Люди не уходят бесследно. За каждым, остается целый склад. Бессмысленный, и абсолютно бесполезный. Вещи, фотографии, воспоминания. Иногда получается так, что этот склад мертвым грузом ложиться на тех, кто остался. Казалось бы, что может быть проще? Вещи раздать... фотографии спрятать до лучших времен. Лишь проблема будет с памятью, которая долго еще не сможет очиститься. Но чаше всего происходит по-другому... Бессознательно перебираешь вещи, смотришь на фотографии.. Процесс этот сколь лишен смысла, столь же необходим и одновременно бесполезен.
Так получилось, что она умерла. Уже достаточно давно, прошло почти 4 месяца. Только мне в последнее время стало казаться, что моя жизнь тоже плавно сошла на нет, в тот морозный вечер в середине ноября. А все, что было потом, можно назвать существованием.
Она погибла, если быть точным... Просто так вышло. Я ее не удержал. Не смог ее защитить, хотя клялся в том, что всю жизнь буду ее оберегать. Не вышло всю жизнь. Хватило всего на 4 года. Правда если углубиться, в эти 4 года уместилась маленькая жизнь. Жизнь, которую мы с ней поделили на двоих.
Звали ее кстати Танюшка... Не Татьяна, не Таня... именно Танюшка. Ну а я... Так ли важно мое имя? Ну, хорошо, чтобы как-то обозвать себя, назовусь Джеем. Впрочем, она меня только так и называла. Такие будут имена у героев этой истории: Джей и Танюшка.
Сейчас я оглядываюсь, на то что с нами происходило в эти годы, и мне кажется что это было в другой жизни. Не со мной... Скорее до меня. Жизнь без нее сейчас, это кара за то, что я делал не так там. Позади. Может, любил ее недостаточно, может просто жил не так... Спустя 4 месяца, мне начинает казаться что она не умерла. Нет... я еще не сошел с ума. Она жива в метафизическом смысле. Ушла не Таня.. В тот вечер на дороге погиб я.
В начале было не так сложно.
Жутко было только тогда, когда я позвонил в девять вечера ей на трубку, и никто не ответил.... странно.. Она никогда настолько не задерживалась с учебы. Одновременно прижав трубку к уху, включил телевизор. И вот тут то мне стало не по себе... В питерском блоке новостей передали об аварии как раз на въезде в наш несчастный колпинский район. Девятка, маршрутка, и большегруз с московскими номерами не смогли решить, кому надо ехать раньше: повернуть налево, направо или проехать прямо. Про девятку ничего не сказали, зато в попытке поднять рейтинг, сообщили что в автобусе много пострадало народу. Водитель грузовика погиб, это навело меня на подозрения, что живых будет мало.... Если вообще будет.
Стало немного не по себе. За тот час, пока шли новости выкурил где-то с полпачки сигарет. Между прочим, если бы была рядом (и, увы... просто была жива) убила бы меня, учуяв запах. Я сидел в кресле с трудом сдерживаясь, чтобы никуда не побежать. Где-то около десяти набрался наглости, и решил позвонить ее лучшей «подруге» домой. Я набрал, подождал немного, и там ответили:
- Да...
- Слушай, Ир, а Танюшка часом не у тебя??
Что ее так во мне заводит?? Сама не своя становится, стоит ей услышать мой голос.
- Жень, я вроде не справочное бюро.... С какой радости мне знать, куда понесло твою Таньку??
Я тоже злился:
- Слушай ну хоть бы раз не хамила!! Я волнуюсь.... она еще в семь должна была дома быть.
Вроде как подействовало. На том конце тоже насторожились:
- Хм.. это как-то на нее непохоже, вот так вот пропадать... Ты на мобильник звонил?
- Да что же, дурнее тебя что ли?? Раз двести, наверное, набирал...
- Ну, я даже не знаю.....
- Спасибо, родная! Ты как всегда помогла...
В этом месте я повесил трубку. Вернулся в кресло, сел. Снова закурил. Потом взял пульт и пробежал по каналам. Раз другой... И, наконец, увидел....
Я конечно не сторонник цензуры, но как-то было жутковато странно видеть в прямом эфире картинки с места терактов или аварий. А вдруг кто-то из родственников в эту секунду смотрит ТВ? Что же сними случиться в этот момент? Жутковато было оказаться на месте этих родственников....
5 канал, прокрутил эту новость самой первой. Картинка live с места происшествия. На заднем плане, виднелась груда искореженного метала. Белый кусок маршрутки, перевернутый грузовик... А вот спереди... Я ее сразу узнал. Хотя было странно, что эта кукла лежащая на сером асфальте, в свете фонарей, неестественно подогнув под себя правую руку, и есть моя любимая Танька.....
Потом я долго корил себя, за то, что у меня не осталось сомнений, что это она. Что я видел ее там, видел ее умирающей. Или скорее уже мертвой? Как мне потом сказали, она умерла еще до падения.... Сердце не выдержало. Если бы не сердце, она бы осталась жива. Ей чертовски повезло, если не учитывать, что та самая рука при ударе была сломана в трех местах. Единственный кого увезли с места происшествия на скорой, а не в труповозке, водитель маршрутки, но и тот умер к утру. Его страшно поломало, позвоночник, открытая черепно-мозговая.... От ног почти ничего не осталось. Кажется, его вынимали около 25 минут. Все это было действительно?? Или это мой ночной кошмар?? Если последний вариант правильный, то что нужно сделать чтобы проснуться?
