Я сидел на своём любимом месте возле универмага. Обычно здесь подавали неплохо, но последние несколько дней денег мне не хватало даже на булку самого дешёвого хлеба. Сигареты закончились ещё вчера, а подбирать окурки я всегда брезговал. Хотя мои коллеги по ремеслу никогда этим не пренебрегали…
Да, я бомж. Я опустился на самое дно, но в этом не было моей вины. Просто так сложились обстоятельства. Одно время я даже хотел покончить жизнь самоубийством, но, как видите, пока я эти идеи в жизнь не воплотил… Ну если уж рассказывать о себе, то по порядку. Другие бомжи называют меня Старым, потому-что лет мне уже немало, через неделю восемьдесят будет. Юбилей. Иногда, правда, называют старым Воякой. Хотя, в зависимости от настроения моих собратьев по несчастью, возможны другие варианты, не всегда приятные для слуха… Почему Воякой называют? Поучаствовал я… Оборону Сталинграда всю выдержал, потом наступление… До Берлина добрался, а там пулей шальной зацепило. Руку вот парализовало. Пока в госпитале лежал, мне прислали приказ о награждении. Слава Богу, не посмертно… Тогда награды редко кого при жизни находили… С госпиталя вышел – сразу домой. Женушка-то моя чтоб не беспокоилась. Это потом я её бабкой стал звать, а в то время она у меня ещё красавице была, многие на неё заглядывались. Но выбрала она меня. О чем, надеюсь, не пожалела… Жили мы, конечно, небогато. Но до бедности нам ещё далеко было. Дочку воспитали, в институте выучили. Потом завод, где бабка работала, закрыли… Мы на мою пенсию, она тогда немаленькая была, неплохо жили, даже дочке чуть-чуть помогали. А бабка через пару лет умерла, царствие её небесное. Не могла она без работы сидеть. Говорила – не по-людски это. Молодая ведь ещё была… Похоронил я её… Дочка, правда, на похороны так и не приехала. Работала много… Потом – перестройка. Дочка на работе по служебной лестнице быстро поднялась. Везло. Но ей хотелось всё больше и больше. Откуда жадность такая взялась? Приехала как-то ко мне, я её давно уже тогда не видел, года два, а она мне с порога заявляет: “Старый, мне квартира твоя нужна”. Квартира-то у нас добротная, трёхкомнатная, в центре. Но у дочки не хуже. Я ей: “Куда тебе ещё одна?” А она: “Нужна!” “А я куда?” “Ничего не знаю,” - говорит. Ну, выгнал я её тогда… А недели через две парни какие-то на джипе ко мне приехали и объяснили мне, что к чему… Били долго. Рёбра сломали, синяков понаставили. Подписал я им дарственную на квартиру. Ну и вышвырнули они меня. Документы с медалями забрать хоть позволили. И денег чуть-чуть дали. Дочка, видимо, сжалилась… Так и живу с тех пор. Зимой только тяжело. Люди мимо торопятся, в тепло, мелочь неохота доставать. На помойке не найдёшь ничего. А летом ничего, прожить можно… Стыдно сначала было. Но есть-то хочется почему-то. Сначала по помойкам лазить начал. А через пару недель уже и с шапкой возле универмага без стеснения сидел. Хотя до конца я до сих пор не освоился. Многие “коллеги” медали подевали, на жалость давят. Хотя понять их можно. Да и не мне их судить. Но свои медали никогда не опозорю… Месяц назад юбилей большой был, 60-летие Великой Победы. Раньше-то меня всегда на девятое мая звали, на митинг там, в ресторан приглашали, премию давали. А сейчас – кто меня тут найдёт? Хотя, если бы захотели… Посмотрел я издалека на митинг. Горько почему-то. Слёзы душат. За что воевали? Я года два назад в администрацию ходил, просил, чтоб жильё какое-нибудь выделили. Там парень молодой сидел. Плечами пожал, руками развёл, говорит, ничем помочь не может, иного нас тут таких… Больше я к ним не ходил… Тут ещё у меня через неделю юбилей – восемьдесят лет. Думаю, на бутылочку водки как-нибудь накопить. С мужиками разопью. Ладно, это ещё не скоро будет. Не буду загадывать… С полгода назад сидел, как-обычно, возле магазина. Мимо меня женщина проходит. Смотрю – что то знакомое. Точно - дочка моя. Выглядит так представительно, одета дорого. На меня посмотрела, узнала. Так её аж перекосило. Отвернулась, мимо прошла - и в машину. Красивая такая машина, чёрная. Дорогая, наверное, очень. За рулём водитель сидел. А может и муж. Кто знает! Больше я её не видел… Вот так я и живу. Вон студенты мимо идут. Вечно куда-то торопятся, самим есть нечего, а мелочь всегда кинут. Хороший народ. Весёлый… Десять рублей! Сегодня будет праздник. Хотя нет, надо отложить на день рождение что-нибудь… О, чёрный пиджак идёт, из этих, из новых русских. Пальцы веером, как грабли. Так и норовит что-нибудь загрести. Брюхо нарастил, дорогу им себе пробивает. От этого-то ни хрена не дождёшься. Над каждой копейкой трясётся. Моё бы не тронул… Вот женщина идёт, лет сорока, но выглядит на пятьдесят с лишним, одета бедно. Ей самой бы выжить. Наверняка без мужа ребёнка тянет. А то и не одного… Кидает пять рублей. А ведь для неё это деньги… Очередной день подходит к концу… Всё, больше тут делать нечего. Мимо проходят только припозднившиеся прохожие, но это не моя “клиентура”. Не спеша собираюсь и иду домой. Правда, где сегодня будет мой “дом”, я ещё не решил… Оживлённые улицы закончились, я начал петлять по тёмным переулкам. Неподалёку послышались голоса. Может обойти? Хотя кому я нахер нужен? Сворачиваю в очередной проулок, и тут на встречу внезапно выходят трое парней. В неярком свете уличного фонаря успеваю их разглядеть. Все побриты налысо, кожанные куртки, армейские штаны. Крепкие такие на вид. Кажется, это про них говорят, что они негров не любят. За спинами парней я замечаю ещё несколько неподвижных фигур… Назад отступать поздно… Русские не сдаются, совершенно не к месту подумал я… Делаю шаг им на встречу… Ещё один… Один из парней делает шаг навстречу мне… С минуту, которая кажется вечностью, смотрит на меня. Глаза у него спокойные. Может обойдётся?...
- Ты чё, дед, офигел? – спокойно спрашивает он и тянется рукой в мою сторону…
… Я стою на коленях и смотрю на лезвие ножа, с которого капает что-то тёмное. Руки не произвольно прижались к животу, сквозь пальцы сочится что-то горячие. Кровь. Двое парней разворачиваются и так же внезапно, как и появились, растворяются в темноте. Спрашивавший о степени моего офигения ещё с минуту смотрел на меня, словно любуясь.
- Бомж долбаный, - с этими словами он тоже разворачивается.
- за что, сынок? – вырвалось у меня…
Ответа я не дождался… Лёжа на боку, я удивился, почему нет боли? Как и ненависти… Уличный фонарь светил неярко, вскоре и вовсе погас…
Я проснулся в холодном поту. Дочка сидела рядом и смотрела на меня.
- Пап, ты кричал. – заботливо произнесла она.
- Извини, Лена. Сон нехороший приснился. – пробормотал я.
- Ничего, спи. Температура спала.
Я повернулся на бок и вздохнул. Как же мне повезло с дочерью. Умная, красивая, заботливая…
Нехороший сон. Но он никогда не сбудется. А через неделю – день рождения…
|
|