Асклепий
Растет Асклепий. А Хирон
Стараньем парня вдохновен.
Тот точно губка все впитал,
С восторгом мудрому внимал...
Но и Хирон был удивлен:
Особые познанья он
Заметил вдруг в ученике
К целительству... В его руке
Таились тайные лучи,
Что исцеляли...
– Так, лечи!
Однажды заключил Хирон,
Что означало: парню он
Путевку дал в большую жизнь...
Судьба целителя, сложись!
Непрост, ответствен труд врача...
Однако же, трудясь, леча,
Асклепий славу приобрел...
Больной к нему с последней шел
Надеждой – и толпился люд
У врат Асклепинвых... Ждут
С терпеньем – сколько б ни пришло, --
Врач примет... Все, что тело жгло
И душу -- уберет, спасет...
Иной на костылях придет –
Назад впипрыжку, мол, здоров!
Ему приносят сто даров,
Хоть он не ради мзды помог...
Стал почитаем, точно бог,
А вскоре появился храм –
Храм в честь Асклепия – и там
Ему и за него народ
Молился... Добрый врач кладет
На ложа в храме том больных,
Печется здесь, как о родных,
Храм стал больницей – и народ,
Ценя леченье и уход,
Считал, надежнее микстур,
Инъекций и акупунктур,
Тот ежеутренний обход...
Врач лтшь посмотрит – и уйдет,
Боль в голове и жар в груди...
Больные молят:
-- Приходи!
И врач к постели подойдет,
Кого-то за руку возьмет,
Кому-то мягкую ладонь
Кладет на лоб – и тот огонь,
Что жег больного – отступал...
Он добротою исцелял...
Он шел, пересекая зал
И посохом о пол стучал...
На нем священных две змеи
Переплетались...
– То мои
Помощницы, -- Асклепий рек,
Он не шутил – и каждый мог
Порою видеть, как змея
Врачу на ухо шепчет...
– Я, --
Провел консилиум, -- затем
Больному, -- с прежним бытием,
Придется, дорогой, кончать:
Нельзя, больной, переедать,
Немедля нужно сбросить вес...
Глядишь – и вовсе без чудес
Здоровье возвращает врач...
Поверишь – снова будешь зряч,
Силен, отбросишь костыли...
Он применял дары земли,
Мог погрузить больного в сон,
И слушал: а о чем же он,
Больной, во сне заговорит,
Так узнавая, где болит,
Чего больной порою сам
Понгять не мог:
-- Вот здесь... Нет, там...
А разобравшись, что болит,
Уж он больного исцелит,
Тем паче – пособит змея...
Есть у Асклепия семья –
Семья и семеро детей.
И жти от младых ногтей
В целительстве искушены...
Врачами выросли сыны,
Они помощники отцу,
В том храме собственном – жрецу.
И дочери не отстают,
Их миссия – уход, уют.
Гигея моет все и трет,
Скопиться грязи не дает.
Она отмоет и больных –
Болезни покидают их...
Считалось ранее: вода
И мыло, для больных – беда.
Отмоешь, мол, больных грязнух –
И вмиг они испустят дух.
Асклепий славен и богат,
Румян, красив, молодцеват,
А совершенен в ремесле
Едва ль как кто-то на Земле.
Нет чтоб на лаврах почивать –
Он начал мертвых воскрещать,
Чем Мойры три возмущены...
-- Врачи не вправе, не должны,
Уж коль судьбы прервалась нить,
Умершим снова жизнь дарить...
И к зевсу с жалобой... Гадес
Поддакивает...
– От чудес
Таких, ломается режим...
Идет нешуточный нажим
На Зевса... Только Апоолонъ
Защитниек сына:
-- Сколько он
Дел добрых в жизни совершил!
Неужто тем не заслужил
Прощенья раз и навсегда?
Кронид задумался тогда...
Но в этот роковой момент
Асклепий золотой презент
За воскрешенье получил...
Кронид увидел – и вспылил,
И молнию метнул в него...
Горсть пепла – больше ничего –
От знаменитого врача,
Нет, не мздоимца, не рвача...
А впрочем... Зря я: пепла горсть...
Осталось в мире, разошлось
Везде – учение его...
И храмы... Люди – в божество
Его – живого обратив,
Врачу молились... Значит жив
Асклепий, ежели о нем
Не гаснет память... Вот, поем
И мы... Наверно – в Эпидавр,
В тот храм Асклепия, кентавр,
Его учитель приходил
И вспоминал о том, кто был
Внимательным учеником
И превзошел его в таком
Масштабе, что нельзя постичь...
О, память мира, возвеличь
Того, кто так уже велик,
Да не сотрут из умныых книг...
Бессмертые дела врача...
Зевс, не щадя рубил сплеча,
Чем Аполлона рассердил...
Бог света так озлоблен был,
Что, не надеясь победить
Кронида, в гневе смог убить
Циклопов, давших Зевсу мощь
Промов и молний... Им помочь,
Спасти их не успел Кронид,
Но он разневался... Велит
Год аполлону быть рабом
У смертных на земле... Трудом
Тяжелым искупить
Убийство... Так тому и быть!
Хозяин бога был умен
Раба шадил – и Аполлон
Не ведал тяжести труда...
А не Олимпе же – беда:
Тоскуют боги без его
Волшебной лиры, никого,
Кто столько б радости дарил,
Кто светел так и весел был...
Их не жалеет Аполлон,
Лишь горько шепчет:
-- Поделом!
Сочувствует, что девять муз
Его несчастья делят груз...
Все так: чужого горя нет:
Нам всем за всех держать ответ...
|
|