Я просыпаюсь, пытаюсь отдышаться.....
Она рядом, значит все в порядке. Я делаю судорожные вздохи. Танька приподнимается, и легонько обнимает меня. Шепчет:
- Все хорошо... Это всего лишь сон.
Я прижимаюсь к ней, и осознаю что что-то не так.... Она холодна как лед. Объятия все крепче и крепче, она пытается меня душить. Через секунду, моя голова уже где-то внизу, на ее коленях. Я почти не сопротивляюсь, внутренне я готов умереть. Принять смерть от нее. Мне удается повернуть голову, я вижу, что надо мной совсем не Танюшка.
Ее волосы черным нимбом колышутся вокруг головы. Лицо медленно теряет свои очертания, медленно стекая вниз. Через секунду глаза и рот, это уходящие в низ размытые черные пустоты. Существо у которого я в плену, издает крик. Настолько высокий, что я слышу треск стекол.
Я резко сажусь на кровати.
Это всего лишь мой сон.
Я просыпаюсь в нашей с ней постели. Она так и не стала моей. Даже сейчас, я по прежнему занимаю место слева. И в мыслях не держу, чтобы лечь по середине, зарыться головой в эту кучу подушек всех размеров и мастей, и попробовать провести ночь. Может даже забыться сном. При этом стараться не плакать. Стоп. Парни не плачут. Или нет?
Сказал ли я, что в моей голове все окончательно перемешалось?
Потом было трудней.
Той ночью, я почти не спал. Забыться удалось только под утро. Можно легко догадаться, что Танюшка не вернулась. К 6 утра, пришло осознание. Ее ключики, с маленьким мишкой на брелке, больше никогда не повернуться в замке нашей квартиры. Она погибла. Именно в те минуты, в голове окончательно сформировалось чувство пустоты. Осознание того, что я снова один. Сердце сжималось от тоски, догадки, похоже, подтвердились. Таньки нет. И уже никогда не будет.
Интересно это был первый выпуск новостей? Снова в питерском блоке, возникли те же кадры, что и вечером. А заключил их список погибших. В общей сложности 16 человек. В конце была фамилия: Бергер Татьяна Эдуардовна.
Моя Танюшка. Вот так вот все и кончилось. Или наоборот, началось.
А дальше был телефон, куда предлагалось звонить родственникам жертв. Я позвонил. Все 16 трупов, были в одном морге. В городе Колпино. В общем-то, не так и далеко от нашего дома. И все стало на свои места. Танечка действительно была там.
Я испытывал смешанные чувства. Вроде как бы начался обычный день. Я выпил кофе, побрился, оделся... и так далее. В голове все еще стучалась мысль, что она жива. Просто там, что-то напутали. А Танюшка мирно спит сейчас, у кого-то из институтских подружек. Хрен с ним! В то утро, я был бы готов ей простить, даже если бы она спала с кем-то из парней. Но... не срослось. Я был готов к ее уходу, лишь бы она была жива.
В больнице все было очень буднично. Приемный покой, диалог на вахте и, наконец, морг. Господи... я не разу там не был. Сделай так, чтобы мне больше никого и никогда не пришлось там опознавать. Там их много было. Кажется все 16. Все лежали на каталках. Судя по всему, врач, подвел меня к одной из каталок, в самом центре зала и откинул зеленую ткань, накрывавшую тело. Целиком, обнажив лежащую под ней девушку
Конечно, это была Танюшка. Кто бы сомневался? Именно она. Во всей неприкрытой девичьей красоте. Последний раз я видел ее так. Мне казалось, что это просто манекен, а моя Танюшка не может быть такой. В общем... все было как во сне..... Руки сами невольно скользнули к угольно-черным прядям волос. Жутко хотелось обнять ее, прижать к себе и.... Чем черт не шутит? Может можно поменяться с ней местами?? Пока не поздно... С другой стороны.... Легко можно понять, чего хотела бы она в эту секунду, если бы мы поменялись ролями.
Что-то странное творилось в голове. Мне казалось, что все кончиться очень скоро. Надо подождать еще немного, и мы будем вместе. Я буду лежать точно так же. И на бедре, простым фломастером (или чем?) будет написан мой номер. Не будет бирки, прикрепленной к большому пальцу ноги, не будет отдельного места в холодильнике. Я буду просто лежать, среди зала. И все.... Вот так все и кончается, в полном забытье.
Уродливый шрам, крест накрест пересекал ее грудную клетку. Выглядело все очень грубо. Начинался разрез под ключицами, и заканчивался в внизу живота. По самому центру, ложбинка между грудями, животик.... Все те местечки, которые было так сладко целовать, когда мы были наедине.
Стоп... Закрыли эту тему.
- Пойдем, я тебе вещи ее отдам.
Голос возник, откуда-то из небытия. Всего лишь врач... Интересно, он резал? Или не он? Всего три пакета. В одном вещи, другой это ее рюкзачок, и третий.... господи... хавка!! Она зашла в магазин в центре, купить еды нам на ужин.
