее, и страх перед судьбой
Ползучий, и унынье без причины…
Я сильно виновата пред Тобой…
Но стать я не хочу Твоей потерей!
Ужаснее не может быть пути…
Тебе я всей душой, всем сердцем верю,
Но грех порой сильней меня. Прости…
Встаю. Пора идти. И с сожаленьем
Бреду к дверям, глаза обращены
К Тебе. И, опускаясь на колени,
Услышу шелест крыльев тишины.
ПолнО всё существо ответом нежным…
Я выхожу к угасшим краскам дня,
И голос Твой звучит во мне, как прежде,
Он снова говорит: «Люблю тебя…»
|
|