..."Salamis Glory" приближается к Египту. На горизонте появляется белый город.
После неприятной морской болезни, наконец - земля.
Страна Миср. Земля плавиться. Пекло, которое окружает уже с трапа круизного теплохода.
Я - в белом костюме в легкой шифоновой накидке, защищающей меня от солнца, прохожу через таможню.
По ту сторону моря - Кипр, здесь - Египет.
Каир в легкой дымке, мужчины смуглее и горячей. Это выдают глаза.
Арабы невысокие. Но африканская земля дала свои плоды, - спелую красивую породу афроарабов.
Идем почти по цепочке. Шаг вправо, - и ты затеряешься в толпе. Нас передают из рук в руки: корабль - таможня - арабские гиды. На нас опознавательные знаки - наклейки с названием теплохода и номером автобуса.
Комфортабельные мастодонты, высотой с двухэтажный дом. Первый, второй, третий...Это все для англоговорящих. А нас, "русских", мало.
Всего два автобуса с русскоговорящим экскурсоводом.
Сиреневая дымка. Много солнца. Много людей. Но я вижу только его.
Он - как молодой сильный зверь. Большой, гибкий, грациозный.
Два метра черной плоти.
Я прохожу мимо улыбаюсь. Один день, один миг. Я в первый и последний раз в Египте. Сейчас я свободна от ложной морали. Я хочу ему улыбаться и видеть, как он желает меня. Я никогда его больше не встречу, этот красивый смешанный плод Африки.
...В прохладу. Автобус с кондиционерами. Свежесть упоительна. Из зноя - в тень. Сажусь на второй ряд, ближе к гиду. Ближе к окну. Подсознательно ищу Его.
Он смотрит на меня. Это волнует. Неподвижные черты индоевропейского лица, скрупулезно вырисованного создателем. Неподвижен ни один мускул. Только глаза. Там жажда, от которой становится и стыдно и сладко.
Я ничего не могу с собой поделать, меня тянет смотреть на него. Я лгу себе. Я хочу смотреть на него. Это невозможно. Они слишком красноречивы.
Автобус заводиться. Я говорю себе. Тише. Он для тебя никто. Внезапное желание, зов крови, надо просто сделать беззаботный вид праздношатающейся туристки и кокетливо помахать ручкой. Мой всезнающий внутренний голос повелевает, я слушаюсь, и...
В последнюю минуту он вбегает в автобус. ОН ЕДЕТ С НАМИ! Только сейчас я замечаю рацию и бейдж "Tуристическая полиция".
Он садится на первый ряд. Его место. Я - на втором. Напротив меня. прекрасный вид - красивый черный мужчина.
До Каирского музея фараонов еще несколько часов.
В дороге хочется пить. Минеральной воды становиться все меньше. Но эта жажда ничто по сравнению с той, которая сидит рядом.
Первые десять минут - случайные взгляды. Мой ответ - едва заметная улыбка. Мужчина закипает на глазах. Случайность переходит в настойчивое предложение. Жестами показывает, удобная панорама, можешь фотографировать. Убедительный предлог. Я медленно отрицательно киваю головой.
Время тает. Уходит. И теперь, это уже приказ. Я не смею оказаться. Он требует. Он хочет, чтобы я села рядом с ним. Он смотрит. Фараон. Я в его власти. Приказ без единого звука. Он просто смотрит. Раздевает. Срывает одежду. В них сладкая грубость. Это не обладание. Это насилие.
Первая остановка. Пирамиды.
Снова в зной. Жар с неба, жар с земли.
Палящее солнце, назойливые бедуины, торговцы алчные, торговцы-нищие. Сероглазый мальчик-араб лет пяти, предлагающий пустячные дешевые сувениры.
Я заставляю себя идти к пирамиде, чтобы сфотографироваться на фоне знаменитого безносого сфинкса. Почему-то, здесь, вблизи много вековых построений, не чувствуется величие мгновенья. Только, после, много дней спустя, глядя на фото, вспоминаешь, все великолепие поездки. Далеко от уникального места, начинаешь ценить то, к чему соприкоснулся.
Скорее обратно, мимо верблюдов, позирующих всадников, мимо торговцев. В автобус. В автобус? К нему? Нет. Просто к прохладе. К прохладе ли?