- Рука не поднялась.
Врач, казалось, тоже был ошарашен, тем, что случилось. Он вынул из пакета одну из двух банок Гинесса, и продемонстрировал мне. Я лишь ухмыльнулся.
- Сейчас выдам тебе бумаги. Соболезную. Красивая девчонка. А ты ей кто?
- Муж...
- Муж? Охотно верю.... Знаешь, ей ведь повезло безумно. Ее выкинуло, из маршрутки, до столкновения. Через лобовое стекло. Она спереди всегда ездила?
Я замялся:
- А откуда я знаю? – и вправду, всегда или не всегда? Она вообще редко ездила автобусом. Предпочитала железную дорогу. Да и мне было удобнее встречать ее там.
- Ну да ладно. На. Держи, – он протянул мне бумаги. – Кстати ты знаешь, она ведь была беременна.
И вот здесь наступила моя очередь прийти в ужас.
- Не знаю.
- Ну, вот теперь знаешь, - врач положил руку мне на плечо, – может по сотке?
- А пошел ты..... в смысле спасибо. Не хочу. Еще успею.
- Смотри.... Она жива бы осталась.... Сердце не выдержало. А ты крепись. Молодой еще. Другую найдешь, я же вижу как тебе тяжело.... Глупостей не делай!
Я ушел, благодарить его было не за что.
Как ни странно, я так и не видел ни разу родных других жертв. Они были там позже? И были ли вообще? Мне кажется, что никто в морг не пришел тем утром, кроме меня. Никому не было дела. Неужели сразу в 17 семей пришло облегчение тем осенним снежным вечером?? Постепенно, оно приходит... Может к ним это пришло сразу?
Я пришел домой. Разобрал эти пакеты. В рюкзачке был обычный девичий арсенал, косметика, учебники, пара тетрадок, книжка Коупленда. Ничего особенного... Открыв второй пакет, я чуть не заплакал. Две банки Гинесса, маринованная сельдь в пластиковой банке, соус... Что меня удивило, спросите? Она заботилась обо мне... думала, чем будет меня кормить. До конца. А еще... как пластмассовая банка пережила 16 человек? Не лопнула, не раскололась, не разлилась.... Что называется, готова к употреблению.... Я открыл эту несчастную банку. Затем пиво... Хлебнул, и, наконец, заплакал. Стало быть, принял причастие.
Потом слегка не трезвый пошел в маркет, на углу двух улиц за моим домом. Взял бутылку водки, а еще немного вина. Красного. Танька бы оценила выбор. Пришел домой, а там.... Третий пакет, по прежнему сиротливо стоял у двери и ждал меня. Я начал из далека. Сколько там было водки?? Где-то пол-литра.... Странно, я не люблю водку, но сумасшедший объем алкоголя в этот раз лег сразу. Желудок и пищевод, будто бы дожидались этой обжигающей волны, несущей огненное тепло.
Я взял мешок, и прошел в спальню.
Едва держась на ногах, высыпал все содержимое на кровать. Все то, что было на ней в тот вечер. Курточка, вязаная шапочка. Шарф, джинсы, куртка джинсовая, свитер, белье.... Я бережно осмотрел каждую из вещей. Как будто чьи-то заботливые руки, раздевали ее нежно, прежде чем уложить на холодный стол, и начать кромсать.
Джинсы между ножек, испачканы кровью, трусики внутри хранили засохшую корочку крови. Чуть больше чем обычно. Она была беременна. И что с того что срок был маленький? Под сердцем моей Таньки теплилась жизнь. Наша с ней жизнь. Кто сказал мне? Да никто..... Но я до сих пор думаю, что это была наша дочка..... Наша Машка.
Мари.... мы о ней всегда мечтали. Наше маленькое счастье.
Танька очень красивая была. Волосы черные как ночь, и карие глаза, глубокие как два бездомных колодца. Ну и что с того, что она была Бергер? В конце концов, если взглянуть на нее, становилось легко понятно, что от евреев во внешность она взяла лучшее. При этом повадки у нее были, как у маленького котенка. Улыбчивая и ласковая, даже с теми, с кем не надо быть такой.
Мы с ней познакомились на большом мосту через Ижору. Был предпоследний день лета, солнце светило ярко и ветра почти не было. Я и один мой друг, заметили их. Она шла с подругой куда-то. Я сначала клюнул на взрослую подругу. Мы еще с корешем поспорили на пиво, отощъют они нас или нет. Пиво кстати я проиграл.... Подругу тоже. А вот в лице подростка с волной угольно-черных волос выиграл нечто большее.
Друг конечно как белый человек, начал знакомиться именно с той девушкой, которая понравилась мне. А я стоял, и как дурак бросал взгляды то на него с девушкой, то на такую незнакомую Таньку. И когда наши взгляды пересеклись, я прошептал:
- Между прочим, меня Женька зовут.....
И уткнулся взглядом в носки ее босоножек. Она оживилась, даже смущенно заулыбалась. Мне кажется она не начала бы первой. Но между нами тем днем промелькнула искорка. Я в ней тут же, сам того не осознавая, увидел ту, которую так долго искал. Ни разу девушки не стеснялись, когда я им представлялся. Чаще они просто отворачивались, чтобы сдержать смех. Она ответила:
- А я Танюша.
