Сельских улиц - расстелились рушники -
весело изогнутых, зеленых!
Вышитые палисады, цветники -
укрывают вышитых влюбленных.
Трепетно ступаю на рушник -
сердце вышитое бьется птицей.
Приглашает вышитый родник -
освежиться вышитой водицей.
Вьется улочек - затейливая вязь...
Вышиты вдоль них - дома, избушки.
Прервала вдруг вышитую бязь -
вышитая гладью - гладь речушки.
Мостик вышитый - сдвигает берега.
Вышитое солнце ярко светит.
Вышитые бисером луга -
все в росе - на вышитом рассвете.
Вышитая радуга - дуга -
как скакалка, вышитая шелком.
Вышитых детишек попугать -
вышли - шерстью вышитые волки.
Заблудился в пестрых рушниках,
хоть и вышиты - эпохи, версты, годы.
Вышит зонтик - в вышитых руках.
Дождь не вышит. Чудная погода!
Вышитый, мечусь по рушникам:
все ищу невышитую маму.
Отчего по вышитым щекам -
слез ручьи бегут? Кто вышил драму?
Мой страж!
Как устанет мой день суетиться, -
серп на небе, еще голубом,
оживают в сумраке лица –
те, что прячет старинный альбом.
Без ранжира идут, чередою –
страшный, призрачный фотоколлаж.
Я кроплю дом святою водою
и шепчу, трепеща: «Отче наш!»
Умываясь святою водицей,
познаю вдруг священный экстаз!
Но во мраке темнеют лица,
тяжелы веки скрытых глаз…
Я боюсь их! Страшусь их прихода!
А они все сжимают кольцо!
Омут тянет – тону! Нет брода!
Узнаю вдруг родное лицо,
синеву любимого взгляда.
Покидает внезапно страх!
Мама здесь! Моя мама рядом –
суть моя! Мой оплот! Мой страж!
Торопливо включаю свет –
насладиться хочу общеньем.
Но вокруг никого нет…
Вновь прошу у мамы прощенья.
Ты устал?
Ты устал? Устал от пустыни
иссушающих ласк и слов…
Рядом мы, но ты – на чужбине:
за семь тысяч морских узлов,
или миль, или километров –
где-то там ты нашел свой риф
или пристань, сбежав от симметрий
слогов, звуков, устав от рифм.
Обретаясь в тех Палестинах,
не скучаешь по нашим краям?
Я одна осталась в пустыне…
Знаешь, друг, не скучаю я!
|
|