Я совершенно естественно сажусь на первый ряд. Для убедительности достаю мыльницу. Он ликует. Маленькая победа над женщиной. Но это только начало.
Кто кого?
Мы едем дальше. Сидим, руки по швам. Теперь он рядом, я почти слышу его дыхание. Так близко, что смотреть невозможно. Из огня в огонь.
На нем костюм, плотный пиджак, рубашка... майка (об этом я узнаю позже). Столько вещей!. Но он творение пустыни, а она к своим детям относится благосклонно. Туристы не успевают вытирать пот, а он - как рыба в воде. Точнее как скорпион в песке. Скорпион. Фараон. Жалящие слова.
Его зовут Али. Было бы странно, если бы его звали иначе.
Он почти не знает английского, я немного арабский. Но мы прекрасно понимаем друг друга...
Он знает, что хочет он, я знаю, что хочу я. Наши руки на коленях. Свои руки на своих коленях. Как на старых фото. Но в такой критической близости друг от друга.
Автобус едет, а руки приближаются. Дорога длинная.
Мир остановился. Он берет мою руку в свою. Чуть влажную, горячую смуглую руку. Тонкое запястье, чуть светлый след от часов. Этого не может быть. Я пролетела, проплыла, проехала тысячи миль, только для того, чтобы моя рука соскользнула в эту Неизбежность?!
Тогда почему, прикосновение не умиротворяет меня? Почему жар, подступает к горлу и хочет вырваться криком? Почему мне хочется оказаться с ним на шелковых простынях и забыть обо всем на свете?
Но автобус останавливается. Пассажиры оживляются. Руки разлетаются в разные стороны. Каирский музей.
Это успокаивает. Любознательность туриста берет вверх.
Бежим группой по лабиринтам сокровищницы фараонов. Впереди ошалелый гид с круглым плакатом, на котором крупно цифра десять. Вокруг нас великое множество таких же хаотично сбившихся муравейных команд, во главе которых замученные экскурсоводы с транспарантами. Галопом - по Европе. Не знаешь куда смотреть, либо на цифру, либо на экспонаты. Через несколько минут адаптируешься, успевая подпольно снимать мумии и задавать вопросы гида. Вспышка строго запрещена, охрана музея может засветить пленку, но это так, угрозы, все ограничивается строгим предупреждением.
О музее можно писать роман. Меня больше тронула обезьянка со скорбным выражением "лица". Когда-то она резвилась, радовалась жизни, лопала бананы, а экспериментаторы-ученые времен фараона, решили превратить ее в мумию. Было видно, что обезьяна была против...Но какое мастерство...
Снова в путь.
Я возле окна, он рядом. Почти закрыл меня от любопытных глаз. Только гид, в прошлом учитель, все бродит по автобусу. Он нам мешает. Но как только он приближается к нам, мы в панике прячем руки.
Я сижу рядом, поэтому упитанный экскурсовод часто обращается ко мне. Заведя разговор о языке, я выдаю весь свой немногочисленный запас арабских предложений. У Али глаза светлеют. Только сейчас они желали меня. Теперь любят. Глаза-хамелеоны. Я знаю, пусть немного, Его язык. В его глазах я стала выше и значительней. Дороже. Всего несколько слов. Гид уходит. Али наклоняется к уху и шепчет: Хабиби. Любимая
Он смелеет. Нас не видно. Первый ряд. Глубоко внизу, почти на уровне первого этажа водитель. Сзади - дремлющие туристы.
Я отстегиваю серебряную пряжку, проскальзываю пальцами под наручные часы. Там кожа чуть светлее, ровный круг от циферблата, как тень на воде.
Каждый знает жадность рук. Когда губам запрещено, руки вступают в двойную силу.
Мой египтянин - на пределе желаний. Он больше не в силах сдерживаться. Он запрещает мне прикасаться к сильным ногам, скользящим движением вверх. И не может сопротивляться. Я дразню. Мне нравится заводить и чувствовать его тяжелое дыхание. Я хулиганю, он перехватывает мою руку и слегка кусает. Не больно. Чья победа?
Как много одежд. Хочется рвануть рубашку, чтобы полетели пуговицы. Стоп.
Впереди магазин золота и дорога в порт.
Назад. Снова за тысячи миль. Уезжать, уплывать, улетать. Теперь от Него.
Навсегда
Август. Каир. 2000г
|
|