Помню я, эффектно записал свой номер для них, на пустой пачке от сигарет. И каково же было мое удивление, когда вечером раздался телефонный звонок. Приятный девичий голос попросил Джея к телефону. Как ни странно, именно Джея. Неужели я так и написал на пачке? Возникла некая неловкость..... А потом началось!
Где-то с месяц просто общались. Потом я впервые позвал ее гулять. Ну и как-то постепенно все завертелось.... Мы говорили обо всем на свете. С высокого перескакивали на мелочи, а с мелочей возвращались обратно к высокому. Было немного странно, говорить с пятнадцатилетним котенком о свадьбе и детях. Но это уже не было просто игрой. Сначала я просто мечтал, наслаждался, и усмехался, когда наблюдал ее наивность. Потом я поверил. Четко осознал, что это возможно. И не только возможно, но и жизненно необходимо с ней. Все свободное время, мы стали проводить вместе, забывая абсолютно обо всем. Мы согрешили вместе с ней первый раз, под самый ее день рождения.
Сначала мы просто сидели на полу в детской. Потом я начал целовать и легонько ее ласкать, и.... уложил ее прямо там. Думаю нельзя забыть о том, как девушка трепещет в твоих объятиях в первый раз. Она вся горела.... Наша плоть соприкасалась безумными волнами. До пика мы дошли довольно быстро, и, наконец, на самом интересном месте...
Ее маленький братик выпал из кроватки. Я заметил, что он был несколько удивлен, когда я раздевал Танюшу. Он подполз к краю, встал на ножки, и в самый ответственный момент выпал из загона, и пополз к нам. Какое то время нам было не до него.
Он немного не дополз, шлепнулся на попку, и зашелся диким криком. И даже тогда Танюша не сразу обратила на него внимание. Мы все-таки обратили на него внимание. Я отполз, и натянул на себя джинсы, и сидя на диване, наблюдал за Танюшкой. Такой естественной, обнаженной, с черным водопадом волос на плечах, с маленьким Андрюшкой в руках. Символ материнства... Девушка с ребенком. Она долго его качала, и когда Андрюшка затих, уложила его назад в кровать, а потом снова легла со мной.
И вот тогда мы всерьез задумались о детях. Тогда и появились мысли о Машке. Мы лежали под одной простыней, Танюша прижималась ко мне изо всех сил, а впитывал ее тепло. Казалось, тогда был даже вкус. Стоит мне немного задуматься, и я снова чувствую его: жаркий, и влажный аромат роз..... Её жаркий шепот постепенно растворился в памяти, смысл со временем исчез, оставив за собой лишь легкий шелест. Она спросила про наш дом, про то, что будут думать родители..... Я усмехался, намекая, что мелкий нас заложить, не сможет, а через год будет уже поздно. И она спросила про детей... Как их будут звать, сколько их будет. Я сказал, что хочу двоих... И пусть первая будет дочка.
- А как мы назовем ее?
- Пусть будет Машей. Хочешь?
- Красивое имя. Конечно, хочу!
Диалог до сих пор вертится в голове, будто бы сигнал «СОС» убежавший в атмосферу, и вернувшийся слишком поздно. В конечном итоге сейчас у меня ничего не осталось кроме воспоминаний о ней.....
Я сказал, что хочу для Маши ее глаза, ее прекрасные темные волосы, ее фигуру. Сказал, совершеннее, Танюшиного носика сложно что-то найти в природе, но пусть Машка хоть чем-то будет похожа на меня.
Я начал ее ласкать, и немного погодя мы повторили... Потом просто лежали, накрывшись белой простыней.
Мы гуляли уже втроем. Повзрослевшая Танюша, маленькая Машка, и я. Был довольно длинный день. Я не работал, и отказался от похода на футбол, потому что мы давно не были втроем. Весна только готовилась начаться, малышку мы одели теплей, а сами решили обойтись одеждой полегче, благо рядом была машина. Мы сидели на скамейке, а Машка играла в мячик с другими малышами. На секунду наша малышка оставила мячик и прибежала к нам, весело смеясь. Она вежливо нас распихала, и заползла между нами. Я обнял их обеих..... Сначала она поцеловала маму, потом, улыбаясь, потянулась ко мне. Маленькими пальчиками коснулась щеки, а потом легонько поцеловала меня.
- Я люблю тебя! И тебя мама! И тебя папа! – голосок звучит как родничок в лесу, - я люблю вас!
Я потрепал шикарные (явно доставшие от Танюшки) волосы, легонько столкнул ее со скамейки, и Машка поспешила назад к другим малышам.
Мы оба смотрим ей вслед. Танюшка улыбалась, и казалась абсолютно счастливой. Ее руки, покоятся внизу живота. Я придвигаюсь к ней, и вижу, что по голубым джинсам между ног расползается влажное пятно. Она поднимает ладонь... С ее пальцев стекает кровь. Кровь стекает со скамейки на песок. Ее джинсы внизу, все в крови. Лицо Танюшки искажено от ужаса. Она встает, и ручеек крови течет из нее. Ткани не задержать это кровотечение. Я протягиваю руки к ней и......
.... просыпаюсь. Это опять мой сон.
Я сажусь на кровати и задаю вопрос в пустоту комнаты:
- Кто-то умеет толковать сны?
