Мечта - не потеря – она изгнанница.
Ты когда-нибудь видел, как тает мечта, превращаясь в ледяной туман? Как гроздями капли собираются в маленькую, но заметную для взора тучу и ветер уносит ее все дальше и дальше, прочь за горизонт, пока окончательно не уничтожит для взгляда! Ты стоишь безропотно и недвижимо, обнаруживая себя безликой и безмолвной скалой. В пору закричать, раскаяться за содеянное, просить ее прийти обратно – но, словно трясина, уверенность, что мечта отнята чужими руками, сковывает губы и душит. Ты - жертва, ты обворован – ее родную насильно вынули из груди, так ненадежно запертого сердца. С головой укрывшись простынею мнимого спокойствия и равнодушия, пишешь дифирамбы памяти, поскольку та сочла за нужное выжечь все до самых корней.
Приходит вечер, затем ночь и лунный свет напоминает мелодию… Вернее музыка рождается изнутри как будто жила и ранее в каждой клетке… От сердца до кончиков пальцев звуки захватывают пространство и подчиняют себе. Недоуменье, смятенье, но, в первую очередь, непонимание происходящего питают тревогу и ощущение утраты чего-то неоспоримо бесценного. Пришел момент, когда ты обращаешь свои мысли внутрь, как ранее в поисках тепла и света, но в душе сейчас непроглядно и зябко. Сначала спокойно, затем в тревоге зовешь покинувшую, на ощупь пробираясь в зияющей мгле. Внезапно ладони ощущают знакомую материю – надежда – разочарование - расплата - она лишь остывший шелк, что служил платьем, когда-то обретенной, но теперь изгнанной. Ткань мертва и черна. Ты перебираешь струящийся меж пальцев шелк, невнятно нашептываешь переходящую в глухое эхо фразу: «прости и вернись».
Память тебя обнимает, надевает повязку на глаза, затыкает уши – все напрасно – она бессильна и ты сейчас не забывший – напротив – до мелочи прорисовавший картину последнего прощания. Скверное небо и ветер, мерзкие грубые руки, рвущиеся внутрь – все это ты. Оправданья блекнут и удаляются от тебя как и когда-то мечта - за горизонт… Рухнул последний бастион, и словно в кино наблюдаешь себя ожесточенным палачом, плетью наказывающем маленькую девочку за проступки – за свои же ошибки. Боль неистовствует … теряешь чувство реальности. Мрак и Сон.
Наступает пустое, как набросок, выполненный слабой рукой, серое утро. Понимание, что глаза открыты, появляется не сразу. Обои, люстра, потолок, письменный стол – реально ли все это? – этот вопрос давит на плечи и голову. Куда бежать, где спрятаться? Порываешься уснуть, притягиваешь махровую простынь и внезапно понимаешь, что она шелковая, ровно такая же холодная шелковая ткань скользит теперь змеей по теплому телу. Резко поднявшись и прислонившись в испуге к стене, ты отшатываешься от нее, ощутив вместо виниловых обоев тот же ненавистный материал. Шелк поглощает тебя… Вновь темнота, вновь детское лицо и плеть… Теперь ты осужденный.
|
|