Последний из оставшихся в живых
Шёл в пиджачке всемерного фасона.
Он голосом вагантов кочевых
Пел песни обрусевшего шансона.
Но вклинивались в небо журавли,
Выкрикивая имя над Парижем.
В помине пили капли короли.
Лети, душа, взлетай, поэт, пари же!
Уже не скажут: ‘‘Будь здоров, школяр! ’’.
Аккорды стихли, словно ждут рассвета.
И каждая струна, как капилляр,
Была проводником его завета.
Бездушны дни, а ночи коротки,
Цветут Монмартра бешеные краски …
В углу, у коченеющей руки,
Гитара ожидает новой ласки.
|
|