У кого я спросил? Я действительно это спросил? Или это тоже мне приснилось?
Ну а потом начался полный сюрреализм. В день после ее гибели я был пьян довольно быстро. Коктейль из водки и вина, немного разбавленный пивом, может валить с ног даже тренированного бойца. Что уж говорить о малопьющем мне? Я был готов уже где-то к обеду.... Тело абсолютно не реагировало на команды мозга, а вот голова напротив была на удивление ясной. То есть я шатался по квартире как ураган, сметая все на своем пути, но при этом не слышал даже привычного алкогольного шума в ушах.
Никто не звонил.
Вечером к нам... ну уже ко мне. В общем, пришла моя мать. Раздался звонок... я был неподалеку. Вообще -то совсем рядом, на кухне. Пытался собрать себя с пола, и отползти в кровать. При этом (заметьте!) с ясной головой. Бля, может, я позвоночник повредил, а не напился?
Услышал звонок, мозг сумел-таки отмобилизовать тело на открытие двери. Держась за стенки(кстати, головокружения тоже не было), я добрался до двери. Открыл, но оставил цепочку. Мать сказала:
- Женя! Впусти!
- За-чем? – слово распалось на слоги непроизвольно.
- Женя! Таня погибла!
- И что? – интересно я слишком тупо выглядел?
- Как что?? Ты что не знаешь?
- Знаю... и что? Живой она тебе не слишком то нравилась...
- Ну и что? – версия игры, кто кого перетупит.
- Женя впусти!
- За-чем?
- Ты что пьяный? – заметила таки!
- И что?
- Как не стыдно! Нам же ее хоронить надо!! – стыдить меня вздумала... дура то!
- Не тебе, а мне и ее семье.
- Какая ты свинья, Женя!
- Ну и иди на хуй, мамочка!
Захлопнул дверь так, что если бы в проеме были бы мамины пальцы, то мать осталась бы снаружи, а пальцы упали ко мне. Жестоко я? Зря я так с ней.... Она хоть и дура... Но все-таки... в общем, все ее беды оттого, что она хочет помочь. Даже когда ее помощь не нужна, но она думает что без нее обойтись...... в общем, нереально было избавиться от помощи!!! Танька мирилась, слушала... А я медленно шизел. Ее диалог с матерью был похож на разговор доктора и свихнувшегося напрочь пациента. Она была мудрой.
Да и ладно.... хер с ним. Что было дальше? Сплошной туман. К чести меня надо сказать, что я умудрялся пить так, чтобы это можно было заметить наутро только по ярко-красным глазам. Но я пил. Очень по-русски: беспробудно, и тоскливо... И никто не смог бы меня остановить. Даже если бы она, пришла ко мне, и просто сказала бы: Хватит! Я бы не остановился. Я потерял меру. А те, кто теряют меру, оказываются в опасном положении.
Раздавались звонки. Все было очень просто:
- Привет! Сожалею... тебе сейчас безумно плохо. Но мы с тобой!
И ответ:
- Угу! Ценю вашу поддержку! Спасибо.
И так тысячу раз. На второй день, мне стало казаться, что это кара. Я уже умер, и до конца жизни буду выслушивать звонки с сожалениями о моей потере. Почему мне казалось, что искренности в этих словах столько же, сколько и правды в российских газетах? И однажды случилось так:
- Евгений?
- Да...
- От лица нашего коллектива я бы хотел выразить вам сожаления о вашей потере. Мы искренне скоробим вместе с....
- Да идите вы в пизду!!!!
- Что??
- Что слышали!!!!! Засуньте себе поглубже эти сожаления!!!!!! Вам ясно???? – я кричал как безумный.
- Я отнесу ваши ответы на алкогольное опьянение, - у них, что, гребанный газовый анализатор в носу? – и волнение перед завтрашними похоронами. Но впредь... Впредь, я бы не ....
- Да идите вы на хуй!!!!! НА ХУЙ!!!!!!!!!! Слышите???? – я кричал прямо в трубку, словно в мегафон на митинге. – БУДЬТЕ ВЫ ПРОКЛЯТЫ!!!!!!!!!!!!!! ВЫ ВСЕ!!!!!!!!!!!! Я ВАС НЕНАВИЖУ!!!!!!!!!!!!!!!! Это вы должны были сдохнуть, а не она! Я вас проклинаю!!! СДОХНИТЕ!!!!!!!
С этими словами я вырвал телефон из стены, и изо всех сил швырнул его в стенку. Раздался звон... Телефон разлетелся на много мелких осколков.
Как ни странно я был свободен. Звонков больше не было.
Я был не прав. Некоторые из этих соболезнований были вполне искренними. Скольким людям я ответил вот так? Сколько раз это было? А вдруг я так ответил тому, кто искренне хотел помочь?
В любом случае, почему те, кто хотел помочь звонили в телефон, а не в дверь? Видимо я что-то пропустил. Те жутких 4 дня, я был в сознании только то время, что был вне дома. Я даже не смогу точно сказать, сколько я выпил. Но! Как я уже сказал... Утром я в стабильно хорошей форме.
Где они были все? Почему никто не пришел?
Скоро мне стало казаться, что все.... где-то задавались таким же вопросом. А где же я? Почему же я не пришел? Может быть, они ждали именно меня? Кто-то хотел сказать мне лично, какой хорошей с ним была Танька, а меня не было. В любом случае, я думаю, мою роль с успехом исполнили другие. Хотя бы ее родители. Ведь в конечном итоге я лишь пожинал плоды. А Танюшу воспитывала именно мама, и в меньшей степени отец. Вот пусть и отдуваются, ибо я чужой на том празднике жизни. Мне стало казаться, что рядом с ней я тоже был чужим.
Я думал, что железная входная дверь, больше никогда не откроется. Я был пленником. Кто заточил меня? Я считал, что это приговор. От всех мне. В тайне, я мечтал умереть именно так. В населенной призраками прошлого квартире.... Предварительно пролежав неделю, до того как меня найдут. Это было бы идеально. Пустой человек, умер в пустой квартире.
Так почему они не пришли? Их голоса призраками наполнили телефон, а за ним и меня. Убив телефон, я освободил нас обоих и выпустил призраков наружу. Бестелесные невидимки овладели квартирой и мной.
А на утро были похороны.
Да! Я был в хорошей форме. Или, может быть, просто я был в форме. В состоянии трезво оценивать все то, что было вокруг. Народу было довольно много. Человек пятнадцать Танюшиных сокурсников, где-то пять или шесть ее родственников, мои родители в количестве двух штук, и четверо наших общих с Танюшей друзей. Двадцать шесть, если считать меня 27 человек. Целая толпа....
Странно, вроде бы мы с Танюшей даже на свадьбу хотели меньше народу пригласить. Выходит похороны, куда более веселое мероприятие. И приходят на него с большей охотой. И уж точно, никто не будет завидовать главному действующему лицу. А уж скорбь, проще изобразить, чем искреннюю радость за молодых. И опять же.... на подарки тратиться не надо! Между прочим, кажется на Гавайях, похороны превращаются в огромный праздник для всей деревни. Считается, что карнавал отгоняет злых духов.
Ну конечно в моем случае праздником и не пахло..... Хотя происходящее подчас напоминало цирк. Или это мне казалось? Возможно... мне много что тогда казалось. Я то думал кто-то что-то организует... автобус, людей... и так далее.
Сейчас! Ждите... занимался кто-то этим... Вместо этого, на кладбище гробы вылетали из автобуса с таким грохотом, что грозили выронить свое содержимое на мерзлую ноябрьскую землю. И уж конечно никто из родственников красиво не нес гроб до могилы. Просто четверо гробовщиков отнесли темно-бордовую домовину до ямы, напоминающей разорванный в немом крике рот, открыли крышку, и оставили Танюшку нам для прощания. А потом пошли заниматься остальными гробами, приехавшими вместе с нашей Таней.
Со стороны все выглядело торжественно печально. Пафос траурного мероприятия развалился бы как карточный домик, подойди вы тогда чуть ближе. Итак: По одну сторону от гроба стояли мы. Я, Костя и его сестренка Саша. Причем я почти трезвый... А вот Костяна, шатало, будто бы березу на ветру. Сашка вцепилась в него мертвой хваткой, потому что не ровен час, братец мог пасть жертвой неравной борьбы с алкогольным опьянением. Свободной рукой, она держалась за меня. Я. Трезвый (?), стоял и тупо смотрел вперед. Все кто был по другую сторону гроба, косились на нас, и ожидали, что вытворит эта троица похожая на удолбавшихся в хлам наркоманов? Напротив нас стояли её и мои родители. Причем моя мать все время косилась на меня, а Танюшина мама плакала. В руку ей мертвой хваткой вцепился Андрюшка. Ему кстати почти четыре года уже было. И вот на его личике, скорбь была настоящая. Глазки такие же темные, как и у Таньки, были полны слез, он ни разу не видел сестру такой... такой... а какой? Я посмотрел на нее... Она была умиротворена. Она обрела покой? А от чего? Мне казалось все таким отчетливым.... От меня, от этого мира. Просто Танюша освободилась от всего. Я еще раз взглянул на Андрюшку, и в этот момент он зарыдал и изо всех сил прижался к маме. Через минуту, отец взял его на руки, и понес к машине. Малыш вырывался и кричал. Легко было представить, как он подбежит к Танюшке, и будет целовать ее, тормошить.... Обнимать холодную сестру. До тех пор, пока она не проснется... Не проснется, не возьмет его на руки, и прошепчет улыбаясь:
- Мой родной! Испугался?
Живо так вырисовывается картинка с оживающей обитательницей гроба. Фантастика! И тут меня осенило....
А что если это и есть моя свадьба? Её изнанка.... Как все было бы наоборот. Суть процесса, а не картинка из невесты в белом платье и слегка пьяного жениха. Судите сами, свидетели на этой свадьбе, Сашка и Костян. Стоят сзади, как и положено. Впереди родители жениха. Рядом плачут родители невесты (от счастья, или от горя, нужное подчеркнуть). Жених, окаменевший от счастья, и в центре действа девушка в гробу. Ниже именуемая как невеста. А этот монотонный голос, несущийся будто бы сверху, голос священника, который завершит наше с ней посмертное венчание. И вот Танюшка встает из гроба, делает неуверенные шаги, и протягивает ко мне ледяные руки.....
На самом деле это просто гражданская панихида. Или как там? В общем последнее прости. Я стою погруженный в свои мысли, меня легонько толкают в бок, чтобы я в последний раз поцеловал свою невесту. Я вежливо отказываюсь. Отрываясь от своих тягостных мыслей, медленно обвожу взглядом все кладбище. Удивительно пусто... пусто как... пусто как на кладбище! И тихо... в высоте только надрываются вороны. Перелетают с ветки на ветку, занимаю лучшие места на макушках давно голых тополей.
Наконец что-то привлекает мое внимание. Белая тень. Если приглядеться внимательней, похожа на ребенка. В общем, то это и есть ребенок. Девочка в белом платье. Лет трех-четырех. С моей точки видно только черные волосы. Ноябрьский злой ветер, шевелит волну угольно-черного шелка. На секунду волосы напоминают нимб. И почему-то мне кажется, что у нее карие глаза. И взгляд у этих глаз такой же печальный, как у Танюши.
Все хорошее очень быстро кончается. Плохое как ни странно тоже. Я просто стою, а вокруг меня протекают все процессы. Нас троих, огибают как столбы. Стараясь не задеть, потому что контакт может выйти боком. Двое держаться за меня... Сашке, похоже, очень плохо... Что там с ней, увы, не знаю. Но видно, что на ногах она держится еще хуже, чем Костян.
И вот этот процесс продолжает свое медленное поступательное движение. Сначала гроб опускается в свежевырытый зев ямы. Потом первые комья земли ударяются об его крышку, наконец, бульдозер засыпает яму, и люди, пришедшие на похороны, идут к своим машинам.
Наконец перед нами уже просто холм. Рабочие ставят деревянный крест. На нем табличка, с Танькиной фамилией, и датами жизни. Ну, вот и все. Так обычно все и кончается. Именно тут, в окружении призраков. На пустом кладбище.
Бергер Татьяна Эдуардовна
А потом я был дома, в пустой квартире. Теперь пустой раз и навсегда. Пустой человек, в пустой квартире. Мне, правда, казалось, что из меня все вынули. Целиком, без остатка. Водкой эту пустоту уже не заполнишь.... Да ее ничем не убрать. Я мои воспоминания.
Пошел в спальню, открыл ее шкаф, и не спеша начал доставать оттуда вещи. Белье, в основном белое и розовое. Несколько черных трусиков, футболка, полкой ниже лежал свитер, в шкафу висели джинсы. Все аккуратно ложилось на кровать. Наконец ее мишка, так и сидевший на прикроватной тумбочке. Я взял его, и прижал к себе. Немного покачал, потом рухнул на кровать и зарыдал. Впервые за все это время я не прятал слез. Да мне и не от кого их было прятать, разве что от самого себя.... Я сгреб вещи в одну большую кучу, и вдохнул их аромат. Обычно так она пахла после ванной, душистая и свежая. Нежная как цветок. Эти вещи хранили свой аромат, вместе с тем помня какой была она. Когда слезы кончились, я уснул.
Я тогда долго корил себя. Мне стоило до последнего сомневаться, ждать того, что Танюшка все-таки будет жива. Но я смирился очень быстро... почти сразу. Я силюсь представить, что было бы с Танюшей, если бы умер я.
Мне не так трудно представить ее слезы, не так трудно вообразить ее тоску. Но вот убейте, не могу представить ее лежащей на кровати и сжимающей мои вещи.
Как ни странно, мое последнее крупное воспоминание о ней связано с футболом. Обычно она не любила это дело, а тут вдруг пошла, со мной смотреть на мячик. Был последний матч сезона против Ростова, уже все решилось, и все кто приперся все-таки в метель на стадион, стали свидетелями девяноста минут чистого, но очень скучного футбола. Первые 45 минут она отстояла нормального, но потом ей стало неважно. Она молчала, но я понял что что-то не так, и предложил пойти домой. Танюшка отказалась, и так мне все-таки было интересно чем все кончиться, мы остались. А к концу игры, когда к снегопаду добавился еще и ветер, Танюшка замерзла. Когда мы шли на выход после игры, ее трясло. Я отдал ей перчатки, отдал свою шапку. Потом поил ее чаем, в какой-то забегаловке на Петроградке, кормил чем-то вроде пончиков. До тех пор, пока руки снова не стали теплыми. Но не спасло... Заболела. На утро, даже не смогла встать с постели. Температура под 40, кашляла, и от голоса остался только шепот. Оставил Танюшке таблеток, а сам помчался на работу/учебу. Не было возможности остаться с ней никак.... А может и была, просто я не захотел пользоваться.
На второй день, едва ли ей стало лучше. Но тогда я весь день просидел с ней.... Просто потому, что Танька об этом сама просила.
А на третий у нее был зачет в институте. С утра вернулся голос, она даже улыбалась....явно через силу. Я попросил Танюшу по возможности остаться дома, потому что в таком состоянии лучше лечиться. Она отвечала дежурными фразами, говорила просто чтобы я от нее отстал. Я уехал в 8:00, а в 11:00 она уехала а учебу. И больше не вернулась.....
Когда мы прощались тем утром, у нее блестели глаза. Я подумал что это из-за температуры, и еще раз попросил Таню остаться дома. Она просто покивала в ответ. Как я не понял что это были слезы? Она что-то чувствовала? И если чувствовала, то какого хрена поехала? Ощущение долга? По моему просто желание покоя..... Что же она его обрела.
Мог ли я что-то изменить? Думаю да.... Хотя как посмотреть.
Мой самый страшный сон таков:
Я включаю телевизор, и вижу репортаж про авто аварию. Камера медленно ползет по обломкам машин, по трупам и, наконец, крупный план выхватывает......меня. Я лежу лицом вниз, волосы частично выбились из хвоста, и тенью лежат в свете фонаря. Моя рука сломана, голова разбита. Осколки черепа лежат в радиусе полуметра от меня. Рядом со мной медик, проверяет моль пульс. Не найдя оного, задумчиво подбирает осколок черепа, с налипшим на него слоем кожи крови волос, вертит его в пальцах, и кладет рядом с моим лицом. Я....
....просыпаюсь. И рядом со мной Танька.
Она обнимает меня, нежно целует. Пытается успокоить, шепчет про то, что это всего лишь сон. Мы встаем и идем на кухню. Обоим уже пора собираться... Очередное утро вдвоем. Она готовит кофе, я спускаюсь вниз для того, чтобы забрать свежую газету. Когда возвращаюсь, Танюшка уже приготовила кофе и еще что-то, что мы могли бы поесть. Я улыбаюсь. Мне приятно смотреть, как она готовит, люблю за ней наблюдать вообще. Открываю газету и на первой полосе вижу свою фотографию. Небольшой заголовок и подпись...
Единственный погибший в автокатастрофе.
Мне становится страшно, и тут я вижу, что Таньки в кухне нет. На столе стоит только ее чашка с кофе. Я включаю телевизор, и снова вижу там репортаж о своей гибели. Мои глаза наполняются слезами, чашка со звоном разбивается об пол. Иду в ванную, и в зеркале вижу....
....Таньку.
Я это она. По ее (моим) щекам текут слезы. Плечи содрогаются в рыданиях. Она (я), опирается руками об раковину, и в этот момент.....
....я уже не просыпаюсь.
***
Однажды я уже умер.
Во второй раз это не так страшно. Я сказал, что прошло 4 месяца? Все эти месяцы только череда образов. Не помню, что было до, что было после. И уж подавно, что было во время. Только образы. Безумный ряд в моей голове.
Ее могила, цветы на ней. Потом памятник, небольшой, с белой голубкой над ее портретом. Моя учеба, моя работа... Все постепенно слилось.
Меня куда то несли, все напоминало сон. Я приходил в себя, потом снова терял сознание. В коридоре я видел её. В шерстяном свитере и голубых джинсах, она стояла там. Ее ноги босы, а взгляд так же полон слез, как и в последний раз.
Потом я просто лежал. Я видел Сашку, она сжимала мою руку и шептала: не уходи! Потом приходила мать, с бесконечными упреками. У меня не было сил заткнуть ее. Я просто лежал.
И, наконец, пришла она.
На руках она держала Машку. Ветер играл с их волосами. Они были похожи как две капли воды. На сей раз, Танюшка уже улыбалась... Слез нет. Машка смеется и тянет ко мне маленькие ручки. Я их вижу уже третий раз. Первый раз Танька пришла одна. Она была одета так же, как всегда ходила дома. Босыми ножками она осторожно ступала рядом с моей кроватью. Первый раз она просто стояла и смотрела. Молча наблюдала за мной.
Во второй раз, она открыла дверь. Передо мной был цветущий парк. Залитые ярким светом аллеи, отдавали зеленое тепло в серость моей нынешней комнаты. Танька стояла рядом с этим окном в мир, и взглядом звала меня.
Теперь она говорит:
- Пойдем с нами... Мы тебя уже ждем. Ты нам так нужен, Женька! Смотри, Машуня уже говорить научилась, - она указывает на нее, - она соскучилась. Женечка, ты нам нужен тут.
И малютка на ее руках шепчет:
- Па-па...
И вы знаете, я, пожалуй, соглашусь! Тут меня больше ничего не держит. Я, пожалуй, пойду, можно? Спасибо... Я так устал, надеюсь, они принесут мне покой. Чтобы встать, мне нужно собрать все силы, но неожиданно для меня подъем дается легко.
Я встаю, делаю пару шагов, и вдруг замечаю, что мои ноги прозрачные. Через себя, я могу видеть пол, стены. Я призрак. Я отхожу от кровати, и вижу свое тело, подключенное к искусственной вентиляции легких. Вижу Сашку, которая по-прежнему окаменевшая сидит у моей кровати, не отпуская мою теперь безжизненную руку. Подхожу к ней сзади, кладу руку на плечо, и шепчу ей: Прости... мне пора.....
Монитор в изголовье в кровати, заходится криком, а по Сашкиным щекам текут слезы. Она что-то кричит.... Мне в принципе уже это не важно.
Я подхожу к своим, обнимаю их. Машка целует меня, а Танюшка плачет от счастья. Простите, но мне пора.... Меня ждет этот парк, по ту сторону двери.
***
Когда человек умирает, остается бессмысленный ворох воспоминаний......
Fin
|
|